Костя в средней школе

Евгения Сергеевна Теплова, 2022

"Костя в средней школе" – продолжение рассказов о школьных приключениях Кости Куликова, новых друзьях и недругах, учебных и спортивных подвигах и, конечно, первой любви…

Вергилия

Одним из последствий того непростого дня стало непреодолимое желание помочь Вергилии. Подумать только — четыре года безответной любви! Это ж свихнуться можно. А ещё ужасно обидно: Вергилия — отличная девчонка, упустит Никита своё счастье, потом будет мне пенять, что я ему вовремя глаза не открыл! Но теперь-то я понимаю: мне просто хотелось, чтоб ничто не омрачало моего собственного счастья.

Взялся я за дело лихо.

— Смотри-ка, — говорил я Никитке, — какая у Вергилия сегодня оригинальная причёска.

Никита переводил недоумённый взгляд с Вергилиной причёски на меня и обратно, и я торопился сменить тему. Но через какое-то время я снова не выдерживал:

— Ты не слышал её последнее стихотворение? Всё-таки она очень талантлива. Я сначала тоже думал, что она просто с мамы пример берёт…

— А я ничего не думал, — перебивал меня Никита. — Что вообще с тобой такое? Шутишь с Алисой, даришь цветы Марусе, нахваливаешь Вергилию… Ты что — этот, как его, Донжуан?

И Никитка рассмеялся над собственной шуткой.

— С Алисой я больше не шучу, а Вергилия моя лучшая подруга, — огорошил я Никитку. — Мы могли бы и втроём дружить. Вот я и обращаю твоё внимание. Чем она тебе не нравится?

— Ты опять что-то задумал, — с подозрением сощурился Никита. — Я знаю, когда ты мне голову морочишь.

Пришлось искать другой заход. И я решил рискнуть. Вызвал на разговор Матвея.

— Слушай, — сказал я ему, краснея и потея. — Дело есть, деликатное. Ты знаешь Вергилию…

Матвей удивлённо поднял брови.

— Она с первого класса влюблена в одного мальчика из нашего класса. И я хочу помочь ей. И думаю, что если ты… если кто-нибудь… покажет… в общем, приударит за ней, то он обратит внимание.

Уф, самое сложное позади.

— А я тут причём? — не понял Матвей.

— Ну вот я решил попросить именно тебя, потому что ты, мне кажется, способен понять. И ты не станешь над ней смеяться. Ты понимаешь, что она отличная девчонка. Возможно, однажды и тебе понадобится её или моя помощь. Стих сочинить, например.

— И что я должен делать? — усмехнулся Матвей.

— Ну как с Марусей, — обрадовался я и прикусил язык. — Ну я имею в виду — сядешь рядом и просто пообщаетесь. Мне кажется, у вас много общего, и это не будет в напряг.

— А в кого она влюбилась?

— Секрет, — ответил я. — Но если всё пойдёт по плану, то ты и сам догадаешься.

Кажется, мне удалось пробудить в Матвее если не сочувствие, то любопытство.

И прям на следующем уроке он уже подсел к Вергилии. Я потирал руки, возомнив себя величайшим тактиком, стратегом, дипломатом и устроителем человеческих судеб. Расчёт оправдался на 100%: им явно не составило труда найти общие темы. Галина Петровна даже пару раз сделала им замечание за болтовню.

— Смотри-ка, — Никитка пихнул меня локтем, — Матвей к Вергилии сел. С Марусей не задалось, так он за следующую взялся.

— А тебе-то что?

— А вдруг он назло Марусе? А Вергилия вон уши развесила.

Я изобразил тревогу.

— Хм, не думал об этом. Но мне кажется, он не такой.

— А по-твоему, он ни с того ни с сего заинтересовался Вергилией?

— Почему нет? Она хорошая девчонка. И, кстати, классно выглядит сегодня.

Никита посмотрел на меня как на умалишённого.

После уроков я догнал Вергилию и рассказал о своём мега-плане. Теперь, когда уже всё шло как по маслу, она бы не стала отказываться.

