Искушение для искусителя

Евгения Телицына, 2017

Он – верховный искуситель Ада. Она – дочь некогда любимой им женщины. Такая же неугомонная, упертая и очаровательная, как мать. Волею судьбы он стал ее преподавателем в университете Ада. Стал наставником по работе с самым чувственным из семи смертных грехов. Стал учить ее искушать.И мог ли он знать, что она станет самым большим искушением для искусителя?

Лекция третья: физика тела

На второй день лекции Верховных я ползла как беременная черепаха. Идти не хотелось совершенно. Но выбора у меня уже не было.

Вчера я долго рассматривала появившуюся слева чуть ниже груди печать Асмодея. Никогда раньше не видела этого символа (если честно, я ни одной печати Верховных никогда не видела). Между двумя кругами располагались буквы «A S M O D A Y»⁵. А внутри меньшего из них — странная искривленная стрелка, пересекающая линию с маленькими перпендикулярными зарубками. Весь рисунок был диаметром с мой мизинец.

И казался удивительно правильной частью меня…

Черная татуировка Асмодея не давала мне покоя всю ночь. Нет, она не болела и не жгла. Но она постоянно заставляла думать о том, кто ее оставил. О том, как Верховный прижимал меня к себе. Как мягко поцеловал… Рррр! Леший!

В очередной раз задумавшись о странном поведении Асмодея, я не заметила демона, стоявшего у ворот университета. И естественно врезалась в него!

Чешуйчатокожий парень недобро на меня глянул и отошел, ругаясь себе под нос.

А я, буркнув «извини», вошла на территорию «Центрального университета адских наук, пыточных дел и демонических изощрений».

Во дворе сегодня было оживленно. Судя по носящимся туда-сюда по каменным дорожкам дъяликам, у одного из их потоков сегодня какой-то внеплановый зачет. Рядовые служители Ада всегда очень нервно воспринимают сессию. Отчего страдают все вокруг. Так что не удивлюсь, если они сегодня снова разрушат статую-другую из-за своих «шалящих нервишек».

Я прошла мимо фонтана грешной любви (так почему-то его называла моя мама), представляющего собой небольшой круглый бассейн со скульптурной композицией в виде пары в центре, и свернула к учебному корпусу чертей.

Вообще студенческий городок состоял из центрального административного центра, трех учебных корпусов и библиотеки. Все здания были выдержанны в одной стилистике средневековых человеческих построек. Стены из темного камня, высокие шпили башен с узкими окнами-бойницами и все в таком духе.

Наш корпус оригинальностью не отличался. Хотя, насколько я знаю, только у нас на стенах красовались изречения о душе.

Вот, например, между двух колонн: «Это только кажется, что за всё платят деньгами. За всё действительно важное платят кусочками души»⁶.

То ли цитаты из людских книг, чем-то позабавившие Верховных, то ли отрывки из чертовских трактатов. Я никогда не интересовалась. Но постоянно удивляюсь некоторым из них.

«Судить следует только душу — за то, как она пользовалась сосудом плоти. Сам сосуд, конечно, не подлежит приговору⁷». Зачем это написано там, где чертей учат души выменивать на желания?

Или вот, самое яркое: «Только человек может отдать душу за то, что ему даже не нужно, и верить, что совершил выгодную сделку».

Ну, с последним я хотя бы могу согласиться…

Я бросила взгляд на огромные часы, украшающие холл, и хлопнула себя по лбу. Расчиталась тут! Еще немного и снова пришлось бы нестись по коридорам.

Я быстро пересекла мрачный холл и поднялась на третий этаж. До лекции Люцифера оставалось еще минут пять. Так что сегодня я все же не бежала сломя голову, а спокойно успела занять свое место…

Занятия у Верховных прошли на удивление спокойно и интересно. Сегодня черти давали план работы по своим спецкурсам.

