Как украсть чужую невесту

Татьяна Абалова, 2023

Небесному князю не повезло, его избранница оказалась чужой невестой. Но как отступиться, если ставки слишком высоки: без истинной у него не будет наследника, а любимые острова утратят способность летать? И все бы ничего, местные лорды частенько крали невест – дел–то, взвалил на плечо и унес. А как быть, если суженая из другого мира?

Глава 1

— Милорд, время пришло. Оракул ворона прислал.

Стоящий на смотровой площадке мужчина поморщился и нехотя снял руки с перил. Ему нравился бьющий в лицо ветер. Плащ за спиной раздувался, словно расправленные крылья. Казалось, еще мгновение и полет человека будет возможен.

— Держать курс на Арматорию, — произнес князь, спускаясь по подрагивающей лестнице.

Хозяин восьми летающих островов не любил обездвиженную твердь. Непривычна была молчащая почва: ни качки, ни магического гула, идущего из глубин. Стоило спуститься с острова, как он чувствовал себя пришибленным. Словно небо, обиженное его предательством, наваливалось на плечи, делая его пребывание на суше еще невыносимее. Шум работающего мовила успокаивал, потому как походил на песнь ветра — вечного спутника небесных скитальцев. А там, внизу, лорду Лерису Птородею делалось душно. Поэтому и сводил он к минимуму отношения с боящимися неба.

— Остальным следовать за нами? — тир Пикарт — командир флагманского острова Руб, передвигался, держась за канаты. Ими были опутаны все опасные места, особенно в той части, где размещались смотровые площадки, мостки с орудийными гнездами и межуровневые переходы. Только княжеский дворец был свободен от пут. Но и там иногда приходилось прикручивать к полу мебель. В небе всякое случалось.

Наблюдение за передвижением Пикарта заставило сердце Лериса сжаться. Старый небоход когда–то сам посмеялся бы над теми, кто хватается за веревки, боясь не устоять на ногах. «Не дети же малые!» А теперь настолько одряхлел, что вовсе не отрывал рук от страховки. Капитан был немощен телом, но предан душой, поэтому Небесный князь и мысли об его отставке не держал. Да и сам старик однажды высказался, что хотел бы умереть у штурвала. Зачем заставлять его смотреть на небо с нижнего уровня?

— Нет. Дело недолгое. Пусть идут заданным курсом. В случае задержки встретимся над горами Старосвета.

— А вдруг на этот раз получится?

Лерис раздраженно фыркнул.

— И правда, чего это я? — тир Пикарт натянул треуголку по самые уши. — Двадцать девять раз мимо, а на тридцатый вдруг случится? И кто придумал этот колодец? Женились бы как простые люди — по любви или согласию. Так нет, нужно с вывертом, чтобы один раз и навсегда.

Предаваясь любимому занятию всех стариков — занудному ворчанию, тир Пикарт однако не забывал крепко держаться за канат. Ему предстояло пройти не самый простой участок. Здесь сквозняк особо злобствовал, и не одна треуголка была сорвана с головы. Попытаешься такую поймать и, считай, погиб. Засосет в щели, через которые подается воздух к мовилу.

Только вытерев выступившую от напряжение испарину, небоход заметил, что лорд ушел далеко вперед.

— Побежал переодеваться, — усмехнулся старик. — Значит, еще жива в его сердце надежда.

— Так отпускать ворона или нет? — конопатый мальчишка, вывернувший из–за угла, шмыгнул носом. Дети, хоть и любили князя, старались в такие моменты ему не попадаться. Очень уж тяжелым становился его взгляд.

— Отпускай. Пусть оракул не скалит зубы. Прибудет к нему лорд.

— Тир капитан, — паж проводил глазами ворона, вылетевшего из клетки, — а почему оракул скалит зубы?

— Мы боящимся неба поперек горла. Им приходится бороться с природой — плыть по бушующему морю или карабкаться на вершину отвесной горы. А нам, на их взгляд, все дается легко. Только подлететь и веревки скинуть, чтобы заполучить необходимое. А не будет у милорда жены и, стало быть, наследника, считай, конец летающим островам. Мовилы только крови Птородеев подчиняются.

— Но лорд же крепок и силен? — голос мальчишки звенел от тревоги. Он уже не представлял себе жизни без неба. — Он проживет долго?

