24 секунды до последнего выстрела

Е. Гитман, 2022

Себ – отличный снайпер, один из лучших. Только Лондон – не Афганистан, и снайперы здесь не нужны. Он чувствует, что ржавеет, как оставленная в грязи винтовка. Но и в Лондоне есть люди, которые умеют ценить красоту безупречно выполненного выстрела. Себ получает предложение, от которого не может и не хочет отказываться – и постепенно оказывается втянут в криминальные дела нового работодателя. Мистер Фоули настолько же влиятелен, насколько безумен. Он контролирует оборот оружия, наркоторговлю, держит в кулаке полицию и службы безопасности. А ещё он одержим модным кинорежиссёром и его новым фильмом. Фоули затевает с режиссёром кровавую игру, и Себ постепенно погружается мир чужих больных фантазий. В конце концов, он просто снайпер. Всё, что он может, это сделать выстрел.Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Новое задание было поздним вечером. Себ наблюдал за встречей в бывших доках в районе Ньюхэм. Под фонарём на парковке с раздолбанным асфальтом стояло два совершенно одинаковых серых «Форда Мондео». Они отличались только номерами, в остальном же были полностью идентичны — вплоть до полосатых чехлов на передних сиденьях.

Впервые во встрече участвовали Клаус и Фоули одновременно. Причём Фоули был абсолютно неузнаваем — он не кривлялся, не манерничал, а молчал и вёл себя так, словно опасался и Клауса, и третьего участника — высокого нервного блондина. И одет был не в костюм, а в какую-то потёртую джинсовку, ещё и кепку нахлобучил.

Себ не мог даже предположить, о чём там идёт речь, но по привычке всё равно крутил в голове бессмысленные диалоги. Вот, сейчас блондин, слегка стукнув по капоту ближней к нему машины, взмахнул руками. «Мне нужна именно эта!» — наверное, воскликнул он. Клаус не шевелился и руками не махал, ещё и стоял спиной к Себу, так что увидеть, открывает ли он рот, было нереально. Но должно быть, он ответил: «Они совершенно одинаковые, мистер. Можете убедиться». Да, он сказал что-то в этом роде, потому что блондин обошёл вторую машину, открыл багажник, посмотрел в него, кивнул и вернулся. Фоули подбежал и закрыл багажник обратно. Клаус вытащил ключи из кармана.

Вне фокуса, справа, мелькнуло белое. Себ быстро перевёл взгляд и увидел женщину в светлом костюме. Она замерла на краю парковки.

— Клаус, — сказал Себ в микрофон, — на три часа от тебя. Кто это?

— Чёрт, — выругался Клаус. Блондин вздрогнул и повернулся к женщине спиной, как будто боясь, что она увидит его лицо. Фоули вроде бы нервно оглянулся — и посмотрел точно туда, где было укрытие Себа.

— Убери её, — велел Клаус.

Женщина, кажется, пыталась понять, идти ей дальше или бежать прочь, но Себ не дал ей времени на принятие решения, снимая одним чистым выстрелом. Блондин дёрнулся от громкого звука, подскочил и уставился на Клауса с выражением ужаса на лице. Клаус покачал головой. Блондин сел в ту машину, в которую, похоже, и нужно было, и уехал.

Клаус спросил о чём-то Фоули. Может, «что делать с трупом, сэр?». Фоули снял кепку и пригладил волосы. Махнул Клаусу на оставшийся «Форд» и явно приказал уезжать. Спустя минуту второй автомобиль покинул парковку. Когда наступила тишина, Фоули снова посмотрел в сторону Себа и поманил его пальцем.

Себ аккуратно собрал винтовку. С «М-24» они были вместе уже пять лет, и она по праву заслуживала звания лучшей винтовки в мире: тихая, меткая и послушная. И компактная. После сборки она помещалась в небольшой чехол, со стороны похожий на сумку с какими-нибудь ракетками или другими спортивными снарядами. Закинув чехол на плечо, он спустился.

Фоули стоял, сунув руки в карманы, и покачивался с пятки на носок, кивнул и жестом потребовал следовать за собой. Бросив короткий взгляд на труп и понадеявшись, что Фоули или Клаус о нём позаботятся, Себ последовал прочь от парковки, на плохо освещённую широкую улицу, засаженную хилыми деревьями.

