Пакаль. Война или мир

Евгений Петров

События стремительно развиваются, но что именно ждёт героев в их трудной и неоднозначной миссии, сказать трудно. Однако…

2

— Хочу пельменей, — неожиданно заявила Саша.

Павел удивлённо посмотрел на жену.

— Иш Цак, — умоляюще произнёс он, — где мы тут с тобой найдём пельмени?

Девушка равнодушно смотрела на каменные блоки стены помещения. Она повернулась к Павлу и укоризненно покачала головой.

— Паша, ну, придумай что-нибудь, — с мольбой в голосе выговорила она, — Так хочется снова почувствовать себя дома.

На Сашиных глазах появились блёстки слёз.

— Ты же как-никак правитель…

— Какой я тебе правитель, — горько отмахнулся Пакаль, — всем заправляет Иш-Сак-Кук…

Девушка сквозь слёзы взглянула на него.

— Ты зря называешь эту женщину таким сложным именем, — неожиданно выговорила она, уходя от темы разговора.

— А как же её называть? — опешил Павел.

— Занимаясь с детьми, — увлечённо заговорила Саша, вытирая ладонью блестящие полоски на щеках, — я поняла, что приставка Иш означает просто напоминание, что речь идёт о женщине и применяется только при письме и никогда не используется в устной речи. Так что правительницу города следует называть просто Сак-Кук!

— Надо же, — в голосе Павла послышалось нескрываемое восхищение, — я бы в жисть не догадался.

— Догадался бы, — ободрила его женщина и вновь сменила тему разговора, — может всё-таки подумаешь насчёт пельменей.

— Есть одна задумка, — потёр лоб Павел, — А если нам… завернуть мясо в…

Он не договорил и опрометью выскочил из занимаемых супругами комнат Дворца.

Быстрыми шагами Пакаль направился в помещение, мысленно названное им кухней. Несколько кухонных женщин старательно разминали свежеприготовленное тесто. Одна из них уже собиралась прикрепить готовую лепёшку к горячей стенке сооружения, отдалённо напоминающего тандыр кавказской кухни. Павел помнил его ещё по давнему путешествию к морю. Как давно это было. Можно сказать ещё в прошлой жизни. Во рту молодого правителя словно сама собой собралась слюна. Павел невольно сглотнул и шагнул вперёд. Встал за спиной дородной поварихи. Негромко кашлянул.

Женщина испуганно дёрнулась и, чуть не выронив приготовленную для тандыра лепёшку, обернулась. Павел едва успел придержать плоский кусок теста. Критически осмотрел заготовку для будущей лепёшки со всех сторон.

— А можно сделать лепёшки ещё тоньше? — проговорил он, опуская руку на плечо женщины.

— Зачем? — ошарашенно спросила Иш-Кусам. Павел внезапно вспомнил имя поварихи.

Усмешка скользнула по губам Павла. «А может, стоило её называть просто Кусам?» Но вместо этого проговорил:

— Хочу попробовать приготовить новое блюдо, — сказал он, заметив, с каким изумлением расширились глаза женщины.

— Н-новое блюдо? — потрясённо повторила она и низко склонилась перед Пакалем, — Ты только скажи, владыка К’инич-Ханааб, да здравствуй ты много двадцатилетий, что надо делать, и я всё сама…

А вот как объяснить людям, ни разу не видевшим пельменей, что это такое?

«Нельзя же просто сказать, думал Павел, — что это мясной фарш, или мелконько порубленное мясо, завёрнутый в пластинки теста, защипанный и сваренный. И потом, годится ли для теста используемая местными жителями кукурузная мука?»

За все годы, проведённые в этом древнем обществе майя, Павел ни разу не встречал ничего похожего на это исконно российское блюдо, пришедшее некогда из родной для самого Павла территории Урала.

Но объяснять всё равно придётся. Не так уж много радости у Саши в этом мире, если её и совсем лишить чего-то более знакомого. Павел внезапно с ненавистью подумал о властной Иш-Сак-Кук, затащившей его сюда против его воли.

«Итак, с чего же начать? — мысли вернулись к приготовлению пельменей, — Как там говорила когда-то мама? — мучительно вспоминал он, понимая, что уже никогда её вновь не увидит».

Павел подхватил кусок теста, неуверенно помял его в руках.

«Тесто должно быть однородным и выдержанным. — он словно наяву услышал материнский голос, — Все составляющие надо долго и тщательно перемешивать, чтобы тесто стало ровным, без вкраплений муки, но и не жидким. В итоге должен получиться упругий шарик».

Руки молодого человека принялись старательно разминать тесто, строго следуя совету.

