Навет старого колдуна

Ева Саева, 2014

Любое зло, посланное другому, обязательно вернется бумерангом. Кто-то позавидовал счастью Лидии Трифоновой после замужества и «заказал ее смерть» у старого колдуна. Злой навет тянется за ней повсюду, а так хочется глотнуть свежего воздуха, хоть на время забыться. И только один просвет на темном небосводе – случайная встреча с Костей на водопадах Черноморского побережья и большая всепоглощающая любовь. По старинной легенде отважный джигит бросает своей возлюбленной лучик солнца на дно пещеры и спасает ее. Лида понимает, что нельзя больше ждать и терпеть, что встреча с Костей не случайна, только сейчас и здесь есть шанс противостоять колдовству. Ведь только любовь неподвластна никаким силам.

Пролог

В лесу становилось все темнее, высокие строгие ели стояли, не двигаясь, в молчаливом оцепенении смотрели осуждающе и надменно. Из старого черного дупла, на мохнатую ветку выпрыгнула юркая белка, но не стала грызть орешки, а села на задние лапки и, уставилась своими карими глазами, в которых переливались негодование и презрение. Где-то заухал филин, наполняя сумеречный лес жутким стоном и надрывным плачем. За каждым деревом начали просыпаться лесные чудовища, протирать глаза корявыми лапами и наблюдать сверкающими в темноте зрачками. Сумерки сгущались, тропа, и так, чуть заметная среди корней деревьев, засыпанных толстым слоем опавшей хвои, стала едва различима. Боясь, что заблудится и останется в этом страшном лесу, замотанная в большую черную шаль, женщина посмотрела схему, нарисованную на листке бумаги, нашла глазами ориентир — сожженное грозой и расколотое напополам сухое дерево и, ускоряя шаг, направилась вглубь чащи.

От сухого дерева, она прошла метров пятьдесят и лес начал редеть. С трудом пробираясь сквозь молодой и очень густой березняк, женщина одной рукой отводила упругие шершавые деревца, хлеставшие ее по лицу, а другой, постоянно поправляла цепляющуюся за ветки и сползающую на плечи шаль. Внутри ее все сжималось от страха, но какая-то неведомая сила толкала вперед и упрямо твердила на ухо: «Иди и не бойся». И она шла, защищая лицо от хлестких ударов, запинаясь за корни, проваливаясь между кочек, обдирая руки у колючих кустов боярышника.

Избушка появилась перед ней внезапно и резко. Женщина испугалась и чуть не вскрикнула, но, вовремя успела закрыть шалью рот, в страхе, что ее крик разнесется по лесу чудовищным многоголосьем и разбудит все самое страшное и злобное, уснувшее под корягами и по дальним рямам.

Собрав все мужество, она протянула руку к гладкой, позеленевшей от времени ручке, в последний момент, хотела отдернуть ее и развернуться, но, неведомая сила опять зашипела совсем рядом: «Иди, иди и не бойся». Ведомая злобной жутью, чувствуя себя как в страшном сне, она дернула ручку на себя, дверь открылась и она вошла. Голова закружилась от спертого воздуха, перемешанного с настоями трав и горечью полыни. Постояв минуту, она пришла в себя и осмотрелась.

Перед ней на середине избушки, за грубо сколоченным деревянным столом, сидел старый седой дед. Из-под белых, нависших бровей, смотрели на нее два иссиня-черных глаза долгим и испытывающим взглядом. Позади него, на шесте горела лучина, а на столе светилась зажженная свеча.

— Здравствуйте, — поздоровалась вошедшая женщина, и не узнала своего голоса, он стал хриплым и сухим, как будто шел откуда-то из-под земли.

— Землю с могилы принесла? — спросил дед, каким-то железным голосом, и все также испытывающе, смотрел на нее.

— Принесла, — тихо проговорила женщина, ее голос дрожал, — и фотографию принесла.

— Ложи на стол, — проговорил он, и женщине показалось, что рядом опять заскрежетало ржавое железо.

Женщина положила на стол свернутый вчетверо бумажный лист с фотографией и тряпичный мешочек с могильной землей. Трясущимися руками достала из кармана завязанный узелок, развязала и расстелила перед колдуном. В свете свечи заиграли сверкающими огоньками: два золотых кольца: одно обручальное, другое с камнем; увесистые золотые сережки с подвесками-шарами и толстый золотой православный крестик. Старый колдун посмотрел на приношение, поднял свои угольные глаза, в которых сверкали злые искры.

— Жалеть не будешь? Большой грех на душу берешь, — многотонная ржавая бочка рухнула совсем рядом и развалилась на куски.

— Не буду, — еле слышно ответила женщина.

— Тогда ступай, — железо скрежетать перестало, старый колдун положил руки на стол, по обе стороны свечи и, как будто застыл.

Не чувствуя под собой ног, женщина попятилась, с трудом нашарила ручку за спиной, отворила дверь и выбралась из избушки.

Глава 1

Колеса мерно стучали по рельсам, и каждый перезвон отсчитывал новые километры дороги. Поезд торопился к солнечному берегу, теплому морю и удивительным южным ночам.

Лида любила смотреть в ночные окна вагона. В темноте рисовались причудливые деревья, время от времени мелькали станции, ночные города светились тысячами огней. Везде крутила свою карусель трудяга-жизнь, бурлила в городах, размеренно двигалась в небольших деревеньках.

Последняя ночь в поезде. Где-то далеко остались бескрайние казахстанские степи, выжженные палящими лучами солнца. Громады Уральских гор вздымались на отвес от дороги и уходили ввысь. Среди скал чудом держались корнями сосны, казалось, любой дождь сможет победить эти смелые деревья. Когда проезжали просторы Матушки-Волги, то в памяти всплыли слова великой певицы о широкой красоте русской реки. Мамаев курган поразил своим величием и размерами. Хорошо, что дети увидели знаменитую «Родину-Мать» вот так, рядом, и рассмотрели ее, пока поезд огибал выступ кургана. Сегодня, на приближении к югу, явно указывали пирамидальные тополя, встречающиеся в поселках.

Вагон спал безмятежным сном в ожидании завтра, когда можно будет окунуться с головой в теплые и ласковые морские волны. Начнется суматоха с заселением, разбором вещей, а сегодняшняя ночь еще располагала к покою и отдыху, как затишье перед бурей.

Лида откинулась на жесткую спинку плацкартной полки и задумалась. Впервые они с дочерями уехала надолго. Прошло три дня дороги, а она уже соскучилась по дому, по старенькой маме в деревне. Загрохотал товарный состав, разбудил соседку с нижней полки. Невысокая, худенькая женщина, при знакомстве назвалась Полиной, ехала на море одна, а вот свою профессию почему-то скрыла. Но, Лида уже поняла, что Полина-врач.

— Почему не спите? — спросила Полина, усаживаясь к столику, — завтра уже приедем. Очень люблю море, каждый год езжу, и все равно тянет, — соседка всегда внимательно смотрела на Лиду, как будто изучала ее.

— Вы врач? — наконец-то не выдержала Лида, — психолог?

— Как вы догадались? — поинтересовалась соседка.

— У вас взгляд изучающий, — проговорила Лида, — вы как будто меня насквозь видите.

— Есть такое, — согласилась Полина, — всю дорогу думаю, почему у вас глаза грустные и взгляд испуганный? Вы, постоянно чего-то боитесь, это видно во взгляде, жестах. Советую завести роман, вам просто необходима встряска, необходимо поверить в вашу красоту и обаяние, в вашу женскую силу. Ваши бездонные голубые глаза, притягивают как магнит, но, вы их всегда опускаете, вашу летящую походку портят поникшие плечи, а свой природный ум вы прячете за неуверенностью, — взяв кружку со стола, она пошла за кипятком.

Слова соседки разбудили давно забытые страницы, перед Лидой, как по рельсам, прошла вся ее жизнь. Будучи ребенком, она любила босиком измерять лужи после дождя, ни запреты, ни наказания матери не действовали. Причем, особый восторг и любопытство, вызывали «очень глубокие лужи», доходившие ей до колен и выше. Девочка представляла себя отважным моряком, покорявшим просторы океана. Особое наслаждение ей доставляли облака, отражавшиеся в тихой воде, ей казалось, что она ходит по небу и делала это очень осторожно, чтобы не спугнуть тучки. Однажды, даже заставила проезжающую машину объехать лужу. Стала посреди дороги и доказывала водителю, что он раздавит ее небо. Водитель не стал спорить с босой защитницей и повел машину по бугру.

В школе она мерила лужи вместе с одноклассником Мишей Федоровым. Он всегда носил ее портфель, всегда был рядом, готовый прийти на помощь, и Лида очень ценила эту дружбу. Они вместе занимались по математике и физике, но, в большее, отношения не переросли. Зато, ее невзлюбили многие одноклассницы, которым Миша очень нравился. На выпускном балу Лида с Мишей танцевали весь вечер, на зависть всей школы. А за столом, ей облили платье соком, который потом не отстирался. Первое красивое и нарядное платье, было испорчено навсегда.

После выпускных экзаменов дорожки Лиды и Миши разошлись, она поступила учиться в торговый техникум в Новосибирск, а он уехал в Москву в военное училище. После техникума Лида вернулась домой. Районный продуктовый магазин принял ее сразу и радушно. «Не бойся кассы, быстро научишься», — говорили ей веселые продавцы. Ей, после техникума, все легко давалось. На свою первую зарплату она купила модные туфли и кило мороженого.

Тут же, в магазине Лида познакомилась со своим будущим мужем. Высокий белокурый юноша вежливо здоровался, очень старательно считал копейки, подолгу задерживаясь у окошечка. А как-то раз просто предложил: «Пойдем в кино». Дружили они полгода и решили пожениться. Родители не перечили счастью дочери, но, уж как-то, слишком быстро все произошло. «Может, лучше разберешься и в себе, и в нем», — советовала мама. Но, Лида никого не слушала, а, наоборот, всех уверяла, что Коля Трифонов — самый замечательный, и она будет с ним очень счастлива. В день свадьбы, она долго ждала машину жениха. Язвительные соседки даже начали посмеиваться, что Коля передумал. А, оказывается, будущий муж долго мотался по району, в поисках колец на автомобиль и нашел их в последний момент.

С первого дня молодая чета Трифоновых мечтала жить спокойно и счастливо, но, появилось одно «НО». Кто-то, постоянно распускал каверзные слухи про Лиду. Через три месяца после свадьбы, лучшая подруга остановила ее по дороге с работы, и вдруг спросила: «Говорят, ты Колю голодом заморила, не готовишь совсем и рубашки ему не стираешь». Лида остолбенела от такой лжи. «Ты в это действительно веришь?» — спросила она в ответ. Подруга начала уверять, что всегда считала Лиду порядочной женщиной и хорошей женой. Лида закусила губы от обиды, но оправдываться не стала, попрощалась и пошла домой. Теперь она поняла, почему свекровь уже две недели ходит к ним по вечерам и проверяет холодильник, кастрюли, шкафы. На вопрос Лиды: «Вы что-то ищете?», свекровь уклончиво ответила: «Потеряла одну вещь, думаю, может у вас». Хотя, не совсем понятно, какую вещь можно одновременно искать на полке с постельным бельем и в сковородке с котлетами. Но, спорить со свекровью Лида не стала. Она откровенно поговорила с Колей, и тот ее успокоил, что бы, она не обращала внимания на такие мелочи, он ее очень любит и готовит она прекрасно. Лида, выплакалась в огороде, рядом с огуречной грядой, и, изучив кучу кулинарных книг, стала готовить как в лучших ресторанах, а рубашки утюжить как заправская прачка.

Не прошло и месяца, как пошел новый виток лжи. Еще не успокоились, все алчущие чужой беды, как, на Лиду полилась очередная грязь. На этот раз ее обвиняли в измене мужу. Лида, как кассир, перед закрытием магазина, ездила в банк сдавать выручку в вечернюю кассу. Много лет, работавший пожилой водитель ушел на пенсию, на его место приняли молодого парня, только что пришедшего с армии. Каждый вечер он отвозил Лиду в банк и сопровождал до кассы. А потом, частенько довозил ее до дома, потому, что гараж магазина находился на одной улице с домом Трифоновых. Уже через неделю, Лида заметила, что продавцы смотрят на нее косо, грузчики ухмыляются в след, а с напарницей по кассе, молодой девчонкой, явно строящей виды на нового водителя, произошел откровенный и неприятный разговор. На обеденном перерыве, когда Лида отдыхала в торговом зале, она подошла к ней и напрямую спросила:

— Тебе что, мужа мало? Ты зачем, к холостому парню лезешь?

— Я не поняла, ты о чем? — недоумевающе спросила Лида.

— Не строй из себя святую, — продолжала в том же духе напарница, — все говорят, как ты с новым водителем крутишь. Это мой парень, поняла?

— Ты что несешь, — наконец-то сообразила Лида, о чем речь, — у меня муж есть и я люблю его.

— Видно, как любишь, — уходя, бросила напарница, — короче, я тебя предупредила.

В тот вечер, Лида, сдав выручку, пришла домой пешком. К ее удивлению, в зале ее ждали: свекор со свекровью, мать с отцом и Коля. Она поняла, что предстоит тяжелый разговор и решила, что будет защищаться до конца. Первый вопрос ей задал муж.

— Почему ты позже пришла? — он смотрел на жену жестоко и надменно. Таким Лида его еще ни разу не видела, — всегда на полчаса раньше приходила.

— Сказала водителю, что бы, не довозил меня до дома, — женщина решила не сдаваться, — и так уже сплетни плетут. Буду теперь пешком ходить каждый день.

— Понятно, — подчеркнула свекровь, — когда уже все узнали, решила одуматься.

— У меня с водителем ничего не было, — в голосе Лиды послышались слезы, — кто-то придумал, а вы верите? Я люблю только Колю и больше никого.

Лида обвела всех глазами: муж отвернулся и уставился в окно, свекор со свекровью смотрели на нее ненавидящими глазами, мать с отцом молчали, опустив глаза, сжатые руки матери вздрагивали. Необъяснимая тяжесть легла на душу женщины, сердце от обиды сжалось в комок, и, кажется, перестало биться. Что-либо доказывать не было смысла, все ее слова воспринимались как оправдание. А оправдываться ей было не за что. Она подошла к матери, опустилась перед ней на колени, взяла за руки, заглянула в глаза и тихо сказала: «Мама, не верь ни кому. Я ничего плохого не сделала и мужу никогда не изменяла». Глаза матери засветились веселыми огоньками, она облегченно вздохнула. Лида повернулась к мужу и его родителям.

— А вы, думайте, что хотите, — слезы были готовы покатиться у нее из глаз, но она сдержалась, — хотите верить всяким сплетням — верьте, хотите топтать меня в грязь — топчите. Если вы меня считаете такой плохой, то я уйду к родителям. Ищите себе хорошую сноху, — Лида резко повернулась и вышла из дома.

