Лучезарная нимфа

Екатерина Александровна Балабан, 2021

Роман переносит читателя в эпоху расцвета Римской империи, во времена правления императора Домициана. На фоне исторических событий четверо героев сражаются за свое счастье в мире, не ведающем пощады, не прощающем ошибок. Кровавые схватки, жестокие убийства, колесницы, летящие к победе, в азарте бешеной скачки, волшебная музыка, наполняющая сердца неизъяснимым блаженством, все преодолевающая верность и преданность любящих сердец. Эта книга о прекрасной девушке из народа, сумевшей покорить сердца самых прославленных патрициев и государственных мужей своим очарованием и необыкновенным талантом. Эта книга о знатном юноше, чья смелость снискала ему громкую славу, но также породила множество завистников и принесла немало бед. Эта книга об отважном мореходе, плененном морскими пиратами, о коварной высокородной красавице, способной на преступление ради любви. Книга 1.

Глава 4 Брат и сестра

Корнелий тосковал. После знакомства с Антонией шли дни, а он никак не мог выбросить ее из головы. Никому из своего окружения он ни за что не признался бы, в чем причина его переживаний. Даже от себя старательно гнал непрошенные мысли. Ну, в самом деле, стоит ли какая-то несчастная девчонка таких страданий?

Он развлекал себя, чем мог. Ежедневно посещал тренировочные площадки на Марсовом поле, где усерднее, чем прежде упражнялся с мечом и легкой палицей. В термах, осваивал новые премудрости греческой борьбы. Его основной страстью были лошади. Он унаследовал эту любовь от отца. Поэтому много времени проводил в цирке за верховыми упражнениями и в тренировочных забегах на колесницах, сменяя то одного возницу, то другого, собственноручно чистил коней, скреб стойла, вызывая неподдельное удивление рабочего персонала. Друзья начали подшучивать над ним, уверяя, что он стремиться заткнуть за пояс самого Геркулеса.

По вечерам Корнелий, чаще всего, пропадал на дружеских пирушках или в компании знакомых женщин, но на пирушках пил мало, а с женщинами был скучен и невнимателен, чем опять-таки вызывал беззлобные подшучивания и некоторое удивление.

В один из таких вечеров Корнелий решил навестить сестру. Ее муж куда-то уехал, и она зазвала его в гости, уверяя, что соскучилась по младшему брату. За своими заботами он-де совсем забыл о ней.

Она встретила его в триклинии, где в одиночестве предавалась чревоугодию, лежа на золоченом ложе за круглым столом цитрусового дерева. Ей прислуживали четыре рабыни. Одетая в полупрозрачную тунику из пурпурного кносского шелка, с распущенными по плечам, длинными черными волосами, Юлия сейчас более напоминала не знатную матрону, а гетеру в ожидании любовника.

На Корнелия глянули карие глаза из-под таких же длинных как у него самого ресниц. Она протянула ему руку и проговорила с обворожительной улыбкой:

— Здравствуй благородный, Виртурбий, раздели со мной мой ужин и ложе. Приглашение прозвучало двусмысленно, но Корнелий давно привык к подобному поведению сестры. Он принял ее руку, с нежностью поцеловал. Юлия же нетерпеливо дернула его к себе, крепко обняла и поцеловала в губы. Корнелий рассмеялся, отстраняясь от нее.

— Ты не меняешься, — вымолвил он, — Время не лечит твоих пороков.

— Пороков? — переспросила она все с той же обворожительной улыбкой, — А может именно в порочности мое счастье?

— Может быть, — ответил он, — но ты дождешься, что муж однажды отправит тебя в лупанарий.

— Этому старому похотливому сатиру недолго осталось мучить меня. Недалек тот день, когда Танат заберет его в царство Плутона, — вымолвила она, одновременно делая знак рабыням принести еще еды для брата.

— Нет, нет! — тут же воскликнул тот, — я только что перекусил у Валерия. У него настоящий пир с танцами и песнями. Только я сбежал оттуда — ради тебя, между прочим.

— Ты сбежал от Валерия? Я такого не помню, чтобы ты сбегал с веселых пирушек, где много вина и красивых женщин. С тобой что-то твориться в последнее время. Гней уверял меня, что ты стал образцом добродетели, но я, признаться, не поверила ему.

— Со мной все в порядке. Может просто я устал от бессмысленного времяпровождения.

— Или тебе интереснее твоя сестра? — хмыкнула она, — Не хочешь ли посетить мою баню? Я велела натопить для себя.

— Мыться после ужина? Так можно заработать несварение. По-моему, ты тут совсем распустилась в отсутствии Юлия. Где он, кстати?

— В Остии. Пожелал лично проследить за отгрузкой зерна из Африка. Несколько дней назад должна была прибыть грузовая флотилия.

Юлия разбавила вино в бокале горячей водой, выпила его маленькими глотками, не спуская с Корнелия томного взгляда.

— Отправляйся в баню, — сказала она, — У меня самые лучшие массажисты во всем Риме. Тебе не повредит немного расслабиться. Надеюсь, потом я увижу тебя прежним.

Он не стал спорить. Возможно, массаж и жар хорошо протопленной бани отвлекут его немного от навязчивых желаний.

