Письма мёртвой Ксане

Евгений Петропавловский, 2022

Три войны, две параллельных любовных истории и призрак Неизвестного Солдата, идущий по жизни следом за героем романа, воевавшим в Приднестровье и Боснии. Отражение какого будущего суждено увидеть ему в зеркале Великой Отечественной, между строк пожелтевших писем, в словах и мыслях человека, чьи кости давно истлели в чужой земле? Какие тайные законы мироздания вызвали встречу на незримом перекрёстке времён двух солдат таких разных и далёких друг от друга войн? Содержит нецензурную брань.

Пролог — 3

— Оксана!

— Чего?

— Иди сюда скорее! — мать стояла на ступеньке катафалка (открытый гроб уже погрузили внутрь) и нетерпеливо махала дочери рукой. — Ты что же, не видишь, мы сейчас поедем! А ты, Андрюша, садись в автобус!

— Нет, мам, вы езжайте сами, — отозвалась Ксана. — Андрей сегодня на машине, я поеду с ним!

— Ну что же ты, доченька, так нельзя, — начала было возражать мать. Но Ксана не стала её слушать. Она отвернулась и взяла Андрея за локоть:

— Давай-давай, пошли отсюда, — сказала тихо. — Надоел этот цирк.

И они направились к его «семёрке».

Дворовые зеваки косились на них в сочувственном молчании.

…Андрей не торопился. Решил ехать в хвосте процессии. Он пропустил вперёд катафалк, три похоронных автобуса и несколько автомобилей. Затем повернул ключ в замке зажигания и, выжав сцепление, медленно тронулся.

Ксана положила ладонь ему на плечо:

— А знаешь что, Андрюша, давай никуда не поедем.

— В смысле?

— В смысле — ну его, это кладбище. Давай лучше двинем к тебе.

— Да ты что, малышка, очумела? — опешил он. — А как же похороны? Опомнись, твою ведь бабку хоронят.

— И что с того? Мир ведь не рухнул.

— Я вижу, ты не очень-то близко к сердцу принимаешь смерть Оксаны Васильевны.

— Ошибаешься, я огорчена, как любой нормальный человек. Однако рвать на себе волосы не собираюсь. Все ведь знали, что бабушка рано или поздно умрёт, и я знала, поэтому никакой неожиданности не произошло.

— Ладно, я всё понял. Жизнь продолжается.

— Вот именно. Наконец-то включил мозги, молодец. А теперь поехали к тебе.

— Но твои родители обидятся.

— Пусть.

— Как это — пусть?

— А так. Разве не видишь, что папик и мамик только рады? Понятно, надоело ухаживать за лежачей больной. Кстати, ты не думай, я их не осуждаю нисколько. Просто не хочется этой похоронной тягомотины: сейчас заводские начнут возле могилы произносить речи, размусоливать всякую фигню про трудовые заслуги бабушки. Тебе это надо?

— Дело не во мне. Ты же понимаешь: если мы не появимся на кладбище, мать с отцом наверняка оскорбятся по-чёрному. Причём ещё неизвестно, на кого больше, на тебя или на меня. Ведь как пить дать решат, будто это моя инициатива: взял и подбил тебя смыться с похорон… Нет, я так не могу.

— Да брось, ерунда это всё. Если ты такой стеснительный, то — пожалуйста — я им скажу, что сама не захотела ехать… Ну, умерла баба Ксана. Ей теперь всё равно, простоим мы с тобой лишние полчаса над её гробом или нет. А показуху я не люблю.

— Всё же неудобно.

— Да? — она игриво посмотрела на Андрея. И положила ладонь ему на колено:

— М-м-м…

— А так — тоже неудобно? — её пальцы сместились на внутреннюю сторону его бедра и — одновременно с короткими круговыми поглаживаниями — медленно поползли вверх. — А ну-ка, давай признавайся по-честному: неудобно? Или уже немножечко удобнее? А, Андрюш?

Он, прерывисто вздохнув, сбросил газ и, вырулив к обочине, затормозил. Затем откинулся на спинку сиденья.

А она приблизила свои пухлые блестящие губки к его уху:

— Мы не виделись целых три дня. Честно говоря, я надеялась, что за это время ты успел меня захотеть.

— Успел.

— Точно?

— А ты разве не чувствуешь?

Разумеется, её пальцы уже нащупали то, что ей было нужно. Ксана издала довольный смешок:

— Чувствую, вот теперь чувствую, — с видом вкрадчивого злоумышленника она расстегнула верхнюю пуговицу на его брюках. — Значит, возражений больше не будет, я всё правильно понимаю? Да?

— Правильно.

— Вот и хорошо, — она принялась за вторую пуговицу.

— Погоди, маленькая, — Андрей медленно тронул автомобиль с места. — Потерпи, не надо, а то ведь я так и до дома доехать не смогу.

— А ты езжай побыстрее, дурачок. Пока я не принялась за тебя прямо на улице.

— Уже еду.

— А я говорю: побыстрее!

— Но ты, Ксан, всё же убери руку, а то я сейчас или врублюсь в какой-нибудь столб, или, чего доброго, вылечу на встречную полосу.

— Убираю. Но учти: это ненадолго. Так что хватит разговаривать — давай жми на газ!

— Слушаюсь, госпожа-командир!

В конце концов, не ты создаёшь обстоятельства, в которых существуешь, а они лепят из тебя любые подобающие моменту конструкции.

Так подумал Андрей.

А что ему ещё оставалось?