Смертельный дубль

Евгений Новицкий, 2022

Ностальгия по временам, уже успевшим стать историей. Автор настолько реально описывает атмосферу эпохи и внутреннее состояние героев, что веришь ему сразу и безоговорочно. Семидесятые годы. В одном из павильонов столичной киностудии покончил с собой актер Топорков. Майор Жаверов, ведущий дело, приходит к выводу, что смерть Топоркова – обычный суицид, вызванный депрессией актера от невостребованности. Шок от трагедии начинает понемногу проходить, как вдруг в том же павильоне происходит жестокое убийство известного режиссера. При этом случайный свидетель утверждает, что видел на месте преступления… недавно умершего Топоркова… Уникальная возможность на время вернуться в недавнее прошлое и в ощущении полной реальности прожить вместе с героями самый отчаянный отрезок их жизни. Настоящий детектив-ностальгия!

15

— Товарищ Парфенов, — сказал Жаверов после паузы, — если все-таки закончить с Топорковым… Причина его самоубийства кроется в том, что он не смог стать киноактером. Ведь так?

— Мы этого не можем знать, — покачал головой упрямый артист.

— Если так рассуждать, то мы не можем знать вообще ничего, — парировал майор. — Но мы способны догадываться об истинном положении вещей, и чаще всего с очень высокой вероятностью. Вот вы слышали такое выражение — «бритва Оккама»?

— Признаюсь, нет, — ответил Парфенов. — Первый раз слышу.

— Ну что вы, это известное понятие, — протянул Жаверов. — Его вывел один английский монах, еще в Средневековье. Но никакая мистика или религиозность тут ни при чем. Напротив, «бритва Оккама» — один из самых универсальных материалистических законов. Мы, милиция, те, кто расследует преступления, постоянно, так сказать, вооружаемся этой «бритвой»… Хотя большинство об этом, возможно, и не догадывается. Суть этого принципа в том, что при столкновении с какой-то загадкой или тайной — в природе ли, в обществе ли — надо найти наиболее простое, элементарное объяснение. То есть версий может быть сколько угодно — в том числе самых мистических и фантастических. Но, как правило и как показывает практика, разгадка почти всегда лежит на поверхности. Исключения чрезвычайно редки. Именно поэтому практически все преступления неминуемо раскрываются.

— Будто бы? — удивился Парфенов. — А мне казалось, далеко не все. Иначе какой резон преступникам этим заниматься, если их все равно поймают?

— В том-то и дело, что преступники об этом даже не задумываются, — посетовал Жаверов. — Да что там преступники — вот даже вы сейчас удивились. К сожалению, такое бытует мнение, что можно совершить преступление и остаться безнаказанным. Иначе, действительно, какой резон? Но здесь тоже можно применить «бритву Оккама», в ответе на этот вопрос. Кто чаще всего совершает преступления? Люди примитивные, недалекие. Они излишне самоуверенны, думают, что очень легко могут всех провести… А умному человеку, если даже и придет в голову нарушить закон, он все как следует взвесит и откажется от этой затеи. Все беды человечества — от недостаточно развитого интеллекта большинства его представителей…

— Как вы складно рассказываете, — уважительно сказал Парфенов. — Вот только насчет умных… Раскольников разве не умный был? Так что он не вписывается в вашу систему.

— Раскольников — вымышленный герой.

— А тот, кто убил Баклажанова? — подхватил Парфенов.

— Не исключено, это тот, кто подражает Раскольникову, — ответил Жаверов.

— Но он, значит, умный? Раз он читал такую сложную книгу?

— Может, он только фильм смотрел, — усмехнулся Жаверов. — В любом случае, когда убивают в подражание кому-то, это почти наверняка может сделать только психически больной человек… А психически больные как раз могут быть и умными… Но я к чему клоню, товарищ Парфенов. Если Баклажанова убили топором (а это так и есть) и если это сделал человек в костюме Пьеро (что тоже почти наверняка, поскольку у нас нет оснований не верить свидетельнице), то мы имеем дело, во-первых, с психически больным человеком, а во-вторых — с тем, кто был как-то связан с Топорковым. Сам Топорков этого сделать не мог, поскольку доподлинно установлено — прежде всего при вашей, товарищ Парфенов, помощи, — что он мертв. Следовательно, кто-то… мстит за Топоркова!

Закончив, Жаверов триумфально посмотрел на Парфенова, но тот по-прежнему был настроен скептически:

— Да что вы, товарищ майор… Кто бы стал за него мстить? У него и друзей-то не было…

— Мы этого не можем знать, — ответил Жаверов актеру его собственной фразой. — Как бы то ни было, товарищ Парфенов, если вы вдруг вспомните о Топоркове еще что-то важное, прошу немедленно сообщить лично мне. Мой телефон вы записали, я помню.

— Конечно, — кивнул артист. — А можно вопрос? Я вот не совсем понял…

— Да-да, что именно? — участливо отозвался Жаверов.

— Я про эту вашу бритву… Почему «бритва-то»?

— Ну как, — усмехнулся майор. — Бритва сбривает все ненужное. — Он показал на своем лице, как бритва это делает.

— А-а, — довольно протянул Парфенов. — Тогда понятно.