Мой гениальный залёт

Ева Ночь, 2020

Когда тебе почти тридцать, не стоит ждать принца. Надо включить магию пяти «О»: охмурить, оседлать, оплодотвориться, осчастливить, обеспечиться! Нет, не с первым встречным, а с миллионером! И я вроде бы всё сделала правильно: миллионера нашла, соблазнила и забеременела. А дальше всё пошло не по моему сценарию. И мужчина оказался не тот, и любовь внезапно вспыхнула и выжгла сердце дотла… В этом случае включается правило трёх «не»: не унывать, не сдаваться, не отступать! И тогда он никуда не денется, влюбится и женится!

Глава 12

Удар из-за угла

Юлия

— И тогда он её поцеловал! — захлёбываясь, рассказывала Розка.

Они опять у меня собрались. Зачастили. Место встречи изменить нельзя. Но я им даже рада. А то бы сидела, думала, гадала. Или лежала в обнимку с платьем и предавалась запретным, но таким сладким мечтам.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось сохранить трезвость ума. Когда не сочиняешь бог весть что, а реально оцениваешь ситуацию. Надо работать, идти вперёд. Не думать о поцелуях и о ЗАГСе. Он пошутил. Точно. Особенно, если учесть первую реакцию. Может, это такая проверка на вшивость у Павлика — поведусь или нет, чтобы понять: я нормальная или охотница за его миллионами.

Для себя я уже решила: не буду искать деньги. Я всё равно их не найду. А учитывая, что в скором времени рожу близнецов, мне будет немного не до бизнеса. Поэтому стоит ли расстраиваться по пустякам?

— Правильно! — поддержала Элька, когда я поделилась своими мыслями. — Вообще нужно ломать штампы и стандарты. Не влипать в эти «Солнечные компасы» по уши, отдавая им всю себя. Высосут и выбросят, особенно, пока живут вот такие противные Вади на свете.

Всё она верно сказала, только мне стало грустно и обидно. За всё. И я разревелась, лила слёзы, как бесконечная лейка.

— Ну, давай поплачем, — хлюпнула носом Розка и прижала меня к своей груди. — Это гормоны, усталость, нервы. Вот выйдешь замуж за Кострова, он тебе три таких компании купит, а ты потом язык Ваде покажешь. Или, может, и «Компас» купит на радостях.

Я хихикнула. А потом рассмеялась. Подруги у меня молодцы. Стойко выдержали и слёзы, и смех.

— Догонит и ещё раз купит. Он же меня выгнал, девочки. Как только услышал, что я беременная.

— А как же?.. А что же?.. — залепетала Розка. У неё не просто разрыв шаблона. У неё мозг отказывался понимать, почему мужчина, который страстно целовал меня на крыльце, мог быть другим.

— Так что на счёт «замуж» я бы не обольщалась.

— Темпераментный мачо — это похоже на Кострова. Но даже для него перебор со скачками настроения.

Элька сидела загадочно-задумчивая, а затем хлопнула себя по коленям:

— Ладно, утро вечера мудренее. Никто не знает, что день грядущий нам готовит. Не нужно зря нервничать, метаться. Куда-то нас выведет этот случай. Как говорится: что ни делается, то к лучшему.

Её слова успокоили. Больше мне не хотелось ни плакать, ни смеяться. Хотелось есть и спать. Чем я и занялась. В кои веки выпало безделье, так почему же не потратить его с пользой?

На следующее утро я проснулась с планом на ближайшие девять месяцев. Плюс-минус для меня всё стало ясным и понятным. Поэтому нужно было утрясти некоторые моменты.

Я собиралась сказать Ваде, что не смогу собрать нужную сумму в срок. Разве что в рассрочку. Как ни тяжело, но с мечтами иногда приходится расставаться.

Мне по душе пришлась мысль о своём личном деле вне компании «Солнечный компас». Пусть это будет на такая солидная организация, а простое турагентство.

Многие начинают с нуля — и всё получается. А я зациклилась, рвала жилы, вкладывала силы и деньги в чужое. И если я тоже продам акции, уведу за собой самых креативных, молодых и толковых сотрудников, мне вполне хватит, чтобы начать с нуля, а затем вырасти в нечто большее.

