Революция мозга

Евгения Саженцева

В России уже много лет не сменялся президент. Некоторые люди были рады этому, они искали в жизни стабильности, а некоторые, напротив, негодовали, но ничего не могли изменить. Впрочем, о стабильности в стране не могло быть и речи. Цены на продукты выросли настолько, что люди могли падать в обморок от голодания, идя по улице.

Глава 4 «В СИЗО — лучшие люди страны»

Как только Жанна попала в отделение полиции, с ней стали обращаться так, словно она уже осужденная. Ее допрашивали с особенным напором, она во всем отказывалась. Тогда полицейский стал использовать электрошок.

— Вы были причастны к группировке «Сети»? Запрещенной в РФ?

— Нет, — твердо заявила она.

— Вы готовили покушение на президента??? — Полицейский дал небольшой заряд электрошока.

— Нет, — сказала Жанна.

— А если так? — И полицейский давал ей минутный заряд шока. — Вы готовили покушение на президента???

— Да. — Жанне ничего не оставалось делать, кроме как сознаться в том, что у нее и в мыслях никогда не было. Ведь она мечтала о честных выборах, которых увы, тоже не было в стране.

— Вы были причастны к группировке «Сети»? Запрещенной в РФ? — И полицейский снова давал заряд тока.

— Да, — тихо произнесла Жанна.

— Вот и хорошо. Это зачтется вам за признание. может уменьшим срок на пару лет. Но десять лет как минимум вам придется посидеть в местах отдаленных. А пока отправляетесь в СИЗО до суда.

Жанна изможденная от боли не могла ничего больше ответить. Она упала на пол. Ее взяли два полицейских и потащили в СИЗО.

Через час она пришла в себя. В СИЗО все люди сидели словно в обезьяньей клетке, но не теряли человеческого духа. Жанна заметила, что здесь много интеллигентных людей. Они общались на разные темы и почти все были умны, красивы, и сильны духом.

— Как ты сюда попала? — спросила женщина с голубыми глазами.

— Я написала статью в газету про Путина. Критика власти, — сказала Жанна.

— Понимаю. А я работала на телевидении и в прямом эфире рассмеялась, когда мне нужно было читать текст о том, что Россия помогает людям и выделяет хорошие пособия инвалидам, мой смех был скорее истерическим. Как такое можно было спокойно сказать? Это ложь.

— Здесь что, все сидят с критикой Путина?

— Нет, здесь есть несколько ученых, которые хотели уехать заграницу, чтобы развиваться в науке, но им не дали, назвали предателями родины. И в России никак не помогают талантливым людям развиваться, а вот уехать не дают. Здесь есть так же писатели, музыканты, художники… Все они пытались убежать из страны.

— Ученые? Писатели? Музыканты? И все мы — как какие-то преступники, которым суждено провести в тюрьме большие сроки? Это ужасно. Но по-крайней мере у меня будет хорошая кампания. В жизни мне было очень одиноко. И я не могла найти единомышленников.

— Видимо всем единомышленникам крепко закрыли рты. А здесь мы можем говорить правду наконец, ведь мы уже в тюрьме. Нам больше нечего бояться.

— Я думала, мы еще ждем вынесение приговора.

— Да, но по факту это ничего не значит. Считай, уже осудили. Девяносто процентов из ста, что это так.

— Я тоже понимаю это. Но хотя бы какой-то шанс есть.

Жанне было интересно провести время в СИЗО, и пускай там плохо кормили и обращались с ними, но она не падала духом и во всем находила плюсы. Она много общалась с интересными людьми и надеялась, что в России все-таки восторжествует справедливость и кого-то из них отпустят на свободу. Никто из присутствующих не был террористом или революционером. Все они были жертвами своей правды, о которой не могли молчать.