Бесконечный [вечный] импульс перемен

Евгений Лыткин, 2016

Человеческое развитие зашло в тупик, а для эволюции нужен рывок – импульс. Появляются люди с невероятными способностями и опытом сотен поколений прошлого. Судьба обязала их нести перемены, но все ли "перемены" к лучшему? Их ждут. Ждут, чтобы уничтожить всех до единого.

Глава 1. Урок на всю жизнь.

Дмитрий зашёл в комнату сына и не закрыл за собой дверь. Окинул придирчивым взглядом небрежно застеленную кровать и покрытые пылью полки. Он хотел поговорить о чём-то важном, и судя по лицу сына, тот сразу догадался об этом. Но Дмитрий почему-то не решался, словно его привела за руку чья-то воля, но не объяснила, с чего начать.

— Садись, пап, — сказал Рома и кивнул на кровать.

Его родной сын, — темноволосый юноша, бросил на него короткий неприятный взгляд и поморщился, словно раньше самого Дмитрия понял, о чём будет разговор.

— Самое ценное, что есть вокруг нас, Рома, — это люди! — неожиданно для самого себя ляпнул Дмитрий без всяких вступлений.

— Люди глупые, — небрежно бросил Рома в ответ и сделал глоток крепкого чая.

Что ещё мой упрямый сынуля мог ответить?

— Откуда ты семнадцатилетний можешь что-то знать о людях? — нетерпеливо фыркнул Дмитрий. Потом, словно одумавшись, добавил:

— Ладно. Согласен. Глупые. Но и, слава Богу! Хуже, если бы все были умные.

Он замолчал, пытаясь найти точные слова, чтобы зайти с другой стороны. Но не нашёл.

— Посмотри на себя! Подойди к зеркалу! Ну и кого ты там видишь? Спортсмен? Вундеркинд? Кем ты себя возомнил?

Сын улыбнулся одними губами и смачно растягивая слова, произнес:

— У родителей-неудачников и дети — такие же!

— Ох, уж этот максимализм, — вздохнул Дима. — Ты дослушай сначала. Суть в том, что нельзя быть первым во всём. Конечно, упорство и труд принесут плоды. Человек сможет добиться успеха в любой сфере, но его легко обгонит тот, у кого будет талант.

Отец сделал паузу, чтобы сын успел переварить услышанное. Рома задумчиво глядел на него своими зелёными глазами.

— Однако преуспеть везде реально. Всё, что нужно для этого, это знать людей, которые сильны в этой сфере. Знать, дружить, общаться и… использовать. Люди — это бесконечное сокровище возможностей. Цени талантливых людей, цени связи с ними, ведь ты никогда не знаешь, кто будет полезен тебе. А когда ты соберёшь полную коллекцию всех талантов, считай, что ты научишься всему.

Рома в раздумье провёл рукой по щеке и впервые почувствовал редкий ёжик молодой щетины. Удивился.

— Но где найти талантливых людей?

— Поверь мне, каждый человек в чём-то лучше остальных. У каждого есть своя роль в этом театре жизни.

— Вся жизнь Илья. А люди в ней Егоры! — вспомнил Рома шутку из интернета. Дмитрий улыбнулся.

— Все, — богачи, прокуроры, медики и прочие уже имеют множество знакомых, которые вешаются им на шею. Толку им от меня?

— Любой богач, прокурор и полицейский когда-то играл в песочнице, ходил в школу, учился в университете, возможно, был беден и никчёмен. Самые лучшие связи создаются с теми, кто ещё не успел разбогатеть или стать полезным. Учись замечать таких людей, когда они только в начале своего пути. Присматривайся к ним, иди рядом с ними, помогай. Пусть дружба с тобой будет им выгодна, если они смогут быть полезны тебе.

Рома задумался, пытаясь найти хоть какую-то слабину в этих простых истинах.

— А что я могу им предложить взамен? Как быть полезным им?

— Будь тем, кто знает всех. Ведь они тоже нуждаются в других людях. Но только ты будешь обладать этими полезными знакомствами, — Дмитрий расправил плечи и свысока посмотрел на сына:

— К нужным людям относись хорошо, а к остальным — взаимно!