Юлия пришла, когда ее брат уже чистый и распаренный лежал на ложе в маленьком колодарии, завернутый в простыню и молоденькая рабыня растирала ему благовониями ноги. Молодая женщина покачала головой, убедившись, что руки рабыни и ее красота не производят на Корнелия вообще никакого впечатления. Он просто лежал с закрытыми глазами в сладкой полудреме.

Юлия отогнала девушку, и сама продолжила начатый массаж, лаская его ноги бархатистыми ручками все выше и выше. Он не сопротивлялся, кажется, даже не понимая, что одна массажистка сменила другую.

— Корнелий, — позвала Юлия, — Тебе не хочется обернуться и взглянуть на меня?

Он резко поднял голову и сел, с недоумением воззрившись на сестру.

— Ты что?! — буркнул он, — Уходи отсюда.

— Нет! — ответила она, наклоняясь к его груди, забирая губами в рот его сосок, а руками лаская бедра.

Он попытался ее прогнать, она только засмеялась, потянула на себя окутывающую его простыню.

— Ты совсем потеряла стыд! — выдохнул он, — Так нельзя!

— Мне можно все! — рассмеялась она, лаская его все бесстыднее. Его глаза потемнели от желания. Красавица Юлия могла раззадорить кого угодно, но Корнелий еще сопротивлялся. Он поднялся, заставляя подняться и ее. За ее спиной был небольшой бассейн, способный вместить человек пять. Корнелий толкнул Юлию, и она, не удержавшись на скользком полу, нырнула в холодную воду, но тут же вынырнула на поверхность ничуть не обескураженная, со смеющимися глазами и призывной улыбкой.

— Искупаемся вместе? — поманила она брата, — Забудь о нашем родстве. Боги создали мужчин и женщин, чтобы они дарили друг другу наслаждение. Иди ко мне.

— Искупайся одна! — воскликнул он, — Может вода остудит твой пыл.

Он неосмотрительно подошел к краю бассейна, возвращая на место сползшую с бедер простыню. Юлия, недолго думая, схватила его за ногу, с силой дернула на себя. Он грохнулся к ней в объятия под собственные вопли и ее веселый смех. Оба исчезли с поверхности на некоторое время, над ними вспенилась вода. Потом появились, сплетенные в единое целое.

— Сестра, ты заставляешь меня сделать нечто ужасное! — выдохнул он в ее смеющиеся губы.

— Перестань сопротивляться, словно невинный мальчик, — отозвалась она, — я умею любить, как никто из твоих любовниц. Со мной ты быстро забудешь о своей непонятной хандре.

— Как это гадко, — проговорил он, прижимая ее к себе теснее, — Но, кажется, ты победила.

Он впился в ее уста страстным поцелуем. Вода вновь вспенилась вокруг них и сомкнулась у них над головами.

Часом позже, утомленные друг другом, они отдыхали в прохладном полумраке спальни на широком супружеском ложе Юлии. Между ними стоял поднос со всевозможными лакомствами и напитками, который, неожиданно проголодавшийся Корнелий, опустошал с потрясающей быстротой. Юлия только выпила немного вина и теперь, откинувшись на подушки, с молчаливым восхищением разглядывала своего красавца брата. Он хмурился, избегая ее взгляда. Когда она попыталась погладить ногой его ногу, дернулся и, вскинув на нее глаза, проговорил:

— Клянусь, это больше не повториться!

— Можно подумать тебе не понравилось! — рассмеялась она

— Ты восхитительна Юлия, но все-таки это мерзко.

— Может быть, именно таких острых ощущений тебе не хватало, чтобы вернуться к жизни.

Она, заметив, что он перестал есть, скинула поднос с остатками пищи на пол, ничуть не заботясь последствиями своего поступка, подвинулась к брату вплотную, прижимаясь грудью к его обнаженной груди.

— Клеопатра перед тобой выглядела бы наивной девочкой, — усмехнулся он. Резко поднялся, призывая слуг, чтобы принесли ему одежду.

— Ты хочешь меня покинуть? — скривилась она, — Останься до утра. Я обещаю вылечить тебя от твоей хандры.

— У меня все в порядке, сестра, — возразил он, — А вот тебе явно не хватает общества. Желаю найти кого-нибудь в самое ближайшее время. И, пожалуйста, забудь все, что было.

Он быстро оделся, отвесив Юлии шутовской поклон, быстрым шагом покинул ее дом.

Морозный ночной воздух освежил пылающее лицо. Стыд это был или что-то иное… Его не отпускало чувство гадливости.

Марк ждал у входа, сидя на ступеньках и разглядывая звезды, по-зимнему крупные и блестящие.

— Излечила тебя, госпожа? — поинтересовался он, с усмешкой взглянув на хозяина, — Она, говорят, мастерица.

— Я думаю, она и тебе не откажет, — проворчал тот с брезгливой гримасой и тут же тяжело вздохнул. Вина за произошедшее, без сомнения, лежала и на нем тоже. Он сам допустил недопустимое.

Поманив Марка, он быстрым шагом направился в сторону Каринн. Сегодня больше никуда — только домой, спать. Завтра предстоит уйма дел — еще раз проверить готовность лошадей и колесниц перед ристанием, настроить возниц на победу. А вечером общий сбор у хозяина мастерских, изготавливающих конную упряжь и колесницы, некоего Клавдия Авдея. Он приглашал на шикарный обед всех членов общества зеленых, их жен и даже возниц.