Бесконечный [вечный] импульс перемен

Евгений Лыткин, 2016

Человеческое развитие зашло в тупик, а для эволюции нужен рывок – импульс. Появляются люди с невероятными способностями и опытом сотен поколений прошлого. Судьба обязала их нести перемены, но все ли "перемены" к лучшему? Их ждут. Ждут, чтобы уничтожить всех до единого.

Глава 8. История вечности.

Никита очнулся, его перевели в обычную палату, но пустили к нему только на следующий день. Рома с самого начала решил, что Юра должен пойти с ним. Тот по своей занудной правильности начнёт говорить первым, что позволит избежать неудобных ситуаций и вспышек гнева. Юра, не видя никакого подвоха, согласился.

— Про Машу ни слова, — предупредил Юра, когда они шли к Никите.

— Я думаю, он и так всё поймёт.

— И всё же, лучше не говорить,.. — неожиданный звук разбившегося стекла прервал Юру.

Окно в палате Никиты разлетелось вдребезги, а на тумбочке рядом с кроватью лежала пара стеклянных шариков, которые по всем законам подлости должны были скатиться и упасть на пол, но они не двигались, словно были приклеены. Им явно не хватало третьего для комплекта.

— Где Маша?

Рома выжидательно посмотрел на Юру, отдавая инициативу тому: «Я говорил, ты меня не слушал, теперь сам выкручивайся» и, встав позади, облокотился о стену.

— Где моя сестра?!

— Никита, тебе нельзя сейчас нервничать, понимаешь… — начал разговор Юра.

— Она умерла, да?

Рома не удивился.

— Пять, — сказал Никита и затряс правой рукой. Юра не понял в чём дело, в отличие от Ромы, который сам неумело завязал их на его руке. — Пять фенечек.

— Успокойся, ты устал.

Глаза Никиты стали влажными.

— Ничего я не устал, — отмахнулся он. — Маша могла лечить, но толком это делать не научилась. Это её! Они должны быть защищать её, беречь… Лечить… Дура!

Рома почувствовал его боль.

— Зачем она отдала их все?!

— Ради тебя. Она сделала это ради тебя, — тихо сказал Юра.

Никита вытер рукавом несколько предательских слезинок и посмотрел на того, кого старался не замечать.

— Света сказала, что тебя нужно спасти. Ты доволен?

Рома сделал глубокий вдох, приготовившись к худшему:

— Мне жаль, — Никита долго смотрел на него, потом опустил голову и дотронулся до браслетов.

— Она что-нибудь сказала? — он сглотнул. — Напоследок?

— «Смерть стоит того, чтобы жить», — сухо произнёс Рома.

— Маша любила эту песню Цоя, — Никита фыркнул. — Рома. Тебя же так зовут? Сделай мне одолжение. Уйди с глаз долой.

— Тебе, наверно, лучше уйти, — зачем-то добавил Юра.

Рома уничтожающе посмотрел на «капитана очевидность» и вышел из палаты.

Маша умерла от остановки сердца, так сказали врачи. Молодая девушка и вдруг умерла. Однако, в больнице нашли объяснение этому, — слабое здоровье. Несчастная семья.

Лимит «приятных» впечатлений на сегодня был исчерпан, делать тут было нечего, поэтому только домой.

Рома жил в многоэтажке на пятом этаже. Рома всегда поднимался по лестнице пешком, но, если лифт стоял на первом, он пользовался им. Интуиция подсказала, что лифт тут.

Поднявшись на свой этаж, он открыл массивные двери. Рома любил свой комплект ключей. Он был особенным, почему, — Рома и сам не мог бы этого объяснить, просто он чувствовал, только ими можно было запереть дверь так, чтобы никто чужой не смог проникнуть в дом.

Мой дом — моя крепость.

В квартире никого не было. Рома включил кондиционер, налил холодный чай и вернулся к себе в комнату. Пора было заняться одним делом, которое он долго откладывал. Надев зимние перчатки, он открыл шкаф. Там на полке, под сложенной одеждой, лежала небольшая красная книжка, похожая на дневник размером с ладошку. Он положил её на стол рядом с компьютером и отошёл на несколько шагов. Всё, что осталось от Светы.