В какой-то момент Фоули перехватил болтающийся на запястье крест и начал крутить его в пальцах. Потом спросил:

— Жалобы? Эмоции? Отпуск для поправки душевного здоровья?

— Что? — переспросил Себ.

Фоули замедлил шаг и посмотрел на него с интересом. Себ поёжился под взглядом его светлых, даже как будто светящихся в темноте глаз.

— Почему тебе не жаль её? Она ведь была хорошенькой. Глупая девочка, которая просто заглянула не туда.

Тут до Себа дошло, что Фоули имеет в виду.

— Клаус приказал — я выстрелил, — ответил Себ. — Я солдат, а солдаты не обсуждают приказы, сэр.

— Джим.

— Джим, — согласился Себ.

Фоули цокнул языком, кивнул своим мыслям и отвернулся. За следующие полчаса пути он не произнёс ни слова. Они пересекли автостраду, пару раз свернули в проулки, а потом вышли на широкую улицу, где ещё даже сохранялось какое-то движение. Фоули указал пальцем на юго-запад:

— Тебе туда, — а сам развернулся и пошёл строго в противоположную сторону, продолжая играть с распятием.

Себ поймал такси почти сразу. В мыслях крутились события вечера. Он не переживал из-за выстрела, но это не означало, что он не думал о нём. Фоули ошибся. Ему было жаль девушку, которая зря зашла на пустую парковку. Но был приказ и была осознанная необходимость выстрелить. Он это сделал. К счастью, ему никогда не снились по ночам убитые — иначе он, наверное, сбежал бы из Афганистана ещё в две тысячи втором.

***

На следующий день ему никто не писал и не звонил — а Себ не отказался бы от срочного задания. Однако его не было, а значит, не было повода отменить неприятную встречу.

Себ провёл ладонью по ёжику волос, поправил галстук, поддёрнул рукава пиджака, который, кажется, стал маловат в плечах, бросил на отражение недовольный взгляд и вышел из дома.

На обед к Эмили он ехал несколько заранее, наплевав на все правила приличия. Ему просто хотелось побыстрее с этим покончить. И даже при том, что он сам придумал устроить этот обед, участвовать в нём не хотелось.

Его успокоила бы быстрая езда. Но кто бы сумел ехать быстро в Лондоне в половине четвёртого после полудня в субботу! «Форд» едва тащился по пробкам, пару раз Себ нарушил, чтобы проскочить очередной затор, но на среднюю скорость движения это не сильно повлияло. Радио он выключил — раздражало. Начал постукивать пальцами по рулю. Поймал себя на этом — и немедленно прекратил. Внутри будто бы что-то зудело и ворочалось. Мелькнула бредовая мысль бросить машину на любой парковке (только попробуй найди её) или просто на тротуаре и пойти пешком.

Зачем ему вообще сдался этот обед?

«Ради Сьюзен», — напомнил он себе. Он делает это ради Сьюзен. Поэтому приедет сейчас домой к Эмили, будет жать руку её новому парню, травить анекдоты и вести себя дружелюбно.

Сьюзен важно увидеть, что он ободряет выбор её матери, и главное, что появление Джексона Уилшира ничего не изменит и не испортит в их отношениях.

На стадии планирования всё было отлично, а теперь Себ с трудом боролся с непонятным глухим раздражением. Он даже не мог точно сказать, что его злит: не ревность же, в самом деле?

Выворачивая к дому Эмили, Себ понял, что вспотел. Почти час в дороге, нервы и плохое настроение сделали своё дело. Оставалось надеяться на дезодорант.

Какое ему вообще дело, что о нём подумает Уилшир?

Дверь дома открылась, и на улицу выскочила Сьюзен. Все неприятные мысли, волнение и раздражение тут же исчезли. Себ улыбнулся, ощущая, как внутри разливается тепло, вышел из машины и подхватил Сью на руки.

— Пап, — шепнула она, — давай уедем, пожалуйста?

— Что случилось, принцесса? — спросил Себ с тревогой, опуская Сью на землю.

Она была одета в симпатичное розовое платье, но лицо покраснело, а на щеках виднелись дорожки слёз.

— Не стану я с ним обедать, — резко заявила Сью, — зачем она вообще это придумала?

— Мама?

— Терпеть её не могу.

Тяжело выдохнув, Себ заблокировал двери машины, протянул Сьюзен руку, и они неторопливо пошли вокруг дома.

