Развод. Счастье из прошлого

Ева Ель, 2023

– Что здесь происходит? – запоздало спросила я. Грозно не получилось, внутри закипали слезы.– А ты как думаешь? – с усмешкой произнес Алексей, открыл ящик и смахнул туда забытые секретаршей кружевные трусики.– Думаю, нам с тобой следует развестись, – произнесла я, слыша свой голос словно со стороны. – Уходи из моего дома. И из моей жизни. Я больше не хочу тебя видеть. Сообщи, где остановишься, я пришлю туда твои вещи.– Даже и не мечтай. Никакого твоего дома больше нет, он давно переписан на меня. И бизнес, и все имущество, включая обе машины и квартиру твоих родителей. Так что, если не хочешь ночевать на улице, закрой рот и не рыпайся.Лёшенька, мой любимый муж, предал меня и нашу любовь. Все, что мне осталось – это уйти. Жизнь закончилась.Или все-таки нет?

Глава 2. Пробуждение

Очнулась я в больничной палате. Катетер в вене, куча тихонько шумящих мониторов с бегущими графиками и отсутствие соседей намекали на проблемы, но разволноваться не успела — стоило пошевелиться, как в комнату вошла медсестра, поинтересовалась о самочувствии, и содержимое шприца, введенное в вену, вновь погрузило меня в беспамятство.

Во второй раз я проснулась от шума — невдалеке кто-то ругался. Стоило прислушаться, и сердце словно холодной рукой сжали — там, в коридоре спорил с кем-то мой муж Алексей. Жесткая властная интонация напомнила о последнем разговоре, и пережитая душевная боль, куда более сильная, чем боль телесная, снова вернулась. Я попыталась расслышать хотя бы какие-то слова, чтобы понять, чего он хочет, но не вышло — шум в голове не давал сосредоточиться.

И тут я внезапно подумала — вдруг он понял, что был не прав? Вдруг его замучила совесть, и после того разговора он помчался за мной, увидел, что я попала в аварию, осознал, что не готов меня потерять и теперь рвется сюда, в палату, чтобы извиниться? Вдруг он там, в коридоре, переживает, волнуется? Места себе не находит? А ругается, потому что его не хотят пускать!

Да, конечно, все так и есть! А как иначе? Ведь мы столько лет вместе, я всегда была ему верна, всегда принимала его сторону, старалась во всем угодить, сделать все, чтобы ему было хорошо. Молчала, когда у него было плохое настроение. Радовалась вместе с ним каждой его победе. Верила, доверяла, вдохновляла…

Да, так и есть, он понял, что я ему нужна! Иначе зачем он здесь?

Я представила его виноватое лицо и почувствовала облегчение, смешанное с надеждой — все еще можно изменить! Мы во всем разберемся, со всем справимся! Я справлюсь, пусть даже и за двоих! Ведь все это время я так его любила. Я смогу, я прощу…

А потом из памяти всплыла перекошенная злобой физиономия и слова, что ударили хуже пощечины по самому больному — «тупая бесплодная корова». Сердце забилось раненой птицей, словно хотело вырваться из тесной клетки, чтобы наконец обрести свободу.

В изголовье запищал какой-то прибор. Голоса в коридоре смолкли, в палату влетела медсестра, и вскоре мое сознание снова уплыло в спасительное небытие, дарящее долгожданный покой.

Третье пробуждение принесло боль. Болело все — ноги, руки, но особенно сильно болела голова. Застонав, я посмотрела на дверь, надеясь, что добрая медсестра вот-вот появится и поможет. Но она почему-то появляться не спешила.

Вместо нее в палату вошел Алексей.

— Ну как ты тут? — поинтересовался он как бы между прочим, поправляя сползающий с плеч белый халат. — Жива? — В коридоре послышались голоса, и он, нервно оглянулся. — Слушай, Катерина, я на минуту, — выхватив из под мышки папку, он раскрыл ее, щелкнул извлеченной из кармана ручкой и подошел к кровати, — подпиши по-быстрому, и я исчезну, вот тут, внизу, — он ткнул пальцем в нужную часть листа.

Никакого раскаяния, никакого сочувствия, ничего, что хотя бы капельку намекало на то, что он сожалеет о произошедшем.

— Что это? — глотая обиду, спросила я. Сознание туманилось, буквы плясали перед глазами, не желая складываться в слова. На мгновенье мелькнула мысль, что никакой секретарши и сцены в кабинете с последующим разговором не было, что все это померещилось в горячечном бреду — я просто заболела, попала в больницу, и в голове все перемешалось.

— Да какая разница, подписывай давай, — прошипел Алексей, возвращая меня в реальность — никогда прежде он так грубо со мною не разговаривал.

— Нет, — захотелось отодвинуться, но сил не было, да и бортики кровати не пускали.

— Что значит «нет»?! — рявкнул супруг. — Подписывай давай, живо!

— Нет, — сжавшись от страха, повторила я и, видя его перекошенное злобой лицо, поняла, что сейчас он сделает что-то непоправимое.

— Ты хорошо подумала? — в голосе мужа послышалась неприкрытая угроза. Такого он тоже раньше себе не позволял.

Стало жутко, я осознала, что сейчас полностью нахожусь в его власти, и он может сделать со мною все, что угодно.

Судя по выражению лица, Алексей тоже это понял — губы скривила усмешка, не предвещающая ничего хорошего, холодный оценивающий взгляд скользнул по приборам и остановился на капельнице.

— Подумай еще раз. Ну же, я жду. Подпишешь?.. Нет? Хорошо, тогда как знаешь. Ты ведь в курсе, что лекарства нужно вводить медленно? И если я сдвину вверх вот это колесико, — он указал на регулятор, — то твоему бедному маленькому сердечку придет конец. Ну или еще что-нибудь приключится, не знаю. Варианты могут быть разные, но ни один тебе точно не понравится, — оцепенев, не в силах издать ни звука, я наблюдала за тем, как холеные пальцы дотронулись до регулятора капельницы. — Последний раз спрашиваю, подпишешь? — я смотрела на его руку и не могла пошевелиться от страха. — Ладно, сама напросилась, — колесико пошло вверх, и лекарство закапало быстрее, а затем уже и вовсе полилось, — Ну как? Все еще не хочешь подписывать?

Сердце пустилось вскачь, меня затрясло от подступающей паники…

«Кто-нибудь, помогите!» — мысленно закричала я, не в силах вымолвить ни звука.