Демоны, я и подумать не могла, что по каждому из семи грехов будет столько материала. Казалось бы, ну что там такого? Грех он и в человеческой Африке грех. Ан-нет!

У одного только Люцифера: «понятие греха и искушения», «что есть гордыня», «гордыня с точки зрения человеческих религий», «гордыня и прочие пороки», «гордыня как инструмент влияния на любое сознание»… И это только начало длинного списка!

А у Сатаны и Вельзевула свитки с темами были в два раза длиннее, чем у Люцифера!..

А еще сегодня отбирали студентов для персональных занятий. Дедушка Фер, естественно, предложил мне пойти к нему. Но, судя по полному отсутствию удивления на лице, прекрасно знал, что я откажусь. И нисколько не обиделся. Только понимающе хмыкнул и пожелал удачи.

Что ж впереди ждала самая сложная на сегодня лекция…

Асмодей опаздывал. Мы честно тихо ждали… Ну минут, наверное, десять. А потом занялись своими делами.

Так что влетевший в аудиторию еще минут через пятнадцать Верховный застал нас за самыми разными действиями. Кто-то из ребят играл в карты, кто-то нагло курил в окошко, а кто-то страстно целовался на последних партах. Были и персонажи, соревнующиеся в скалолазание по шкафам. Но все замерли, когда поняли, что появился преподаватель.

Немая пауза затянулась. Глядя на ошарашенное лицо узревшего все происходящее Асмодея, я порадовалась, что в отличие от большинства тихо сидела на своем месте и в сотый раз перечитывала буддийскую легенду.

— Какого лешего? — подозрительно мягко поинтересовался наставник.

Народ начал приходить в себя. Не рискуя смотреть на Верховного, но бормоча что-то напоминающее извинения, черти быстро разбежались по своим местам.

— На будущее. Если я опаздываю, вы сидите и ждете. На своих местах. Тихо. Спокойно. Как мыши под веником. Ясно?

Студенты почти синхронно кивнули.

— Ну что ж… Я могу рассчитывать на то, что услышу сейчас развернутые аргументированные ответы на заданный на прошлой лекции вопрос?

Народ молчал. Асмодей хмыкнул и прямо из воздуха вынул наш журнал.

Демоны, только не меня. Только не меня.

— Что ж… Посмотрим… — протянул он. — Предположим… Эрик?

Я облегченно выдохнула, наблюдая за тем, как в центре аудитории поднимается из-за стола высокий долговязый черт.

— Слушаю вас, — подбодрил его Асмодей.

— Я считаю, Верховный, что ближе к грехопадению был первый из…

Ответ Эрика получился длинным и нудным. И совершенно не устроил нашего учителя.

Асмодей мучил ребят одного за другим, заваливая кучей вопросов. А потом просто заявил:

— Курс, вы меня разочаровываете снова и снова. Я все еще жду ответ на свой вопрос. И надеюсь получить его хотя бы на зачете. Ну а теперь сегодняшняя тема.

Он спрыгнул со стола, на котором сидел во время опроса. И начал расхаживать между рядами.

— Сегодня мы будем говорить об азах. Об основах. О физике тела. О проявлении желания. Мне интересно, знаете ли вы как по внешним признакам определить, возбужден ли ваш собеседник?

Если честно, услышав тему, я немного расстроилась. Что тут может быть нового? По-моему, любой понимает, возбужден его партнер или нет.

А Асмодей, проигнорировав растерянные шепотки, продолжил:

— Господа знатоки, начнем с самого простого. С мужчин. Перечислите мне признаки сексуального возбуждения сильной половины?

— Стояк! — крикнул кто-то с галерки. В аудитории послышались смешки.

— Печально, молодой человек, что головы у вас способны работать только посменно! — Даже не повернувшись в сторону выкрикнувшего, сказал Асмодей. — И еще печальнее, что сейчас работает явно не та, что на плечах. Еще!

