24 секунды до последнего выстрела

Е. Гитман, 2022

Себ – отличный снайпер, один из лучших. Только Лондон – не Афганистан, и снайперы здесь не нужны. Он чувствует, что ржавеет, как оставленная в грязи винтовка. Но и в Лондоне есть люди, которые умеют ценить красоту безупречно выполненного выстрела. Себ получает предложение, от которого не может и не хочет отказываться – и постепенно оказывается втянут в криминальные дела нового работодателя. Мистер Фоули настолько же влиятелен, насколько безумен. Он контролирует оборот оружия, наркоторговлю, держит в кулаке полицию и службы безопасности. А ещё он одержим модным кинорежиссёром и его новым фильмом. Фоули затевает с режиссёром кровавую игру, и Себ постепенно погружается мир чужих больных фантазий. В конце концов, он просто снайпер. Всё, что он может, это сделать выстрел.Содержит нецензурную брань.

Александр Кларк: 2

Александр встал и застегнул оставшиеся две пуговицы на старой шерстяной кофте. Мэтт бросил на него сочувственный взгляд и спросил:

— Кофе? Одеяло?

— Переживу, нам осталось троих послушать.

Пока в студии было пусто, он объявил девочкам-ассистенткам десятиминутный перекур, и они тут же разбежались.

— Дай-ка, — он забрал у Мэтта пухлый блокнот, пролистал и открыл на нужной странице, — запусти мне вот этого.

Мэтт подошёл к камере и выбрал запись. Александр обхватил себя руками и наклонился к экрану. Взял наушник и попал на фразу: «Вы удивительно хороши собой, мистер Грей. Не хмурьтесь, это правда». Выдернул наушник и помотал головой. Нет, звучало в записи совсем не так, как он запомнил. А ведь ему понравился этот кандидат.

Он любил на пробах давать классику. Отрывки из сценария — не показатель. Он хотел видеть фактуру, подход к банальным словам, работу ума. Вложить новую мысль в цитату из книжки, зачитанной ещё в школе — вот задачка для актёра. По крайней мере, так он это объяснял Мэтту. Для себя у него был ещё один аргумент: прослушав сцену тридцать-сорок раз на кастинге, он начинал её ненавидеть, как бы она ни была хороша. И всё равно требовал переписать или переписывал сам.

— Девятый, может? — предложил Мэтт сочувственно. Александр кивнул — и снова остановил запись секунд через тридцать. — Не то?

— Может, у меня уже закипели мозги. Всё, давай, конец перекура, слушаем оставшихся и по домам.

Вернулись ассистентки и Мари, директор по кастингу. Посмотрела строго, велела убрать забытый кем-то пластиковый стаканчик. Смягчилась, встретившись взглядом с Александром, спросила:

— Вы готовы, мистер Кларк? Может, продолжим завтра?

— Мы заставили этих людей долго ждать. Выслушаем сегодня. Трое осталось?

— Четверо! — вмешалась одна из ассистенток. Она покраснела, когда Мари недовольно нахмурилась, но добавила: — Простите, мистер Кларк, в списке четверо.

— Четверо… — протянул он. Сбился со счёта, надо же.

Почему-то показалось, что именно этого четвёртого выслушать и будет тяжелее всего, но он понимал, что это просто искажение восприятия. Он уже настроился на то, что осталось трое, что после них пробы закончатся. А тут — внезапно! — ещё плюс пятнадцать минут.

— Запускай.

Первого из четвёрки можно было выпроводить сразу. Жёстким условием сегодняшних проб было наличие натурального ирландского акцента, а парень его имитировал, причём бездарно. Через три фразы Александр дал Мари знак, что этот не подойдёт. Ему нужен был неизвестный, но очень профессиональный актёр-ирландец невысокого роста и с лицом, далёким от классических канонов красоты.

Следующего Александр даже помнил по видеопробам — фактурный парень, характерные крупные черты, соломенные волосы и очень интересные глаза — большие, но пустоватые, слишком светлые. Ещё он был натуральным ирландцем, что слышалось сразу, и очень недурно работал голосом. Александр сделал пометку в блокноте и на скорую руку набросал зарисовку — поворот головы, профиль, линия челюсти, цепочка на шее под рубашкой. Подумал, что с ним стоит встретиться ещё раз, дать реальный сценарий.

