Воробей в пустой конюшне, или Исповедь раздолбая – 2

Борис Егоров

Эта книга – продолжение уже опубликованной «Исповеди раздолбая». Рассказы о моей нескучной и разнообразной жизни в разных уголках страны и всякой заграницы.

Звезда Давида в домашнем исполнении

И чего я в ювелирах не остался? Работа тихая, домашняя. И всегда есть, на что выпить. Правда, много шансов по башке получить от расхитителей социалистической собственности. Ну, это уж… какое у кого — единство противоречий.

Было время, я лазил по Москве в поисках интересных людей. И попал как-то в гости к, извините за выражение, ювелиру-любителю Алексею. Он делал кольца, печатки и кулоны-медальоны всякие. Свой метод Леха гордо и научно называл — «центробежное литье по выплавляемым моделям». И напросился я к нему в ученики. Лепишь, бывалыча, из пчелиного воска пэрстень поздоровее — работники мясных отделов в продуктовых магазинах почему-то слабость к таким «болтам» имели. Потом со всякими тонкостями ставишь конструкцию в обрезок трубки — форму. Кладешь сверху кусок серебряной ложки, или полтинник 24 года издания. И — под газовую горелку. Форма стоит на подставке с веревкой. Как только серебро забегает шариком, так хватаешь веревку и мотаешь в воздухе по кругу, что есть духу, эту… центрифугу. Ну, а далее — расколачиваешь гипс и смотришь, что получилось.

Жизнь была нескучной, потому как клиентов у Лехи было навалом. С золотом он не связывался. Влетел однажды прилично. Заказали ему дубликат серебряной печатки его же изготовления — только из золота. Леха по неопытности взялся за это дело. Заказчик принес, как исходный материл, несколько обручальных колец. В его присутствии все было аккуратно взвешено на аптечных весах. А потом…

Леха мне объяснил так: «Хрен его знает, что там было в этих кольцах, кроме золота. Но, когда я сделал отливку и разбил форму — отлилось только половина где-то модели восковой. Остальные примеси выгорели при плавке, так я понимаю». А заказчика совершенно не колыхали технические тонкости. Он обвинил Леху в аферизме и набил ему морду — из мясников был дядя, крепенький. Чтобы расплатиться, Лехе пришлось у собственной бабушки украсть какую-то рыжую побрякушку. Она была из дворян, и такого барахла у нее имелась целая шкатулка. Зато внучок, чтобы успокоить свою совесть, привез ей потом букет цветов и торт. После чего бабушка смотрела на него подозрительно и неохотно пускала его в дом.

Кроме печаток, у клиентов почему-то пользовались большим спросом медальончики с еврейской звездой магендовидом. Моделью у Лехи была какая-то маленькая типа оловянная медалька. Он меня уверял, что она досталась ему в подарок от израильского солдата. Серебряные копии этой звезды Давида разбирались очень лихо — причем людьми, совершенно внешне не похожими на евреев.

И как-то звоню я в дверь своему наставнику. Дверь открылась сразу, и какой-то мужик при галстуке за рукав пригласил меня внутрь. Я, спотыкаясь, влетел в квартиру. Там было много народу, и все — при галстуках. Один дядька глянул на меня: «Ну-у! Этот — точно не из русских дворян». А Леха сидел на диване со злобно-кислой физиономией.

В общем, кто-то где-то настучал на Леху — про звезды Давида. Его спасло гинекологическое древо — он действительно был древнего русского дворянского рода. Всю аппаратуру только конфисковали.

А меня долго воспитывали в черной «Волге». Типа, папа ваш — наш коллега, а его сын участвует в подрыве устоев. Я знал, что папаня меня за такие новости удавит и вабще. Терять мне было нечего, поэтому я угрюмо пробурчал: «Позвоните ему. Пусть сам разбирается». Которые при галстуках — подумали, подумали, и выпихнули меня из машины: «Мы еще увидимся!»

А папане я все ж таки обо всем рассказал. Он меня утешил: «Мудак ты. И все тут…»