«Линия Сталина» лейтенанта Старновского

Евгений Читинский, 2021

О первых днях ВОВ, о первых столкновениях и боях наших подразделений с немцами рассказывается в этой книге. Фото на обложку взято из коллекции редактора и составителя книги.

ГЛАВА 5. С ТОГО СВЕТА

25 июня 1941 года, вторая половина дня

— Младшой, слышь, что это? — спросил красноармеец с рябым лицом, подняв указательный палец вверх и повернувшись правым ухом в сторону позиций.

Младший сержант Анисин тоже прислушался, но, ничего не поняв, сказал:

— Ты чего, Лопатин? Это же наши танки немцев дальше погнали! Да вот они уже возвращаются! И нам пора. Сколько патронов собрали?

— Двадцать один подсумок, это те, которые с убитых сняли. А жрачку из ранцев можно же забирать? — это ответил второй боец, Мишка Седов.

— Нужно! С харчами у нас скоро туго станет! — разрешил командир.

— А портянки? Для нас, пЯхоты, это первое дело! — это уже спросил самый высокий солдат, Гринько.

— Портянки тоже разрешаю! Больше ничего не брать. Ах да, фляжки возьмите, вода тоже будет нужна. Винтовки соберите!

— Младшой, ребяты, ну послушайте же, вот здесь! — теперь Лопатин повернулся своим правым ухом в сторону полуразрушенного и частичного засыпанного взрывом блиндажа. — Слышите? Стонет вроде кто-то!

Младший сержант, прислушавшись, вдруг выхватил из чехла свою саперную лопатку и кинулся к дверям блиндажа, бросив на ходу:

— Там кто-то есть! Быстро откапываем!

Остальные красноармейцы бросились ему помогать. Дверь представляла собой простой сколоченный из досок щит на ременных петлях, который прижало к косяку сруба блиндажа обрушившимся сверху бревном, да вдобавок её сильно присыпало землей. Анисин громко крикнул:

— Счас, браток, потерпи, счас мы тебя откопаем!

Через две минуты бойцы совместными усилиями оттащили обломок бревна, и, открыв дверь, откинули полог брезента. Внутри было относительно светло. Со стороны небольшой бойницы проникали солнечные лучи, рассеивая мелкую пыль. В углу на земляном полу сидел человек, держался за голову и стонал. Увидев вошедших, сразу же потерял сознание и обмяк. Подойдя к нему поближе, Анисин удивленно произнес:

— Да это же старший лейтенант Варданян, командир батареи!

Лопатин нагнулся над раненым, бегло осмотрел его и уверенно сказал:

— Контузия, тяжелая. Вон из носа, рта и ушей кровь видна. Потеря сознания. Видимых повреждений и ранений нет! На свежий воздух его надо, чтобы не задохнулся, а то тут пылищи! Если бы не мы, то так и помер бы здесь. Можно сказать, с того света вернулся товарищ старший лейтенант!

Анисин быстро сориентировался:

— Я и Лопатин выносим его на свежий воздух! Седов и Гринько, готовите блиндаж для приёмки раненых. Да подметите здесь.

— Чем? — недовольно буркнул Мишка.

— Седов, ты что, первый год в армии? Веток наломай, травы нарви! — слегка повысил голос младший сержант.

— Первый год! — ответил тот недовольно, но послушно вылез из блиндажа и стал собирать разбросанные вокруг ветки поваленных деревьев.

К нему присоединился Гринько:

— Мишаня, счас быстро уберемся, а потом сало поедим. Я такой шмат нашёл!

— Ну ты, Богдашка, даешь! Хохол нигде не пропадет! Счас мы быстро тут порядок наведем!

Тем временем Анисин и Лопатин бережно уложили контуженного Варданяна на чудом уцелевший участок зеленой травы. Лопатин наставительным тоном заметил:

— На бок его надо положить, чтобы дыхательные пути не забивались кровью.

— Паша, откуда ты это знаешь?

— Так у нас в части занятия про это были.

— Понятно, учеба, значит! Это дело хорошее. Нам теперь по медицинской части ох как нужно будет учиться! Докторов и врачей здесь у нас нет! Ты вот что, Лопатин, дуй к сержанту Васильеву, доложи, что нашли Варданяна и блиндаж для раненых. Да и патроны не забудь унести!

— Есть, товарищ младший сержант!

Анисин, посмотрев вслед удаляющемуся бойцу, тихо произнес:

— Ну и куда мы раненых потом отсюда девать будем?

Варданян закашлялся, харкнул кровью и открыл глаза. Анисин обрадовался:

— Ну здорово, старшой! Как там на том свете? Бога не видел? А то передал бы ему, что тяжело нам здесь, пусть бы подсобил!

А в это время Старновскому как раз снилось, что он летит куда-то ввысь и понимает, что сейчас увидит Бога. Почему-то было легко и празднично. Но вдруг снизу откуда-то раздался чей-то знакомый голос:

— Бога видел? А то передал бы ему, что тяжело нам здесь, пусть подсобит!

Лейтенант открыл глаза оттого, что полуторка затормозила. Послышался голос Солнцева:

— Это что же такое творится-то? Если кто верит в Бога, самое время попросить его, чтобы подсобил нам!

Старновский, услышав последнюю фразу, сразу успокоился, наверное, это голос Солнцева во сне ему почудился. Но что-то тревожное заставило лейтенанта приподняться, и он увидел, как над видневшимся вдали городом появилась туча самолетов, и оттуда стали раздаваться взрывы грандиозной бомбардировки. Минск опять бомбили!