— Прошло уже несколько дней, что думаете?

«Ты же сам чувствуешь, защита на ней всё ещё есть», — сказал Вечность.

— Ты же говорил, что после её смерти символы потеряют свои силу, — Рома старался не произносить её имя.

«Говорил. Мои бы потеряли, а тут другой случай. Девушка была талантлива. Печати — сложная штука. Тем, которые я использовал, нужно время, чтобы активироваться».

— Так что, взламываем?

«Да».

«Нет».

— Чёрт, опять вы за своё? — Рому разрывало это противоречие. — Значит, взламываем. Вечность!

«Сосредоточься, — скомандовал хранитель. — Любой символ это эленна, которая вращается по определённому контуру. Чтобы нейтрализовать печать, надо вытеснить эленну из контура с помощью своей. Судя по манерам твоей подруги, защита тут работает на прикосновение, чтобы не попасть под удар, между пальцами и книгой должен быть слой твоей эленны».

Рома снял перчатки и подошёл ближе. Закрыл глаза. Он ощутил, как эленна стекалась к его кистям, сопровождая это покалыванием в кончиках пальцев. Надавить. Вытеснить. Эленна служит моей воле.

Он прикоснулся к книге, и его обдало жаром. Пальцы почувствовали нарастающее тепло. Энергия неудержимым потоком скользила по контурам всех печатей, преодолевая страницу за страницей, разрывая и вытесняя чужую эленну. Но печати боролись, отвечая на давление растущим с каждым мгновением сопротивлением. Эленна словно стремилась вырваться, выскользнуть, как будто искала брешь, через которую можно было сломать концентрацию сознания Ромы. Но он не сдавался.

— Всё, — с облегчением выдохнул Рома спустя несколько минут.

Дневник вздулся, словно его намочили и высушили. Теперь это действительно книга, а не смертельная ловушка. Рома поспешил открыть его, на внутренней части обложки были нарисованы несколько символов собранных в один. Они показались очень знакомыми, хотя он их никогда не видел раньше. Рома медленно провёл пальцем по их контуру.

— А вот и защитные печати, — подсказал Вечность.

— Почему они не потеряли своей силы? — этот вопрос не оставлял его в покое, а ответ был где-то на этих страницах.

«Не знаю, — напряжённо и как-то задумчиво ответил хранитель вечности. — Определённо, её смерть потеря для нас».

Внутри опять что-то сжалось, но Рома прогнал эти чувства.

«Может хватит уже ныть по ней? Если будешь убиваться по каждому, потеряешь всех», — презрительно сказал Бесконечность.

— Заткнись, — Рома выпил холодный чай, снятие печатей его утомило.

Он медленно листал страницы дневника. На одних были обычные надписи, пометки, напоминания. На других те предсказания, о которых рассказывала Света: «20… не видно ничего», «Ехать лучше всего на автобусе», «Всё пришло в движение». И вот он нашёл те строчки, которые уже видел.

— «Роман», — тихо прочитал он своё имя рядом с рисунком. Тёмные волосы, наспех закрашенные зигзагами чёрной ручки, падали на глаза, оба разные.

Дальше он натыкался на необычные символы, сочетание кругов, квадратов, треугольников, грани некоторых были изображены в виде повторяющегося слова. Они показались ему знакомыми. Этот для защиты, этот как жучок работает. Он аккуратно загибал уголки таких страниц. Но другие были непонятны, не у каждого Света потрудилась написать пояснение. Или просто не успела. Кажется, придётся ещё поломать голову над многими из них.

«Я помогу разобраться, — прозвучал жёсткий голос хранителя вечности. А потом он неожиданно воскликнул: — Невозможно!».

— Что невозможно?

Ответа не последовало. Хранитель судорожно думал, и Рома буквально слышал, как тот рвёт на себе волосы и скрипит зубами.

— Что невозможно? — с нетерпением повторил Рома.

«Неужели ты не видишь закономерность? — ехидно спросил Бесконечность. — У неё двойные печати. У неё везде повторяется символ, который к печати не относится. Даже идиот бы это заметил».