Народ давился смехом, пока пунцовый юморист с задней парты не знал, куда себя деть. А Верховный продолжал ходить между рядами и требовать ответ.

— Учащенный пульс, — сказала, наконец, чертовка, сидящая на первой парте в ряду у двери.

— Уже лучше. Еще!

Но аудитория молчала.

— Что же вы за искусители такие! Хриплый голос! Расширенные зрачки! Легкий румянец! Учащенное дыхание! Вы что, дамы, мужчинам выше пояса вообще никогда не смотрите?! А вы, черти, кровь прилила и все, остальные ощущения исчезли?!

Верховный злился. И уже почти кричал. А мы пристыжено молчали.

Не знаю, как остальные, но я себя чувствовала полной идиоткой. Мало того, что в последнее время я будто сама не своя. Мямлю, краснею, смущаюсь… Никогда раньше не вела себя так глупо! А теперь еще и понимаю, что на его занятиях я теряюсь и не могу ответить на самые элементарные вопросы. Демоны…

— Ника!

От неожиданности я подпрыгнула на месте.

— Да, Верховный.

— Прекрати витать в облаках и марш к моему столу!

— Но…

— Быстро!

Не желая злить и без того взбешенного наставника, я быстро сделала то, что он просил.

— Итак, женщина обыкновенная. На вид двадцати пяти человеческих лет. Хороша собой. Представим, что ее соблазняют. Возбуждают. Собираются затащить в постель. Как хотите называйте, только включите, наконец, мозги. Как по ее виду понять, что процесс пошел?

Я остолбенела. Да и остальные студенты растерялись.

Асмодей, видя, что курс отчаянно тормозит, подошел ко мне и встал за спиной.

— Хорошо, — пробормотал, положив руку мне на поясницу.

Я почувствовала, что краснею.

— Итак, все просто. Милый румянец у нас уже есть, — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке. — Кто еще что заметил?

— Учащенное дыхание, — крикнула сидящая в ряду у окна Кира.

— Верно, — рука Верховного переместилась с щеки на мою шею. — Еще.

Незаметно от всех он кончиками пальцев исследовал мою спину. Едва касаясь, рисовал линии вдоль позвоночника и на пояснице, изредка заступая за пояс брюк.

— У нее зрачки расширились, — крикнул еще кто-то.

Но мне все труднее было сосредоточиться. Я боролась с собой, пытаясь не растечься лужицей от невероятно приятной ласки Асмодея.

Нет, нет, нет. Я не здесь. Мне все равно. Меня совершенно не возбуждают его руки, медленно ласкающие мое тело. Мне совершенно наплевать на то, как я на него реагирую. И вообще… О демоны, надо представить что-нибудь мерзкое…

— Хорошо. Еще.

Тишина.

— Ну же. Внимательнее.

— Набухшие соски, — смущенно пробормотала девчонка, сидевшая за партой прямо передо мной.

— Верно, — рука Асмодея прошлась по моему боку, кончиками пальцев задев грудь. — И легкое смущение — это тоже признак возбуждения. И сжатые бедра. И покусывание губ.

Леший, я только сейчас поняла, что все это время кусала губы.

— Еще что-то?

Но все молчали.

— Странно, что никто из вас не заметил признак, присущий только чертям. Часто, когда мы возбуждены, наш хвост ведет себя своевольно. Если партнер далеко, то он оплетает наше бедро. А если близко… — он не договорил.

Я чувствовала затылком, что Верховный улыбается. И поэтому боялась посмотреть вниз.

Забери меня Высшее! Я знала, что увижу, как мой хвост оплел бедро Асмодея. И что кисточка сейчас, едва задевая, щекотала живот искусителя.

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Верховный опять опозорил меня перед всем курсом!

— Что ж, студенты. Лекция показала, что очень маленький процент из вас подходит для похоти, — Асмодей отошел от меня. — Ника, поздравляю, я с радостью беру тебя в ученицы. А еще Верону, Эву, Олью, Киру и Кярэна.