Из кабины на подножку вылез Подкорытов, и, опираясь на открытую дверцу, спросил:

— Ну что, товарищ ефрейтор, куда нам теперь ехать?

— Счас разберусь! — Солнцев спрыгнул с кузова и побежал к стоявшей впереди машине санитаров, забитой под завязку разобранными железными кроватями.

Там находился старшина и незнакомые красноармейцы, вооруженные винтовками со штыками. Неподалеку стоял сержант НКВД и два солдата с автоматом наизготовку. Поперек дороги был опущен самодельный шлагбаум из горбатой здоровенной жердины. Солнцев сразу сообразил, что это контрольно-пропускной пункт. До него донеслось:

— Не видишь, Минск бомбят, куда прешь? Счас документы проверим, и потом товарищ сержант госбезопасности решит, что с вами делать! — это говорил сержант, вооруженный СВТ.

— Так мы же в Минский госпиталь кровати везем, — тут старшина обернулся к стоящим сзади еще трем грузовикам, и, указав на них рукой, добавил: — И раненых!

— Сидоров, Павловский, Фокин, проверьте! — скомандовал сержант Синицын.

Трое красноармейцев, косясь в сторону самолетов, бомбивших Минск, шустро подбежали к грузовикам и принялись проверять документы у водителей и рассматривать находящихся в кузове раненых. Сержант НКВД со своими бойцами стоял поодаль, держа автомат наготове. Немного дальше и чуть в сторонке в вырытом окопчике засели еще трое солдат с ручным пулемётом. Они внимательно следили за дорогой. Самый молоденький красноармеец вдруг воскликнул:

— Товарищ лейтенант! Рад вас видеть живым! — и тут же крикнул своему начальству: — Это лейтенант Старновский, мы с ним вместе выходили к нашим!

Александр, напрягая разболевшуюся голову, вдруг признал бойца:

— Красноармеец Сидоров? Петр! Часовой с полигона! Что, капитана Бунина ловите? Так мы его уже давно схватили!

Сержант НКВД заинтересованно повернул голову, но приближаться не стал, лишь кивнул сержанту: — Синицын, разберись!

Тот, закинув винтовку СВТ на плечо, подошел к полуторке, залез в кузов, откуда громко произнес:

— Это лейтенант Старновский. Мы с ним возле моста у деревни Михасино вместе воевали, а потом к своим выходили!

Александр чуть скривился, но не от головной боли, а оттого, что люди, пришедшие с диверсантом Буниным, в том бою не участвовали, а сидели в тылу, но уточнять не стал, а лишь тихо произнес:

— Сержант Синицын, с полигона, узнаю! С вами еще двое были!

Синицын обрадовался, что геройский лейтенант жив, и вроде как не возражает, что они тоже были участниками того боя, и скороговоркой пояснил:

— Фока и Злой тоже живы, вон те грузовики проверяют. Теперь они красноармейцы. Вот ловим подозрительных личностей. Нас пока на усиление к сотрудникам НКВД определили.

Синицын внимательно оглядел остальных раненых и спросил:

— Тут все ваши?

— Да! — кивнул в ответ лейтенант. — Мы из-под Тальминовичей. Там оборону по железнодорожной насыпи держали! Командир сводного батальона отправил машины с ранеными в Слуцк, а там госпиталь уже съехал в неизвестном направлении, вот мы теперь со старшиной вместе едем в Минский госпиталь.

— Понятно! — начальственно-покровительственным голосом ответил Синицын. — Счас я доложу про вас и попрошу, чтобы вам пропуск выписали, вы только удостоверение личности дайте!

Старновский неловко вытащил из нагрудного кармана документ и протянул его сержанту. Тот по-свойски подмигнул:

— Счас, я вам быстро пропуск сделаю! — и ловко спрыгнул на землю.

Старновский вздохнул. И от таких вот сержантов бывает польза, пусть их начальник думает, что те воевали, от нас, как говорится, не убудет, а вот пропуск действительно пригодится!

Синицын подошел к НКВДэшнику, протянул удостоверение лейтенанта Старновского и еще раз, как бы между прочим, сказал:

— Мы воевали вместе, нужно бы им пропуск оформить, а то какой-нибудь самодур отберет у них грузовики, мало ли что, а раненым нужно срочно в госпиталь.

НКВДэшник внимательно посмотрел удостоверение, стукнул им о ребро своей полусогнутой ладони левой руки и коротко сказал:

— Выпиши им на всякий случай до Полоцка! — развернулся и пошагал к окопу.

Два бойца с автоматами остались контролировать ситуацию. Синицын поправил винтовку СВТ и шустро побежал вслед за сержантом НКВД. Там, в окопчике, он красивым бисерным почерком вписал все данные в пропуск и дал сержанту госбезопасности. Тот подписал, поставил печать и тут же дал указание:

— Скажи им, чтобы ехали восточнее Минска, там недалеко полевой госпиталь есть. Найдут. Его с дороги видно.

Синицын, взяв пропуск, тихо спросил:

— А зачем тогда до Полоцка? Неужто здесь всё так плохо?

Сержант госбезопасности ответил неопределенно:

— Мало ли что может случиться, а раненых жалко. Как бы машины не отобрали по дороге. Да и в пропуске их номера странно выглядят. Один наш, два немецких. Одним словом, неучтенка, лакомая добыча! Особенно, если возникнет паника!

НКВДэшник замолчал, держа пропуск в руках. Со стороны города продолжали грохотать взрывы. Синицын терпеливо ждал. Затем сержант госбезопасности вздохнул и отдал документы своему сержанту. Тот быстро пошел к машинам. Оба понимали, что положение наших войск в районе Минска складывалось очень и очень тяжелое.