— Силен, — кивнул старый небоход, — но всему свое время. Ему нужно не только обзавестись сыном, но и успеть привязать к нему всех мовилов.

— А если дочка? Что будет, если родится девочка?

— Не было еще такого. Видать сами мовилы способствуют, чтобы супруга лорда понесла сына. От того брачная ночь должна свершаться на летающем острове, а не где–нибудь еще.

— Тир, а почему туна Инха не может родить для князя? Она ведь почти каждую ночь к нему ходит? Сталко хвастался, что когда–нибудь его сестра женой милорда сделается. Если боги ему истинную так и не подберут.

— То, Микуш, во–первых, не твое дело, негоже взрослых такому сопле, как ты, обсуждать. А во–вторых, боги не оставят нас без благословения. Как не оставили остальных правителей Себатры.

Потрепав юного пажа по вихрам, тир Пикарт пошаркал на капитанский мостик, откуда шло управление островом. Отдав распоряжения команде, занял привычное место в кресле недалеко от штурвала. Сунув в рот трубку, закрыл глаза, желая тем показать, что занят думами.

А думал старик об оракуле и оберегаемом им древнем артефакте. Никто не знает, каким образом колодец связан со всеми правителями Себатры. Но факт остается фактом: какую женщину он им выберет, с той детки и народятся. А до тех пор, хоть сто жен заимей, всякая окажется бесплодной.

Небольшой крен и вибрация подсказали, что остров разворачивается, собираясь следовать новому курсу.

— Тир Пикарт! Капитан! — на лестнице, ведущей на капитанский мостик, пританцовывала от нетерпения черноглазая девушка. Выше, кроме команды небоходов, никто подняться не смел. Пока старик выколупывался из кресла и плелся до перил, чтобы понять, чего от него хотят, крикунья искусала себе все губы.

— Чего тебе, Кася?

— Почему флагман разворачивается?

— Приказ есть, — будет он еще отчитываться перед всякими малолетками. — В Арматорию идем.

— Но я же в Соломоже хотела пересесть на остров Кидр! Там меня жених ждет! — Кася чуть не плакала. — Дату свадьбы собирались обговорить.

Соломож — большой портовой город, где острова закупались провизией и всем необходимым для дальних перелетов.

— Ничего, подождет. Крепче любить будет. Разлука она такая. Способствует.

— А если наоборот? Вы же видели, какой он у меня красивый. А вдруг уведут?

— Зачем тебе такой, Кася? На нашем острове полно парней, кто за тебя голову положил бы.

— А любовь?

— Любовь–любовь. Заладили одно. Ты у нашего милорда спроси, много ему дала эта любовь? — старик сунул трубку в рот, прекращая тем бесполезный разговор.

— Кася, ну чего ты? — сзади плачущую девушку обняла такая же черноглазая женщина. — Вот увидишь, в Арматории мы надолго не задержимся. Нагоним остальные острова еще до Соломожа.

— А если нет, мама? Тогда я с Варго не увижусь до самого Старосвета.

— Еще никогда дольше двух дней над Арматорией мы не висели. Успеем.

Вопреки предположению тира Пикарта, хозяин армады островов вовсе не спешил переодеться, чтобы в случае удачи предстать перед суженой в лучшем виде, нет. Он заперся у себя, боясь ненароком сорваться. Накричать, разгромить, обидеть. Каждый визит к оракулу оставлял на его сердце шрам.

Вот и сейчас, слыша негодование Каси из–за его решения изменить курс, едва не раскрошил зубы. Ну почему ему, сильному, умному, одному из лучших небоходов, отказано в такой милости, как возможность иметь детей? Мало того, что колодец который год молчит, так еще береги себя для призрачной невесты. Сколько можно? Неужели мстит за юношескую дурь? Лерис давно все осознал.

Он просто хочет жить, как все остальные люди. Любить и чувствовать, что его тоже любят. Какая женщина останется с ним, зная, что однажды появится истинная и вытеснит ее, временную, из его жизни? Им всем нужен надежный муж, крепкий дом и куча детей. А он, владелец кучи летающих островов, не в состоянии дать им ни первого, ни второго, ни третьего.

