Крылья

Екатерина Андреевна Кузьменко

А вы когда-либо мечтали о крыльях? Появись они у вас однажды – к лучшему ли изменится ваша жизнь? Главной героине, Ангелу, придется это выяснить, заодно задавшись вопросами о своей судьбе. Можно ли с ней бороться? Обязательно ли человек должен следовать так называемой предопределенности? И является ли каждый сделанный им выбор действительно его выбором, а не еще одним поворотом колеса Фортуны?

5

Ангел сидела на больничной кушетке и смотрела в окно. В клинике они находились уже часа четыре, наверное… Она не считала, она не взяла с собой часы. Ей было все равно. Слишком много причин для расстройства у нее сегодня было, чтобы еще ко всему переживать об утекающем времени.

Утреннюю истерику она не хотела даже вспоминать, ей было слишком стыдно перед Медведем — и перед самой собой — за свою слабость. Ведь ей нужно быть сильной, смелой, ее не должны выводить из себя такие пустяки… А это совершенно определенно были пустяки, раз Медведь сказал, что все будет в порядке… Он обещал ей, что все будет хорошо, а он всегда выполнял свои обещания. У нее не было никаких причин ему не верить.

Но почему-то не верилось…

На выходе из дома она не смогла одеть куртку. Во-первых, было больно, а во-вторых, куртка просто не налезала на чудовищно деформированную спину. Но так просто идти она никак не могла… В итоге, лишь чудом не разрыдавшись снова, она обмоталась ярким летним шарфиком. Она не могла показаться на людях с таким уродством… Хотя и сквозь тонкую ткань все равно все было видно — эта гора ведь торчала наружу, а шарф не мог вдавить ее обратно в спину…

Закусив губу и едва переставляя ноги, она вслед за Медведем добралась до машины, которую он несколькими минутами раньше пригнал со стоянки. Внутри было невыносимо жарко, но уже прогретый солнцем, несмотря на утренний час, корпус автомобиля хоть как-то скрывал ее от любопытных глаз.

Ненормальная… Ну кто на тебя смотрит? Никто ведь не знает ни тебя саму, ни что там у тебя на спине.

Но все равно казалось, что каждый прохожий пристально на нее смотрит, буравит взглядом несчастный идиотский шарфик и знает все про ее страхи и кошмары…

Она помотала головой, пытаясь отогнать гнетущие мысли. Но они были липкие, и так просто от ее сознания не отклеивались. Тогда она открыла бардачок и стала изучать его содержимое. Кроме очков и давно растаявших прямо внутри упаковки леденцов от кашля там ничего не было. Но и другого занятия у нее тоже не было.

Так и прошла вся дорога до больницы. Маленькое ссутулившееся на переднем сидении создание, подтянувшее к себе ноги и упирающееся в колени подбородком, сосредоточенно изучало месиво леденцов от кашля…

Медведь молчал. Она была ему за это даже благодарна, и так слишком много лишнего и незначительного они сегодня уже друг другу наговорили. Если он снова начнет ее утешать, она разрыдается, а он должен считать, что она сильная.

Машина остановилась. Медведь вышел и открыл дверь с ее стороны. Ангел помедлила минуту, потом левой рукой схватила пачку леденцов, захлопнула бардачок и выползла из машины. Поправила шарфик на плечах и выбросила упаковку в ближайшую урну. Так стало легче. Хоть что-то в жизни стало правильнее.

Сперва, как и планировалось, они отправились на УЗИ. Медведь как-то договорился, их уже ждали и пропустили без очереди. Что, конечно же, вовсе не понравилось сидящим, наверное, не первый час в коридоре людям. Медведь просто протолкнул ее в дверь кабинета, не позволяя задерживаться и хоть минуту выслушивать гневные тирады возмущенных пациентов. А ей было все равно. Никакие слова сейчас не вывели бы ее из себя.

Ангел не запомнила, как звали того врача, что делал ей УЗИ. Ей это было не важно. Она помнила только, как приятной прохладой гель разлился по пылающему горбу, как больно было, когда напомнивший ей пистолет датчик вдавился в кожу, как она изо всех сил сжалась в комок, чтобы не закричать — и как Медведь держал ее за руку.

Хотя ей многое сегодня было безразлично, чувства к нему казались сильнее, чем когда бы то ни было.