— Ну ты, Кость, даёшь! Вот не ожидала! — исполнилась благодарности Вергилия. — И что, помогает?

— Ещё как!

На следующий день в глазах Вергилии от печали и след простыл. Она заливалась смехом! Мне даже показалось, что я ослышался. Так как вообще не помнил, чтобы Вергилия смеялась. А после уроков я задержал Никиту в классе, и мы увидели, что Матвей её провожает.

— Слушай, ты вроде говорил, что это твоя лучшая подруга? — с упрёком напомнил Никита.

— Ну да.

Я ликовал: гениальный план сработал — Никитка клюнул. Я уже представлял, как они будут хором благодарить меня на свадьбе.

— Ну он же явно назло Марусе!

— Вообще нет.

— Я с ним поговорю.

— Да брось! Всё в порядке.

— Вот увидишь.

Но ещё пару дней не находилось подходящего момента. Или просто Никите не хватало решимости, и он всё давил мне на совесть и подбивал поговорить с Матвеем.

— Да не буду я с ним говорить! — отвечал я. — Я уверен, что он влюбился. Ты только посмотри на них.

Никитка качал головой. Я подумал было, что он уже отказался от своей благородной идеи, но тут мы остались втроём в физкультурной раздевалке, и Никита, видимо, решил, что это знак.

— Слушай, — сказал он Матвею. — А ты чего к Вергилии привязался?

— А твоё какое дело? — закономерно отреагировал Матвей.

— Мы с ней пятый год учимся и в обиду не дадим, — довольно угрожающе сообщил Никита.

И тут Матвея осенило. Он молча переводил взгляд с Никитки на меня и молчал. Мне показалось, что он расстроился.

— В общем, ты меня понял, — заключил Никитка, став вылитым Колей, и вышел такой же крутой походкой, как старший брат.

— Так что, — обратился ко мне Матвей, — миссия выполнена? Я больше не нужен?

— Ну зачем так сразу… — промямлил я. — Хорошо бы закрепить эффект.

— Ну сам и закрепи, — сказал Матвей и тоже вышел.

На физре он был очень зол, обыграл нас в баскетбол с разгромным счётом.

Чтобы поднять себе настроение, я поспешил осчастливить Вергилию пересказом всей разборки.

— Вергилия, — сказал я, — всё идёт по плану.

Вергилия подняла на меня обеспокоенный взгляд.

— Не совсем, Кость, — и она виновато улыбнулась. — Кажется, я влюбилась в Матвея.

Я так и сел.

— Да, — продолжала Вергилия, — я поняла, что зря зациклилась на Никите. Мы ж совсем друг другу не подходим, а с Матвеем у нас столько общего! Представляешь, он прочёл весь мой сборник, и ему понравились точно те стихи, которые я ценю больше всех… Как теперь быть? Мне так страшно, что он просто из жалости со мной общается. Но чем скорее это прояснится, тем лучше. Так что скажи ему, что забираешь свою просьбу и Вергилия поняла, что это глупая затея, и что она не влюбилась в того, в кого думала… Или как-то так… Не знаю, как лучше.

— Он уже сам решил, что миссия окончена, — сообщил я упавшим голосом. — Потому что Никитос с ним говорил, грозил…

— Что ж мне так не везёт! — всплеснула руками Вергилия. И я понятия не имел, как её утешить.

На следующий день Матвей отсел от неё, и Вергилия сидела все уроки с отрешённым взглядом.

— Воот, — шепнул мне довольный собой Никита, — я тебе говорил! Стоило пригрозить, и он сразу отстал. А она теперь слёзы льёт. «Он не такой, он не такой», — передразнил меня Никита.

— Всё не совсем так, — ответил я.

— Учись признавать свои ошибки, — посоветовал Никита.

И я не стал спорить.

После урока Никита неожиданно для меня подсел к Вергилии и, видимо, попытался развеселить её, как умел. Я даже понадеялся было на воскресение прежних чувств (всё-таки четыре года не шутка), но Вергилия лишь мотала головой. Я глянул на Матвея — тот смотрел на них, стиснув зубы. Я подошёл к нему:

— Слушай, она ведь из-за тебя плакала, а не из-за него.

