Венеция. Пандемиозо

Евгений Петропавловский

Роман в жанре травелога – исторического, литературного, дневникового – описывает путешествие автора в опустевшую Венецию в марте 2020 года, в разгар всемирного коронавирусного помешательства. Маршрут в тексте идёт не только в реальном пространстве, но и на уровне авторского сознания, представляя собой метафизический путь за пределы обозначенного хронотопа.Это и путевые заметки, и рассказ об известных личностях в истории республики, это Венеция минувшая и настоящая в неслиянном двуединстве.

(Из наблюдений бывалого путешественника)

© Евгений Петропавловский, 2023

ISBN 978-5-0053-0126-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог-1

Я стою на опустевшем мосту Риальто в центре Венеции. Охренеть.

Вот именно так: над планетой Земля вылупляется март 2020 года, а я стою на безлюдном мосту Риальто — там, где ещё неделю-другую назад было трудно протиснуться сквозь многоязыкую гомозню туристов, торговцев, попрошаек, воришек, проституток, зевак, свободных художников, секретных агентов параллельных цивилизаций и прочая, и прочая… Охренеть и не встать.

В последний раз подобную картину здесь можно было наблюдать, наверное, в 1348 году, когда чума выкосила две трети населения города. Впрочем, в 1630 году «чёрная смерть» тоже собрала здесь обильную жатву.

И вот оно, снова. Никто на мосту Риальто не сморкается, не чихает и не кашляет. Не толкается и не суетится, не ругается и не смеётся, не тискается и не целуется. Некому производить звуки и телодвижения, всех вымело сквозняком торжествующего человейного идиотизма, потоком сокрушительной международной паники, имя которой — пандемия covid-19… Благодать!

Allora, я смотрю с моста на гладь Гранд-канала — изрядно побирюзовевшую (поскольку оскудел поток сточных вод из осиротевших отелей Серениссимы), разбавленную редкими обрывками водорослей и бумажными фантиками — и вспоминаю, как совсем недавно, подплывая к городу на дряхлом речном трамвайчике-вапоретто, размышлял о загогулистых причудах веков, благодаря коим полторы тысячи лет назад сюда, на острова в гиблой болотистой лагуне, бежали от прорвавших лимес готов и гуннов жители Аквилеи и Падуи, и множества других городов и селений Гесперии. Да, они бежали сюда и построили Венецию, которая со временем превратилась в столицу могучего государства, контролировавшего торговлю между Западом и Востоком, и даже ненадолго завоевавшего Византию под водительством жадного старикана — слепого дожа Энрико Дандоло. Ныне это государство почило в бозе, и пустозрячий хитрован Дандоло покоится в соборе Святой Софии, в турецкоудовлетворённом его деяниями Истамбуле… И вот я, потомок сколотов — впрочем, седьмая вода на киселе, даже если Геродот не ошибся — прибыл сюда, в самое сердце Венецианской лагуны (Аларих и Аттила не спроворились, а я добрался-таки), и теперь стою на мосту Риальто, шевелю отяжелевшими от граппы извилинами — и произношу в преувеличенно-театральном ключе собственноумственный экспромт следующего содержания:

Речной трамвайчик вапоретто

везёт меня, кренясь бортами,

по водам области Венето;

в потоках мертвенного света

летают чайки над волнами…

Ну здравствуй, город прокажённый!

Тебя сожрал коронавирус;

а я средь вирусов и вырос,

к тому же граппой я снабжённый —

и мне начхать!

Последние слова на вершине пафоса обрываются в кашель, надрывное чихание и в привычные русскому слуху утробно-тошнотные звуки… Со всех сторон слышатся голоса:

— Женя, ты что?

— Перестань прикалываться!

— Неужто подхватил эту заразу?!

Справа и слева тянутся руки. Склоняются знакомые лица. Меня колотят по спине, похлопывают по щекам.

— Та ладно вам, — отмахиваюсь я. — Ничего страшного. Надо подлечиться, ударить по вирусу.

После этих слов незамедлительно отвинчиваю крышку фляжки и отпиваю из неё несколько глотков душистой граппы.

Баста, съёмка закончена.

***

— Ну как, нормально получилось? — спрашиваю. И, не дождавшись ответа, снова запрокидываю фляжку.

— Сойдёт, — отвечает Валериан.

— Хватит пить, — говорит Анхен.

Я покорно завинчиваю крышку, и они оставляют в покое свои смартфоны.