У меня ум, нестандартное мышление и свежий взгляд; опыт — мой и только мой. И никто не в силах это отобрать, продать или проиграть в карты.

— Нам нужно поговорить, Юлия, — ловит меня ближе к обеду Вадя.

Вид у него многозначительный и загадочный, и я сразу понимаю: меня ждёт подлянка, поэтому пытаюсь срочно включить здоровый пофигизм. Что бы я ни услышала, не расстроюсь. Но все мои настройки летят в тартарары, когда он заявляет:

— Мне нужен твой ответ сейчас, Юлия, потому что я нашёл выгодного покупателя. И либо ты, либо он. Не хочу упускать. И учти: он мне даёт гораздо больше, выгода моя возрастает, но я всё же хочу дать тебе шанс.

Молодец, Вадя! Два дня! Какая скорость, какой напор! А как же десять дней? Человек слова меняет свои приоритеты, как тапки в полёте переобувает.

И он, я уверена, прекрасно понимает: мне негде взять деньги. Вадя не был бы Вадиком, если бы не пробил этот очень волнующий для него момент.

Внутри всё возмущается и покрывается пузырями. Я готова сорваться и возражать, кричать, доказывать. Не знаю, каким чудом удаётся притормозить. Но не плюнуть в него ядом я не могу.

— Очень твёрдое у тебя слово, Вадим Александрович. Гранит, можно сказать. Десять дней в полночь превращаются в тыкву — зачёркнуто — в два дня — это круто. Невероятно щедро с твоей стороны. Ты знаешь ответ. Мог бы ударить из-за угла — ничего не изменилось бы.

У Вади всё же есть совесть. Микроскопическая, как и все остальные его достоинства. Глазки бегают, он смущённо потирает подбородок.

— Ну зачем ты так? — упрекает страдальчески-трагическим голосом. — Я ведь всё объяснил.

— И я тебя поняла и услышала, Горский. Мой ответ отрицательный. Потому что у меня нет таких денег. И ты это прекрасно знаешь.

— Вот поэтому — два дня, а не десять, — пытается оправдаться он. — Но ты не переживай. Дмитриевич — мировой мужик, тебе с ним будет работать легко и приятно.

— Да пошёл ты, — говорю почти ласково и держу руку в кулаке, чтобы ненароком неприличный жест не показать. Мы всё же партнёры и на работе, как-никак.

— Юль, давай всё спокойно обсудим, а? — Вадя пытается пойти на мировую, а я демонстративно смотрю на часы.

— Обеденный перерыв, Горский. Мне питаться пора. И никакие разговоры не могут этому помешать. Я доходчиво объяснила?

— Ну, давай после обеда, — примирительно заглядывает он в глазки. И я вдруг понимаю, почему у него всё же жёны иногда задерживаются.

Вадя пытается сгладить углы, но некоторые из них настолько острые, что его микроскопических достоинств не хватает. Именно поэтому он трижды потерпел фиаско в браках и, видимо, на этом не остановится, если не пересмотрит полностью свою жизнь и собственные ошибки.

Я предпочитаю встать и выйти, чтобы не переливать из пустого в порожнее, а заодно не дать Горскому втянуть меня в «спокойное обсуждение» сложившейся ситуации.

Я отправилась в столовую. Это наша гордость — столовая при компании. Цены сносные, а обслуживание и питание практически ресторанные. Моё детище. Стоило больших усилий продавить Горского, чтобы забыть о питании не пойми где. Впрочем, для тех, кому не по карману, мы создали комнаты отдыха, где можно спокойно пообедать тем, что принёс из дому.

Я взяла первое, второе, третье, два салата от жадности и десерт, предвкушая, как наемся, заедая горечь вполне понятного поражения.

Меня успокаивало лишь одно: я сама, сама хотела отказаться! И жаль, что не удалось сработать на опережение! Так бы я выглядела не настолько жалко, как брошенная всеми обезьянка посреди суровой русской зимы.

Я успела съесть восхитительный куриный супчик, прежде чем в столовую, как смертоносная стрела, врывается господин Костров. Вид у него целеустремлённый и грозный.

А я вдруг вспоминаю слова Вади: Дмитриевич. Чёрт побери — Дмитриевич! Новый полухозяин! Если это Костров, то я не уверена, что между «мировой мужик» и «мне будет с ним легко работать» можно поставить знак равенства.