Лорд Птородей за долгую жизнь не раз влюблялся. Даже по молодости бунтовал, дважды пропустив зов оракула. Зачем ему другая, когда в его кровати любимая Веро? Страсть сделала их зависимыми друг от друга. Они и на минуту не могли расстаться. Даже мовилы начали сбоить, так переполняли чувства Лериса. Если бы не отец, силой разлучивший влюбленных, юный лорд и в третий раз не откликнулся бы на зов, потеряв тем самым возможность встретить суженую. Каждому лорду на Себатре дозволялось лишь трижды пропустить зов оракула. Мало ли какие обстоятельства отрезали путь к колодцу: болезнь, война или стихийное бедствие. Но если прибыл и заглянул в бездну, подчинись. Никто из высшей знати Себатры так и не отважился отказаться от выбора колодца, какая бы женщина не находилась рядом до ритуала. Лерис был бы первым.

Он плакал, когда Веро уходила. Изгнание на сушу или деньги — такой у нее был выбор. Она без раздумий взяла деньги и перебралась с семьей на другой остров. А Лерис ради любимой предпочел бы смерть.

Вот и сейчас, когда рядом с ним была красавица Инха, оракул только и ждал, чтобы Лерис на все наплевал. Небесные лорды всегда были с гонором и плохо подчинялись общепринятым правилам. Если бы не отец, открывший, как сложится судьба островов без наследника, так и стоял бы упрямо на своем.

— Если у тебя не появится ребенок, ты лишишь Себатру такого уникального явления, как летающие острова, — отец разжал кулак, только что оставивший отметину на скуле сына. — Ты готов ради женщины отказаться от неба?!

Неповиновение мятежного отпрыска именно это и значило бы. Сколько мовилы протянули бы на его крови после смерти отца? Еще пару сотен лет? А потом? Рухнули бы где–нибудь в море, куда он вынужден был бы их направить, чтобы отвести беду от суши. На ней не найдется места, где упавшие острова не причинили бы вред людям. Но и море не могло предоставить им спокойной гавани. Без мовилов острова — это безжизненное нагромождение камней. Нет, пока за князем такие как Пикарт, Микуш и Кася, он не имеет права думать только о себе.

— Я слышала, мы повернули на Арматорий? — в дверях появилась Инха. Прекрасная, соблазнительная, ласковая. Ее голос полнился тревогой: неужели вчерашняя ночь станет их последней?

— Да, — лорд огладил любовницу взглядом. Она с самого начала понимала правила игры, но все равно согласилась. Связь с правителем несла не только потери, но и выгоды. Теперь на острове Вур–вур капитаном служил ее отец.

Инха прильнула к милорду, обвила его шею руками. Встав на цыпочки, потянулась за поцелуем.

— Ты же знаешь, я могу вернуться несвободным?

— Знаю, Лери, — выдохнула она в его губы. — Но пока ты мой. Только мой.

***

Ева Никольская сидела за столиком летнего кафе и нервно поглядывала на молчащий телефон. Максим опаздывал и не считал нужным позвонить или кинуть сообщение, чтобы она не чувствовала себя полной дурой.

— Вы готовы сделать заказ? — упрек в глазах официанта заставил смутиться. Кафе ломилось от посетителей. Менеджеру приходилось даже отказывать, а она занимала целый столик и почти час сидела с полупустым стаканом.

Махом допив воду, Ева произнесла:

— Принесите еще один стакан. Пожалуйста.

— Воды?

— Да. Простой воды.

Официант поджал губы и удалился.

«Знал бы ты, как непросто мне».

Ева задрала аккуратненький носик и поправила челку, так не вовремя съехавшую на один глаз. Потратив последние деньги на парикмахерскую, она не рисковала заказать что–то более существенное, чем стакан воды. А вдруг у Максима изменятся планы, и он не подъедет? Позвонит и скажет: «Лапусь, свидание откладывается. Шуруй домой». Что тогда? Лепетать извинения в ответ на вежливо–презрительное «На вашей карте недостаточно средств, нет ли иного способа заплатить?». Судорожно рыться в сумке, делая вид, что деньги были, но куда–то запропастились? Боже, как же она ненавидела подобные унизительные ситуации!

Наверное, не стоило отвечать на предложение Максима согласием. Рано. Всего второй курс, она еще не встала на ноги, чтобы быть достойной такого жениха. Для нее стрелка на колготках — это целая катастрофа. На что купить новые? Джинсы выручали, но Максим водил ее в такие места, где палочка–выручалочка не работала. Нужны были чулки и шпильки.