До самой ночи прокопалась она в огороде, рядом с огуречной грядой, высказала всю свою боль огурцам, слезы капали на зеленые жесткие листья и скатывались на землю. «Уйти сейчас, — думала Лида, — значит сдаться. Кто-то явно хочет, что бы мы с Колей расстались. Надо бороться за свое счастье. Я люблю Колю, и Коля любит меня. У нас все было хорошо, пока не начались эти сплетни. Кому я могла перейти дорогу? Насколько рассказывал муж, до ухода в армию у него ничего серьезного ни с кем не было, на проводах, рядом с ним не сидела никакая девчонка. А после армии, он сразу предложил дружбу мне. Может, какая-то тайная воздыхательница или муж меня обманул? — разбирать сплетни и копаться в чужом грязном белье, было для Лиды унизительно. — Нет, — думала она, — я не буду бегать по поселку и выяснять, кто что сказал, и кто что подумал. Если Коля меня любит, то он должен мне верить, а если нет, значит не судьба, и дочь я выращу сама». Лида уже знала, что носит под сердцем ребенка и хотела сегодня обрадовать мужа. А вышло совсем не так, как она хотела. И, почему то, она была уверена, что у нее родится дочь.

Первым все же, не выдержал Коля. Мужчина понимал свою вину, он и сам не верил в способность жены на такую подлость, но на разговоре настаивала мать и он согласился.

— Лида, — сказал он, выйдя в огород, — прости меня. Пойдем домой, я уже чайник вскипятил и картошки пожарил, — он поднял жену на руки, — прости меня, — тихо прошептал на ухо, — больше такого не повторится.

Лида не спала всю ночь, говорить о будущем ребенке уже не хотелось. Решила сказать потом, когда боль немного уляжется.

В трудный момент, когда нам очень плохо и душа рвется на части, мы обращаемся к самому близкому и родному человеку — к матери. Только мать всегда выслушает, поймет, простит и даст совет. В первый же выходной, Лида поехала в родную деревню. Мать видимо чувствовала, что у дочери проблемы через край переливаются. Не верила, что Лида способна на измену, понимала, что клевета это все. Каждый вечер они с отцом думали, как защитить дочь, как уберечь, чем помочь?

В тот день отец уехал на покос. Лида с матерью посидели, по чаевничали, поговорили обо всем. Рассказала Лида все, что на душе накопилось, все обиды, наговоры, свалившиеся на нее в последнее время. Просила у матери прощения, что не послушала ее и со свадьбой торопилась. Посмотрела мать на беды дочери, подумала и принесла ей икону.

— Это очень старинная икона, — начала она, — много веков она хранится в нашем роду. Большой силой обладает от недругов и от смерти. Когда Наполеон пришел на Россию, далекий прапрадед воевать пошел и икону с собой взял, вернулся живой и невредимый, несмотря, что на самом Бородино был; в Первую мировую забрали моего прадеда, его икона опять спасла, весь полк положили, кто живой остался — в плен взяли, а он сумел в яме схорониться; в Великую Отечественную дед с иконой фашистов бить пошел, всю войну прошел до самого Берлина и ни разу его пуля не задела, домой вернулся целый и невредимый. Сейчас эту икону тебе передаю, ты возьми и дома припрячь, чтобы никто не видел. Не любит она, когда ее показывают, сила иконы в таинстве.

Лида смотрела на мать и не знала что делать, разве икона сможет в чем-то помочь? Но, всю жизнь родителям доверяла и понимала, что мать только добра желает.

— Бери икону, — мать завернула ее в чистую материю, — она поможет тебе и в трудный час защитит. Вижу я, что вокруг тебя худое творится. Может, домой вернешься? И сама не пропадешь, и ребенка вырастим.

— Нет, — Лида решила не сдаваться, — попытаюсь семью сохранить, что бы отец у дочери был. В нашей семье мы же дружно живем, и тебя, и отца любим. Я тоже хочу крепкую семью иметь, в любви и согласии жить.

— Дай Бог, — напутствовала мать, — дай Бог. А икону припрячь, что бы, никто не нашел. Она поможет.

Долго еще говорили мать с дочерью, уехала Лида с иконой, легким сердцем, и надеждой на лучшее.

Вроде бы наладилось счастье в семье, солнце осветило их путь своим лучиком: молодые любили друг друга, ждали прибавления семейства. Однажды ночью, когда Лида уже находилась в декретном отпуске, она проснулась от странного звука, у них открылась и закрылась входная дверь. «Кто к нам может прийти в полночь? — подумала она, — может Коля не закрыл дверь на ключ, и ее открыло ветром?». Муж спал, и Лида не стала его будить (ему утром на работу), а накинув халатик, прошла на кухню. Она никогда не забудет ту минуту, когда, в полумраке света от фонаря за окном, увидела на кухонном столе маленького человечка. Седой дедок с длинной бородой, в синем старом кафтане, подпоясанном обычной веревкой, заглядывал во все кастрюли и тарелки, бесцеремонно гремя крышками и ложками. От ужаса происходящего, Лида не могла слова сказать, а дедок продолжал греметь посудой, иногда, искоса поглядывая на молодую беременную женщину. Когда он проверил все шкафы и кастрюли, то, усевшись на край стола у окна, постучал длинными крючковатыми пальцами по столу.

— Почаевничаем? — вдруг спросил он тихим скрипучим голосом.

Лида, как во сне, включила электрический чайник, поставила на стол кружки, коробку пакетиков чая и вазочку с печеньем. Разложив пакетики с чаем в кружки, она налила кипяток. Одну кружку поставила деду, другую себе.

— Я сушки люблю с медом, — проговорил дедок.

Не совсем осознавая, что делает, Лида достала из холодильника пиалу с медом, а из шкафа пакет с сушками. Высыпав сушки в вазочку с печеньем, она поставила перед дедком мед, а сама села по другую сторону стола. Странный ночной гость каждую сушку макал в мед и запивал чаем, причмокивая. Лида к своей кружке даже не притрагивалась, она сидела, как каменное изваяние, и не могла даже слова сказать. Дедок съел все сушки, вымакал мед в пиале, вытер губы своей бородой и посмотрел на Лиду.

— Добрая ты и дочек родишь, жалко тебя, — он помолчал и жестким голосом добавил, — «Худо» тебя ждет, страшное «Худо». Полностью помочь не смогу, но защитить тебя постараюсь, хотя силен Серафим. — Он пошарил глазами по кухне. — Силы мне нужны, каждый четверг оставляй мне сушки с медом, вон там, — он показал на угол стены, за трубой отопительного котла.

— А как я их туда положу? — Лида даже вздрогнула, когда услышала свой голос, казалось, это говорила не она, а голос шел откуда-то изнутри.

— Полочку сделай, — подсказал дедок и строго посмотрел на женщину черными, как угли глазами, из-под лохматых седых бровей, — мне тоже нелегко будет.

— Хорошо, — сказал голос Лиды.

— Засиделся я у тебя, пора мне, — дедок спустился на стул, соскочил на пол и засеменил к порогу. Послышался звук открытой и закрытой двери, но, сама дверь при этом не двигалась.

Еще с полчаса женщина сидела в оцепенении, а потом, как будто, поднятая неведомой силой, встала и пошла в спальню. Легла на кровать и закрыла глаза, на нее повеяло холодом, казалось, она проваливается в сырое и темное подземелье.

Утром, проснувшись, Лида вспомнила страшный ночной сон, пытаясь стряхнуть наваждение, пошла на кухню готовить завтрак мужу… На столе стояли две кружки, вазочка с печеньем и пустая пиала в меду…Женщина села на стул, обхватила руками голову и подумала, что сходит с ума. Про ночного гостя она никому ничего не сказала, но, на другой же день, попросила мужа прибить полочку за трубой.

— Зачем тебе там полочка? — удивился Коля.

— Мыло буду сушить, — придумала Лида, — лучше пенится.

Каждый четверг, поздно вечером, когда муж спал, она обязательно оставляла сушки и пиалу с медом на полочке и чашку с чаем на столе. Утром мыла «посуду дедка», а в следующий четверг, опять оставляла ему гостинцы к чаю.

Через неделю, она поняла о каком «Худе» говорил дедок. Коля начал приходить с работы «навеселе»: то день рождение друга, то премия на работе, то «помочь» соседям, то кому-то отвезти — привести (муж работал водителем). Лида отпаивала мужа рассолом, приводила в чувство, уговаривала, плакала. Коля обещал, что это в последний раз, и дальше все будет хорошо. Но, проходила, неделя — вторая, и все повторялось.

После рождения дочери Вали, муж изменился, нянчился с ней, помогал купать, носил на руках. Лида подумала, что наконец-то пришло счастье, и через год родила вторую дочь — Свету (предсказание дедка сбылось). Вроде бы, наладилось счастье в семье.

Постепенно Лида привыкла, что у них в доме живет странный «постоялец». Она слышала про домовых, но, их никто не видел, а, присутствие дедка, она ощущала постоянно. Зимним морозным вечером, баюкая дочь, она явно услышала его скрипучий продолжительный кашель. «Простыл дедок, — подумала женщина, — такой холод на улице». За один вечер она связала длинный теплый шарф и повесила на полочку, утром шарф исчез. «Теперь ему будет теплее», — подумала женщина. Она заботилась о «постояльце» как могла: вязала ему варежки, теплые носки, шила крепкие пояса, дедок принимал подарки, и жизнь шла своим чередом.

О его существовании никто не знал. Лида хорошо помнила слова матери: «Сила иконы в таинстве». Скажи Лида кому, что у нее живет маленький человечек и ест сушки с медом по четвергам, ее бы посчитали за сумасшедшую. Она свято хранила свою тайну.

Через год, после рождения Светы, муж опять запил. Являлся глубоко за полночь, хорошо, хоть не будил семью криками, не требовал закуски на стол, а, пьяный, засыпал на полу у порога или на диване. Не понимала Лида, что происходит, почему Коля так себя ведет, что заставляет его пить. Дома у них все было хорошо: Лида всегда отлично готовила, за домом следила, с детьми занималась. Хоть, весь в грязи приползал муж на порог ночью, утром он уходил на работу чистый, в свежей отутюженной рубашке.

Временами на мужа находило прозрение, он осознавал весь ужас происходящего, плакал, просил прощения, говорил, что и сам не понимает, почему его ноги несут не домой, а к дружкам — алкоголикам. Клялся, что больше не будет пить, умолял не бросать его. Терпел неделю, а потом опять срывался. С каждым разом запои продолжались все дольше, зарплату мужа Лида не видела. Свекровь уговаривала ее терпеть и ждать, перебесится Николай, и все найдет на лад. «Что же делать, — убеждала она, в очередное посещение, — все мужики такие. Скажи спасибо, хоть не бьет. На мне, только одной печки не было, а сейчас хорошо живем, детей вырастили. Все женщины терпят, судьба такая». А в разговорах с соседями, в пьянстве сына открыто винила невестку. Лида металась между работой, детьми и пьяным мужем. И, казалась, вырваться из этого круговорота уже не было возможности.

Глава 2

Встречный пассажирский поезд своим сигналом вывел Лиду из задумчивости. Полина пила чай, прикусывая конфеткой.

— С детства так люблю, — улыбнулась она, — несладкий чай и конфетка вприкуску.

— Все думаю над вашими словами, — проговорила Лида, — я не верю, что случайная встреча может изменить женщину моего возраста. Только добавит новых проблем и ничего больше.

— Не надо бояться новых проблем, они могут привести к позитивным эмоциям, — не соглашалась психолог, — вам всего тридцать пять, а за вами уже тянется шлейф прошлого. Вам надо порвать с ним, оно не дает вам нормально жить и смело глядеть на жизнь. — Она посмотрела в окно. — Прошлым летом, отдыхая на море, мне посчастливилось взойти на вершину горы Ачишхо, это не далеко от Красной поляны. У нашей группы был замечательный гид, он рассказал удивительную легенду. Послушайте, вам будет очень полезно.

— Когда-то, от горных хребтов Кавказа до берегов Черная моря, простиралась величественная и загадочная Колхида. Слава о богатой и хлебосольной стране разносилась по всему миру. На ее благословенной земле, жили племена смелых и отважных людей, они корчевали огромные деревья, строили дома, пахали землю, разводили виноградники, делали вино, в реках мыли золото. В гаванях стояли чужестранные корабли, а торговцы на базарах предлагали всевозможные иноземные товары. Смелые и храбрые горцы совершали самые безумные подвиги, ради своих возлюбленных, а возлюбленные, готовы были умереть, ради своей любви.

Взметнули свои вершины в голубое небо, горы Северного, Западного и Южного Лоюб, что лежат южнее старшего брата Кавказского хребта. Из снежных вершин трех гор, вытекал тонкий ручеек реки Брухонты, умываясь в чистой воде озера Кара Баш, она срывалась в бездну водопада, а, набравшись сил в глубокой купели, пробивала дорогу по узким ущельям горны хребтов Аибга-Ачишхо, Ахцу-Кацирха, Ахштырь и стремилась на встречу к Черному морю.

У вершин горы Ачишхо, что в верховьях реки Брухонты, в стране Абзаги, жили племена абазин. На границе со снегами обосновали они свои жилища, поэтому и называли себя, медозюи — «люди, рожденные в снегах». Все в своей стране они назвали по своему: гору Ачишхо — Медозюи-Кушх, что значит — гора медозюев, а реку Брухонта — Мидзюмта, что значит — река, рожденная в снегах.

Любили абазы свою страну: высокие горы и глубокие ущелья, густые леса и альпийские луга, звенящие реки и чистый воздух. И сами были под стать своей великой стране: стройные и ловкие, храбрые и отчаянные, красивые и мудрые. В трудных местах они жили, с детства впитывали отвагу, стойкость, выносливость. В любой момент могли дать отпор врагу и защитить стариков и детей. Надежно хранили абазы Душу — Абазару, а вместе с ней: честь, верность, свободу, достоинство и благородство.

Свои стада и табуны они пасли на высокогорных пастбищах Медозюи-Кушх. Пахотные участки очищали от камней и деревьев, сеяли просо и пшеницу, ухаживали за фруктовыми садами. В лесах собирали мед и разводили пчел, поэтому и прозвали их медовеи. Кузнецы ковали острые кинжалы и ножи, украшали их рукояти серебром и золотом. Женщины из шерсти и льна ткали сукно, шили бешметы и платья; из грубого войлока шили бурки, пояса, обувь.

В селении медозюев, в старом абазинском роду медовеев, выросла дочь, красавица Мзымта. Она искусно вышивала золотом и серебром платья, шали и пояса. Ее изделия славились далеко за пределами Абазгии. Узоры для вышивки золотыми нитями и галуном, она находила в очертаниях горных склонов, изгибах могучих деревьев, распустившемся цветке, падающей снежинке. Девушка очень любила проводить время в горах, любовалась тенистыми лесами, чистыми озерами, цветущими лугами. Любили Мзымту все звери и птицы, а особенно любила ее ласточка. Когда-то, спасла девушка ее гнездо от разорения, и с тех пор, каждый день встречала ее птичка у дома и провожала в горы.

Однажды, у горного озера, увидела девушка табун коней, которых пас молодой стройный джигит Кардывач. С первой встречи Мзымта и Кардывач полюбили друг друга. Как выдавалась свободная минутка, встречались они у зеркальной глади горного озера, куда, причудливыми водопадами, стекали воды с окрестных скал. На вершине Медозюи-Кушх любовались далеким морем, вершинами снежных гор, уходящих вдаль горизонта.

Подошла весна, пора пастуху угонять стада на высокогорные пастбища. Уходя, Кардывач предложил Мзымте стать его женой, когда он осенью пригонит стада. Согласилась Мзымта и обещала, что будет ждать своего возлюбленного и готовиться к свадьбе.

