Тайна синих озер

Андрей Посняков, 2023

Ностальгия по временам, уже успевшим стать историей. Автор настолько реально описывает атмосферу эпохи и внутреннее состояние героев, что веришь ему сразу и безоговорочно. 1963 год. В небольшом северном городке жестоко убита молодая учительница. Подозрение падает на школьного конюха, следы которого обнаружены на месте преступления. Однако следователь Владимир Алтуфьев сомневается: у вечно пьяного контуженного фронтовика не было мотива убивать несчастную женщину. Может, это месть на почве ревности? Но у всех подозрительных ухажеров оказывается алиби. А что, если кровавая расправа связана со школьным музеем, в котором работала погибшая и где хранились архивные документы времен войны?.. Новая пролитая кровь подтверждает самые мрачные предположения молодого следователя… Уникальная возможность на время вернуться в недавнее прошлое и в ощущении полной реальности прожить вместе с героями самый отчаянный отрезок их жизни.

Художник — Алексей Дурасов

© Посняков А. А., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Пролог

Окрестности Озерска,

октябрь 1943 г.

Вечерело. Низко над лесом стелились темно-синие тучи, дождь — мелкий и нудный — то переставал, то начинался вновь. Дорога давно раскисла и превратилась в грязное непроходимое месиво, сквозь которое мужественно продирался вечный труженик вермахта, грузовик «Опель Блиц» с выкрашенной в сине-серый цвет — фельдграу — кабиной и поцарапанным кузовом.

Продирался, но все-таки застрял! Застрял, завыл двигателем, но… безуспешно.

— Доннерветтер! — выругался сутулый майор в голубовато-серой шинели и выпрыгнул из кабины. Впрочем, судя по петлицам с грозными белыми рунами, это был не майор, а штурмбаннфюрер СС.

Узкое бледное лицо, ввалившиеся от усталости глаза, щетина… Не до бритья сейчас, нынче не сорок первый и даже не сорок второй — конец сорок третьего! Русские прут, как паровой каток, не дают покоя ни днем ни ночью. А ведь как все хорошо начиналось! Эх… Думали, новый сорок второй год в Москве встретить. Встретили… тьфу!

— Хельмут, Ханс!

Услышав приказ, из кузова выпрыгнули солдаты. Всего-то двое. Да больше там и не было. Был еще шофер. Про него штурмбаннфюрер не позабыл:

— Выходите, поможете… Я сам сяду за руль.

Уселся, выжал сцепление… Вновь завыл двигатель, завертелись в грязи колеса… Застрявший в непролазной грязи грузовик толкали трое. Ну-ну!

— Так. Нарубите лапника, живо! — высунувшись из кабины, распорядился эсэсовец.

Солдаты бросились к елям. Еще пуще припустил дождь.

— Пошевеливайтесь, если не хотите заночевать в лесу, — угрюмо напутствовал их штурбманнфюрер.

Проводив взглядом солдат, он вытащил из-за пазухи карту. Эта грунтовка вела из Озерска на Тянск и далее — к Петербургу. Туда было нельзя. Не доезжая Тянска, нужно повернуть к северу, там дорога к большой реке Свирь, там союзники — финны. Вообще-то до Свири есть еще одна дорога — вот прямо отсюда… Только по такой распутице не проедешь, увы…

А может, бросить к черту все эти ящики с документами и пробираться пешком? Не-ет, герр Брюкнер, о чем это вы? Тогда уж лучше было бы отсидеться в бункере, на болоте. Там и оружие, и патроны, и гранаты тоже. Однако о бункере знает агент! Связной, тот, что курирует своего человека у партизан. Прямо сказать — тот еще куратор! Юноша исполнительный, но безынициативный.

Эсэсовец неожиданно улыбнулся внезапно пришедшим в голову мыслям. Только улыбка вышла какая-то невеселая, кривая. Черт с ними, с агентами… Унтерменши… — пусть уж теперь сами как-нибудь… А вот ящики бросать никак нельзя. В них — картотека, агентурные донесения, адреса и клички связных — все! Неизвестно еще, как дальше война сложится, а с таким ценным грузом нигде не пропадешь! Главное сейчас — выбраться.

Сплюнув, Брюкнер выбрался их кабины и сурово посмотрел на копошащихся с лапником солдат:

— Эй, скоро вы там?

— Стараемся, господин штурмбаннфюрер!