А еще это кольцо с бриллиантом, преподнесенное Максом по всем правилам. Были и распахнутая бархатная коробочка, и вставший на колено мужчина, и ее робкое «да». Скорее со знаком вопроса, чем утвердительное. То, что другим принесло бы радость, Еву угнетало. Она или вовсе не надевала кольцо, или поворачивала его камнем вовнутрь. Ну не вязалась дорогая вещь с коротко обрезанными ногтями. Папа — врач в поселковом медпункте, сам резал их коротко и приучил всю семью. Конечно, Ева знала, что такое маникюр, но не считала нужным тратить деньги в салоне. «Чистые ногти всегда красиво» — постулат мамы принимался на веру.

Да, слишком необдуманно она приняла решение. Ева чувствовала, что совсем не готова к серьезным отношениям, но… Но Максим нравился, а подруги в общаге шептали: «Не упусти!». Делились одеждой, такой же дешевой, как у нее.

Думать о предстоящих тратах на свадьбу и вовсе было больно. Поэтому пока не сообщила родителям, которые тоже не готовы. Ева первая из пяти детей, кто вылетел из гнезда и еще совсем не оперился.

Рядом с Максимом она чувствовала себя Золушкой, которая стыдилась страшных башмаков. Ева тоже не могла себе позволить дорогую обувь. Нет, она не ходила, как замарашка из сказки, в испачканном сажей платье, но единственный наряд, который мама дала «на выход», шился еще на выпускной.

Чтобы выкроить на приличный салон, волшебным образом превратившим ее мышиный цвет волос в нечто золотисто–блондинистое, пришлось взять подработку. Стипендии и леваков (Ева делала за других курсовые) едва хватало на жизнь. Лишние траты в бюджет никак не вписывались.

— Принесите счет, — произнесла Ева, когда официант поставил перед ней стакан с водой. Больше она ждать не будет. И звонить не станет. И даже телефон отключит. Пусть Максим ищет ее. Пусть помучается, как она теперь.

Счет съел последние копейки. До общаги придется идти пешком.

Пододвинув к себе стакан, Ева раздумывала, пить или не пить. За долгую дорогу до университета мочевой пузырь мог попроситься в туалет.

«Схожу заранее в кафе. Хоть какая–то от него польза».

И только Ева поднесла воду к губам, как увидела на дне дрожащую картинку. В недоумении подняла стакан, чтобы посмотреть, не прилипла ли какая–нибудь бумажка, но стекло оказалось совершенно чистым.

Заинтересованная странной иллюзией, Ева вновь заглянула в стакан. На этот раз картинка сделалась четче. На ней угадывалось лицо мужчины, обрамленное темными кудрями. Его глаза были закрыты, точно он о чем–то раздумывал.

— Черт! — пробормотала Ева, пытаясь понять странное оптическое явление. В голове выстроилась теория последовательных стеклянных линз, передающих изображение реального мужчины, сидящего здесь же в кафе. Ева вытянула шею и осмотрелась. Слишком много людей, да и сама теория выглядела странновато. Хотя реальность происходящего доказывалась тем, что картинка с незнакомцем не была статичной. Ева краем глаза заметила движение.

Незнакомец вдруг протянул руку, словно предлагал вложить в нее ладонь, но глаза его по прежнему оставались закрыты. Ева вскрикнула и отбросила стакан. Тот с хлопком ударился об пол и рассыпался на сотню мелких осколков.

Вот то чувство, которого Ева всегда опасалась. На нее обернулись все сидящие в кафе. А наперерез, чтобы виновница порчи имущества не смылась, летел официант.

— Там был таракан! — пролепетала Ева, хватая свою сумочку. Она заторопилась к выходу, надеясь, что окажется ловчее официанта.

Следующее произошло одновременно: она ткнулась лицом в чей–то пиджак, и ее схватили за локоть.

— Что здесь происходит?

— Макс! — спаситель появился весьма вовремя.

— Ваша дама разбила стакан.

Максим оказался на редкость чутким. Он с одного взгляда понял всю неловкость ситуации. Достаточно было увидеть пылающие щеки невесты и глаза официанта, излучающие чувство обостренной справедливости.

— Сколько?

Официант даже не успел ответить. Ему в ладонь легла значительная купюра. Чего мелочиться, когда надо спасать даму?

— Спасибо, — Ева вцепилась в рукав Максима. Он успокаивающе похлопал ее по напряженным пальцам.