Прошел по Колхиде слух о неземной красоте Мзымты, ее искусстве вышивать затейливые узоры золотыми нитями. Захотел правитель Колхиды взять девушку в жены. Прислал он послов к ее дому с большими дарами, но, отказала влюбленная красавица.

Тогда он решил заполучить ее силою и прислал своих воинов. В селе жила злая колдунья, черной ненавистью ненавидела она Мзымту, завидовала ее красоте и искусству. Прознала она про желание правителя, обрадовалась такой возможности и решила погубить девушку. Рассказала воинам, что выманит красавицу из селения. Превратилась она подругой Мзымты и позвала ее в лес, посмотреть удивительный цветок. А в лесу, набросились на девушку лихие слуги Колхидского царя, кинули ее на коня и повезли к владыке. Увидела это все ласточка, прилетела в селение, сообщила людям. Вскочили медозюи на своих быстрых коней и погнались следом. Видя за собой погоню, бросили похитители Мзымту в холодную пещеру, закрыли вход огромным камнем, а сами поскакали за подмогой к царю. Запомнила место ласточка и полетела в горы.

Поездили везде медозюи, поискали девушку и вернулись ни с чем.

А ласточка тем временем прилетела на горные пастбища, где пас стада Кардывач, и рассказала ему горестную весть. Вскочил юноша на коня и поскакал с вершины в ущелье, а ласточка впереди летит, дорогу показывает.

Горько плакала Мзымта в пещере, что не увидит больше своего возлюбленного, горных вершин, отца с матерью и свою подругу ласточку. Ее слезы проливались в расщелины между камней и капали с горной кручи в бурные воды реки Мидзюмты.

Прискакал Кардывач к скале, но не смог он сдвинуть огромный камень. Тогда ласточка показала ему щель на вершине горы, через которую, только один лучик Солнца в полдень проникал в глубокую пещеру. Взобрался юноша на гору, дождался полдня, когда Солнце опустит в глубокую пещеру свой лучик, и крикнул своей любимой, чтобы держалась она за солнечный лучик. Ухватилась девушка за лучик Солнца, и вытащил ее Кардывач из пещеры.

Обнялись они и заплакали от радости. Но нельзя было возвращаться в селение. Грозный правитель Колхиды не даст им покоя, только разорит все селение, принесет слезы и горе народу медозюев. Посмотрели они в последний раз на свое родину, на чистые озера и звонкие водопады, что любили всей душой с детства и пошли далеко в горы. Ушли они в другую страну и стали там жить и, ласточку с собой взяли.

Медозюи долго помнили влюбленных юношу и девушку, и стали называть реку Мзымта, а озеро, через которое она протекает, Кардывач или Мзымта-Адзыж — «озеро, из которого вытекает Мзымта». Сбегая со снежной кручи, Мзымта встречается со своим возлюбленным Кардывач, а наговорившись, несет свои воды по ущелью. Так увековечили медозюи память об их светлой любви.

А слезы девушки до сих пор льются водопадом с гор, и стекают в ущелье реки Мзымты, в назидание всем, кто хочет силой разрушить любовь. Говорят, если девушка, желающая выйти замуж, умоется этой водой, то сила любви верной Мзымты и отважного Кардывач, обязательно поможет ей.

Закончила Полина свой рассказ.

— Красивая легенда, — не удержалась Лида.

— У каждого человека в жизни есть момент, — помолчав, добавила Полина, — когда Солнце дает ему свой лучик. Главное не упустить, во время ухватиться за него и он будет всегда освещать дорогу, — она легла на свою постель, — ложитесь спать, завтра уже приедем, на море спать будет не когда. А над моими словами подумайте.

Соседка уснула, а Лида задумалась. Рассказанная легенда, чем-то напоминала женщине ее личную жизнь. У них тоже с Колей все было хорошо, пока злой колдун не наложил свой, хорошо оплаченный, отпечаток. Она опять окунулась в прошлое.

Утром в пятницу, как обычно, моя «посуду» дедка, Лида неожиданно разбила пиалу, ей показалось, что пиала сама выскользнула из рук и упала на пол. «Не к добру посуда бьется, — подумала она, — что-то случится плохое». Хотя, в той жизни, какой она жила, ничего, кроме «плохого» и не было. Значит, случится что-то очень плохое, и, дедок не сможет ее защитить. В то лето, Лида собирала старшую дочь в первый класс.

Днем, задумавшись о муже, она не правильно сдала сдачу покупательнице. Та пересчитала деньги у кассы:

— Женщина, — заглянула она в окошко, — вы мне сто рублей не додали.

Лида, очнулась от своих мыслей, взглянула на покупательницу и покраснела.

— Извините, пожалуйста, — умоляющим голосом проговорила она, — я сейчас все проверю. Она сверила чек с кассовой лентой, вспомнила, какие деньги подавала женщина, и выдала ей недостающую сдачу.

— Может мне заведующему пожаловаться? — спросила снова покупательница.

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась Лида. Ее нервы не вы держали, она закрыла лицо руками, и на стол закапали крупные слезы.

— Вот возьми, милая, — протянула покупательница Лиде обрывок листка, — адресок тут. Съезди, это не далеко. Только обязательно съезди, баба Зина тебе поможет.

— А что это? — спросила Лида, вытирая слезы.

Она развернула листок, и на нем крупно было написано: «Деревня Соколовка, баба Зина». Лида хотела спросить, что за баба Зина из деревни Соколовка? Но женщины в магазине уже не было. Немного успокоившись, Лида вспомнила, что недалеко от района действительно есть деревня Соколовка. Когда-то она ездила туда с ревизией в магазин. Но, что за баба Зина? Кто она и чем может помочь Лиде? Может она знает, кто вредит Лидиной семье? Было сто вопросов и ни одного ответа.

На другой день, Лида купила билет на автовокзале и поехала в деревню. Дом бабы Зины ей показали сразу. Обычный домик с палисадником и кустом сирени под окнами. Во дворе никого, она прошла на веранду и зашла в дом.

На кухне приятно пахло лесными травами и свежеиспеченным хлебом. Обстановка кухни была обычной для сибирской деревни: большая русская печь в полкомнаты, диван у противоположной стены, стол у окна, и на всех окнах цветущие герани. За столом сидела старенькая бабушка, и пила чай из блюдечка, на столе стоял огромный медный самовар. При виде Лиды она поставила блюдечко на стол и очень внимательно на нее посмотрела.

— Здравствуйте, — сказала Лида, ей почему то стало обидно за себя, за свою судьбу, за все невзгоды, что свалились на нее. «Зачем я сюда приехала, — мелькнуло в голове, — я с ума сошла совсем».

— Проходи, милая, — пригласила ее баба Зина, — садись, — она указала на табуретку у печи, — и давно ты мучаешься? — спросила она.

Ком подступил к самому горлу женщины, казалось, что все пережитое вдруг встало перед ней в самом неприглядном, уродливом виде и потянуло к ней свои страшные когти. Ей захотелось отвернуться, убежать, закрыть лицо руками и больше не видеть ничего на свете.

— Как вышла замуж, — ответила Лида, она и сама не понимала, почему она так сказала. Но ведь действительно все проблемы начались практически после свадьбы, почему она раньше этого не замечала.

Баба Зина встала, вышла в другую комнату, взяла чашу с водой в руки, подошла к иконостасу, на котором виднелись старинные иконы в резных рамах, и начала читать молитву. Читала не долго, подошла к Лиде, подержала чашу у нее над головой, еще почитала молитвы. После вернулась к столу, зажгла свечу, и начала капать растопленный воск в воду, при этом, продолжая читать молитву.

Лида следила за ней как завороженная. Действия бабы Зины казались ей знакомыми, как будто, она уже это все видела. Знахарка закончила капать воск в чашу, вынула застывшее изваяние, рассмотрела его хорошо, потом повернулась к Лиде.

— Что милая, — сказала она, — вижу, что трудно тебе. Не по своей воле маешься, и муж твой, горемычный, тоже не по своей воле мыкается. Была у него девушка до вашей свадьбы, любила его очень, а он женился на тебе. Вот и отомстила она вам.

— Коля говорил, что у него не было девушки до армии, — Лида с трудом находила нужные слова, — а после армии, он начал встречаться со мной.

— Может он ее проводил пару раз до дома, ей уже и хватило. Она ждала его и считала, что он будет ее, а тут ты — суперница, — баба Зина завернула воск в бумагу, вышла с чашей и вылила воду на улице.

Когда она вернулась, Лида все также сидела и думала, кто мог им вредить, может муж и свекровь что-нибудь скрывают?

— А как она отомстила? — спросила она бабу Зину.

— Нашла хорошего колдуна, — баба Зина села на свое место у стола, — заплатила ему сполна, вот мастер и поработал на славу. Навел на вас порчу. Но, чувствую я, что защита у тебя есть, сильная защита. Вы уже давно должны расстаться, а ты еще бьешься за муженька. Надо тебе забирать детей и уходить, изувечит он тебя.

— Да вы что, — Лида запротестовала, — Коля меня никогда не ударит, даже ни разу не замахнулся.

— До поры, до времени, — проговорила баба Зина, — говорю, уходить тебе надо. Сделано вам так: плохо, пока вы вместе, когда расстанетесь, будет чуть лучше.

— Если это кто-то сделал, — Лида начала собираться с мыслями, — можно же убрать это сделанное. Ведь, от любого яда можно найти противоядие. Если вы можете, пожалуйста, помогите

— Стара я уже, — проговорила баба Зина, — не возьму. Сильный мастер делал, порча корнями вросла в вас обоих. Вряд ли в нашей округе найдешь такого мастера. Слышала я про одного, далеко жил на севере, на болотах Урмана. Большую силу имел. Он может и помог бы, но в прошлом году умер Серафим. Если встретишь ее и, она покается в содеянном, может, и исчезнет колдовство.

— И что же мне делать? — спросила Лида, — как же я ее найду, если даже не знаю, кто она? А у меня дети. Как же они без отца?

— А как они сейчас с таким отцом? — спросила баба Зина, — послушай меня, не уйдешь, или умрешь или на волосок от смерти будешь. Не хотела говорить, но тебе на смерть сделано. От руки мужа смерть принимать придется. Мать о тебе молится хорошо, поэтому и Ангел Хранитель у тебя сильный, противостоит порче. Но, и он не всемогущий. И эта тяжесть никуда не отойдет от тебя, куда ты, туда и она. Дам я тебе наговоренной воды, умывайся по утрам, и каждый раз читай «Отче наш». Знаешь молитву? — спросила она, Лида кивнула головой, — может, и откроются у тебя глаза, а то ходишь как сонная, часа своего последнего ждешь.

Она пошептала на бутылку с водой и подала ее Лиде.

— Прозреть бы тебе, — советовала баба Зина, — дома спрячь бутылку в укромное место и умывайся каждое утро. Ничего мне не надо от тебя, — добавила она, — жалко мне, что не смогла тебе помочь.

Поблагодарила Лида бабу Зину и пошла к автобусу. Как заторможенная шла по деревне, ног под собой не чуяла. Страшную участь предрекла ей знахарка. И помочь не кому. Уйти сейчас от мужа? Но, куда? К родителям в деревню? А сестра с братом, где будут жить? Домик у родителей не большой, две комнаты и кухня. В одной родители живут, в другой брат с сестрой? А ей с детьми — на кухне что ли жить? Совсем не хотелось. Дома у нее все было слажено, все казалось под рукой, все ухожено. Да и жили они в центре районного поселка, детям скоро в школу близко будет ходить. А может эта знахарка просто так мне наговорила, а я уши развесила. А Коля возьмет, да и переменится, пить бросит и все будет хорошо.

Несколько дней умывалась Лида наговоренной водой, а потом не нашла бутылку. Спросила у трезвого мужа, не брал ли он бутылку за шифоньером. Тот ответил, что утром пить очень хотел, увидел бутылку и выпил. Лида обрадовалась, может, подействует водичка, и вернется прежний Николай: хороший, добрый, веселый. Две недели не пил муж, а потом опять понеслось.

Несколько раз допытывалась она у мужа и свекрови, с кем Коля дружил до армии? Очень хотелось узнать, кто мог так жгуче им навредить. Но и муж, и свекровь отнекивались, говорили, что ни с кем.

В четверг поздним вечером, ставя гостинцы дедку на полочку, Лида вдруг явно вспомнила, как баба Зина сказала «в прошлом году умер Серафим» и дедок, в свой первый визит говорил о Серафиме. Значит, Серафим и есть тот колдун, который превратил жизнь Лиды в ад, через его злые чары она страдает столько лет. А спасает ее от смерти, видимо, дедок — Хранитель материной старинной иконы. Только теперь поняла Лида, что означает этот «постоялец» в ее жизни. Хотела она с ним поговорить, несколько четвергов подолгу не спала, ждала звука открывающейся двери, но тщетно. Мед с сушками он съедал, и чай выпивал, но сам не показывался. Когда уже отчаялась увидеть его женщина, он пришел сам.

Сквозь сон Лида явно услышала звук открывающейся и закрывающейся двери. Встав с постели и накинув халатик, она вышла на кухню. В свете фонаря с улицы, она явно увидела своего «Ангела Хранителя». Дедок сидел на том же месте у окна и смотрел на женщину.

— Почаевничаем, — как и в прошлый раз, проговорил он скрипучим голосом.

Лида быстро закипятила чайник и собрала на стол, поставила дедку мед и сушки. Пока он пил чай, прикусывая сушками с медом, женщина молчала.

— Узнала, что Серафим умер? — спросил он, вытирая губы бородой, — легче мне было, — он помолчал, готовясь сказать самое важное, — Серафим свое умение передал внучке, пока она набирала силу, было терпимо. Но сейчас она стала сильнее меня. Уходить тебе надо от мужа.

— Уходить? — голос Лиды повторил слова дедка.

— Уходить, — настойчиво проговорил дедок, — ты все равно уйдешь, вот только живая или вынесут тебя, не могу сказать. Трудно будет мне тебя защитить.

— Завтра первое сентября, — глядя в его угольные глаза, проговорил голос Лиды, — Валя идет в первый класс, а послезавтра мы уедем.

— Засиделся я у тебя, пора мне, — дедок встал и засеменил к двери. Он так же вышел, не открывая входную дверь.

Ложась спасть, она опять почувствовала холод мрачного подземелья.

На следующий день Лида собирала старшую дочь в первый класс. В синей форме и в белом фартучке девочка была похожа на маленькую принцессу. Лида очень любила выращивать цветы, а в это лето, старалась на славу. Огромный букет пришлось нести самой, детские ручки не удержали бы тяжести шапок георгинов и стрел гладиолусов. А вторая дочь, которая была младше всего на год, с завистью смотрела на сестру и безумно мечтала пойти в школу.

Муж как вчера ушел на работу, еще не возвращался. Даже первый школьный праздник не оторвал его от друзей по бутылке, хотя Лида много раз говорила ему про первое сентября. Но сейчас она думала, что это к лучшему, не помешает им спокойно отметить праздник. А на следующий день, они с девочками переедут на квартиру, о съеме которой Лида уже договорилась.