На деревянных ногах я дошла до своего места и села. Народ вокруг выглядел расстроенным. Последнее заявление Асмодея перечеркнуло мой позор.

— Теперь общие лекции у вас будут раз в две недели. Индивидуальные занятия начнутся через неделю. Свободны.

Ребята начали уходить. Верховный то же вышел, даже не взглянув в мою сторону.

Я же, оставшись одна, какое-то время просто сидела, пытаясь унять сердцебиение.

И только когда смогла спокойно дышать, я собрала вещи и вышла из аудитории.

Во дворе, сидя на лавке, меня дожидался Оливер. Ну здорово… Как будто лекции Асмодея на сегодня было мало…

Мой наверно уже бывший парень расположился спиной к корпусу чертей, так что я решила попробовать незаметно прошмыгнуть мимо него вдоль зданий.

Мне почти удалось. Я уже была у ворот, когда Оливер меня заметил.

— Ника!

Я сделала вид, что не слышу.

— Ника! — он поймал меня за руку. — Прошу, давай поговорим!

Я тяжело вздохнула.

— Хорошо.

Оли увлек меня на скамейку у фонтана. Сел рядом и взял за руки.

— Прежде всего, я хочу извиниться перед тобой, — пристыжено глядя в сторону, начал он. — Я вел себя ужасно…

Оливер был очень красивым мужчиной. Ростом выше среднего он всегда выделялся в толпе.

Девчонки бегали за ним с детства, ведясь на ангельские голубые глаза и скульптурно очерченные скулы. А мне всегда нравилось смотреть на него. Зарываться пальцами в локоны цвета горького шоколада. Целовать тонкие губы…

Но не теперь.

Ненормальное желание близости с Асмодеем словно выжгло мои чувства к Оливеру.

А может Верховный и не при чем. Просто после последних событий я сама увидела, что внешняя красота этого черта скрывает внутреннее уродство.

— Прости, Оли, но я не могу.

— Ники, я знаю, что я облажался. Сам не понимаю, что на меня нашло! Любимая, все о чем я прошу — это еще один шанс.

Он смотрел на меня преданным взглядом оголодавшего кота. Но я не верила. Ни единому слову, ни единому жесту.

— Нет.

Я встала со скамьи, но он снова не дал мне уйти.

— Конечно, ведь Верховный — более выгодная партия. Не так ли, Искуриус? — прошипел он, стиснув мое предплечье так, что затрещали кости.

— Ты делаешь мне больно, — процедила я.

— Не глупи, дофин. Ему даром не нужна такая как ты. Особенно после истории с твоей матерью.

— Иди ты к лешему! — Я влепила ему пощечину.

Оливер тут же меня отпустил, и я развернулась, чтобы уйти. И заметила стоявшего у корпуса демонов Асмодея. Верховный внимательно за нами наблюдал.

О нет!

— Ты еще пожалеешь о том, что выбрала его! — бросил Оливер мне в спину и ушел.

Я не ответила, продолжая смотреть на Асмодея.

«Умоляю, наставник, не вмешивайтесь!» — мысленно кричала я.

Верховный проследил взглядом за Оливером, а потом посмотрел прямо мне в глаза. Я скорее почувствовала, чем поняла, что он хочет что-то сказать и тут же перестроила слух⁸.

— Это его последняя ошибка, Ника, — едва слышно проговорил Асмодей. — В последний раз я позволяю тебе его защитить.

И он тоже ушел.

Я тяжело опустилась на скамью. Да что же это за день сегодня такой…

Примечания

5

Асмодей

6

из романа Дмитрия Емца «Мефодий Буслаев. Лед и пламя Тартара»

7

Тертуллиан. «О воскресении плоти»

8

У чертей острый слух и превосходное зрение. В силу природных особенностей, при необходимости, они фокусируются и могут видеть очень далеко, и слышать нужные звуки через приличные расстояния.