— Отвали, Куликов, — жёстко попросил Матвей.

— А из-за чего ей тогда плакать? — не внял я.

— Не знаю и знать не хочу, — ответил Матвей. — Последний раз по-хорошему прошу — отвали.

Настаивать было бесполезно, и я отвалил. Что теперь делать, я не представлял. Вместо всеобщего счастья одни разбитые сердца.

Маруся в тот день догнала меня после уроков:

— Кость, постой, не знаешь, что с Вергилией? Она мне не стала рассказывать, но, может, ты знаешь?

Я недолго колебался.

— Долгая история. Ты не спешишь?

Маруся покачала головой. И мы свернули в сторону её дома. Это был самый длинный наш разговор после её дня рожденья, а, может, и вообще самый длинный. «Какое же счастье, — думал я, — что есть на свете человек, который всё поймёт как надо, не осудит, не посмеётся, посоветует…» И я пересказал Марусе всю историю.

— Да-а, — серьёзно протянула она, — ну и кашу ты заварил! Не зря мне никогда не нравились такие спектакли.

— Ты никогда их и не устраивала, — усмехнулся я.

— Ну вот на день рожденья, — смутилась Маруся.

— Что на день рожденья? — заинтересовался я.

— Я назло тебе надела кулон от Матвея, а потом чуть сквозь пол не провалилась, когда ты стоял у доски, уставившись на него, — она покраснела и договорила совсем тихо: — я тогда думала, что теперь уже точно всё.

«Что ж, откровенность на откровенность», — решил я.

— Я тоже так думал. Но Вергилия убедила меня сходить за цветами, а изначально идея — мамина, — признался я. — Я шёл в школу с букетом, но вручил его Наталье Сергеевне.

— Правда? — рассмеялась Маруся.

— Да, — кивнул я, — из-за Клещиков.

Маруся помолчала, набираясь смелости.

— А что вообще произошло? Тогда ещё, первого сентября. Почему ты даже не подошёл? Очки не понравились? Или причёска?

Хм, к таким откровенностям я, кажется, ещё не был готов.

— Ну как ты вообще могла такое подумать! — воскликнул я. — Мне нравятся очки. То есть мне вообще без разницы, в очках ты или без.

— А что я должна была думать?!

Я молчал.

— Так что тогда? — не отступалась Маруся. — Что случилось за лето?

— Ты выросла, — трагически сказал я.

— В каком смысле? Тебе не нравятся высокие? — Маруся стала пунцовой. Мы оба были как два помидора. Но это был нужный разговор.

— Ну как ты не понимаешь? — рассердился я. — Меня напрягло то, что ты стала выше меня.

— Разве я выше тебя? — Маруся смерила меня взглядом.

— Мне что, рядом встать? — уточнил я довольно грубо, а самого в очередной раз прошибло по́том.

— Но ты же ещё вырастишь!

— И ты ещё вырастишь!

Мы снова шли молча.

— Так что с Матвеем-то делать? — Я решил, что рост мы обсудили достаточно.

— Не знаю, — ответила Маруся. — Наверное, нужно время.

Мы уже дошли до самого её дома.

— Представляешь, розы ещё держатся! — поделилась Маруся.

— Я очень рад, — сказал я. — Ну, пока.

Время шло, Вергилия продолжала сидеть одна и много сочинять. Видимо, Матвей оказался не менее хорошим подспорьем для творческого процесса, чем Никита.

Я прочёл в лежащей на её столе тетради:

Я ошиблась, так бывает…

А со мною и подавно.

Наказанье принимаю,

На прощенье уповая.

Но тот, для кого была оставлена эта тетрадь, не задержался у неё.

— Покажи ему, — посоветовал я Вергилии.

— Бесполезно, — отмахнулась она.

— Странный тип — разве он не видит, что Никита ни при чём?

— Видит. Ну и что из этого? Я ему я уже не интересна, — вздохнула Вергилия с глазами на мокром месте.

— Вот только не выдумывай! — сказал я строго.

