Искушение для искусителя

Евгения Телицына, 2017

Он – верховный искуситель Ада. Она – дочь некогда любимой им женщины. Такая же неугомонная, упертая и очаровательная, как мать. Волею судьбы он стал ее преподавателем в университете Ада. Стал наставником по работе с самым чувственным из семи смертных грехов. Стал учить ее искушать.И мог ли он знать, что она станет самым большим искушением для искусителя?

Лекция четвертая: план индивидуальных занятий

Не желая тратить время на борьбу с пуговицами, я стянула с Верховного рубашку через голову. Тот в ответ рванул молнию моего платья и стащил его с плеч.

Я с радостью избавилась от раздражающей ткани и поцеловала Асмодея. Довольно улыбнувшись ему в губы, провела ладошками по широкой груди, накаченному прессу и схватилась за ремень.

Глухо зарычав, Ас разорвал мое белье. И не дав закончить с брюками, повалил на кровать.

Я приподнялась на локтях, прикусив губу, наблюдая за тем, как он медленно опускается рядом. Верховный страстно поцеловал меня. Так, что если бы я не лежала, то непременно бы упала. И начал мягко поглаживать внутреннюю сторону бедра.

Я выгнулась ему навстречу, но получила лишь легкий укус в шею.

— Ас!

Усмехнувшись, искуситель опустился ниже и поцеловал ключицу. А потом его губы начали неторопливо ласкать мою грудь, изредка покусывая разгоряченную кожу.

Верховный аккуратно зажал мой сосок, одновременно ощутимо куснув второй, и я вскрикнула от удовольствия, зарывшись пальцами в его волосы.

Асмодей начал целовать мой живот. Медленно. Слишком медленно спускаясь все ниже и ниже.

Я заерзала, желая большего. Но Верховный лишь улыбнулся, не прерывая ласки.

А потом его палец резко скользнул в меня.

От неожиданности я вскрикнула. Асмодей тут же отстранился.

— Ас?

Искуситель, внимательно наблюдая за моим лицом, мягко ввел в меня еще один палец. И начал медленно двигать ими.

Инстинктивно я подалась навстречу, вызвав его улыбку. Кажется, ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как я схожу с ума от желания.

Удерживая мой взгляд, Асмодей снова переместился. Наклонившись, он медленно провел языком между моих ног. А потом его губы накрыли самое чувствительное место моего тела. Я застонала от наслаждения.

Ласки Асмодея походили на изощренную пытку. И он пытал меня до тех пор, пока я не начала умолять его о большем.

Растворившись в ощущениях, я кричала. Просила. Молила. И он, наконец, сжалился надо мной. Быстро стащив брюки, он лег на меня и поцеловал. А потом резко вошел одним яростным толчком.

Я закричала в голос, вцепившись ногтями в его спину. Выгнулась, желая чувствовать его каждой клеткой своего тела.

— Ника, — прохрипел Верховный, ускоряясь.

— Ас… — простонала я, когда волна сильнейшего в жизни оргазма почти лишила меня чувств…

Я резко села на кровати. Одеяло собралось в ногах… Майка мокрая от пота…

Сон. Это всего лишь сон!

Я рухнула на подушку и прикрыла глаза рукой. Испытать оргазм во сне… С Верховным… Докатилась…

Я снова встала и на нетвердых ногах поплелась в ванную.

Скинув одежду, зашла в недавно установленную душевую кабину и блаженно прикрыла глаза, когда тугая струя воды ударила по загривку.

С этим надо что-то делать. Мы не виделись неделю, но я все равно постоянно думала о Верховном. И далеко не как о преподавателе.

А теперь еще и этот сон! И когда! За несколько часов до нашего с ним первого индивидуального занятия…

Я простояла в душе не меньше часа. Но обычный способ успокоиться и расслабиться на этот раз меня подвел.

Демоны, надеюсь, я справлюсь…

В маленькой аудитории, в которую мне велели явиться, было тихо. И довольно-таки пусто. Только столы да стулья. И ничего больше. Даже портреты на стены поленились повесить.

Я немного нервничала перед первым занятием с Асмодеем. Хотя «немного» — неправильное слово. А кошмар как нервничала! И, наверное, поэтому споткнулась и только чудом не упала между рядами.

Решив не искушать судьбу, я села на вторую парту второго ряда (из трех возможных) и стала ждать.

Верховный пожаловал минут через пять. Увидел меня, довольно хмыкнул и сел на стул перед моим столом.

— Добрый день, наставник, — неуверенно поздоровалась я.

— Привет, Ника, — рассматривая меня, откликнулся он. — Вытяни руки на стол.

Побоявшись разозлить Асмодея глупыми вопросами, я, молча, выполнила указания.