Вечером она устроила дома праздник, испекла торт, купила вкусных конфет и с девочками отметили первый школьный день. А ночью ее разбудили крики пьяного мужа. Он никогда не кричал и всегда засыпал, молча на полу или на диване. Но сегодня, муж был как в безумии. Вышла Лида на кухню, и начала тихо уговаривать его не кричать громко, не будить детей. Пьяный муж вдруг как-то странно начал на нее смотреть, как будто не узнал или с кем-то спутал. Потом резко подскочил и ударил женщину по голове. Лида упала в угол кухни за стол. «Не успела», — мелькнуло у нее, она пыталась подняться, но разъяренный муж с вытаращенными глазами и пеной у рта, начал пинать ее ногами. От дикой боли, она скорчилась, закричала и провалилась в холодную и мрачную бездну.

Пришла в себя Лида только в больнице. Ей было стыдно и обидно. Стыдно за то, что не смогла предотвратить произошедшее, а обидно за неудавшийся брак. А ведь она когда-то сильно любила своего мужа, и ни за что бы, ни подумала, что в нем таится такое чудовище.

Днем она держалась, а по ночам беззвучно плакала в подушку. Ей хотелось выплакать все боль, и телесную, и душевную. Всю обиду, за столько лет ожидания, траты нервов, надежд. Права была баба Зина, как сонная она ждала часа, когда муж в пьяном остервенении решится ее убить. И дедок ее предупреждал о том же. Надо было в ту же ночь переехать на квартиру. И ведь опять же, дедок спас женщину от неминуемой смерти. Валя ей рассказала, как в ту ночь кто-то разбудил ее, и тихим скрипучим голосом шепнул на ухо: «Беги к соседям, сейчас отец мать убьет». Открыл окно и вытолкнул девочку в сад. «Беги прямо, — услышала она опять тот же голос, — в заборе есть дыра». Кто-то осветил забор, разделяющий их и соседей, и правда, девочка увидела дыру, и в этот момент тишину ночи пронзил крик матери. Не помня себя, Валя добежала до соседей и, что есть силы, забарабанила в окно. Сосед — сильный здоровый парень, сразу прибежал и оттащил разъяренного Николая от жены. Быстро вызвали скорую, врачи спасли Лиду буквально с того света, на волоске висела ее жизнь. А дыры в заборе на другой день не оказалось.

В палате все относились к ней по-своему. Молоденькая Галочка искренне помогала и постоянно твердила, что она никогда не выйдет замуж. Пожилая Анна Гавриловна смотрела на Лиду с нисхождением и вздыхала, приговаривая: «Да, трудная бабья доля», и всегда спорила с медсестрой Верой, которая громко советовала гнать такого изверга в три шеи.

— А как она одна будет двоих детей растить? У тебя вот еще нет детей, ты не знаешь, сколько денег нужно и здоровья, — твердила Анна Гавриловна, — а мужики, они все одинаковые. Перебесится и успокоится.

— Как же успокоится, — не унималась медсестра, подключая систему Лиде, — запомните, если раз поднял руку, так и будет дальше.

Не вступала в полемику Евгения Максимовна — моложавая, опрятная женщина, она всегда хорошо выглядела и всем улыбалась. «Наверно всю жизнь прожила в счастье и довольствии, с хорошим мужем» — невольно завидовала Лида. А когда разговорились, то оказалось, что Евгения Максимовна давно живет одна. Расставшись с мужем-пьяницей, она вырастила троих детей достойными людьми, выучила их, и они хорошо устроились в жизни. Без конца дети ей звонили, справлялись о здоровье. А когда навещали, то обязательно привозили розы. Такие роскошные букеты Лида видела только в кино.

— А вам дарили цветы? — как-то спросила Евгения Максимовна.

— Когда дружили, Коля приносил полевые васильки. Один букетик у меня даже засушенный хранится на память, — с грустью вспомнила Лида.

— Послушайте, Лидочка, — горячо начала Евгения Максимовна, — вы молодая и красивая женщина, что вы терпите своего пьяницу? Он ведь может вас и убить. И тогда что? Что будет с вашими детьми? Кто их на ноги поставит, людьми вырастит? У вас одни мысли: «Где мой Колечка? В какой компании гуляет, под каким забором его искать?» А потом от него же прятаться по лопухам. Послушайте, милая, жизнь так прекрасна, столько хорошего в ней, надо просто не плыть по течению, а остановиться и подумать. Что я хочу в жизни? Если вам нравится ваша жизнь, тогда терпите и дальше. К сорока годам вы уже, может, будете на инвалидности, а ваши дети будут просыпаться по ночам от криков пьяного отца. В школе на них будут смотреть, как на прокаженных. Лидочка, поверьте, в каждой женщине заложена великая сила. Надо только поднять голову повыше, распрямить плечи и сказать себе: «Я достойна лучшей жизни! Я смогу все преодолеть!» Сначала будет трудно, а потом пойдет на лад. И настанет день, когда вы сама себе скажите, что правильно поступили. И детям своим вы дадите больше любви, ласки и заботы. У вас красивые голубые глаза и роскошные каштановые волосы, у вас походка королевы. Такая женщина не должна мириться с подобным, такая женщина должна добиться настоящего счастья. А где-нибудь на теплом южном морском берегу, как Ассоль, вы встретите своего Грея.

Тогда, слова Евгении Максимовны о море, звучали как несбыточная сказка. «Алые паруса» — была одной из любимых книг Лиды, многие эпизоды она знала наизусть. В ту ночь Лиде приснился удивительный сон. В розовом платье, с распушенными волосами она идет по кромке воды. Море ласково щекочет ей ноги, легкий ветерок шевелит складки платья. На душе спокойно, весело, чувство исполненной мечты наполняет ее гордостью, что она смогла все пережить, все преодолеть. Морская гладь тиха и спокойна. А на берегу ее ждет мужчина…

В больницу приходила свекровь, говорила, что Колю забрали в милицию, уверяла, что она должна простить мужа. Лида сказала, что подаст на развод и уйдет к родителям. Приходили из милиции, спрашивали, как было дело, записывали, сказали, что мужу грозит срок. Опять приходила свекровь, уже просила простить мужа, сообщила, что дом, подаренный на свадьбу, они оставляют Лиде с детьми, а Коля вернется к родителям. Просила не доводить дело до суда. Лида согласилась, но с условием, что бы Николай близко не подходил ни к дому, ни к ней, ни к детям.

С тех дней на больничной койке прошло шесть лет. Лида действительно подняла выше голову, стряхнула с плеч неудавшийся брак, не послушала советы «заботливых» советчиц, на счет «терпеливой бабьей доли», и повезла семейный воз, по одной ей известной тропе к поставленной цели.

Ее открытые голубые глаза, все также распахнуто смотрели на мир, но озорные огонечки в них уже не играли, а сидели в уголках, поджав ноги; изогнутые брови, тонкий нос и очерченный пухлые губки, как и прежде, придавали очаровательную прелесть и юношеский задор ее лицу. Но во всем ее облике, повороте головы, приспущенных ресницах сквозило одно: не трогайте меня, я вдоволь настрадалась, и хочу только спокойствия и тихого счастья с детьми. Позади встречи и проводы девочек в младшие классы начальной школы. Сейчас они стали подругами, по всем мелочам советуются, переживают вместе радости и печали. Этой единственной радостью в жизни — любовью дочерей она дорожила больше всего на свете.

Уже не одна книга о море красовалась на книжной полке, ни один набор открыток рисовал удивительные пейзажи черноморские побережья. В этом году Лидия наконец-то смогла приобрести путевки в Адлер. В туристическом агентстве приветливая молодая девушка, предложила несколько вариантов отдыха. После долгих поисков они остановились на гостинице «Глория». Удобно было тем, что группа набиралась в городе, и отдельный вагон увозил всех отдыхающих к морю, билеты туда и обратно заказывались вместе с путевками.

У девочек радости не было предела. Всем подружкам они хвалились без умолку. Рисовали радужные картины моря, описывали горы фруктов, жаркое южное солнце. Сестренки хотели взять с собой все, даже Милу и Степашку, своих любимчиков: двух любопытных и востроглазых хомячков. «Мы будем купать их в море, укладывать спать вместе с собой» — щебетали они. И только после долгих уговоров взяли все самое необходимое. А Мила и Степашка временно переехали жить к подруге Саше.

Думая о прошлом, странно стало Лиде, слова бабы Зины, повторила женщина-психолог: «Видимо, действительно тянется за мной навет старого колдуна, — думала она, — если не могу я освободиться от гнета прошлого. Дедок защищает меня от колдовства, но убрать его совсем не в силах. А может, это лишь совпадение и этой женщине надо показать, какой она профессионал. Герои ее легенды нашли свой солнечный лучик и спасли свою любовь, а мне такой лучик еще ни разу не засветил с небосклона».

Пролистала она свою жизнь и не нашла в ней и толики счастья. В основном одни неудачи преследовали женщину. После развода, в доме Николая хлебнула Лида вдоволь «злого крапивного зелья». Не было ей удачи ни в чем: колоть дрова у нее кольщики не соглашались или загибали бешеную цену; летний водопровод постоянно прорывало, Лида замучилась устранять порывы и начала возить воду флягой; каждую неделю в комнатах перегорали лампочки; через год после развода, в бане рухнул потолок; через три года, по полу в доме пошел «грибок» и пришлось брать кредит, что бы заменить поврежденные лаги и доски; в то же лето, сильный ветер сорвал шифер с крыши, опять пришлось вымаливать кредит в банке на ремонт. Не успевала она залатать одну дыру в хозяйстве, как возникала другая, страшнее предыдущей. Низкая зарплата кассира в магазине не позволяла Лиде покупать частые обновы; обувь носили, пока не отвалятся подошвы, а куртки, пока не станут совсем малыми. Даже на работу заведующей магазином, ее пытались назначать три раза, но каждый раз, обязательно возникала какая-то преграда: в первый раз, помешал товаровед, желающий этой должности; во-второй раз, резко заболели дочери сильнейшей ветрянкой и Лиде пришлось сидеть на больничном целый месяц; в-третий раз, магазин обворовали за день до назначения, и хозяин возился с милицией. И только год назад, с четвертого раза, Лида получила эту должность, и ее зарплата стала в разы выше, чем зарплата кассира. В тот же год, Лида за бесценок продала дом с мебелью (видя ее неудачи, люди обходили дом стороной), и купила квартиру в двухэтажном благоустроенном доме, при этом опять пришлось взять кредит. Так же, по четвергам, она оставляет гостинцы дедку на верху кухонного гарнитура и считает его членом своей семьи. Но неудачи продолжали преследовать женщину и дальше. Через месяц, после покупки квартиры, мальчишки, играя во дворе в футбол, разбили окно в зале; зимой соседи с верхнего этажа залили ее квартиру водой; у старшей дочери в школе украли новый пуховик. Пыталась Лида устроиться на подработку, но обязательно возникало препятствие, мешающее ей воплотить мечту в реальность. Единственно, в чем ей немного везло — это в вязании, она отлично вязала и продавала вязаные вещи.

Уже не раз, тайно ездила она по адресам знахарок, просила и умоляла помочь снять с себя заклятье. Но все они, посмотрев на нее, пошептав на воду, отвечали, что не в силах «снять колдовство». А одна, сразу отказала: «Против Серафима я не пойду, с таким мастером бороться, себе во вред, отомстить может». «Но он же умер уже, — пыталась доказать что-то Лида, — может мне найти место, где он жил, и совершить там ритуал какой? Вы скажите, я все сделаю». «Не найдешь, — прямо отвечала ей знахарка, — сгинешь в тайге и в болотах, но не найдешь. О детях подумай, куда они без тебя. Но сразу скажу, что Серафим сделал, на три поколения пойдет, никому счастья не видать. Ангела-хранителя своего береги, а то еще хуже будет».

После этого, не стала больше Лида никого искать, завязала свою душу в узел. Потихоньку живет, детей растит, тайно ухаживает за дедком. К неудачам привыкла, главное, считает — было бы здоровье. Но дети часто болели: то простуда, то ангина, врачи настоятельно советовали ей свозить девочек на море. Да, и сама она уже давно мечтала об этом. Уезжая, оставила своему Ангелу-хранителю килограмм сушек и большую тарелку меда.

Очень ждала Лида эту поездку, хотелось, хоть на две недели вырваться из круговорота проблем, забыться, сменить обстановку, глотнуть свежего воздуха.

Поезд начал тормозить, впереди станция. Лида вышла из вагона подышать свежим воздухом. Крупные яркие звезды блестели низко — низко, казалось, что протянешь руку и достанешь до их холодного света. В душный вагон совсем не хотелось. Железнодорожный рабочий простукивал колеса, подключил воду к вагону. Было приятно осознавать, что завтра, наконец-то покажется море. Потянуло холодком.

— Не спится? — по ступенькам тамбура спускалась женщина из соседнего открытого купе. Любовь Ильинична изящным жестом накинула дорогую шелковую шаль на плечи, — завтра наконец-то, приедем. Меня утомляет поезд, обычно я летаю на самолете.

— А сейчас почему не полетели? — Лида старалась рассмотреть станцию.

— Очень деньги нужны, — со вздохом ответила собеседница, — намечается решающая операция.

— Операция? — переспросила Лида.

Глава 3

Кто ездил в Адлер поездом, всегда с нетерпением ждут поворота за железнодорожным вокзалом Туапсе, когда вагон выныривает из бесконечной зелени деревьев, окружающих рельсы, и окунается в блеск и сверкание бескрайнего теплого Черного моря. Железная дорога вьется по самому берегу. Из окна поезда пассажиры стараются: рассмотреть прибрежные валуны, покрытые зеленью; полюбоваться морскими яхтами, на голубой водной глади; приветствовать загорающих на бесконечных морских пляжах.

— Мама, какие они счастливые. Они уже купаются, — не выдержала Света с верхней полки.

— Когда мы приедем, то сразу побежим на пляж, — мечтала Валя с другой верхней полки.

Лида посмотрела на своих детей; то они казались ей совсем маленькими, то совсем взрослыми. Что-то умиляло ее в них, а что-то настораживало. Спокойная и рассудительная Валя, в тринадцать лет уже имела на все свое собственное мнение, как говорится в народе «семь раз отмерь — один раз отрежь». Густые светло-русые волосы оттеняли ее карие глаза, обрамленные темными бровями и пушистыми ресницами. Когда девочка смотрела прямо в глаза, казалось, она пронизывала своим взглядом и давала взвешенную оценку: «А стоит ли вообще говорить?» Сестер объединяли только светло русые волосы — наследие отца. Света являла собой полную противоположность старшей сестры: ее густые черные брови вразлет и голубые глаза, придавали ей мечтательной и интригующий вид. В ее взгляде всегда чувствовался вопрос: «А что вы тут делаете без меня? Я тоже хочу участвовать». А когда девочка улыбалась, ее круглое розовое лицо выражало такую простоту и невинность, что хотелось ей сразу чем-нибудь помочь. В роддоме, когда родилась Света, Лиде все говорили: «Счастливая, вырастишь сразу двоих, больше мучиться не будешь. С пеленками, распашонками, простудами и ветрянками отвозишься, а потом будешь свободной и счастливой» С пеленками и распашонками Лида действительно отвозилась, но, сколько это требовало труда и сил, сколько бессонных ночей, исстиранных в кровь рук, обивания порогов у врачей — знала только она одна. Да и сейчас справиться с двумя дочерями сразу было трудно, у каждой свой характер.