— Слушай, Кость, у меня скоро турнир по бальным танцам. Ты не хочешь прийти с Марусей? Она говорит, ты её никуда не приглашаешь…

— Так и говорит? — не поверил я.

— Ну-у… Я спросила, приглашаешь ли ты её куда-нибудь. Она сказала, что нет. С сожаленьем сказала, — добавила Вергилия.

— Мы и так каждый день видимся. Зачем мне её куда-то приглашать?

Вергилия с упрёком покачала головой.

— Но на турнир я готов, — сказал я. — Можно ведь и ещё кое-кого позвать? — Кажется, я раскусил Вергилину задумку. — Да? Я в чатик напишу, типа «кто хочет поддержать Вергилию…» Только скинь мне время, место, всё такое. Вход свободный?

Вергилия кивнула.

— Вот и отлично.

В результате болельщиков собралось человек десять, включая нас с Марусей, Никиту (я его даже не уговаривал), Матвея (ура!) и Клещиков с Алисой. Братцы взяли Алису в натуральные клещи, сев по обе стороны от неё. Мы с Марусей оказались в следующем ряду над ними, Матвей рядом с Марусей, Никита — рядом со мной. Я с удовлетворением отметил, что наши с Марусей плечи на одном уровне. Значит, это ноги у неё так выросли и должны уже остановиться.

Наконец ведущие что-то там огласили, и в зал вышли около восьми пар. Клещики захлопали и засвистели как сумасшедшие. Они же не только футболисты, но и футбольные фанаты, ходят с отцом на настоящие матчи. Ведущая сделала им замечание.

Я тем временем разглядел Вергилию — у неё была высокая причёска, белое платье и золотые туфли на каблуках. Она тепло нам улыбнулась. Я даже по старой привычке чуть не сказал Никите что-то вроде «посмотри, какая Вергилия сегодня красивая», но вовремя спохватился. Партнёр её мне сразу не понравился — чересчур серьёзный. Будто не танцевать сейчас будет, а штангу тягать.

Заиграла музыка, начался первый танец.

— О! Вальс! — обрадовался Сенька. — Это мы умеем!

— Батман тандю, — со знанием дела шептал Венька в одно ухо Алисе.

— Рондежам, — комментировал Сенька в другое.

Я старался не упустить Вергилию из виду. Мне показалось, что она танцует легче других, не выгибает чересчур спину и вообще очень грациозна.

Клещики опять не сдержались и засвистели, когда судьи объявили оценки и у Вергилии оказались самые высокие.

Никита осилил только первый танец, а затем углубился в телефон. Матвей же смотрел безотрывно. Потом был какой-то латинский танец, и я чуть со стыда не сгорел, когда Вергилин партнёр начал активно вихлять попой. Она была и то сдержанней и вообще затмевала его по всем статьям. Их пара снова получила самые высокие оценки, хоть и с небольшим отрывом. Клещики радовались так, будто их любимый «Спартак» забивает голы в финале чемпионата.

Но во время последнего танца, танго, Вергилия с партнёром оказались прям напротив нас, она бросила выразительный взгляд на Матвея и… сбилась. То есть я бы ничего и не заметил, но Маруся ахнула, а партнёр изменился в лице. В результате они заняли второе место, что, на мой взгляд, большое достижение. А Клещиков чуть не выгнали за свист и крики «судью на мыло». Вергилия с трудом сдерживала слёзы, а её партнёр хмурился, отчего мне хотелось пойти и дать ему в нос. «Если б не она, тебя бы вообще на пьедестале не было!» — сказал бы я ему.

— Всё, что ли? — с облегчением выдохнул Никита.

И мы направились к выходу. Я предложил дождаться Вергилию, но она написала Марусе, что ждать её не нужно. Тогда мы разделились, а я, входя в метро, заметил, что Матвей направился в сторону цветочного магазина, а не автобусной остановки.

На следующий день Вергилия сидела уже не одна.

— Гляди-ка, — сказал мне Никита, — Матвей опять за своё.

— Я понял — ты ревнуешь! — сказал я довольно громко.

И Никита так перепугался, что больше и не смотрел в их сторону.