Натурально, без вранья, мы стоим на мосту Риальто, словно четыре рухнувших с дуба хронофага. Валериан и Анхен принимаются пыцкать на кнопки, отправляя друзьям свежеснятые кадры с моим алконарциссуальным перфомансом из полувымершей Венеции (я между тем успеваю передать Валериану фляжку — он, соответственно, не задерживается с тем, чтобы сделать хороший глоток). С восточной стороны моста появляется крупнокалиберная фигура Сержио, едва успевшего опередить свой торжествующий возглас:

— Наконец-то я вас нашёл!

Нам понятна его радость. В Венеции нынче легко заблудиться. Ибо она пустынна, как после взрыва нейтронной бомбы, и спросить направление не у кого. Хотя изредка шарахаются по городу перепуганные автохтоны, перемешанные с русскими туристами и молдавскими путанами — впрочем, их количество с каждым часом всё более стремится к гомеопатической величине. Сегодня здесь царствуют полицейские с медицинскими масками на лицах (по круглому счёту блюстителей еврозакона тоже немного, однако ввиду дефицита зашуганных партикуляриев они являются несомненно преобладающим фактором в полупризрачной Серениссиме).

— Женя, прикинь, я сейчас познакомился с хозяйкой винной лавки, молдаванкой Наташей, так вот она сказала, что вся граппа, которую мы с тобой здесь пили до сих пор — это говно! — с просветлённым лицом объявляет Сержио. — Я купил у неё бутылку настоящей итальянской граппы за тысячу евро. Вечером продегустируем, я угощаю!

Сержио — восторженная натура, ясен пень. Но я бы не бросил в него камень. Особенно на острове Риальто, посреди Венецианской лагуны, в дни коронавирусной пандемии, когда всему миру и так хреновато, а нам — пятерым понаехавшим — смешно, piano, слегка непонятно и полукарнавально амбивалентно…

***

Allora, мы сюда приехали впятером, да.

Точнее — прилетели. А после этого ехали, плыли, шагали, ползли, пересовывались и всяко-разно перемещались в зависимости от внешних и внутренних обстоятельств.

Персоналии — благодаря соцсетям, телефонному трындобздению и прочим достижениям современной цифровой трепологии — известны всем, кому это интересно, задолго до моих вербальных потуг; однако я человек заплесневелый, как сыр горгонзола (а может быть, даже как пуццоне ди Моэна), оттого считаю необходимым и достаточным обозначить каждого. Как говорится — по чесноку. Возможно, кто-нибудь из действующих лиц потом и возжелает отхлестать меня веником по мусалам: уж я постараюсь увернуться, не впервой. Таким образом, информирую достопочтенную публику, что прибыли мы на остров Риальто впятером: я, поэт Валерий Симанович (в итальянском быту — Валериан), наши верноподданные подруги — Анхен и Элен, а также примкнувший к нам в последний момент рыцарь нечаянного образа Сергей Кузьменко — эпикуреец и меценат из станицы Северской, вот уже более двух десятилетий тщащийся поднять из руин вавилонский курятник кубанской поэзии (читателю советую не грузиться бессчётными регалиями этого титана духа, как я и сам не гружусь, обозначив его в итальянском обиходе гетеронимом Сержио).

Так вот, прибыть-то мы прибыли, но с этого всё и началось. Не зря говорится в итальянской пословице: accade spesso quello che non ci si aspetta — бывает нередко и такое, чего никак не ждёшь.

Я бы назвал дальнейшее незабываемыми приключениями, этаким предапокалиптическим бурлеском. Однако четверо моих спутников не согласны с вышеупомянутой дефиницией. Они предпочли назвать это глубокой задницей. Да и ладно: пусть пишут мемуары и оспаривают. А я остаюсь в своём авторском праве.

Впрочем, уже не сегодня.

Может быть, даже не завтра.

Продолжу свои полунеобязательные пролегомены, когда вернётся драйв. А сегодня устал колошматить пальцами по клаве, да и ночь на дворе. Пойду нацежу себе из бочонка стаканчик агуарденте (это моральный трофей из совсем другого путешествия, о нём как-нибудь в следующий раз, если дойдёт черёд): торопиться мне некуда, я ведь на двухнедельном карантине. Минздрав предписал самоизолироваться по месту жительства всем, кто вернулся из «красной зоны» (на сегодняшний момент области Венето и Ломбардия как раз там и обретаются). Привычное дело, я всю свою сознательную жизнь самоизолируюсь; двумя неделями больше, двумя неделями меньше — фигня вопрос: скоро по всему земному шару расползётся «красная зона» пандемии.

Если на то пошло, пятнадцать литров агуарденте — нормальный запас, это вам не гречку по супермаркетам хабарить. Продержусь.

Обезлюдевшая Венеция, отпечатавшаяся на глазной сетчатке, вполне того стоит.