К тому же, у сестер уже давно существовала соперничество перед матерью. Каждой хотелось быть лучше, что бы ее любили больше. Но, Лида всегда абсолютно одинаково относилась к дочерям. Если она ласкала одну дочь, то такая же порция ласки доставалась другой дочери. Вещи всегда покупались сразу обеим, что не раз заставляло часами кружить по рынку. Но, зато у дочерей одновременно покупались сапоги, туфли, куртки. Лида очень серьезно подходила к этому вопросу и никогда не давала повода для необоснованной обиды у дочерей. Но, что Валя, что Света, все равно находили причину для превышения личных качеств и принижения качеств сестры.

На верхние полки облокотился Жора — высокий подросток с открытыми карими глазами и очень живыми чертами лица. При каждой мысли у него менялось выражение лица до неузнаваемости. Для своих четырнадцати лет он имел рост сто семьдесят шесть сантиметров. При этом его родители, веселые и задорные игроки в «уголки», были далеки от таких размеров. Сынок рос не по дням, а по часам. Вот родители и старались возить его по морям и врачам, что бы остановить непомерный рост. Девочки поначалу неохотно общались с ним. Жора казался напыщенным идиотом, он слишком хвалился своей семьей, дачей и машиной. Но на второй вечер дороги, сам подошел к сестрам и предложил попить чая с тортом в своем купе. Ближе познакомившись, Света и Валя поняли, что Жора — нормальный парень. Он прикольно рассказывал анекдоты и умело пародировал и окружающих, и известных актеров.

— Жора, вы уже собрали вещи? — спросила Валя.

— Да, мы уже готовы хоть сейчас выйти. Скорее бы приехать, — парню надоело качаться в поезде, — эта духота уже достала. Хоть бы глоток свежего воздуха, — добавил он голосом Максима Галкина и направился в сторону туалета.

— Талант, — улыбнулась ему в след Полина, — ему надо на сцене выступать.

–Да, — согласилась Лида, — такой интересный парень, и добавила детям строго, — не высовывайтесь, вдруг поезд качнется на повороте, и вы выпадете с верхних полок.

— Представляешь, мама, я из окна и сразу в море. Вот, здорово! — Света даже глаза зажмурила от удовольствия.

— Мы с мамой приедем и пойдем на пляж, как нормальные люди, а ты будешь пешком волочиться до Адлера. А я по шпалам, опять по шпалам, — посмеялась Валя, — завтра к утру, поди, нарисуешься. Это тебе не на деревенском озере пиратов изображать, на пару с дружком Гришкой или сказки хомякам рассказывать.

— Ты наши бои не трогай, — парировала Света, — у нас на озере все получается не хуже, чем на настоящем море. Ты вот найди себе такого друга. Тем более, именно Гриша согласился бабушкину козу на пастбище выводить, — Света многозначительно посмотрела на Сестру, подтверждая значимость и полезность ее дружбы с деревенским парнишкой Гришей, — и рассказы мои тебя не волнуют. Я может стану известной писательницей, ты еще будешь гордиться, что моя сестра.

После смерти отца, Лида с девочками частенько проведывали мать. Хоть и постарела сильно бабушка, но еще держала козу Зорьку и кур. Брат и сестра Лиды, давно жили в городе, к матери приезжали редко. А Валя со Светой, частенько гостили в деревне, помогали выводить козу и привязывать на заранее вбитый в землю кол. Коза у бабушки была совсем ручная, и всегда просила кусочек хлеба. Бабушка очень любила свою Зорьку и старалась ее подкармливать. Коза была сильная, рослая и вся белая, как зимний снег. Каждый год она приносила двух маленьких козлят. Девочки волокли ее на пастбище, а козлятки бежали следом. Упрямая коза не хотела просто так идти, а требовала законное лакомство.

Летом деревенские и приезжие ребята, собирались в деревне ватагой, разбивались на две команды, строили два плота и выходили на них в «открытое море» — небольшой пруд у излучины реки, заросший камышом и ряской. Они ставили большие паруса, меняли марсели и грот — марсели, давали команды, как настоящие пираты. Даже брали на абордаж «неприятельские суда». Не раз Света приходила домой с синяками и ссадинами, вся мокрая, но счастлива, что их с Гришкой команда оставалась непобедимой. Бабушка, охая и ворча, лечила болячки внучки, прикладывая к ним листики подорожника. На бесшабашной Светке зарастало все за одну ночь, и утром она уже снова готовы была «выйти в море».

Часами они с Гришкой мечтали о настоящем пиратском корабле, о морском ветре, надувающем паруса. У Светы мечта сбылась, она едет на настоящее море, а Гриша вряд ли сможет увидеть эту красоту. Его родители частенько пьют и нигде не работают. Да, в деревне сейчас работу и не найти днем с огнем. И когда уезжали на море, Гриша согласился выводить упрямую Зорьку, а Света обещала привезти ему настоящий морской сувенир.

Еще одна особенность выделяла Свету среди других детей — она была большой фантазеркой. Девочка легко придумывала всякие занимательные истории, с необычными событиями и легендарными героями. Особенно ей удавались такие рассказы, если ее обижали учителя или сверстники. Тогда она представляла себя, побеждающую коварных притеснителей: учителя понимали, как они несправедливы, а хулиганы каялись в прегрешениях на необитаемых островах. Правда, слушателей у нее много не было: мама с удовольствием внимала ее рассказам, когда готовила на кухне; бабушка сразу засыпала; Валя наотрез отказывалась терять время на всякую чушь. Хорошим слушателем был Гришка, он даже подправлял ее фантазии о пиратских походах и морских сражениях. Дома слушать ее историй было обязанностью двух шустрых хомячков. Она ставила клетку на стол и рассказывала им все от начала и до конца. Понимали ее хомяки или нет, было не известно, они как обычно, шелушили зернышки, ели сухие фрукты из пачки корма «Степашка» и смотрели на Свету лукавыми глазками.

— Еще не собираетесь? — в купе заглянули Маша и Рома Иванцовы, с которыми девочки очень сдружились за дорогу, — у нас мама уже все собрала и даже постель сдала.

Эти подростки ехали отдыхать с матерью, и, на удивление всех пассажиров вагона, были очень похожи друг на друга: дети полностью скопировали свою мать, причем не только внешне, но и внутренне. Высокие, смуглые, чернобровые, с открытыми взглядами, они располагали к себе каждого, легко и непринужденно входили в контакт с незнакомыми людьми и быстро находили тему для разговора. Маша и Рома росли без отца, и на все окружающее имели свое недетское мнение, как говорится «за словом в карман не полезут». Маша привлекала всех добротой и спокойствием, а Рома атлетической фигурой и серьезностью.

Подростки очень любили свою мать, высокую смуглую женщину с кудрявыми длинными волосами. В ней было что-то цыганское, веселое и задорное от природы. Но, видимо, судьба распорядилась иначе, вместо беззаботной легкой жизни, натруженные руки показывали, что женщина зарабатывает на жизнь физическим трудом. А вот ее глаза светились добротой и лукавством, придавая ей вид озорной девушки. Она участливо относилась ко всем детям. У Светы и Вали всегда справлялась о здоровье, о самочувствии, предупреждала об акклиматизации. «Если что, — говорила она, — всегда бегите ко мне. У меня куча всяких лекарств и порошков». Помимо основной работы, Людмила Борисовна, распространяла всякие средства, косметику, гели, порошки, БАДы.

— Видите, все ваши друзья уже собрались, одни мы не думаем выходить из поезда, — сетовала Лида, глядя на детей, — можно смотреть на море и через окно. Давайте вещи собирать, скоро приедем.

— Мама, — возразила Валя, — еще столько времени. Мы лучше полежим.

— Правильно, девочки, зачем так рано собираться? Еще часа четыре ехать, — вступила в разговор Любовь Ильинична, проходя с кружкой по проходу вагона, — скоро начнутся тоннели, и будет темно, как ночью. Я все время боюсь ехать в тоннеле. Почему другой дороги не построили.

Любовь Ильинична вызывала любопытство у всего вагона. Когда они знакомились в начале пути, она подчеркнула, что ее зовут Любовь. Ее многочисленные рассказы о курортных романах были настолько красивы, что даже не верилось, было ли это на самом деле. Девушки — студентки, ехавшие с ней на верхних полках, как завороженные часами слушали об ее встречах у моря; о букетах роз, лежащих у дверей ее комнаты; о романтических ужинах в ночных приморских ресторанах. Ее герои были «все великолепные люди», красивые и удивительно щедрые. По словам Любовь Ильиничны, она умела заводить романы «из ничего»: оброненная книга, «будто бы» сломанный каблук, «во — время» предложенное средство от загара и ее очередной воздыхатель уже задает риторический вопрос: «А что вы делаете сегодня вечером?» Она могла сразу безошибочно определить, один мужчина отдыхает или с семьей, склонен ли он к романтическим чувствам, готов ли отдать все, за один пылкий поцелуй. Лида, через стенку, тоже частенько слушала потрясающие откровения «курортной дивы» и не знала, верить им или нет. Уж больно красиво все излагалось.

Конечно, Любовь Ильинична в тридцать лет, выглядела безупречно. Она представляла собой необычной красоты тип русской славянки. Ее круглое чистое лицо обрамляли завитки белокурых волос, переходящих в длинную и тугую косу. Темные брови и длинные черные ресницы придавали ее взгляду загадочность и мечтательность. Если бы ее одеть в старинный сарафан, то лучшей героини для русского эпоса не найти. Но, как всегда бывает, если бог дал красоту, то не дал счастья. На перроне ночью Любовь Ильинична рассказала Лиде о своей судьбе.

У нее не было ни мужа, ни детей. Зато была любимая племянница, которой Любовь Ильинична помогала уже восемь лет. Бедная девочка с шести лет оказалась прикованной к постели. После автомобильной катастрофы, в которой погибла сестра Любовь Ильиничны с мужем, выжила только девочка. Сидя в реанимации и держа ручку племянницы под системой, молодая Люба молила бога, что бы он спас жизнь девочки и поклялась, что всю жизнь посвятит ей и никогда не бросит. И как чудо, глаза крошки начали открываться. Потом были годы скитания по врачам, но пользы они не принесли. С букетом цветов и сумкой продуктов спешит Любовь Ильинична каждый выходной на газель в пригородный дом-интернат. Обезумевшая от перенесенного горя, она сначала хотела взять девочку домой, но умный хирург отговорил ее тем, что на лечение девочки и на возможные операции нужны будут деньги, а ей светит только нищенская пенсия. И тогда Люба устроила Вику или, как она ласково называла Викулечку, в лучший интернат, а сама совершила блистательную карьеру. Финансовое благосостояние позволяло устроить все лучшим образом: девочка жила в отдельной комнате, у нее был компьютер, приходящий учитель, особый уход. Люба научила Вику пользоваться интернетом, естественно, это все надо было оплачивать. А вечерами тетя с племянницей переписывались по электронной почте. Они стали настоящими подругами. Неустанные заботы приносили свои плоды, врачи начали прогнозировать улучшения здоровья девочки. Требовалась еще одна операция, и Любовь Ильинична основательно к ней готовилась.

Может быть, поэтому, и не сложилась у, Любовь Ильиничны личная жизнь, зато бог воздал ей за заботу. Каждое лето у теплого южного моря, на развалинах старой крепости Золотого кольца или у фонтана в Петергофе она обязательно встречала ЕГО. Две — три недели безоблачного счастья, все поглощающей любви и ласковых слов заряжали ее бодростью и весельем на целый год. Не один раз ей предлагали руку и сердце, но ее душа была заполнена только одной Викулей. И всегда расставалась она легко, переполненная впечатлениями и воспоминаниями.

У каждого свой солнечный лучик, своя отрада, своя отдушина среди суматохи жизни. Этот лучик то щедро обогреет своим теплом, а то мелькнет между тучками и исчезнет за пеленой дождя. Пойди, успей, поймай его.

Глава 4

К Адлеру поезд подходил близко к вечеру. Трансфер — одна из современных форм обслуживания туристов, когда автобус подходит к самому перрону, и не надо оттягивать руки тяжелым чемоданом в поисках гостиницы. Пассажиры еще не все вышли из вагона, как подбежала молодая загорелая сопровождающая в выцветшей кепке и коротких шортах. По темно бронзовому загару, можно было понять, что у девушки тяжелая работа, причем, при постоянном нахождении на открытом солнце. Сдвинув затемненные очки на затылок, девушка быстро заговорила со старшей по группе. Выяснив все вопросы и убедившись, что группа действительно прибыла из Новосибирска, девушка пригласила всех пройти в автобус.

— Наш автобус номер четыреста пятьдесят три, стоит сразу за вокзалом. Водитель откроет багажное отделение, и вы все спокойно уложите чемоданы. Родителей призываю смотреть за детьми. Не забывайте, Адлер — курортный город, поэтому, не теряйтесь. Я вижу, все уселись? — спросила сопровождающая уже в автобусе. — Тогда, еще раз здравствуйте. Меня зовут Ксения. Нашего водителя — Борис. Мы приветствуем вас на благодатной земле побережья Черного моря. Хочу сразу сказать, Адлер — самый лучший из курортных городов черноморского побережья. Во-первых, это близость Абхазии, а значит самые дешевые фрукты. Во-вторых, это оборудованный галечный пляж с волнорезами, а значит комфорт при купании. В-третьих, у нас самое большое количество ресторанов и кафе, а значит — самые низкие цены. А еще вам скажу, по секрету, что и солнце любит наш город больше всего, а значит — у нас всегда солнечно и вода прогревается на полтора — два градуса выше, чем в других городах прибрежной полосы. Мы уверены, что вам понравится в нашем городе, и вы приедете к нам еще не один раз. Все хорошо сели? — Девушка прошла по салону и вернулась обратно. — Мы отправляемся, — Ксения откинула сиденье рядом с водителем, села и автобус тронулся.

— Ксения, что ни будь, об отеле «Глория» можете сказать? — спросил Женя, рассматривая отели за окном. Молодой семейной паре не терпелось узнать, всю ли правду сказали в туристическом агентстве.

Удивительно сочетались у них имена: муж — Женя, и жена — Женя, их в вагоне так и звали: «двое Женей». И внешне, они были даже похожи: высокие, со светлыми вьющимися волосами, открытыми зелеными глазами. Молодожены от свадебного стола поехали в путешествие по стране, им было все интересно и любопытно. Эту молодую пару любили все в группе: всегда веселые, улыбчивые, в любую минуту поднимали настроение. Особенно, когда ехали по пустынным степям Казахстана, и не было сил от жары в поезде, эти веселые заводилы придумывали множество интересных игр и умело отвлекали пассажиров от реальности.

— Отель «Глория» находится в районе активной застройки левого берега реки Мзымты. Четырехэтажное здание с современной инфраструктурой, номера повышенной комфортабельности, — рассказывала в микрофон Ксения. — Вы все приехали из Сибири? — в автобусе послышались утвердительные поддакивания. — Я никогда не была в Сибири. Но, мне кажется тайга — это тоже красиво. В каждом климате есть своя прелесть. У вас сосны вековые, у нас пальмы расписные. Пальмы расписные, я сказала не зря. Вечерами зажигаются неоновые огоньки, и Адлер просто преображается. Очень советую вам погулять по вечернему городу, вы посмотрите, как у нас красиво. Еще, хочу вам напомнить, что в наших городах будет проходить Олимпиада две тысячи четырнадцатого года, и на каждом шагу идет строительство. Если вы приедете к нам в две тысячи пятнадцатом году, после олимпиады, то город совсем не узнаете. Обещают все выполнить под евро. Кругом будет тротуарная плитка, чистота и порядок.