Рома присмотрелся.

— Из-за него эленна не развеивалась? — Рома быстро пролистал книгу, этому символу была посвящена целая страница, но там не было пояснений.

«Это ключ от вечности?», — неожиданно серьёзным тоном спросил Бесконечный.

«Она не могла его создать. Это невозможно было сделать», — растерянно, словно, не веря самому себе, произнёс Вечный.

— Я ничего не понимаю! — Рома резко захлопнул дневник и замолчал на полуслове.

Щёлкнули дверные замки. Вернулись родители. Папа всегда утром подвозил маму на работу, а после — забирал. Рома и не заметил, как наступил вечер.

–… предчувствие никуда не исчезло, — донеслись слова мамы.

— Предчувствие, — фыркнул отец, закрывая за собой дверь. — Это всего лишь смесь опыта и плохого настроения. Привет, Ром. Ты как? Живой?

— Живой.

— Вот видишь? — Дмитрий показал рукой в сторону сына, дескать: «смотри». — Не накручивай себя.

Светлана поджала губы, но всё-таки согласилась:

— Ладно. Ты прав. Хватит.

— А в чём дело? — попытался спросить Рома, но его сразу же перебил отец.

— Когда ты наконец-то будешь жить отдельно? — наигранно-серьёзным тоном спросил он.

— Уже складываю вещи, — Рома улыбнулся.

Мама подошла к нему и заключила в долгие объятия, словно не видела несколько лет.

— Не шути так, Дим, — сказала она мужу.

Дмитрий имел внешность обычного мужчины, чей возраст вот-вот приблизится к переломной цифре «40». Редкий ёжик чёрных и седых волос, морщинистое гладковыбритое лицо, широкие, свойственные тому поколению, плечи. По правде говоря, он выглядел безобидно. Просто. Обманчиво. На это всегда попадались его недоброжелатели, которые не воспринимали его всерьёз. А всё потому, что за непримечательной внешностью скрывался хитрый, обидчивый и самовлюблённый человек — опасная смесь для всех, кто рискнёт отнестись к нему предвзято.

— Почему, Робин, ты смотришь на меня как на мишень? — мама вопросительно подняла бровь. Стрельба из лука была увлечением отца, которому он посвятил несколько последних лет, за что мама и дала ему несколько прозвищ.

— Да так. Все вы чуть-чуть с придурью.

От Светланы, матери Ромы, приятно пахло духами. Её тёмные волосы были аккуратно уложены, и из-под них поблёскивали робкие камушки серёжек. Лёгкий макияж освежал лицо, подчеркивая его правильные черты. Она была одной из тех, кто в детстве всегда играла с мальчишками и никогда не дружила девочками. Словно интуитивно, заранее, неведомо откуда знала, какими опасными могут быть девушки-подруги. В ней сочеталось безупречное знание стиля и милая женская безалаберность. Но было и нечто, что Рома буквально ненавидел.

Страх. Липкий, всепоглощающий страх. Демон, который поселился в его матери.

У Ромы был старший брат, погибший из-за несчастного случая. О нём не принято было говорить. Его имя не принято было упоминать. Но Виталик был с ними все эти годы, и Рома только сейчас это понял. Призрак погибшего брата не отпускал его мать уже двадцать лет. Он был с ними, когда её взгляд внезапно замирал, а улыбка сползала вниз, словно капли дождя на стекле. Он был с ними, когда она неожиданно подходила к Роме и крепко обнимала его. Он был с ними, когда она кричала на Рому за то, что не позвонил и не предупредил, что задержится.

Рома посмотрел на лицо матери. Его брат был и здесь. Опущенные уголки губ, словно к ним были привязаны невидимые гирьки. Морщины в уголках глаз.

Жизнь родителей Ромы складывалась непредсказуемо. Сначала у них ничего не было, потом они смогли кое-чего добиться, и сразу всё с треском потеряли. По кусочкам, по крупицам они собрали свою жизнь вновь. Их нельзя было назвать идеальной парой, просто они любили достоинства друг друга чуть сильнее, чем ненавидели недостатки. Жизнь смогла научить их главному — ценить то, что у них есть сейчас. Именно поэтому в их глазах был этот живой огонёк, они понимали, что завтра ничего может уже не быть. И ценили. Ценили насколько это возможно — короткое и неуловимое настоящее.