— Хорошо. А теперь давай вспомним все, что наболтал вам Люцифер. Пересказывай.

— Все? — спросила и получила в ответ недовольный взгляд. — Да, наставник, — исправилась и начала: — Главные грехи. Термин, которым в католическом богословии называют основные пороки, лежащие в основе множества других грехов: гордыня, алчность, зависть, гнев, похоть, чревоугодие, лень или уныние. В восточной христианской традиции их принято называть семью смертными грехами. В православной аскетике им соответствуют восемь главных греховных страстей: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость…

Пока я говорила, Асмодей начал поглаживать мою руку. Усилием воли я заставила себя не обращать на это внимание.

Верховный довольно улыбнулся и поднял мою ладонь. После чего, не разрывая зрительного контакта, поцеловал запястье. Я замерла.

— Ника, продолжай рассказывать, — велел он, потеревшись о мою руку, словно сытый кот.

— Что… Что вы делаете? — запинаясь, спросила я.

— Ты должна уметь игнорировать свои чувства и желания. Должна уметь не реагировать на чужие провокации. И этому мы и будем учиться. Будем учить тебя не реагировать на таких, как я, — он поцеловал мою ладонь. — Я жду продолжение лекции.

Огромных усилий мне стоило начать говорить. Мысли разбегались и единственное, о чем я могла думать, это прикосновения Асмодея.

Верховный явно издевался. Он ласкал каждый пальчик моей руки. Прикусывал подушечку, а потом мягко ее посасывал. И каждое его прикосновение посылало разряды по моему телу.

Демоны, да я бы и подумать не могла, что такие прикосновения могут дарить такие ощущения.

Внизу живота появилась тяжесть, дыхание перехватило. Я сжала бедра, пытаясь контролировать разгулявшееся желание.

Получалось плохо. И Верховный это видел. Он снова вернулся к запястью, и я не выдержала. Одернув руку, прошептала:

— Прекратите…

— Ника, ты должна научиться контролировать себя, — невозмутимо ответил он, откидываясь на спинку стула.

— Это… слишком.

— О, до «слишком» еще очень далеко, — он хищно улыбнулся.

Кажется, я выбрала не того наставника.

— Мы закончили на сегодня? — все еще пытаясь успокоиться, спросила я.

— На сегодня да. И, Ника, ты выбрала меня. Помни об этом.

И, поднявшись со стула с гипнотизирующей грацией хищника, Асмодей ушел.

На этот раз во дворе университета меня ждала мама. И в отличие от Оливера эта умная женщина стояла прямо у учебного корпуса чертей.

— Привет, что ты тут делаешь? — я чмокнула ее в щеку.

В конце концов, есть мааааленькая доля вероятности, что она пришла не ко мне.

— Жду тебя.

Демоны!

— Мам, ну мы же все уже выяснили. Поздно отступать, — тут же ощетинилась я.

— Дочь, хочешь учиться — да, пожалуйста. Я даже рада, что на тебе печать именно Асмодея, — мама бросила взгляд на мой левый бок, и у меня отвисла челюсть. — Думала, я не узнаю?.. С этим вредителем ты хотя бы поймешь, что все это — не безудержное веселье. А теперь идем.

— Куда?

— Для начала в костюмерную. А потом я покажу тебе похоть во всей красе.

И мама первой двинулась в сторону ворот университета.

Я никогда не была у людей. Да я даже в костюмерной никогда не была! И поэтому ужасно нервничала сейчас. А вот маман выглядела совершенно спокойной. И даже не убила меня, узнав про печать…

Поплутав по узким улочкам города, мы вышли к огромному зданию, напоминающему ангар.

— Знакомься, главный вещевой склад Ада, — мама улыбнулась.

Внутри костюмерная оказалась разделена на зоны по векам. В каждой такой зоне было несколько помещений: комнаты с бесчисленными стойками с костюмами и аксессуарами, примерочные и места для макияжа.

— Я только одного не могу понять. Зачем нам костюмерные, если мы можем сами менять свой облик при помощи наруча, — высказала я мысль, давно не дававшую мне покоя.

— И чему вас сейчас только учат? — мама закатила глаза. — Дочь, во-первых, это очень энергозатратно. Наруч не всесилен. Да и твой резерв ограничен. То есть создать что-то мелкое проблемы нет. А вот полный комплект доспехов рыцаря средних веков… Можешь потом сутки проспать, восстанавливаясь. И не спрашивай почему. Сомневаюсь, что даже Асмодей сможет объяснить, как устроены нарукавники.

— Я все же спрошу у него.