Из окна автобуса все с любопытством рассматривали заполненные улицы города. Отдыхающие по дороге к морю толпились у ларьков с сувенирами и фруктами. Всюду мелькали шляпы, панамки, шорты, майки, парео. От всего многообразия цвета пестрело в глазах. Хотелось скорее устроиться в гостинице, бросить вещи и устремиться к морской воде.

— Мы подъезжаем к отелю, — снова включила микрофон Ксения. — Прошу всех не торопиться. Водитель выдаст вам багаж. Сейчас, вы увидите нашу реку Мзымту. В гранитные берега она оделась совсем недавно. Отель совсем рядом и его даже видно в проулке. Желаю всем приятного отдыха.

Автобус остановился на берегу горной реки. Прибывшие вытаскивали чемоданы, разминали руки и ноги, с сумками спешили к отелю.

— Давайте, я вам помогу, — предложил Лиде донести чемодан до отеля Жора, его спортивное телосложение не давало повода усомниться в физических способностях, — у нас чемодан папа довезет, у мамы пакеты, а у меня только сумка. Мы много вещей в дорогу не берем. Валя, давай мне и твою сумку, а то тебе тяжело.

— Нет, Жора, ты хоть чемодан нам донеси до дверей, — Валя взяла сумку за одну ручку, а Света за другую, — а сумку мы со Светой дотащим.

— Давайте мы вам поможем, — предложили Рома и Маша Иванцовы.

Весело переговариваясь и радуясь окончанию дороги, подростки донесли вещи до «Глории».

Отдыхающие подходили к отелю, поднимались на крыльцо и заполняли небольшой уютный холл. Слева от входа, располагался кабинет администратора, а точнее — хозяйки отеля. Кабинет был довольно прост. У входа стоял стол, заваленный бумагами, счетами, чеками. Вдоль противоположной стены располагался большой угловой диван. На стене висел жидкокристаллический телевизор. Высокий шифоньер завершал интерьер комнаты. Отличительная черта хозяйки проявлялась на каждом шагу — подоконник, стол, шифоньер были уставлены горшками с кактусами. Их было очень много: шаровидные, вытянутые, с длинными плоскими стеблями — листьями. На многих чудом держались необыкновенно красивые цветы.

Приезжим не терпелось быстрее получить ключи, принять душ и отдохнуть на нормальной кровати. Хозяйка отеля — невысокая пожилая женщина с темными короткими волосами, представилась как Алла Григорьевна, смотрела у всех документы и выдавала ключи. Вместе с ключами она напоминала о необходимости соблюдения правил пожарной безопасности, объясняла места для курения и всеобщего отдыха. Дошла очередь и до Лиды.

— Трифоновы, нас трое, — сказала она.

— Вы и двое детей, — уточнила хозяйка отеля. — Ваш номер — двадцать шесть.

— А из нашего окна будет видно море? — Света протиснулась и задала вопрос, который больше всего ее интересовал.

— Нет, девочка, — ответила администратор, — из наших окон не видно моря. А вот с вашего балкона хорошо видно Мзымту и бассейн.

Получив ключи, быстро поднялись в номер. Комната Трифоновых была угловой. Девочки сразу выскочили на балкон. Действительно, с балкона был виден проулок, ведущий к Мзымте, а с другой стороны, бассейн отеля был как на ладони, и хорошо просматривалась веранда с летней столовой. Бассейн сверху смотрелся просто замечательно, сквозь чистую голубую воду ясно прослеживалась плитка, которой были отделаны стенки. В номере стояли три односпальных кровати, три тумбочки, маленький холодильник. На стене висело большое квадратное зеркало. В прихожей стоял летний шкаф для одежды.

— Мама, — позвала Света в ванную, — у нас душевая кабина стоит, просто супер!

— Красивая, — Валя тоже заглянула в ванную, — море же соленое, конечно, надо после каждого купания мыться в душе.

— Нравится вам? — спросила Лида.

— Конечно, — хором закричали девочки. — А теперь, на пляж, а то скоро ужин.

— Быстро собираемся, и на море, — поддержала Лида.

Наспех переодевшись, все поспешили на берег. Когда Лида закрывала дверь на ключ, из соседнего номера вышла Любовь Ильинична в легком халатике и с пляжной сумкой на плече, удачно подобранной по цвету. Даже, в такой незаурядной одежде, женщина выглядела очень эффектно.

— Значит мы соседи, — улыбнулась курортная дива, — я рада.

— Я тоже очень рада, — призналась Лида, — с вами легко и приятно общаться. Мы собрались с девочками на пляж, хочется быстрее через мост и на берег. Вы уже бывали в Адлере, наверно, у вас есть свои излюбленные места?

— Вы правы, я больше люблю центральный пляж, — Любовь Ильинична положила ключи в сумку, — там галька меньше и шезлонги дают напрокат, а на них так удобно загорать. Удачно вам отдохнуть.

— И вам хорошо провести вечер, — пожелала Лида и поспешила к детям, которые уже ждали на крыльце отеля.

До пляжа было предположительно метров пятьсот (хотя в туристическом агентстве клялись, что триста). Но это не огорчало, а даже радовало, тем более, что дорога вела по мосту через широкую реку. При впадении в море ширина русла достигала двести — триста метров. На подступах к пешеходному мостику разместились киоски местной торговли. Здесь можно купить все: предметы первой необходимости, фрукты, выпечку. Манили глаз абхазские персики, наливные яблоки сверкали румяными боками, мякоть разрезанных арбузов отливала бархатом. На ступеньках к мосту продавали сувениры из ракушек и бамбука. Пестрели в глазах разноцветные надувные круги и матрасы, развевались по ветру шелковые парео.

Лида с дочерями не стали останавливаться, впереди еще целых две недели и поспешили к морю. С моста отлично просматривалась полоса прибоя. Белые кудрявые барашки спокойно играли в лучах вечернего солнца. Народа на пляже было предостаточно. Оставив одежду на берегу, Трифоновы бросились в зеленоватую теплую воду. Легкие волны покачивали разомлевшие тела купающихся туристов.

После трех дней поезда, долгожданная морская прохлада была высшим счастьем. Хотелось снова и снова нырять в ласковые волны, качаться на перекатах у самого берега, наслаждаться и наслаждаться до бесконечности. Отдохнувшие, зарядившиеся бодростью в морской воде, Трифоновы поспешили к ужину. Сейчас, никуда не торопясь, они хорошо рассмотрели свой отель.

«Глория» — четырехэтажное здание, обращенное фасадом к Мзымте. От реки его отделяла другая гостиница, крыльцо которой выходило практически к крыльцу «Глории». Стены отеля, окрашенные в нежно бирюзовый цвет, прекрасно сочетались с белыми балконами и бордюром по краю крыши. По линии балконов, в бордюре крыши были устроены проемы, что делало здание более высоким. Двухстороннее крыльцо в пять ступенек, с резными перилами белого цвета, дополняло шикарный вид здания.

Справа от центрального входа, располагалась детская площадка с ярким батутом «Избушка», песочницей и детскими качелями. Под огромным каштаном виднелась беседка для взрослых.

На каждом этаже размещалось по восемь номеров. Стены коридоров и лестницы украшали цветные фотографии с видами города и морского берега. Под фотографиями стояли подписи, явно указывающие, что это подарок какого-то известного столичного фотографа, который проживал в отеле и готовил фотоальбом для гостей будущей олимпиады. На каждом этаже, и в одном, и в другом концах коридора росли в кадушках огромные пальмы, которые придавали отелю особую гармонию. В холле отеля, стоял мягкий диван с двумя креслами и два маленьких столика. На одном столике лежали свежие газеты, журналы и каталоги «Avon», «Oriflam». На другом, стоял большой аквариум, в котором жили три золотые рыбки.

Столовая состояла из двух частей. Одна часть размещалась в здании отеля, куда вел ход из холла. А можно было обедать и на летней веранде, покрытой большой пластиковой крышей. Здесь располагались всего четыре столика. Тарелки с блюдами отдыхающим повара передавали через специальный прилавок, в виде большого окна. Таким же образом возвращалась грязная посуда. Рядом красовался бассейн, и в его воде, когда никто не купался, отражалась увитая плющом стена. На летнюю веранду вела узкая дорожка вокруг здания. И на каждом свободном пятачке цвели и благоухали голубые, розовые, желтые, оранжевые и самые, самые разнообразные цветы.

Трифоновы решили ужинать на веранде. Видимо купались они дольше всех, основная масса отдыхающих уже поужинала. Крайний столик в углу, занимали сестры Анна Сергеевна и Клавдия Сергеевна, и о чем-то тихо разговаривали. В группе этих женщин прозвали «сладкая парочка». Две сестры постбальзаковского возраста, в вязаных шляпках, ходили всегда вместе, даже под ручку. Анна Сергеевна была чуть повыше сестры и похудее. Клавдия Сергеевна была ростом чуть пониже, но, зато, потолще в талии. Анна Сергеевна, все взвешивая на весах своего мнения, отличалась строгостью манер, даже можно сказать, чопорностью. Она всегда носила длинные однотонные платья с обязательной старомодной брошкой на шее. Клавдия Сергеевна, как полная противоположность, была разбитной русской бабой, всегда готовой посмеяться над свежим анекдотом. Она любила щеголять в шортах и майке. Объединяли их умные серые глаза, в которых плескались доброта и любопытство и пышные седые волосы. У сестер была странная фамилия — Курич, были ли они когда-нибудь замужем, никто не знал.

За столиком у бассейна сидели две женщины: тетя и племянница, веселые и говорливые, в поезде им выпали места у туалета, и они этот, не совсем приятный факт, сумели перевести в разряд шутки. За средним столиком, ужинали муж и жена, невысокие, полные с круглыми с довольными лицами. В образе женщины Лиде показалось что-то знакомое, но, она не стала всматриваться.

Лида принимала у поваров тарелки и ставила на столик, девочки помогали расставлять ужин, раскладывали чайные пакетики по кружкам. После купания почувствовали голод, и на тарелках не осталось ни крошки. На сладкое — нарезанный торт, был принят с восторгом.

— Мы отмечаем свой приезд в Адлер, — хором высказались девочки.

— После ужина давайте пойдем по набережной и рассмотрим все, что там есть, — предложила Лида, — после трехдневной качки в поезде хочется походить по твердой земле и свежему воздуху.

— Лида, ты что ли? — полненькая супруга за соседним столиком вдруг назвала Лиду по имени, — ты что, меня не узнаешь? — удивленно продолжала она. — Я же Катя Сарцева, мы с тобой в параллельных классах учились.

Лида внимательно посмотрела на женщину и, действительно начала припоминать Катю из десятого «б» класса. В поезде эта семейная пара ехала в первом открытом купе и Лида их почти не видела. Катя сильно изменилась, в школе она не была такой полной и глаза у нее, были большие и открытые. А сейчас глаза куда-то провалились, стали узкими и, казалось, что они смотрят зло и с прищуром. Такие же узкие губы довершали выражение вредной и придирчивой бабы. А муж казался добряк — добряком: открытые глаза, широкий нос, улыбающийся рот и круглое румяное лицо.

— Я тебя совсем не узнала, ты так поправилась, — окончательно вспомнила школьную знакомую Лида.

— Жизнь хорошая. А теперь я — Круглова, — женщина с нескрываемой гордостью рассказывала о себе, — мы с Сашей очень дружно живем. А ты, правда, меня не узнала? То-то я смотрю, мимо проходишь и не здороваешься, думаю, разбогатела наверно.

— Нет, не разбогатела, просто не ожидала увидеть здесь кого-нибудь из нашего района. К тому же, я и по сторонам сильно не смотрю.

— Как поживаешь? — продолжала расспрос Катя, — кем работаешь, где муж?

— Нормально живем, как все, — Лида не любила о себе рассказывать, — работаю директором магазина в нашем районе, с мужем развелись давно, — ей становился неприятный разговор, все отдыхающие с любопытством смотрели на нее.

— Директором? — Катя вдруг покраснела, только не понятно от чего: то ли от радости, то ли от негодования, — молодец, ты и в школе хорошо училась. А что вы с Мишей не поладили? В школе такие не разлучные были?

— У меня был совсем другой муж. Миша после школы уехал в Москву и там уже давно живет семьей. А, ты почему к матери не ездишь? — Лида постаралась перевести разговор в другое русло, — тетя Галя старенькая стала, в магазин приходит на посошок опирается. Говорят, что ее совсем не проведаешь?

— Нет-нет, неправда. На родительский день приезжали, — начала припоминать Катя, — помнишь, Саша, еще племянника твоего брали с собой, — для утверждения, обратилась к мужу Катя.

— А, это когда он еще в армию не ходил? — переспросил толстенький Круглов, — да, а когда он из армии пришел, два года назад, — хотел что-то рассказать Саша, но, видимо Катя, вовремя успела его толкнуть ногой под столом, что он забыл свою мысль. — Да-да, ездили, ездили, — закивал головой сговорчивый муж.

— А ты значит, с детьми приехала? Какие у тебя приятные девочки, — Катя расплылась в притворной улыбке, и от этого ее круглое лицо совсем стало похоже на узбекскую тыкву, — конечно, дети — это святое.

— Ваши дети как? — Лида допивала чай.

— Наш сын учится в гимназии с математическим уклоном. У вас в районе о таком и не мечтают. — Катя посмотрела на всех и нарочито громка сказала. — Гордость школы.

— Что же вы свою гордость с собой не взяли? — Лида складывала пакетики от чая один в один.

— Не можем отрывать от научной деятельности. Он занимается с известными учеными нашего города. Совместный проект. После окончания работ поедут в Москву на защиту. Сам профессор Сидоров лично просил оставить дома нашего Вадика: «Без него, говорит, мы как без рук», — хвалилась Катя, — конечно, город не сравнить с деревней.

— Но, хотя бы пару дней ваш вундеркинд может летом отдохнуть здесь с вами? — спросила Лида. Что-то ей показалось подозрительным, сама Катя никогда не отличалась большим складом ума, откуда у сына могли взяться такие способности.

— Здесь, с нами? — округлил глаза Саша, крошки еды выпали у него изо рта.

— Что ты, — успокоила его Катя, гладя по руке, а повернувшись к Лиде, добавила. — Нет, математика — превыше всего. Ой, Саша, — обратилась она к мужу, — мы же хотели в парк, на карусели покататься.

— Да-да, надо торопиться, — поспешил из-за стола Саша.

— Мама, пойдем тоже в парк сходим, — позвала Лиду Света.

— Что ты, девочка, — Катя язвительно улыбнулась, — по городу ночью без мужчин ходить опасно, если только не подобрать первого встречного, — и, обращаясь к Лиде, добавила, — сюда многие за этим приезжают, да уезжают ни с чем.

Лида постаралась сдержаться от обидных слов. За последние годы она много выдержала нападок, за развод и одиночество, но, никак не ожидала встретить в столовой отеля девушку из параллельного класса. К тому же, Катя тоже ревновала ее к Мише Федорову, наравне с одноклассницами. После школы Катя сразу уехала в город, в районе почти не появлялась. И вдруг, через столько лет, встретилась ей здесь, в Адлерском отеле. Убрав посуду со столика, Трифоновы поднялись в номер.

— Мама, а что этой толстой тетке надо? — спросила Света, когда они собирались на вечернюю прогулку.