Все мучения оказались напрасными — ни Медведь, ни этот его безымянный коллега ничего не поняли. На экране мельтешили какие-то полосы, вертикальные, горизонтальные, диагональные, как помехи на экране телевизора. Белый шум. Ей виделись лишь смутные очертания чего-то неправильного. Словно в спине были рассыпаны зубочистки, или палочки для счета, или еще что-нибудь подобное… Причем прямо под кожей, всего в сантиметре или меньше от поверхности… Она поняла еще меньше двух врачей, потому что почти не смотрела — ей лишь хотелось как можно скорее остановить эту пытку. Датчик вдавливался в плоть и будто упирался прямо в эти зубочистки, вызывая резкую боль. Боль, похожую на зубную. Словно зуб мудрости рвался наружу и упорно давил изнутри на воспаленную десну. Только масштаб значительно отличался. Если зубная боль поражала голову, максимум отдавая в шею, то нынешнее ощущение отзывалось в каждой клеточке ее тела, сковывало все неимоверной тяжестью и напряжением.

Медведь стер остатки геля, помог снова завернуться в шарф и вывел ее в коридор. Сам же вернулся в кабинет, оставив ее одну минуты на две. Одну на виду у озлобленных людей. Она отошла к противоположной стене, но ядовитые взгляды и замечания и там ее настигали. Что же Медведь там делает? Судя по тому, как прячет в карман кошелек, закрывая за собой дверь, заплатил этому своему знакомому с адской машиной сверх тарифа… Здорово, он сам оплачивает страдания Любимой. Хотя зачем она иронизирует, он же хотел как лучше… Медведь всегда старается делать все, чтобы ей было как можно лучше.

И вот он взял ее под руку и провел на третий этаж по каким-то боковым, вероятно, служебным, лестницам.

Забавно, на дверях написано, что по вторникам рентген-кабинет не работает, а он просто дернул за ручку, и пропустил ее вперед.

Ангелу не понравилось, как здешний врач пожал руку Медведю и покосился на ее шарф. Он явно тоже ждал немалой оплаты за работу, которую, по идее, делать не должен. Она почувствовала себя униженной. Ангел не понимала, почему, но вся эта история с больницей заставляла ее чувствовать себя пустым местом. Припомнились некоторые слова людей из очереди двумя этажами ниже… Кто-то из них, вроде бы, говорил что-то о богатеньком Буратино, приведшем на обследование свою некстати залетевшую подружку… Если бы. Нет, не если бы Буратино и прочее, а если бы ребенок… Если бы они были здесь по радостному поводу… Тогда бы она чувствовала себя совсем по-другому…

Ей пришлось раздеться. Мало того, что снять шарф, выставив на потеху рентгенологу свое уродство, так еще и избавиться от топика.

Этот топик она специально носила в последние дни. Обычно она никогда даже не одевала вещи, так сильно оголяющие спину, но сейчас это было лучшим выбором. Чуть выше талии вся спина была открыта, а держалась кофточка лишь на завязках вокруг шеи. Поэтому сейчас пришлось лишь распустить узел и слегка потянуть топик вниз. Полностью его снимать она не будет — и слишком много усилий потребуется, и фотографировать будут лишь верхнюю часть корпуса.

Медведю пришлось ей помочь. Одной рукой узел развязать было невозможно, а двумя она никак не могла орудовать. Медведь же отвлекал своего коллегу, пока Ангел стыдливо пряталась за щитом, к которому нужно было прижиматься для рентгена. Ее не оставляло навязчивое ощущение, что этот Халат ее разглядывает, изучает, оценивает… Ей стало совсем не по себе.

Вдохнуть. Не дышать… Вот и все, можно одеваться. Она как можно скорее повернулась спиной к Халату и начала натягивать топик, не переставая размышлять, чего больше стесняется: показывать ему свою обнаженную грудь — или свой горб.

Подошел Медведь, помог с завязками, нежно поцеловал в лоб.

— Ну ты как, все в порядке?

Это были первые слова, которые он сказал ей за все то время, что они здесь находились.

Она кивнула вместо ответа. Говорить при Халате почему-то не хотелось.

Но вот все трое вышли в коридор, Халат запер дверь кабинета и проводил их в другое помещение.

Здесь были окна, было светло и чисто. Здесь Ангела и оставили одну на добрых три часа.

Под предлогом «Проявить снимок и посовещаться» Медведь и его Халат вышли из комнаты. Вероятно, они и правда этим и занимаются. Так долго договариваться о размерах «компенсации за лишнюю работу» вряд ли возможно…

И вот Ангел сидела на больничной кушетке и смотрела в окно. Синее небо успокаивало ее. Сегодня ни одно облако не нарушало его чистоты и великолепия. Только птица летела куда-то. Птица… Она была очень далеко, и ее вид определить Ангел не могла. Просто смотрела и потихоньку завидовала.

Если бы у нее были такие крылья, она бы не падала в Пропасть по ночам.