— Всё нормально, мам?

— Всё хорошо. Как прошёл твой день, сынок?

— Тоже норм, — про Машу и Никиту он сказал ещё вчера и поднимать эту тему вновь ему не хотелось.

— Умираю с голоду, — устало сказал отец и прошёл в спальню.

— Я поставлю памятник тому, кто придумает корм для мужиков. Купил пакет двадцать килограмм, насыпал, и все сыты, — проворчала мама. — Сейчас буду готовить.

— Так и быть помогу! — послышался голос папы.

— А что это за книга у тебя на столе, Ром? — спросила мама, проходя мимо его комнаты.

— Это Светы, — спокойно ответил он, зная, что на этом расспросы закончатся.

— А-а-а, — протянула она и, не найдя нужных слов, ушла.

Мимо Ромы прошёл отец, двигаясь в сторону ванны, чтобы помыть руки. Сразу бросалось в глаза, что он был чем-то озабочен.

— Пап, на работе что-то случилось?

— С чего ты взял? Всё хорошо, — дежурно ответил он, глядя на сына через зеркало.

— Но я вижу, что что-то не так, — Рома сказал это тихо, так чтобы мама не услышала.

— Как ты можешь «видеть» то, чего нет? — раздражённо буркнул он и почесал кончик носа. Папа был большим скептиком.

Рома фыркнул.

— Так, успокойся. Я просто устал.

Рома махнул рукой и последовал за родителями на кухню. Мама уже надела фартук и шумно выгребала продукты из холодильника.

— А что у нас сегодня на ужин? — поинтересовался Рома.

— Что-нибудь на воке приготовлю. Ты хочешь что-нибудь особенное или нет? Дим, ты переоделся? Почисти картошку.

— Сама спросила, сама ответила, — пробубнил себе под нос папа.

— Слушай, а порежь мясо. Или лучше дочисти картошку?

— Женщина! Оставь меня в покое.

— Подай мне накири.

— Что это такое? Этот? Может этот? Это же нож! Нельзя просто сказать: «подай нож»? А эта сковородка тебе нужна?

— Это вок, а не сковородка, — раздражённо поправила мама, она не понимала, как можно путать такие «простые» названия.

Рома, глядя на эту суету, спешно удалился в свою комнату и вернулся к чтению дневника. Тёплая семейная атмосфера согревала его изнутри. И хоть родители не верили в интуицию, эмпатию, паранормальные способности и всё объясняли чувствительностью, случаем и логикой, Рома знал, что семья его не предаст, поэтому прощал неверие в большей части из-за того, что чувствовал их любовь. В последнее время всё стало очень хрупким. Его мир, казавшийся прочным и надёжным, пошатнулся. Теперь он импульс, и завтра может всё кардинально измениться. Смерть. Страх. Чувство вины. Злость. Спасибо семье, что хотя бы дома остался анклав спокойствия — осколок прежней жизни.

«Импульс, — строго обратился к нему хранитель Вечности, вновь игнорируя его имя, — нам нужно проверить одну вещь».

— Этот ваш «ключ вечности»? — догадался Рома, хотя всё ещё не понимал, что это такое.

«Да. Я хочу проверить это. Маловероятно, что это именно он. Но лучше убедиться в этом лично».

— И как использовать этот «ключ» или «печать»?

«Контур печати — это путь, по которому должна двигаться энергия, чтобы приобрести нужное свойство. Запомни его и мысленно «нарисуй» его эленной. Ты можешь это сделать на поверхности вечного барьера», — ответил Вечность.

Рома создал перед собой маленький барьер и попытался «нарисовать» так называемый «ключ вечности». Но эленна категорически отказывалась повторять сложные витиеватые рисунки.

«Больше воли, нужно заставить её».

Несколько тщетных попыток и, наконец, Роме удалось это сделать. Энергия разбежалась по контуру, хотя и противилась этому.

