Я научу тебя летать

Ева Ночь, 2018

Он – харизматичный негодяй, циник и бабник. Завидный жених с элитной невестой в довесок. Я – обычная училка, которую бросил… (запикано цензурой: как ни назови – выходит ругательно). Более непохожих людей найти трудно. Но, может, всё дело в притяжении противоположностей? Потому что только рядом с ним у меня вырастают крылья и хочется летать!

Глава 14

Варя

Вычеркнуть и забыть. Я вообще не знаю, что это было. Он слишком напорист, этот Илья Драконов. А я растерялась что-то. Голову потеряла. Ведь видела, что он за фрукт. Серьга в ухе, джинсы и обаяние из всех щелей. Повелась, как дурочка. Поддалась на приманку. Но с кем не бывает — что теперь об этом думать.

Хуже всего — я почувствовала себя униженной, когда его стерву увидела. Мне до неё как до космоса. А ему как раз такая подходит. Мальчик-мажор и элитная сука из заповедника гоблинов. Каждой собаке своё место. Я своё знала отлично, поэтому дала задний ход — и только меня и видели.

Дома я долго стояла под душем, смывая послевкусие долгого дня, зато спала отлично и наутро чувствовала себя как всегда: бодрой, энергичной, готовой сворачивать горы.

Ванька Драконов на уроке сидел тихо, словно ему пошептали. Подозреваю, отец поговорил с ним по душам. Но подобные затишья — перед бурей. Сидел он мрачный, кусал губы и сопел, яростно черкая ручкой в тетради. Но когда прошлась по классу, проверяя, как мой 6-А справился с заданием, никаких фигвамов у Драконова не обнаружила. Он наконец-то дописал упражнение до конца. С ошибками, но явно старался.

— Молодец, — похвалила и машинально хотела погладить по голове, как я с другими детишками делала. Есть у меня эта привычка — прикасаться, поощряя. Драконов дёрнулся от меня, как чёрт от ладана и зыркнул глазищами так, что я руку за спину спрятала. Лучше, конечно, его не трогать, не нарушать хрупкое перемирие.

Но рано я радовалась: после шестого урока меня снова позвал глас Зевса-громовержца. Головомойка по средам — это становится традицией. Небось Дракониха прилетела — дым из ноздрей. Но я ошиблась.

— Вот, полюбуйтесь, Варвара Андреевна, — шевелит клочковатыми бровями Лев Моисеевич, — ваши ученики устроили драку посреди урока. Молодую учительницу до истерики довели. Травмировали вашу коллегу, между прочим.

На слове «травмировали» я зависла. Они что, бедной географичке нос разбили? Или фингал под глаз поставили?

— Ваня, Егор, что случилось? — сверлю взглядом Драконова и Михайловича. Фамилия у него такая. Михайло̀вич. Он ещё без конца повторяет для тех, кто путает: «Я не Миха̀йлович, а Михайло̀вич! Это не отчество, а фамилия!».

— А что Егор, что как сразу, так Егор? — голос Михайловича даёт петуха, срывается в подвизгивание, отчего становится смешно, и очень тяжело удержать губы на месте. Лев Моисеевич закашлялся. Видимо, тоже проняло.

— Что вы опять натворили? — цежу сквозь зубы.

— Подрались ваши орлы. Прошу, Варвара Андреевна разобраться в ситуации и принять меры, — директор вперил суровый взгляд в провинившихся и приказал: — Вышли за дверь и ждите классного руководителя.

Сейчас Лев Моисеевич повоспитывает меня тет-а-тет. Готовлюсь кивать, а сама киплю: как хорошо всё шло, нет, в конце дня им нужно было подраться.

— Вот что, Варвара Андреевна. Вы там горячку не порите. Сами знаете, какие дети у нас учатся. У Драконова уже и мать, и отец побывали в школе — видите, как ребёнком интересуются? Так что повторно не дёргайте. Разберитесь самостоятельно, что они там не поделили.

— А как же травмированная коллега?

— Пара синяков на голени? Думаю, выживет. Учитель приходит работать с детьми. Должен быть готов ко всему. К тому же, ей тоже минус: не смогла дисциплину на уроке удержать.

Всё, Зевс сел на своего конька и минут пять красочно живописал, как нам повезло работать в образцово-показательной гимназии, где учатся чудные (с ударением не первый слог) дети.