Он с облегчением выдохнул, словно сдал экзамен, которого сильно боялся.

— Зачем ты мне это говоришь именно сейчас? Потому что я поступаю в университет? Или потому что я начинаю взрослую жизнь? — перечислил Рома, каждый раз постукивая чайной ложечкой по столу. А потом ехидно добавил: — А может потому что вы уезжаете на отдых без меня?

И вправду, зачем я об этом заговорил?

— Э-э-э, — промычал Дмитрий, каждым нервом почувствовав, как развалился его самоуверенный образ, оголяя правду.

— Ах, забей, пап…

— Ты сам всё знаешь, Ром. Каждый год в это время мама становится сама не своя…

— Всё из-за того давнего случая… — перебил его Рома.

— Всё из-за того случая, — медленно повторил Дмитрий. — Давнего. Случая.

Случая, когда Рома был ещё слишком мал, чтобы запомнить всё.

Но недостаточно давнего, чтобы о нём забыл сам Дмитрий и его жена, которую, кажется, он до сих пор любил. Это был скелет в шкафу его семьи. И эта трагедия была настолько сильна, что, если бы о них снимали сериал, эта тайна стоила того, чтобы её «жевали» до финального эпизода. Жуткая тайна, ужасная трагедия молодых родителей.

— Ты же знаешь, мы стараемся не говорить об этом. Мама всё ещё винит себя. Каждый год я надеюсь, что время поможет ей. Но, — Дима сглотнул. — Это тяжело. Особенно, для женщины. Поэтому каждый год, в начале июля, я увожу её куда-нибудь на недельку, чтобы отвлечь от этих воспоминаний. Надеюсь, ты понимаешь.

Он знал, что его сын, его Ромка понимает, — понимает даже больше, чем было сказано вслух. Порой Рома переставал быть обычным подростком, порой в него словно что-то вселялось и смотрело на Дмитрия словно насквозь так, что тот чувствовал себя голым грешником.

Ох, что за чушь я несу! Ромка — обычный ребенок, что с него можно взять…

— Я всё понимаю, пап. Статистика детской смертности в этом возрасте из-за неопытности родителей действительно пугает, — Роман отвёл взгляд, лишь бы только не смотреть на отца, оттолкнулся ногой и повернулся на вращающемся кресле. — Езжайте, всё норм.

Дима замер. Почему из тысячи вариантов ответов, Рома произнёс именно эти слова? Слова, которые уже несколько дней крутились в голове самого Дмитрия.

Он коротко кивнул:

— Поздно, мы будем ложиться. Спокойной ночи, сын.

Как обычно, выходя из комнаты сына, он забыл закрыть за собой дверь. Роме пришлось встать и захлопнуть её. Погасив свет и оставив нежное освещение настольной лампы, он сел за компьютер.

От лучшего друга Кирилла пришло сообщение. Рома тут же ответил:

«Уезжают. И это замечательно. Их боль невыносима. Я словно схожу с ума».

Дмитрий тем временем вернулся в спальню.

— Не спишь, Свет? — зачем-то спросил он, хотя и так видел, что супруга сидела на пуфике рядом с зеркалом. Бра на стене тускло освещало комнату, создавая на её лице глубокие тени. В углу стояла пара запакованных в полиэтилен чемоданов, напоминавших два жирных бутерброда на прилавке магазина.

— Всё взяли? — тупо спросил Дмитрий, чтобы заполнить тягучую, как смола, паузу.

— Сегодня тринадцатое, — безжизненным голосом сказала она.

Он опешил. Представил календарь и мысленно сверил даты. Не сходится:

— Но всё случилось пятнадцатого, — нерешительно возразил он.

— Ты ничего не помнишь! — внезапно огрызнулась жена и тут же пожалела об этом.

Дмитрий промолчал, лишь в который раз подумал о том, как легко и непринужденно женщины возводят редкие, штучные явления в статус нерушимого «всегда».

— Да. Он умер, пятнадцатого. Но его день рождения сегодня, — всё так же резко отчеканила она.

— Виталик! Его звали Виталик, — не выдержал Дмитрий. Его взбесил тон жены. — Хватит бояться этого имени!