— Так, давайте уже все плохое забудем и пойдемте в город, — запротестовала Валя, — мы приехали сюда отдыхать, и нечего обращать внимание на всех подряд. Тем более, с их ученым — математиком, что-то не чисто.

— Правильно, Валя, — ответила Лида, подкрашивая ресницы.

Что отличает обычный город от курортного, да еще и приморского? Резкое увеличение населения в летние месяцы. Куда не кинь взгляд, всюду толпятся загорелые, с веселыми лицами отдыхающие. Между пляжем и экскурсиями стараются обозреть все достопримечательности, запечатлеть на память все интересные моменты. И обязательно привезти всем родственникам и друзьям разнообразные дары моря.

На выбор и вкус каждого: хрупкие кораблики с парусами, всевозможные зверьки, черепашки, слоники, и просто ракушки и морские звезды. Рамки для фотографий из бамбука и ракушек, долго будут напоминать о незабываемых летних днях.

С первых же минут, Лида с девочками окунулись в пеструю, шумную жизнь отдыхающих. На третий день, их тела покрылись особенным бронзовым отливом. Они точно знали, в каких ларьках можно купить дешевые и хорошие фрукты, до моря доходили за считанные минуты. Завернутые в легкие парео, они ни чем не отличались от обычных курортников.

Вечером, они с удовольствием гуляли по адлерским улицам. Ночной город был многолюднее дневного. Кто днями отлеживался на пляже, вечером спешил на всевозможные развлечения: ночные бары, рестораны, летние кафе заполнялись до отказа любителями музыки, зажигательных танцев, национальных горячительных напитков.

Частенько можно было встретить магазинчики с уложенными в ряд бочонками знаменитых краснодарских вин, из кранов которых бежит удивительные по вкусу и аромату «Изабелла», «Тамянка», «Ежевичное». Тут же рядом с пылу с жару горячие шашлыки, в гриле хрустящие аппетитные курочки, можно купить национальные лепешки — лаваш.

В гостинице хорошо кормили, при виде продуктового изобилия дети отворачивались и пробегали мимо. Но зато от сувениров их было не оторвать. Они могли часами выбирать кольца, браслеты, колье, сережки. Такое разнообразие изделий из ракушек девочки видели впервые. Им хотелось накупить как можно больше всякой всячины, что бы можно было, потом хвалиться перед подружками украшениями с юга. Лида не торопилась покупать все это, так как с каждым днем они осваивали новые территории города, а значит, открывали новые ларьки с новыми ценами.

Цены были то ниже, то выше. Уже не один браслет украшал детские ручки, ожерелья из мелких ракушек и камешков обвивали шейки дочерей, а им хотелось еще и еще. И при виде нового киоска, дети приходили в неописуемый восторг. И начиналось все с начала: разглядывание, примерка и вечная просьба:

— Мама, мне нравятся эти сережки из ракушек, давай купим.

— Мама, если, у меня будут такие браслеты, мне все девчонки обзавидуются.

На этом и стоит принцип курортной торговли, когда год копишь деньги, а потом за две недели потратишь все. Думаешь, была, не была, а может, больше и не сможешь сюда приехать, и не будет такой памяти. А за счастливые детские глазки, вообще готовы отдать все.

Самой же Лиде очень понравилась маленькая ракушка на черном шнурке. И стоит не дорого, и смотрится оригинально. Ей еще очень хотелось кольцо из ракушки, но она ни как не могла найти себе по размеру. Вроде бы ручки маленькие, а кольца были еще меньше. Но огорчения это не приносило, так как впереди еще достаточно дней, а, значит, и новых открытий.

— Не проходите мимо, самые лучшие предложения Адлера, — высокий мужчина в морской фуражке, весело зазывал прохожих и предлагал поехать на экскурсию, — «три в одном», в одной экскурсии: окунуться в любовь, поверить в мечту и разбогатеть.

— Я хочу все сразу, — заявила Света, подходя к столику и разглядывая фотографии, — мама, давай поедим на экскурсию.

— Давайте, — согласилась Валя.

— Значит, маме остается окунуться в любовь, — подвел черту веселый «капитан», — тогда предлагаю вам совершить увлекательнейшую экскурсию «Тридцать три водопада». Поверьте, долина реки Шахе — самое замечательное место на всем побережье. Вы узнаете прекрасную легенду о злом великане и смелом согласилась Лида, — что-то мы все смотрим, и ни как не можем выбрать, куда же нам поехать.

— Смотря, что вы больше всего хотите, — весело отрапортовал представитель турагентства, — у меня экскурсии на любой вкус и на любые желания.

— Я хочу разбогатеть, — проговорила Света.

— А я поверить в мечту, — добавила джигите, продегустируете чудесные вина, искупаетесь в «чаше любви», «водопаде счастья», а если кинете в водопад денежку, то, сразу разбогатеете. Не забудьте, загадать мечту на трех ущельях, обязательно сбудется.

— Хорошо, — согласилась Лида, — раз вы так хвалите, мы поедим на водопады. Сколько это будет стоить?

— Для вас, совсем не дорого, — мужчина подсчитал сумму, — и еще я вам подарю диск «Достопримечательности Большого Сочи», от нашего турагентства.

— Спасибо, — Лида рассчиталась и взяла билеты и диск.

— Уверен, что вам понравится путешествие в долину реки Шахе, — продавец довольно улыбался, — и вы, обязательно, придете ко мне еще не раз. В нашем агентстве самые низкие цены Адлера.

Глава 5

Кто хоть раз бывал на Черноморском побережье Кавказа, тот навсегда запомнит витающий в воздухе дух древности. Каждый уступ горы, водный поток, низвергающейся с высоты, нагромождение скал окутаны легендами, пестрыми лентами, переплетающимися с названиями рек, озер, горных вершин. И начинаешь верить, что действительно на этой удивительной земле жили огромные злые великаны, сильные и мужественные джигиты сражались с ними на скалистых обрывах, а гордые горянки, спасая свою честь, превращались в водопады и реки. В эту удивительную страну адыгов, Лида с детьми поехали на экскурсию «Тридцать три водопада»

Серпантин асфальтовой дороги, плющом обвивал, уступы и склоны горных массивов Нагромождения скал, то надвигались на дорогу и тогда хорошо проглядывались складки древних пород, то пологим склоном убегали вверх, выставляя солнцу поросшие лесом поляны и прогалины. В глубине ущелий то прятались в заросли, то играли с солнцем веселые горные речки. Когда горы расступались, взгляду открывались величественные картины. На виде трех ущелий автобус остановился. Все, с удовольствием, любовались красотой горных вершин, дышали воздухом, напоенным ароматом всевозможных трав и цветов, фотографировались на фоне горных разломов. Здесь же, на площадке, местные «бизнесмены» держали двугорбого верблюда, огромного орла и маленькую обезьянку. У животных был жалкий вид, они явно устали от духоты и вспышек фотоаппаратов: орел бесконечно взмахивал крыльями и переминался с ноги на ногу, у обезьянки были грустные глаза, что хотелось отпустить ее на волю. Быстрая обезьянка строила всем рожицы и клянчила сладости. За возможность сфотографироваться с животными предприимчивые местные брали приличные деньги. Лида запечатлела детей на верблюде. С высоты им было интересно посмотреть на людей, горы, ущелье.

В автобусе Лида с удовольствием слушала экскурсовода. Приятным напевным голосом женщина рассказывала о древности Кавказа, о приходе сюда русских, о подготовке к Олимпиаде 2014 года.

— Мы подъезжаем к цели нашей экскурсии — каскаду «Тридцать три водопада». Небольшой горный ручей Джегош, берет свое начало из родника на самой вершине горы. Скалы в этом месте ступеньками сбегают в долину реки Шахе. Длина ручья составляет чуть больше пятисот метров.

— Мама, мы скоро приедем? — обернувшись с переднего сиденья, спросила Валя.

–Наверно скоро, экскурсовод говорит, что подъезжаем к цели экскурсии. Не мешай слушать, — Лида отмахнулась от дочери. Что за дети растут, ничего им не интересно.

— В средние века, — продолжала экскурсовод, — в долине реки Шахе стояли разбросанные аулы адыгов — шапсугов. Этот миролюбивый народ трудился с раннего утра и до позднего вечера, и земля щедро одаривала их труд. Но пришло грозное время, и в долине появился злой великан.

— Мам, дай бутылку с минералкой, — опять в проеме между сиденьями появилась Валя, — меня что-то укачивает.

Лида подала дочери бутылку и продолжала слушать.

— Терпению народа пришел конец. Старики начали думать, как им избавиться от страшной беды. Среди смельчаков бросили жребий, и выпало идти на сражение сыну кузнеца, молодому и самому сильному джигиту, которого звали Гуч…

— Мам, а Светка спит, ее разбудить? — не унималась Валя, которой уже надоело молчать всю дорогу.

— Пусть спит. Валя, ты помолчать можешь? Такую красивую легенду рассказывают, запомни, потом девчонкам перескажешь. Сиди и слушай, — оборвала ее Лида.

–…и говорит ему дед во сне: «На пути великана поставь бочки с медом, когда разъяренные пчелы начнут его жалить, жди великана на скале». Утром Гуч исполнил все, что сказал ему дед во сне, — продолжала экскурсовод.

— Мам, а как в бочках с медом могут быть пчелы, они же в ульях живут? — опять влезла Валя.

— Ульи в древности были не такие, как сейчас, а круглые, выдолбленные из дерева, как бочки. Ты не дашь мне дослушать легенду, — Лида старалась опять вслушаться в слова экскурсовода.

— Успел злой великан сделать только тридцать три шага, но каждый шаг его выбивал в скале уступ. А на вершине могучий джигит обрушил на него свой боевой меч. От ударов меча рухнул великан на скалу. Под его тяжестью скала раскололась, и из трещины вырвался ручей Джегош и запрыгал по каменным следам злого великана.

К этим уступам мы с вами и совершим сегодня экскурсию. А перед нами открывается долина реки Шахе. Сейчас мы остановимся, выйдем из автобуса. Предлагаю всем поучаствовать в дегустации местных вин.

— Валя, Свету буди, — Лида потормошила за плечо младшую дочь, — сейчас выходить будем. Света, проснись. Так интересно рассказывали, а вы все проспали и мне не дали послушать.

Долина реки Шахе показалась за поворотом неожиданно. Широкая пойма, усеянная камнями, больше походила на каменную дорогу. По ней, изгибаясь, текла неширокая речка. В разливы и в период дождей, видимо, вода заполняла все пространство поймы и неслась сплошным потоком, сметая все на своем пути.

Автобусы остановились у небольшого домика на самом берегу. Так приятна была прохлада в тени деревьев, после душного автобуса. На территории рядом с домиком росли большие кусты, похожие на обычный боярышник, но, без колючек.

— Уважаемые туристы, прошу всех подойти ко мне, — подозвала экскурсовод, стоя у высокого кустарника, — хочу коротко сказать, об этом кустарнике. Это — лещина, орешки фундук, которые мы привыкли покупать в магазине, плоды этого кустарника.

— А почему он так называется? — любопытной Свете все надо было знать.

— В переводе с турецкого фундук означает — «из черного моря», — продолжала экскурсовод, — поэтому родиной лещины, считается Черноморское побережье Кавказа. У древних кельтов лещина, символом мудрости — Дерево Мудрости. Если каждый день съедать по несколько орешков, то можно познать много об искусствах и науках. В одной кельтской легенде говорится, что орехи лещины упали в колодец, в котором обитали лососи и стали пищей для обитающих там рыб. После того, как Финн поймал лосося и съел его, он обрел мудрость старого ведуна. В наше время ученые называют фундук — пищей для головного мозга.

В магазинах города вы всегда сможете купить свежий фундук, а орешки в меду — не только вкусное, но и очень полезное лакомство, особенно для детей.

На небольшой веранде проводили дегустацию местных вин. Симпатичная, средних лет женщина рассказывала, как они делают вина, какие травы входят в их состав, от каких заболеваний хорошо принимать в холодном, от каких в горячем виде. Занимательно, с шутками пробовали туристы солнечные напитки, начиная от слабоалкогольных, и заканчивая коньяком и водкой.

— А добавка будет?

— Мы не распробовали!

Желающие на месте приобретали понравившиеся вина и укладывали в заранее приготовленные пакеты.

— Возьму ежевичное, оно из тридцати двух трав, — говорила пожилая женщина, — у меня часто болеет внучок. Это вино с медом по ложке, говорят, творит удивительные вещи.

— А у меня муж страдает бронхитом, — вторит ей соседка в соломенной шляпе, — куплю ему что-нибудь живительное. И цены недорогие, за полтора литра вполне нормально.

Лида, намучившись с пьяным мужем, не переносила запах спиртного, она быстро отвела детей к реке, и с удовольствие фотографировала их на фоне горных пейзажей.

Оживленные после дегустации, туристы поднимались по железным лестницам в высокие грузовики ГАЗ-66 и усаживались на деревянные скамейки в кузове. Лида помогла забраться детям, а когда подошла ее очередь, и она пыталась ухватиться за борт машины, ей подал руку, незнакомый мужчина в синей футболке. Поблагодарив «помощника» и, опираясь на его руку, женщина быстро оказалась в кузове. Боковые лавки уже были заняты, Лида усадила детей на среднюю лавку и сама села позади. К ее удивлению, «помощник» занял место сразу за ней. Она, не обратила на него внимания, помог и спасибо. В этот момент было важнее всего, что бы дети хорошо сидели.

— Держитесь крепко, наверно будем ехать по одним камням. Смотрите, не вылетите за борт машины, — напутствовала она дочерей.

— А сейчас, — весело сказал молодой водитель — будет экстрим, держитесь лучше.

Две машины с туристами спустились с берега и помчались, по едва заметным дорогам, в каменистом русле реки. Взрослые ухватились за лавки и решетки на бортах машины, дети завизжали от удовольствия. Ветер развивал волосы, срывал шляпы, туристы держали их руками. Машину подбрасывало на камнях. Водители начали играть наперегонки. Ажиотаж сразу передался пассажирам, все как будто, превратились в детей и кричали водителю:

— Давай, давай. Жми на газ!

— Не дай ему проехать, мы должны обогнать!

То же самое творилось и в кузове другой машины. Все кричали, махали руками, и совсем не заметили, что подъехали к переезду через речку. Машины, как бы соревнуясь, почти одновременно въехали в воду. Но проехать могла только одна машина. Вторая машина резко затормозила в реке, как будто хотела пропустить первую, и в этот момент, вода из-под колес второй машины, шумной волной хлынула на туристов в первой. На какое-то мгновение произошло оцепенение. Вторая машина быстро проскочила вперед. Облитые с ног до головы туристы, требовали отмщения.

— Давай, давай, — кричали они, — облей теперь их.

Разгоряченные погоней даже не заметили холодной воды горной реки. Естественно, в следующем переезде справедливость восторжествовала. Под дружный смех и удовольствие машина с сухими пассажирами, притормозила в воде, а вторая, пронеслась мимо с ликующей толпой в кузове. Взметнувшие волны из-под колес устремились на пригнувшихся пассажиров. Экстрим состоялся. Но после выпитого вина на дегустации, это только повысило адреналин в крови, всем хотелось еще больше острых ощущений.

Как только подъехали к месту, и вышли из машин, экскурсовод опять собрала всех в кружок.