«Эленна никогда не хочет покорно находиться в границах определенного символа. Потому запечатывающие техники очень сложны, мало кому они по силам».

— И что теперь? — тупо спросил Рома, уставившись на мутный квадратик барьера, парящий над столом.

«Ждать», — резко ответил хранитель.

Прошло несколько минут ожидания непонятно чего.

«Да уж. Действительно, невероятно», — протянул Бесконечный хранитель.

— Вы объясните или нет? — прорычал Рома.

«Я никогда такого не видел. Даже в самых праздных мечтах я не верил, что такое возможно, — задумчиво произнёс Вечный, словно пожилой мастер, которого легко обскакал юный подмастерье. — Ты ведь не поддерживаешь барьер, не подпитываешь его?».

— Нет.

«А он не исчезает. Он существует».

Рома наконец понял, чему так удивились хранители.

— Я не подпитываю его своей эленной, а он продолжает работать. Как и печати Светы после её смерти. Так вот что значит «ключ вечности»?

«Благодаря этой печати, эленна циркулирует по кругу и поддерживает себя сама. Ты всё ещё можешь ею управлять. И хоть она постепенно сжигает саму себя, её поддержка будет обходиться намного легче, чем полноценная подпитка нового барьера».

Бесконечный лишь рассмеялся.

— Чтобы запечатать, — прочитал Рома, открыв очередную страницу. — Лишить противника сил?

«Я с таким не сталкивался», — ответил Вечность.

«Наш профи не знает, как оно работает? — не унимался Бесконечность. — В основе этой печати тот же символ, что мы видели. Он заставляет двигаться эленну по кругу, не давая ей возможности выйти за определённые границы, и человек больше не может управлять ею. Но для этого нужно подчинить эленну противника».

— Опять контроль, — нахмурился Рома.

«Ты идиот, Вечность! И это так меня веселит. Все эти «вечные» поиски «вечного существования» всегда вас заводили в глухой и безнадёжный тупик. Вековые исследования закончились ничем. А тут, обычная девчонка преподнесла нам печать, которую вы так отчаянно пытались создать. Ключ вечности», — Бесконечный громко засмеялся.

«Обычная девушка? Самодовольный шут! Эта девушка была далеко не обычной. Одному только Господу Богу известно, что ещё она знала о печатях. Что ещё она не успела записать. И грустно мне, что мы её потеряли».

— Из-за чего вы так переругиваетесь? Печать великолепна. Но что в ней такого особенного? Я давно думал о том, как не хватает самодостаточности всем нашим техникам.

«Тебя не смущает, парень, что «вечный барьер» только называется так, а исчезает ещё быстрее, чем появляется? В этом весь подвох. Вечность ни фига не вечная», — ответил Бесконечный.

«Суть вечности не в барьере, а в неразрушимости», — парировал второй хранитель.

«Которой вы также не достигли. Зато мы чудовища, которые всё ломают, и это мы пустышки».

Голова загудела.

— Опять этот спор, у кого сила правильнее. Хватит, — резко оборвал Рома, и гул прекратился.

«Я бы на твоём месте, парень, всё-таки спросил у нашего «правильного» друга, почему вечность только называется так. И с чего на самом деле всё началось», — приторно и с какой-то дьявольской угрозой произнёс Бесконечный.

— Рома, ужин! — крикнула мама, прервав их диалог.

— Договорим после, — сказал про себя он, а вслух добавил: — Иду!

Из кухни тянулся приятный запах. Использование эленны истощало, после таких манипуляций хотелось проглотить мамонта.

Еда ждала на столе. Картофельное пюре и мясо с овощами — незамысловатая домашняя пища, ценность которой Рома не мог оценить в силу своего возраста.

Отец отрешенно поглощал ужин. Мама с какой-то маниакальной улыбкой смотрела на Рому:

— Вкусно?

— А если не вкусно, будешь готовить снова? — ехидно спросил папа.

Мама ответила на колкость взглядом, который бы мог прожечь несколько сантиметров стали.

— Ешь, — строго сказала она.

