Поздравь Танюшку!

Ева Танина

Есть ли жизнь после смерти? Могут ли давно умершие помочь своим близким? Или же помощь нужна им? На эти и многие другие вопросы вновь ищет ответы Ева, врач-неонатолог, таинственный дар которой начал открываться около трёх лет назад. Вдвоём с сестрой Ольгой, автором мистических рассказов, они помогают семье общей знакомой избежать трагических последствий ошибок прошлого и оказываются в водовороте неожиданных событий. Мистика, детектив, юмор – все это переплелось в романе в единое целое.

Глава 7

Старая маленькая часовня с серыми, местами замшелыми, стенами окружена разномастными памятниками и крестами. Вон новенький широкий памятник из чёрного мрамора, вокруг него ограда из тяжёлых чёрных цепей, с привалившимися к ним похоронными венками. А вон старый, когда-то белый, огромный памятник в виде ангела, немного покосившийся и заросший высокой травой. Вокруг всё было подёрнуто белёсой дымкой… Как и тогда в квартире Рудака. Стоял шелест летней листвы и щебет маленьких пичужек. Одна из них прыгала с оградки на оградку, словно что-то ища и настороженно оглядываясь в мою сторону. Я неторопливо побрела по узкой тропинке, что огибала часовню в поисках входа

И что я здесь делаю?! Размышляла я во сне обходя вокруг часовню в очередной раз, так и не найдя что-либо похожее на дверь или окно.

«Спасибо, что поздравила Татьяну, — услышала я уже знакомый голос за спиной. — Это я тебя сюда привёл.»

«Зачем? Ты так и будешь прятаться у меня за спиной?» — проворчала я.

«Нет, — услышала я тихий смех, — можешь поворачиваться».

Я быстро, боясь, что опять не успею его увидеть обернулась. Моему взгляду предстал молодой мужчина. — среднего роста, худощавый, тёмные вьющиеся волосы причудливо вились вокруг высокого лба. Одет в стиле а-ля 90ые — джинсы «варёнки», как будто вываренные самостоятельно на кухне в ведре с белизной, голубая джинсовая куртка и клетчатая флисовая рубашка под ней. Мужчину можно было бы назвать вполне привлекательным, если бы не тусклый, полный страдания взгляд карих глаз, которые даже, не смотря на лёгкую улыбку, оставались печальными.

«Здравствуйте», — растерянно произнесла я.

«Здравствуй, Евлалия, здравствуй! — все так же улыбаясь, кивнул мужчина и показал рукой вперёд. — Пойдём, я тебе кое-что покажу.»

Мы прошли немного вперёд и оказались у широкой кованой оградки, крашенной в серебристый цвет. За ней расположились три захоронения. Два высоких памятника из серого мрамора были без надписей, а на третьем, пониже, белыми витиеватыми буквами, было написано «Гаврил Косачек». Под именем шли цифры, но как не пыталась я их разглядеть, так и не смогла — они плыли у меня в глазах, словно под толщей воды.

«Не напрягайся, не стоит, — сказал мужчина, — ты и имя моё видишь здесь духовное. Не мирское».

«Зачем ты тогда мне его показываешь?» — удивилась я.

«Так положено, — пожал плечами он и добавил. — Поверь здесь не меньше заморочек, чем в миру. Даже больше!»

«Я это уже слышала. А другие памятники и правда без подписи? Или я их не вижу?»

«Без подписи, — виновато отвёл он взгляд, — они ещё только ждут».

«Кого?» — испугалась я, почему-то сразу подумав про Танюшку.

«Нет, не её! — улыбнулся во весь рот Гаврил. — Однако ты любопытна без меры, Евлалия! Не ожидал!»

«Говори, зачем привёл!» — огрызнулась я, удивляясь своему раздражению. Ведь к Рудакам я испытывала набор светлых чувств, от нежности до жалости, а тут… Тут глухое раздражение, с примесью злости и одновременно стыд за свои эмоции к незнакомому мне человеку.

«Татьяне расскажи про сон, она должна понять! — попросил он. — За чувства свои не стыдись, верные они. Я понимаю».

«Слушай! Понимает он! — огрызнулась опять я, не в силах перебороть себя. — Ты можешь просто объяснить и всё? Я уже передала Татьяне поздравление, и она знает, что ты её отец. Зачем столько тумана? Почему я должна лишний раз её расстраивать?»

Вокруг резко закрутился вихрь, поднявший неведомо откуда взявшуюся осеннюю листву, обвивая меня и Гаврила, словно воронкой. Он приблизился ко мне почти вплотную, и я почувствовала его ледяное дыхание. Колючий взгляд его карих глаз оказался в сантиметре от меня, заполнив собой всё остальное пространство и злобный голос произнёс: «Потому что я не отец! Не отец! Они должны были помнить меня! А они забыли! Забыли! Забыли!»

Я подскочила, в ужасе, в кровати. Сердце отчаянно колотилось, перед глазами кружились в быстром вихре взгляд мужчины и три серых памятника, в ушах стучал злобный голос и слово: «Забыли!» Из моих глаз непроизвольно брызнули слезы, я, пытаясь сдержать рвущееся наружу рыдания, выбежала из спальни.

— Ева! «Солнышко!» — громким шёпотом сказал, сгребая меня в охапку, выскочивший за мной, муж. — Что случилось? Ты плачешь что ли?!

Успокоиться я не могла долго, поток слез казался нескончаемым, как и обуревавшие меня чувства. Чувства злости на весь мир, одиночества и забвения, чувство горечи о бесцельно прожитых годах и потери близких мне людей. И как не пыталась, я себя уговорить, что это не мои чувства, не получалось. До тех пор, пока на смену не пришло всеобъемлющее чувство жалости к этому незнакомому мне Гаврилу. Я ещё не знала, что с ним произошло, но знала, что он чувствовал при жизни. И от этого мне стало его безумно жалко, хотелось помочь ему избавиться от этих страшных эмоций. Но как!?

— Ты меня пугаешь, Ева! — прошептал мне на ухо муж. — Может можно что-то сделать, чтобы тебе не снились эти ужасные сны? Тебе легче?

— Да, — ещё всхлипывая, ответила я, обнимая мужа, насколько могла крепко. — Спасибо, любимый мой. Мой самый родной. Я так рада, что вы у меня есть! Так рада!

И поток слёз облегчения вперемешку со смехом счастья полился на плечо мужа.

— Кошмар! — растрогался муж, щипая меня за бока. — Боюсь даже представить себе, что тебе приснилось, что ты так заговорила.