— Плохо стараетесь! А ну поднажали…

Офицер вновь уселся за руль. Завыл, заурчал двигатель…

Трое вышли на лесную опушку. Двоим — лет двадцать пять — тридцать, один — совсем еще молодой, безусый. Одеты примерно одинаково — в ватных телогрейках с военными портупеями, в сапогах. Все вооружены: пистолеты, трофейные немецкие автоматы МР-40, те самые, что кличут «шмайсерами».

Тот, что помоложе, вдруг затаил дыхание, прислушался, даже потянул носом воздух, словно вышедший на охоту волк. Обернулся к своим:

— Слышите? Вроде как машина!

Его напарники быстро переглянулись:

— Точно — машина. А чьи тут машины могут быть?

— Да только немецкие! Вдарим, Иван, а?

Покусав губу, Иван опустил автомат, вслушался:

— Судя по звуку — грузовик. Видать, в грязи застряли.

— Так и поделом, сукам фашистским! — зло прищурился молодой. — Небось, награбленное вывозят. Товарищ старший лейтенант, Иван Аркадьевич, догоним, а?

— Машину — на своих двоих?

— Так, может, не выбрались еще?

— Ну… черт с тобой — глянем. Только осторожно — там полно фрицев может быть.

Прибавив шагу, партизаны двинулись по опушке и вышли на раскисшую от дождей дорогу.

— Вот он! Грузовик! Черт… выехали… Вот уж, мать немецкую…

Выругавшись, парнишка выскочил прямо на дорогу.

— Куда ты! — старший лейтенант тут же рванул за ним, схватил за руку.

С борта удаляющегося грузовика рыкнула пулеметная очередь.

Парнишка нелепо взмахнул руками и кувырнулся в кювет, словно споткнулся. Старлей схватился за локоть — левую руку словно пронзило копьем или, скорее, ударило оглоблей!

— Ах, ты ж черт… Кольша, ты как?

— Нормально, товарищ старшей лей…

— Догнали грузовичок, — зло сплюнул третий. — Ладно, будем уходить. Вань?

— Да локоть…

— Хреново. Рука бездвижной может остаться. Давай-ка перевяжем.

— Сперва Кольшу.

— Давай. О, ё-моё! Нога-то! Кровищи! Ты, Коль, лежи, не двигайся, я сейчас. А грузовик… Там дальше дорога-то заминирована. Далеко не уедут!

«Опель Блиц» цвета фельдграу выбрался на более-менее приличную грунтовку и покатил со скоростью километров сорок в час. Солдаты — да и щтурмбаннфюрер Брюкнер — заметно повеселели. Усевшись обратно за баранку, шофер даже принялся насвистывать что-то из репертуара знаменитой певицы Ильзе Вернер. Какое-то танго… или пасодобль…

Только недолго он свистел. Что-то вдруг ударило прямо под кузов! Грузовик с адским грохотом подбросило, казалось, прямо в небо.

Когда Брюкнер пришел в себя, вокруг валялись одни обломки да окровавленные ошметки. В голове шумело. Руки-ноги сделались ватными. Покачиваясь, штурмбаннфюрер все же поднялся на ноги и, вытирая со лба кровь, глянул на показавшееся из-за облаков солнце — маленькое, желтое, похожее на мячик.

— Однако повезло тебе, Курт… Как говорят русские — в рубашке родился.

Эсэсовец криво усмехнулся и вдруг услыхал быстро приближавшийся треск мотоцикла, точнее — сразу нескольких. Серо-зеленые БМВ с колясками! Пулеметы, солдаты в плащах и касках. На шеях — бляхи на цепочках с ленточкой и орлом! Фельджандармы! Боже, как повезло…

— Эй, эй, стой! — со всей мочи закричал штурмбаннфюрер. — Стойте, говорю! Мины!

Похоже, услышали. Остановились.

Выбравшись из седла, бравый унтер — похоже, опытный вояка — подобрался по самой обочине к обломкам грузовика:

— Вахтмейстер Фогт. Фельджандармерия. Вы в порядке, герр штурмбаннфюрер?

— Да где уж тут — в порядке! Ящики… документы… Соберите все, что сможете… Быстро! Тут еще русские в лесу.

Что смогли, собрали. Далеко не все. Однако штурмбаннфюрер СС Курт Брюкнер и правда в рубашке родился. Повезло. И не только в этот раз…