— Вкусно-вкусно, — улыбнулся Рома.

Папа улыбнулся в ответ и опять погрузился в какие-то размышления. Потом он попытался что-то сказать, но в этот момент заговорила мама:

— Как там Кирилл поживает, ты был у него сегодня?

— Да, был. Намного лучше, скучно ему там, домой хочет. Но врачи говорят ещё недели полторы надо полежать.

Отец снова задумался, оттягивая неприятный момент, словно школьник, избегающий неминуемого выхода к доске.

— Дим, ты хотел что-то сказать?

— Угу, — отозвался он и снова замолчал, подбирая нужные слова. — Это предварительно и ещё ничего не ясно, но возможно мне придётся возглавить филиал в Киеве.

— Так поздравляю! Почему же ты сразу не сказал?

— Мне придётся там часто бывать. Я даже не знаю, как нам быть.

Улыбки сникли, снова уступив своё место тишине, в которой каждый задумался, а чем для него обернётся эта перемена.

— И в чём проблема? — спросила мама.

— Как в чём? — удивился отец, он что, сказал что-то непонятное? — Мне уехать придётся, будем мало видеться.

— А не будем, — упрямо сказала она, от чего глаза папы ещё больше округлились. Он ничего не понимал.

— Жена, объясни.

Мама, словно преобразилась. Словно все тревоги, все страшные мысли и предчувствия, которые лежали грузом на её плечах разом исчезли. Упали куда-то вниз. Пропали навсегда. Она расправила плечи, уже всё для себя решив:

— Из-за чего волновался? Всё просто. Филиал в Киеве, значит мы переезжаем в столицу!

Папа был в лёгком недоумении.

— А твоя работа, а учёба Ромы, а жить где мы будем?

— Ох, пустяки, — отмахнулась мама. — Работу найду. Рома может перевестись в Киев — не проблема. Жильё найдём, снимем квартиру, такие мелочи. — Ты не хотел нам говорить? Думал, что мы расстроимся. Напротив, мне кажется, это лучшая новость за многие месяцы. Нам действительно лучше уехать отсюда.

Папа сначала хмурился, но потом улыбнулся.

— Жёнушка ты моя, — сказал он и поцеловал её в щечку. — А ты Ром, не против? Друзья и всё такое?

— Не волнуйся, пап. Это повышение, что само по себе хорошо, плюс мы в столицу сможем перебраться, а там больше возможностей для всех нас. Друзья так или иначе разъедутся. А Кирилл может тоже переведётся.

— Отлично. А я дурак переживал! Всё, — посуду мою я! — обрадовался отец и вспомнил кое-что ещё, о чём Рома упоминал ранее. — Сын, ты говорил про какую-то конференцию в Киеве? — именно такую легенду Рома придумал для предстоящей встречи в столице, которую организовывал «Никс».

— Да, что-то вроде дня открытых дверей или типа того. Скукотища. Стадо ботанов со всей страны. Наверное, будут заманивать в какие-нибудь университеты.

— Так вроде с университетом уже вопрос решён. Хотя вдруг там подвернётся что-нибудь ещё?

— На какой день у тебя билеты, Ром? — спросила мама.

— Через две недели. В субботу утром туда, в воскресенье вечером домой.

— Дим, дашь потом Роме денег, чтобы у него запас был.

— Не впутывайся там ни во что, — строгим голосом сказал папа, на что мама одобрительно кивнула, и они справедливо посчитали свой родительский долг выполненным.

Ужин был окончен. Родители заварили чай и тихо о чём-то болтали.

— Ты стал немного другим, Ром, — окликнула его мама, когда он уже шёл в свою комнату. — Всё нормально?

Он натянул самую очаровательную фальшивую улыбку и кивнул.

— Конечно, — Рома был хорошим актёром.

Дневник Светы лежал на столе. Короткого взгляда на него хватило, чтобы вновь заставить нежные душевные струны играть грустную мелодию. Но вспомнив укол хранителя, Рома откинул эмоции.