— Спроси. Ему полезно напрячь мозги… Но есть еще и во-вторых. Что гораздо важнее. Историческая точность. Костюмерши специализируются на определенной эпохе. И иногда даже стране. И создают твой образ так, чтобы никому и в голову не пришло, что ты не человек. Представь, сколько времени уходило бы на подготовку к таким заданиям, если бы черти сами выискивали описание костюма, прически и прочего?

— Я вообще не очень понимаю, зачем нужно это погружение в эпоху, — призналась я.

— Задания бывают разные. Иногда черт отправляется на вызов. Ну, знаешь, когда человек чертит пентаграмму, расставляет свечи и ждет, — я кивнула. — А иногда Ад посылает нас за… хм… В общем подтолкнуть человека к сделке. Мы с твоим отцом как-то были во Франции. Нам поручили подписать договор с ведьмой. Мы сначала ее искали, а потом твой отец в лоб сообщил ей кто он такой и что предлагает.

Мама редко рассказывала мне о своих первых месяцах в Аду. Я знала историю отношений родителей, но в сокращенной версии. Когда я подросла, Люцифер, конечно, раскрыл некоторые моменты, о которых мама умолчала. Но я подозревала, что не все.

И про задание во Франции я никогда не слышала, поэтому спросила:

— И чем все закончилось?

— Договор мы подписали, — мама отвела взгляд, но я заметила промелькнувшую в ее глазах боль. Ясно, значит, есть в этой истории еще что-то, о чем мне никто не скажет.

Какое-то время мы шли по коридору, молча. Их вреднеишество моя маман Ева сосредоточенно высматривала нужную ей табличку. А я старалась не нервничать.

— Вот! — Воскликнула мама. — Двадцать первый век. Вторая половина. Идем, Айви наверняка уже заждалась.

Мы вошли в выбранную мамой зону. Сразу же навстречу нам выскочила миниатюрная рыжая чертовка с огромными зелеными глазами.

— Ева! Я успела соскучиться!

— Привет, Айви, — женщины обнялись. — Знакомься, моя дочь Ника. Ника, это Айви. Наша с отцом персональная костюмерша, если можно так сказать. Она — одна из немногих, кто работает не по эпохам, а с конкретной семьей.

— Привет, Ника, — костюмерша улыбнулась.

— Привет, — неуверенно откликнулась я.

— Ева, что нужно подобрать?

— О, я уже сама все подобрала, — мама хитро улыбнулась. — Осталось найти это на складе…

Час спустя я была готова. И была в ужасе от своего вида! Узкое серебряное платье, облегающее словно вторая кожа, больше напоминало тунику. Я постоянно одергивала его вниз, при этом придерживая на груди.

Бубня ругательства, я вышла из примерочной.

— Мама! А меня нельзя было так же одеть?!

На моей родительнице сейчас красовался черный комплект — водолазка с рукавом три четверти и узкие штаны, заправленные в ботфорты на высокой шпильке. Волосы ей сделали на косой пробор, начесав с одной стороны, и заплетя в тонкие косички с другой. Черные тени, алая помада… Мама выглядела шикарно!

— Нельзя, — усмехнулась она. — Потому что я хочу показать тебе две разных грани одного безобразия. И не мамкай! Там мы будем просто подругами.

На самом деле не знающий человек и так решил бы что мы подруги. Черти стареют медленно. И в определенный период жизни словно замирают. Так что сейчас мама выглядела максимум лет на пять старше меня.

Костюмерша принесла нам по короткой шубке и маленькой сумочке.

— Спасибо, Айви. Мы ушли, — мама взяла меня за руку.

— И что…

Нас резко накрыла темнота. А потом так же резко отступила, сменившись блеском тысячи огней.

–…теперь?

— А теперь Россия, год две тысячи пятьдесят какой-то… а может и шестьдесят какой-то. У меня проблемы с точностью. Провинциальная столица. Ночной клуб.

Упомянутое заведение сверкало огнями на противоположной стороне улицы. Прожектора, яркая вывеска, грохот музыки… И длинная очередь на вход.

— Я надеюсь, мы не будем стоять в этой толпе?

— Естественно.

Взяв меня под руку, мама спокойно перешла дорогу, а потом с истинно царской грацией продефилировала мимо очереди ко входу.

Обворожительно улыбнувшись, она кивнула охраннику на дверь. Огромный мужик, из тех, о ком говорят «косая сажень в плечах», тут же смущенно кивнул и отодвинул бархатную ленту ограждения.

— Что это было? — шепнула я, пока мы сдавали шубки в гардероб.

— Природное очарование, — хихикнула мама.

Я промолчала.

Быстро преодолев длинный узкий коридор, мы вышли в танцевальную зону. Огромное помещение было освещено только огнями софитов и подвесных мигающих разными цветами прожекторов. Уверена, у всего этого есть какие-то другие названия. Но я о них ничего не знаю.

Конец ознакомительного фрагмента.