Получив наставление и «отцовское» благословение, с каменным лицом выхожу из кабинета. Егор и Ванька сидят по разным углам в приёмной.

— Они и тут чуть не сцепились, — ябедничает секретарь Наташа. Но она девочка боевая, у неё не забалуешь. За шкирку — и в разные углы развела.

— За мной! — командую коротко и, не глядя, возвращаюсь в класс. Будь они постарше — уверена — сбежали бы. Но сейчас плетутся за мной, обречённые на экзекуцию.

Я усаживаю их за первые парты на разных рядах и пытаюсь имитировать жёсткий директорский взгляд. Два взъерошенных воробья. Рыжий и брюнет передо мной. Заразы мелкие.

— Ну?! — рыкнула грозно, аж стены задрожали и заметалось эхо в пустом классе.

Ванька лишь зыркнул и поплотнее сжал губы. Этот ничего не скажет — плавали, знаем.

— Он первый начал! — заныл на одной ноте Михайлович. — Я всего лишь сказал, а он — драться!

Кто что сказал и почему завязалась драка, я так и не успела узнать: после вежливого стука дверь отворилась.

— Варя, — позвал меня знакомый голос. Хорошо, что я сидела. А то б упала. Что это ещё за новости?

— А это Варькин женишок! — злобно выдал Ванька. Мой двоюродный брат, понял?

Варькин?.. Господи, я так ничему их не научу.

— Значит так. Наказаны. Неделю моете полы в классе. Вдвоём. Под моим присмотром. А кто не доволен — родителей в школу. И подумайте над своим поведением. Будете скандалить или кулаками махать — штрафные санкции продлятся на неопределённое время. Спортзал будете мыть. С Владимиром Петровичем я договорюсь.

Что я несу? Что я несу?.. Но эта парочка, кажется, обрадовалась. Переглянулись. Кивнули. И пулей из класса.

— Как ты с ними… — Сергей Александрович смотрит на закрывшуюся за пацанами дверь. — Знал бы, Варя, что ты такая серьёзная и грозная, давно бы женился.

— Сергей Александрович… — пытаюсь на ходу сообразить, что сказать ему и как себя вести.

— Сергей, Варя. Можно Серёжа.

Я шумно выдыхаю воздух.

— Мне надо привыкнуть, — честно признаюсь в планке, через которую сложно переступить.

— Тогда зови меня Шорох, пока адаптируешься, — он улыбается так, что у меня сердце в груди останавливается на миг. Я успела забыть, насколько он притягателен. От бывшего Шороха в нём разве что улыбка и глаза те же. А так он и вырос, и возмужал, и… стал ещё красивее, чем я помню.

— И на «ты», Варя, пожалуйста. А то чувствую себя стариком. Пообедаем? Ты, наверное, голодна.

— Да, — киваю в ответ. — Подожди меня здесь. Я быстро. Журнал отнесу да оденусь.

За дверьми, как часовой, торчит Ванька. Сюрприз.

— Ты хочешь что-то сказать мне, Ваня? — присаживаюсь на корточки и пытаюсь заглянуть мальчишке в глаза. Ванька отрицательно мотает головой. — Тебе домой пора, — поправляю всклокоченные волосы, но он вырывается.

— Хочу с вами, — заявляет этот кусок вечного беспокойства. — За мной не приехали! — и в голосе у него такое торжество, что впору свечи зажигать на именинном торте. — А потом Серж меня домой отвезёт.

— Ну, хорошо, — вздыхаю. — Беги, одевайся. А я поговорю с Сергеем Александровичем. Мы что-нибудь придумаем.

Господин Шорох был немного шокирован, но, помявшись, ничего не сказал. Да пусть бы попробовал. Раз уж так получилось, я Ваньку ни за что не брошу. Впрочем, как и любого другого ребёнка.

Ванька без зазрения совести комфортно устроился на переднем сидении и тут же начал ощупывать и разглядывать машину Сергея.

— Ты удивительная девушка, Варя, — сказал он мне, оборачиваясь. — Честно говоря, я ещё никогда не ходил на свидания вместе с детьми.

— Ну, всё когда-нибудь случается в первый раз, — пожимаю я плечами.

Стоп. Он сказал свидание? И тут меня накрыла паника. И даже не из-за свидания втроём. Всё это мелочи. Потому что на школьной парковке остановился слишком знакомый оранжевый спорткар. Этот-то что здесь забыл?!