Он подошёл к окну. Совсем недавно Рома смотрел на ночной горизонт и увидел то, о чём другой бы на его месте пожалел. Он стал импульсом. Такова судьба, которая всё чётче вырисовывалась перед его глазами в виде дороги, которую Рома будет обязан пройти. Он понимал, кто будет самым частым его попутчиком, с чьей ледяной компанией он вынужден будет смириться только ради того, чтобы самому не стать её клиентом.

— Впереди меня никого и позади меня тоже, — тихо сказал он. — Мне всё равно, кто из вас сильнее, и чья сила лучше. Скажите ваши настоящие имена.

«Не скажем».

— Почему?

«Если я скажу, что мы их забыли, ты отстанешь?», — за двоих ответил Бесконечность.

— А будет ли это правдой?

«Это будет ответом, а верить в это или нет, ты уж сам решай», — жёстко ответил другой хранитель.

Кто же вы на самом деле?

— Тогда ответьте мне на другое. Почему вы так отреагировали на этот «ключ вечности». Что такое вечность и бесконечность? Что это за силы? Почему вечность только называется так. И с чего на самом деле всё началось?

Солнце садилось. Жизнь города замирала.

Хранители долго молчали. Вечный тяжело вздохнул.

«Вечность — это древняя сила. Её называли божественной. Люди стремились к бессмертию, к созданию чего-то неразрушимого. Но они этого так и не достигли. Люди обманывали сами себя, веруя, что приблизились к неразрушимости. К вечности. Если ты пропустишь вечную энергию через предмет, пробудишь её внутри него, то он станет прочнее. Деталь прослужит дольше. Дом простоит столетия. Но это не будет вечностью. Люди не Боги. Они стареют, их города превращаются в пыль, всё рано или поздно исчезает. Мы лишь оттягивали конец. Вечность — это попытка приблизиться к красивой и недостижимой цели. Но я верю, что это не навсегда».

— «Ключ вечности»? — догадался Рома.

«Да. Именно. Не одно поколение стремилось к этому. И вот так просто в дневнике девушки мы наткнулись на печать, на формулу, которая заставляет энергию двигаться по кругу. Заставляет её существовать намного дольше положенного времени. Я не поверил, что такое возможно. Сейчас я думаю только об одном. Насколько же гениальной была твоя подруга, импульс? И насколько невосполнимой для нас окажется её потеря».

Край раскалённого солнечного диска скрылся за линией горизонта.

«Цели фанатиков вечности оказались недостижимы. Так возникла бесконечность, — продолжил второй хранитель. — Это было нереально давно. И это был альтернативный путь. Нашлись умные головы, которые поняли, что вечности достичь не получится. Произошёл раскол на тех, кто использует вечность и бесконечность. Если вечность преобразует энергию вещества и материи, то мы сфокусировались на манипуляциях с самой материей. С тёмным пространством, которое скрывается за тканью нашего мира. Мы просто пошли другим путём и добились в этом успеха. Но первые убедили всех, что они созидатели, а нас заклеймили разрушителями, хотя это полная чушь. Первое правило для всех, кто осваивает бесконечность: никогда не использовать техники без уверенности, что материю восстановят».

Небо медленно сменило цвет от тёплого красного к холодному фиолетовому.

— Почему я никогда об этом не слышал? Почему в истории нет упоминаний ни о чём подобном? Или это красивое прошлое очередная ложь?

«Что ты знаешь о прошлом, парень? — засмеялся Бесконечность. — Когда! Скажи мне, когда твоя наивность убедила тебе, что вся история человечества не может быть ложью? Когда ты поверил в это, мальчишка? Даже события столетней давности извратили и перекрутили так, что уже забыли первопричины тех поступков. Даже многочисленные фотографии, видеосъёмки, мемуары и воспоминания не выстояли перед лавиной лжи, которая похоронила столько правды. История человечества, которую ты знаешь, это лишь общепринятая трактовка событий. Та ложь, о которой все договорились врать».

Он сделал паузу, дав Роме возможность переварить услышанное.

«Скажи мне, будет ли ложь считаться ложью, если все знают, что это ложь?».

— Так ложь становится правдой, — согласился Рома. — Но нельзя же полностью вычеркнуть такое из нашей памяти и истории.