«Нужная консистенция, — снова послышался голос матери, — это когда тесто станет похоже на женскую грудь, а то и плотнее».

— Вроде, готово, — с сомнением проговорил Павел, выкладывая получившееся на широкую деревянную плиту, и разглаживая в плоский толстый блин. — Теперь нужно как-то раскатать потоньше.

Он пошарил глазами по кухне в поисках хоть сколько-то похожего на скалку предмета. Взгляд молодого правителя упал на непонятно, как затесавшуюся на кухню выдувную охотничью трубку.

— Вот это точно подойдёт! — воскликнул Пакаль, схватив предмет в руку.

Заскользил по лепёшке цилиндр трубки, превращая её в относительно тонкий лист.

— Теперь — начинка, — проговорил молодой человек, удовлетворённо оглядывая получившиеся готовые сочни.

Он вытащил кусок мяса, осторожно взвесил его в руке.

— Как же его мелко порезать?

Рука его машинально перебирала кремневые и обсидиановые ножи, в изобилии находившиеся на кухне. Ни один из них совершенно не подходил для намеченной цели. Но не отступать же…

— Эх, — тяжело вздохнул Павел, — Как бы мне сейчас пригодился тот самый стальной нож, что мне когда-то удалось прихватить из нашего времени. Вот только, где он сейчас?

«В куртке, — услужливо подсказала память, — в той самой, что я и прибыл сюда».

Павел встрепенулся и решительно направился к выходу из кухни.

— Ничего тут без меня не трогайте, — строго указал он на раскатанное тесто, — я вернусь и всё доделаю.

Он стремительно двигался по коридорам дворца. Подошвы сандалий шумно отсчитывали шаги молодого правителя. Мелькали разноцветные фрески на стенах помещений. Жаркое солнце украдкой заглядывало в не завешенные входные проёмы. Шуршала за пределами дворца пышная листва недалёких джунглей. Слышался мерный звук водопада. Многочисленное население города кишело на просторных улицах, занимаясь своими делами и наполняя воздух возгласами и монотонным гулом разговоров. Изредка покрикивали пролетающие над зданиями пташки.

Внезапно захотелось бросить всё и окунуться в эту пёструю толпу сограждан, почувствовать себя одним из них, а не отдельным человеком.

— Сильно всё-таки в нас коллективное начало, — буркнул Павел, — наследие большого современного города.

Перед глазами поплыли, словно наяву, высотные многоэтажные дома спальных районов современных ему мегаполисов. Явственно почудился замах выхлопных газов.

— Неужели об этом всё ещё можно сожалеть? — удивился Павел и, мотнув головой, погрузился в пьянящие чистотой запахи незагрязнённой природы.

— Владыка К’инич-Ханааб, — звонкий голос вырвал его из несколько тягостных раздумий, — правительница Иш-Сак-Кук, да живёт она…

Перед Павлом стоял Ах-Яшун.

Парнишка тяжело дышал, видимо от быстрого бега. Первым делом Пакаль почему-то подумал, что тот мало тренировался, раз запыхался… и лишь потом сообразил, что мальчишку не просто так послали за ним.

— Что велела правительница Иш-Сак-Кук? — строго обратился он к Ах-Яшуну.

Озорник виновато шмыгнул носом.

— Правительница Иш-Сак-Кук, да живёт она ещё…

— Оставь ты это, — поморщился Павел, заставив малолетнего гонца широко раскрыть глаза, — Сразу говори, с чем тебя послали…

— Правительница ждёт тебя в помещении школы, там, где мы писали знаки письма.

— Зачем? — Павел озадаченно потёр подбородок, невольно уколовшись о вновь отрастающую щетину

— Она не сказала, — Ах-Яшун опустил голову, — просто приказала тебе явиться.

— Хорошо, передай правительнице, что я скоро буду.

Мальчик пошаркал ногой по каменным плитам пола.

— Иш-Сак-Кук велела тебе прийти немедленно, — еле слышно произнёс Ах-Яшун, старательно пряча глаза.

Павел тоскливо взглянул на видневшийся в проёме двор, манящий выйти на свежий воздух. Мысли о пельменях внезапно улетучились.

Зачем бы могла его звать всевластная правительница города. Ведь именно в её праве было лишить представителя другого времени и места проживания его теперешнего статуса.

Нужно всего лишь объявить его самозванцем.

«Впрочем, — решил Павел, — после стольких прошедших лет такое сделать даже Иш-Сак-Кук будет достаточно трудно».

А мальчишка всё ещё переминался напротив Павла.

— Идём! — заявил молодой правитель, — негоже заставлять… матушку, — он с видимым усилием произнёс это слово, — ждать.