Предпоследний тоже был ирландцем, мелким, да ещё и рыжим. Мэтт шепнул: «Стереотипы. Давай оденем в зелёный пиджак?», — но Александр шикнул на него, чтобы не отвлекал.

Интересный парень.

Александр провёл карандашом по новой странице, набрасывая глаза. Глубокие, тоже светлые, но темнее, чем у предшественника, и очень живые. Небольшой прямой нос, подвижные губы, высокие скулы. Бежевый с искрой костюм сидит отлично. Худоват, на камеру выйдет даже чересчур, зато эффект может получиться отличным — такой парень совсем в себе, чужой в обществе, непривлекательный для женщин. Разве что сил в нём нет никаких, и это видно. Средней комплекции девушка уделает его легко. Нужно будет подумать.

Александр довёл жёсткую линию верхней губы и спросил тихо: «Помнишь его на видео?» Мэтт покачал головой и сказал:

— Ты знаешь, я их вообще не запоминаю, пока не встречу. Мелковат.

Александр пожал плечами. Да, роста совсем невысокого, на взгляд — пять и три… с половиной. Но это не проблема: каблук и ракурс всё решают, пол-Голливуда подтвердит.

— Начинайте, мистер Барри, — велела Мари звучным голосом.

Барри…

Александр мысленно прокрутил в голове кинопробы, но так ничего и не нашёл. Мистер Барри подошёл к самому краю съёмочного пространства, как будто был в театре и выходил на авансцену, развернулся и остановился прямо напротив Александра.

Мари показала развернуть камеру. Мистер Барри подвинул стул, сел, и тут Александру бросилось в глаза то, что он не отметил сразу: костюм на актёре не просто сидит отлично, а пошит по фигуре. Он парой линий обозначил это на рисунке.

Барри не двигался и не говорил, и Александр посмотрел ему в глаза. Барри улыбнулся, облизнул губы и сказал совсем тихо:

— Да, мистер Грей, боги к вам милостивы, — у него был тенор, высокий, но не визгливый, — но боги скоро отнимают то, что дают. У вас впереди немного времени для жизни настоящей, полной и прекрасной, — в глазах его что-то поменялось.

Парень был на высоте. И плевать, что он крутил и вертел монолог по-своему. Не в порядке предложений суть, а в том, как достаточно пошлое уайльдовское рассуждение об абсолютной власти красоты он в самом начале превращал в угрозу.

— Вы удивительно хороши собой, мистер Грей. Не хмурьтесь, это правда. Подлинная тайна жизни заключена в зримом, а не в сокровенном, правда? — он сделал паузу, от которой, однако, не разило театральщиной. Просто как будто задумался. — Вы улыбаетесь? О, вы не будете улыбаться.

И всё-таки переигрывает. Но, надо признать, не критично и не глупо. Не пытается кривляться. Просто чуть-чуть перегибает палку, немного уходит в сторону Бродвея, где, чтобы зрители поняли мысль, её надо с нажимом и паузами сообщить со сцены.

— Вам вдруг станет ясно, что время побед прошло, или придётся довольствоваться победами столь жалкими, что в сравнении с прошлым они вам будут казаться горше поражений, — Барри встал со стула, обошёл его и опёрся о спинку. — Каждый уходящий месяц приближает вас к этому тяжкому будущему. Вы будете страдать ужасно… — он вдруг рассмеялся ни с того, ни с сего. Покачал головой и повторил: — Ужасно, мистер Грей, — и подмигнул Александру. Манерно раскланялся и, не дав Мари даже остановить съёмочный процесс, направился к выходу.

— Мистер Барри! — окликнула его одна из ассистенток. — Мистер Барри! — но он просто ушёл.

Александр откинулся на спинку стула и спросил в пустоту:

— Что это было?

— Псих, — уверенно ответил Мэтт. — Всё, давайте четвёртого, заканчиваем. Быстро, быстро!

К своему стыду, Александр почти не слушал последнее выступление, а потом попросил Мари найти ему видеовизитку этого Барри. Хотелось понять, как он мог его не запомнить, а голос, произносящий: «Ужасно, мистер Грей», — звучал в ушах.