— Уважаемые туристы, вы подниметесь вверх по лестницам справа, а спускаться будете по лестницам слева. Будьте осторожны, ступеньки влажные. Присмотритесь к окружающему ручей лесу, вокруг растут огромные грабы, бук и каштаны, но основная особенность ущелья Джегош — это уникальное дерево самшит или «железное» дерево. Самшитовые деревья смогли пережить ледниковый период и выжить. Именно самшит делает воздух ущелья таким целебным.

— А в водопадах можно купаться? — не утерпела Света.

— Можно, — подтвердила экскурсовод, — но имейте в виду, что вода в ручье, даже в самую жару, не поднимается выше тринадцати градусов. Еще раз напоминаю всем — будьте осторожны. Ни одна скорая помощь сюда не проедет.

Туристы потянулись к лестницам. В ущелье действительно было немного сумрачно, огромные деревья не давали проникать сюда солнечному свету.

— Слышали, как экскурсовод говорила? — наставляла Лида детей, поднимаясь по крутым деревянным лестницам, — идите осторожно, видите, какие сырые ступеньки, и дышите глубже целебным воздухом самшита.

— Наверно, их сто лет назад сделали, — Света перегнулась через перила и сорвала красивый листик растения, свисающего между корней обрыва, — интересный какой, засушу себе. Мама, положи в сумку и мой гербарий пополнится. Еще хочу веточку самшита засушить, раз говорят, что он такой полезный.

Из тридцати трех водопадов туристы осматривали только двенадцать. Уступы скал, направлявшие русла водопадов, ниспадали по-разному. В одном образовалась глубокая чаша, а в центре ее пересекала коряга от поваленного дерева. Лиде очень захотелось на ней сфотографироваться. До коряги надо было плыть метра два, вода всего тринадцать градусов. Но фотографию такую она решила получить, во что бы то ни стало. Слегка поеживаясь, женщина спустилась в воду. Взобраться на дерево было трудновато, из-за глубины чаши. Лида подтянулась на руках, и вот она уже усаживается поудобней.

— Света, снимай скорей, а то коряга качается, — просила она дочь.

— Подожди, сейчас человек проплывет, — наводя фотоаппарат, отозвалась дочь.

И действительно, к коряге, с другого берега плыл мужчина, тот самый, «помощник», что сидел позади нее в машине. «Он что не мог подождать, когда мы закончим, — мелькнуло в голове у Лиды, — я не слезу с коряги, пока не получу пару отличных снимков. Неужели я зря купалась в холодной воде».

— Мужчина, подождите немного, а то вы меня уроните с этой коряги. Света, фотографируй быстрее, а то, некоторые, вид портят, — и Лида принялась позировать.

Ей очень хотелось изобразить себя птицей, опустившейся к воде, чтобы напиться. Она раскинула руки, словно крылья, легла на живот и представляла себя чайкой. В этот момент, этот надоедливый мужчина тоже решил залезть на корягу, но дерево возьми и перевернись.

Не удержавшись, мужчина рухнул в воду, а за ним и Лида. Стремительной чайкой пошла она ко дну. В воде она наткнулась на мужской живот, а потом интуитивно ухватилась ему за плечи, чтобы вынырнуть. Мужчина, наверно подумал, что она тонет, обхватил ее за талию, и, прижимая к себе, тоже попытался вынырнуть. На какие-то секунды их тела прижались друг к другу и оба почувствовали, как по ним пробежал электрический ток. Через долю секунды они были на поверхности. Много лет Лида не ощущала мужчину так близко. На мгновении их взгляды встретились. Его ореховые глаза смотрели на нее с лукавым прищуром. Несколько взмахов и она на берегу круглой чаши водопада.

— Мама, ты не ударилась, когда упала в воду? — серьезно спросила Валя.

— А я успела сфотографировать тебя. Что за поза у тебя была, птица, да? — восторженно сообщила Света, — а когда ты скрылась под водой, твои ноги. Классно ты в водопад нырнула.

— Мама, ты всю прическу нарушила в воде. И чего только этому дядьке нужно было от этой коряги. Подождал бы, когда ты уплывешь, а потом бы и лез, все испортил, — сокрушалась старшая дочь.

— Конечно, хоть бы немножко подождал, — отозвалась Лида. От такого близкого и внезапного соприкосновения с мужчиной ей стало не по себе. Она еще чувствовала его объятия, а ее руки ощущали его сильные плечи. У нее по телу пробежала дрожь и отдалась в руки.

— Мама, ты наверно замерзла, вода ведь холодная. У тебя прямо руки трясутся, — заботливо заметила Света, — одевайся быстрее. А этот дядька, как «Ихтиандр» со дна морского, чудище водопадное.

— Да, и вода действительно холодная, и «Ихтиандр» этот еще неизвестно, откуда взялся, — согласилась Лида, — сейчас пойдем дальше по лестницам и я согреюсь.

Она взглянула вниз и увидела того самого мужчину, они с парнем приближались к ним. Женщина поймала себя на мысли, что ей очень хочется ближе рассмотреть «Ихтиандра», но она не решалась оглянуться.

Лестница уходила в гору. Воздух самшитовой рощи — поистине целебный бальзам, хотя крутые ступени поднимались вверх, дышать было, на удивление, легко. Ветви деревьев свисали довольно низко, можно было задеть их рукой. Лестницы сошлись, и туристы оказались у небольшой чаши, как будто специально выдолбленной из камня. «Это — чаша любви, — сообщила экскурсовод. Чистая вода самшитовой рощи очищает от прошлого. Кто умоется из чаши любви, тот заново испытает ее блаженство». Естественно, все старались умыться любовной водой.

Лида уже и думать забыла об этом волшебном чувстве. Ее единственная и большая любовь погибла в тот день, когда муж хотел убить ее. Лиде казалось, что не она, а любовь в тот день корчилась от боли, и с каждым новым ударом она становилась все меньше и меньше, а когда она потеряла сознание, видимо именно любовь посидела рядом с ее окровавленным телом и растаяла совсем.

С тех пор всю свою нерастраченную любовь она отдает детям. Не было утра, что бы она, даже безумно опаздывая на работу, не поцеловала «своих ненаглядных». Вечерами она любила посадить дочек на колени и, обнявшись, поворковать с ними обо всех тайнах света.

— Мама, умойся обязательно. Я уже три раза умылась, — прервала ее мысли Валя. В свои тринадцать лет девочка уже нравилась мальчикам, а Ваня с соседней улицы, всегда носил ее портфель.

— Я тоже хочу, — добавила Света.

— А тебе-то зачем, — отпарировала Валя. Она всегда считала себя старше и этим задевала младшую сестру.

— А вот надо, — Света зачерпнула пригоршню и многозначительно плеснула на лицо на глазах у сестры, — у тебя не спросила

Лида провела по воде рукой. Вода действительно казалась какой-то особенной, мягкой, чистой, приятной. Женщине вдруг захотелось опустить обе руки в чашу, была бы она большой, она, кажется, сама бы нырнула в эту манящую и журчащую прохладу. Неожиданно ее рука в воде затронула другую руку, и это заставило женщину вздрогнуть. Быстро вскинув взгляд, она резко встретилась с глазами «Ихтиандра». Мужчина смотрел на нее изучающе серьезным взглядом. Широкие скулы его лица органично гармонировали с густыми черными бровями, а открытые глаза цвета спелого ореха и пушистые ресницы, придавали лицу выражение загадочности. Его сжатые губы, говорили о том, что он умеет хранить тайны. Лиде очень хотелось вглядеться в его глаза, ей казалось, что в них кроется какая-то загадка, но не решилась.

–Говорят, водой любви надо умыться, и тогда все старое проходит, а человек, будто заново рождается для новой любви, — он набрал в свои большие ладони магической влаги и плеснул себе на лицо. Капли засверкали на его вьющихся волосах, — вы согласны? — спросил он у Лиды, стараясь заглянуть ей в глаза.

Она не поняла или не захотела понять его вопрос.

— Кому что, — ответила Лида, по привычке опустила глаза, и стараясь как можно быстрее отойти, заспешила по лестнице за дочерями.

— Мама, погляди на меня, я тебя сейчас сфотографирую, — попросила Валя. — Отсюда хорошо просматривается каскад водопадов. Давай ка, улыбнись.

— Подожди, я сейчас навалюсь на перила, что бы кадр получился интереснее, — Лида облокотилась на перила, сделала жест рукой. Она очень любила фотографии. А здесь, в красоте южной природы, хотелось фотографировать каждый куст и каждый камень.

— Мама, а этот мужчина опять в кадр попался, — Валя смотрела вниз, по течению ручья, — интересно, а парень что с ним, это кто?

— Не знаю. Я в воде не успела спросить его биографию, имена и фамилии всех родственников и знакомых. А на него не обращай внимания, с экскурсии приедем и все, — одернула дочь Лида.

Влажные от постоянной сырости и тени, ступени скользили, поэтому обратно спускались очень осторожно. Воздух, напоенный самшитом, пьянил, легкое журчание воды успокаивало. Купание ободрило, и все время хотелось еще раз окунуться в прохладную воду водопада. «Словно в омут с головой», вспомнились слова известной певицы. Вот и опять водопад с корягой. Лида остановилась. Ей вспомнились его крепкие плечи и сильные руки. Ей вдруг явно представилось — в розовом платье, с распущенными волосами она идет по берегу моря, а навстречу….

— Когда только эти ступени закончатся, — бормотала Валя, догоняя маму.

— Не шагай через две ступеньки, а то упадешь, — очнувшись, Лида наставляла дочь, — вот и ступеньки закончились, пойдемте к машине. Надеюсь, теперь экстрима не будет?

— А мне понравилось, — заявила Света. — Надо бы, еще пару раз, окатить нас водой, так здорово!

— Сейчас опять начнем петлять по дороге, вот и экстрим.

— Не люблю эти горные дороги, так мотает, а еще жара в автобусе. Скорей бы приехать и в море, а потом в бассейн, — Валя даже глаза закрыла от удовольствия.

На обратной дороге экстрима не было. Автобусы ждали туристов в тени огромных каштанов. Света что-то быстро сунула в сумочку, Лида открыла и увидела листики и орешки фундук. «Уже успела сорвать, — мелькнуло в голове, — вот, проныра». Пора уже заходить в автобус, но уезжать от такой красоты и спокойствия, совсем не хотелось.

В автобусе Лида усадила детей рядом, а сама села на следующее сиденье. Хотелось закрыть глаза, расслабиться и еще раз вспомнить те мгновения, что она пережила под водой.

— Здесь свободно? — мужской голос прервал ее мысли. Лида даже не успела ответить, как «Ихтиандр» уселся рядом, взял у парня пакет. Так как свободных мест было уже мало, его юному спутнику пришлось сидеть в конце автобуса.

— С детьми, целый караул, одни проблемы. А вы решились отдыхать с двумя? — спросил новый сосед у Лиды.

— Неужели, у меня бы одна дочь купалась в море, а вторая пасла гусей? А у вас что, другие дети довольствуются вашими звонками? — парировала Лида, как ей показалось, совсем неуместный вопрос незнакомца

— Нет, мы с сыном вдвоем живем и вдвоем отдыхаем. И все мы с ним делаем вместе. Раньше мы с ним с полуслова понимали друг друга, а сейчас такой возраст — пятнадцать лет, уже бывает трудно, — мужчина многозначительно заулыбался.

— А ваша жена? — задала Лида вопрос машинально, чтобы мужчина отстал.

— Наша жена бросила нас в дальнем гарнизоне. Ей москвичке, были невыносимы жара и пески. Димку я отобрал у нее на станции. В тот же месяц развелся сам, без нее. А с сыном, с двух лет, неразлучны, — добавил он уже вполне серьезно.

— Вы из той жары приехали в эту жару?

— Нет, — мужчина усмехнулся, — мы и в холодной северной тайге жили, и в Приморье солдат учили, почти всю страну объездили. Последние два года в Москве преподаю военную технику курсантам в академии. В тридцать восемь лет уже пора остепениться.

— И ваша жена тоже в Москве? — попыталась продолжить разговор Лида.

— Как то случайно слышал, что она уехала в Израиль с каким-то евреем богатым, — в его глазах появилась печаль, — я хоть и неплохо зарабатываю, но с олигархами не сравнюсь. Нам с сыном хватает. Димка у меня уже три года в Суворовском училище, с пятого класса. А я ведь тоже москвич, у меня и родители живут в Москве, дача своя. Да все нормально.

— И что же, вы за столько лет так и не встретили женщину или запросы высокие? — Лида не знала, что спросить и задала самый банальный вопрос.

— Да вы знаете, как-то не думал. Пока мне интересно с сыном, он занимается авиамоделизмом. Первые места берет на всех смотрах. У нас и гараж, и квартира завалены самолетами, запчастями, проводами. Зато у него стремление, хочет строить самолеты.

— А вы как смотрите? — Лида всегда любила познавать секреты воспитания детей.

— Я обеими руками «ЗА», с полевых учений приезжаю, а он мне уже новую модель демонстрирует.

— Хорошо, когда у ребенка стремление с детства. Главное, чтобы потом поступить учиться и была возможность претворить в жизнь детскую мечту, — рассуждала женщина.

— Задам встречный вопрос. А как же вас муж отпустил отдыхать с такими красавицами одну? — мужчине не терпелось выяснить эту важную деталь.

— Я уже давно не интересуюсь его мнением. Да и говорить о нем даже не хочу, — Лида залюбовалась горным пейзажем.

Автобус запетлял по горному серпантину, дорога покатилась к морю. За окном мелькали поселки: двухэтажные домики, разбросанные по склону горы, с беседками, увитыми плющом и виноградом. Все было чисто и красиво. Из каждой ограды шел спуск к дороге. Обилие цветов на участках радовало глаз. И всюду, спешащие к морю, отдыхающие.

— Вы на сколько дней приехали? — спросил незнакомец.

— На две недели.

— И давно здесь?

— Четвертый день. Вот первая экскурсия. А вы? — машинально спросила Лида.

— Мы вчера приехали, ночь на море провели. А сегодня с утра сразу на экскурсию, зачем время терять.

— На море, с ребенком, с вещами?

— Нет, что вы. Мы устроились в нашем военном санатории, а вечером взяли спальные мешки и на берег. Я давно Димке обещал показать лунные дорожки. Представляете, море тихое, луна огромная и дорожка по воде. Плывешь, как будто не по воде, а по воздуху, все серебрится. Не пробовали?

— Нет. Вы мужчины, а нам ночью на пляже страшно.

— Конечно, одним ночью на берегу опасно.

— Как река красиво бежит внизу, — указала Лида на резкий, почти перпендикулярный изгиб русла, весь утопающий в зелени.

За окном открылась панорама горного ущелья. По дну бурлила и перекатывала воду река.

— А мы живем при впадении Мзымты в море, — ей, почему-то, захотелось продолжить разговор с незнакомцем, — такое широкое русло все усыпано камнями. Когда идешь по пешеходному мосту, то по сторонам из камней выложены названия городов. Туристы хотят видеть здесь частичку своей родины. В дождь наверно все смоет, а отдыхающие выложат новые названия городов. Мы с девочками уже поняли, где можно спуститься, что бы потом выложить название нашего сибирского города.

— Значит, вы из Сибири? — быстро спросил «Ихтиандр». — Я по сибирской тайге тоже поколесил, красивые у вас места.

Конец ознакомительного фрагмента.