«А зачем вычеркивать? — усмехнулся Бесконечный. — Правду стали называть мифами, события стали сказками. Атланты, титаны, полубоги — в Древней Греции так любили фантастику? А истории других народов? Вспомни, почти в каждой были божественные силы и невероятные катаклизмы, уже после чудеса христианства ограничились водой-вином и парой подозрительных воскрешений. Спроси меня, почему, парень, и я отвечу — чудотворцы закончились».

— Так, погоди, — Рома не успевал за ходом мыслей хранителя.

«Вечность и бесконечность были первыми способностями, они лежали в основе других…, — начал было Вечный».

«Хватит юлить! Скажи, как есть! — вспылил Бесконечность. — Сторонники вечности и бесконечности уничтожили друг друга, похоронив вместе с собой все достижения. Мы стали частью катаклизма, о котором решили забыть».

— А можно не прыгать с темы на тему и рассказывать последовательно, так, чтобы со стороны тоже было понятно?! — сквозь зубы процедил Рома.

«Я поясню, — спокойно отреагировал Вечный. — Наши предки уничтожили друг друга, погубив самих себя, то есть именно ту часть человечества, которая обладала сверхспособностями. Лишь изредка, великие души прошлого возвращались, чтобы стать хранителями импульсов, которые давали человечеству возможность для рывка».

«Так великие стали героями безмозглых сказок», — грустно закончил Бесконечный.

— То есть получается, в древности люди уже обладали сверхспособностями, но из-за противостояния эта часть нашей цивилизации уничтожила саму себя?

Хранители «кивнули».

— И этот конфликт просто погубил перспективный вариант развития человечества? Вместо познания возможностей энергии тела, мы пошли по пути технологий. А ведь всё могло быть совсем иначе! — Рома был ошарашен. — Как ты там сказал? Хранители — это души прошлого? Того самого прошлого? А потом — импульсы.

Рома задумался.

— Что, если наши предки сумели преобразовать самих себя после смерти, влияя на человечество, будучи хранителями тех, кого мы называем импульсами? Что, если те хранители, проецируя свои идеи на импульсов, пытались и пытаются скорректировать развитие человечества, вернуть его на верную, на прежнюю, ту самую колею? Вы говорили мне, что импульсы всегда сопровождали своё появление кратковременным пробуждением сверхспособностей только у малого количества людей, но сейчас моё поколение и даже более старшее поколение «Никса» уже обладает сверхспособностями. Что, если все те прошлые разы импульсы просто раскачивали человечество, потихоньку приближая к нынешнему моменту, ведь сейчас с появлением импульсов у многих людей начали расти и просыпаться силы! О Боже! Это невероятно.

«Возможно. Но наши техники остались незаконченными. Или даже тупиковыми, — грустно продолжил Вечный хранитель. — Но, если сейчас носители вечности и бесконечности возвращаются в виде хранителей. Если все эти столетия кто-то копил необходимый опыт, который вылился в эту невероятную печать, созданную Светой. То значит, судьба намекает миру, что пора вернуться к истокам. Закончить некогда начатое».

Рома вновь задумался.

— Но есть одно «но». Судя по вашей манере речи вы не настолько древние, а значит точно также как вы передали мне эти знания, кто-то передал вам знания о вечности и бесконечности. А значит, вы тоже были импульсами, как и я, — оба хранителя притихли, осознав, что проболтались, а Рома победно улыбнулся. — Вы утаиваете самое важное — ваши цели и мотивы. Но по крупице, по ниточке я вытяну из вас всё, — он бросил взгляд на тёмное небо и задумчиво произнёс. — Ваши техники незакончены, не доведены до ума. Вы правы. Но судьба не намекает. Судьба буквально кричит, что человечество зашло в тупик. А выход из него могут найти только импульсы.

Вдруг телефон Ромы завибрировал, пришло сообщение.

Неожиданно для себя, Рома подумал об Анне. Как она там? Словно в темноте между мерцанием других слабых огоньков натянулась тонкая золотая нить, и он почувствовал далёкую яркую звёздочку. Она была жива, но вовсе этому не рада.