— Да. «Виталик», — уже еле слышно прошептала она и закрыла лицо руками. — Ему бы сегодня исполнилось двадцать, — Светлана резко дернула плечами, не давая заключить себя в объятия. — Не трогай меня! Не трогай, — уже сквозь слёзы сказала она, но муж всё равно прижал её к себе.

— Успокойся. Не плачь. Это было давно.

— Ему тогда было четыре годика. Он подавился. Кашлял, а потом затих. Я думала, что всё нормально, что всё прошло. А когда пришла, он уже был синим. Дура. Врач-недоучка, я растерялась. Забыла всё, чему меня учили. Стучала по его спинке, как ненормальная, делая только хуже. А он синел. Синел у меня на руках! Умирал у меня на руках. Я до сих пор вижу его испуганные до смерти глаза.

— Успокойся. Ты не педиатр, ты — гинеколог. А статистика детской смертности в этом возрасте из-за неопытности родителей действительно пугает, — зачем-то добавил он.

Дмитрий встревожился. Давно он не видел Свету такой. Обычно она хандрила тихо, могла впасть в депрессию. Истерики были ей несвойственны.

— Родная, что случилось?

— Я вспомнила кое-что. Я чувствовала. Понимаешь, чувствовала тогда, что произойдёт нечто ужасное. И сейчас, спустя столько лет, я вдруг ощутила то же самое.

Дима беззвучно ругнулся, мысленно отметая эти суеверия.

— Я боюсь за Рому. Боюсь, что что-то случиться с ним. И это что-то перевернёт всю нашу жизнь.

— Света, — остановил её Дмитрий. — А ты помнишь, что мы друг другу пообещали после смерти Виталика? Помнишь?! — он чуть встряхнул её за плечи. Его любимая женщина по-детски опустила взгляд и что-то пробормотала.

— Не слышу!

— Жить, — повторила она.

— Жить! Когда она, когда эта старая карга смерть, пришла в нашу семью и забрала нашего первенца, мы поклялись, что будем жить. Ради Ромы, ради самих себя. Жить настоящим. Не съёживаться от страха, думая о её возможном визите, а радоваться и наслаждаться сегодняшним днём. Жить, Света! Потому что мы все умрём, — сказал он, возможно, чересчур резко. Но он знал, что был прав.

Любимая всхлипнула, затихла, но снова не сдержала слёз в объятиях Дмитрия.

Было уже за полночь, когда родители, наконец, легли спать. Но сам Рома, взбудораженный этим взрывом эмоций, уснуть не мог. Их старая семейная рана вновь кровоточила.

За много лет он научился скрываться от подобных отголосков семейной трагедии. Он представлял, как окружает себя непроницаемым коконом. Закрывает себя в белой комнате без окон и дверей в главном зале неприступного замка его подсознания. И не было такой силы, которая могла бы пробиться через эти стены. Через эти…

Барьеры?

Однако сегодня убежать от эмоций родителей у него почему-то не получилось. Словно сама судьба возжелала, чтобы именно в этот момент он был здесь.

Скрестив руки на груди, он стоял за шторой у подоконника. Зелёные глаза всматривались в темноту ночного горизонта. Город спал, люди отдыхали. Через открытое окно дул лёгкий ветерок.

Рядом стоял горшок с денежным деревом — ветераном цветочного «геноцида» Ромы. Он не любил это растение с толстыми, вечно покрытыми пылью, листьями. Потому и не поливал его, надеясь, что оно вскоре завянет. Но каждый раз мама его спасала, щедро заливая водой.

Вдруг, вдали у горизонта что-то сверкнуло. Вспышка осветила высокую башню заброшенного элеватора. Гроза наверно, подумал Рома, и начал считать про себя секунды в ожидании грома.

..5..6…8…9…10, но грома всё не было.

Он удивился, подумав, что может это чей-то грандиозный бой в небесах, и от этих мыслей улыбнулся. Чушь. Хотя? Рома всегда жаждал подобной мощи.

Он постоял ещё несколько минут, глядя в ночную пустоту, и лёг в постель.

Рома ещё не понял того, что в этот самый момент его жизнь перевернулась. Начался отсчёт его последних беззаботных дней.