— Я это плохо сказала, да? — после долгой паузы уточнила Сьюзен. — Про маму?

— Плохо, — согласился Себ.

— Просто меня бесит Джексон. Зачем он ей? Почему она не может снова жить с тобой? Ты же вернулся и теперь не уедешь…

Это было очень сложно. Себ дорого дал бы за возможность вернуться в прошлое, когда Сьюзен задавала пусть каверзные, но не такие острые вопросы.

— Помнишь, — начал он, подыскивая слова и разглядывая ухоженные клумбы Эмили, — мы говорили про развод?

— Угу, — кивнула Сьюзен, — ты сказал, я маленькая и не всё пойму. Уже не маленькая.

— Ещё какая большая, — хмыкнул Себ, и Сьюзен тут же недовольно наморщила нос. — Когда мужчина и женщина влюбляются друг в друга настолько, чтобы пожениться, они думают, что будут вместе всю жизнь.

— Вы тоже думали?

Маршрут вокруг дома оказался слишком коротким, но Себ решил, что они могут его повторить.

— Да, думали. Но потом оказалось, что мы очень разные. Мы мало виделись друг с другом из-за моей работы. Мама хотела бы, чтобы мы встречались чаще, чтобы я жил дома постоянно. А я не хотел бросать работу. И в конце концов…

Себ не случайно опасался этого разговора. Дело в том, что, зная Сьюзен, легко было предположить закономерный вопрос. Что-то вроде: «Если ты перестал любить маму, значит, перестанешь любить и меня?». И он всё никак не мог подобрать объяснения, почему этого никогда не произойдёт.

— Вы развелись, — мрачно подвела итог Сьюзен. — Пап, я всё думаю, — она крепче стиснула его ладонь и, конечно, озвучила тот самый больной вопрос.

Себ обнял её за плечи и поцеловал в макушку.

— Нет. Тебя я буду любить всегда. Бывают разные виды любви. Мы можем развестись с мужем или женой, но нельзя перестать любить своего ребёнка.

Сьюзен наклонила голову и спросила хитро:

— Даже если он очень-очень плохо себя ведёт?

— Даже в этом случае. Правда, — Себ добавил с нажимом, — эта любовь отнюдь не мешает родителям наказывать своих детей, особенно если они очень-очень себя плохо ведут.

Сьюзен заливисто рассмеялась, а Себ спросил:

— Идём на обед? Нас уже ждут.

Как ни странно, возражений не последовало, и они вместе вошли в дом. Впрочем, ни задержаться в гостиной, где уже был накрыт стол на четверых, ни толком поздороваться с Эмили Сью не дала, потащив Себа к себе в комнату, смотреть новые рисунки. Она с раннего детства любила рисовать, но в последнее время у неё стало получаться совсем хорошо. Как минимум у Себа не возникало ни малейших сомнений, что именно изображено.

— Это вчерашний, мы с мисс Кларенс ходили к пруду.

Себ взял акварель и внимательно изучил. В прошлом году Сьюзен то и дело промахивалась с размерами предметов, а теперь на рисунке была совершенно правильная, как он мог судить, перспектива. И в воде отражались облака. Сам бы он так не нарисовал.

— Здорово! — искренне сказал он. — Мне нравится.

— Хочешь, я тебе его подарю? Хотя нет, — Сьюзен забрала лист бумаги, — я тебе нарисую другой, лучше.

— Буду ждать.

Они убрали рисунки по местам и, когда прозвенел дверной звонок, спустились вниз.

Джексон обнаружился в гостиной. Он робко стоял возле стола, сунув руки в карманы брюк. Высокий, худощавый. Тёмные волосы длиннее, чем на последнем фото: слегка прикрывают уши. Лицо узкое, с гладким подбородком.

Он широко улыбнулся, вытащил руки из карманов, протянул одну Себу и сказал торопливо:

— Привет! Я Джексон. Джексон Уилшир. Привет, Сьюзен, как дела?

— Себ, — представился он, пожимая протянутую руку, и слегка надавил на плечо Сьюзен. Поняв намёк, она ответила недовольно:

— Привет.

— Я… очень рад познакомиться, очень. Себ — это от Себастиана, да?

— Просто Себ.

Время от времени Себ подумывал задать маме вопрос, что именно заставило её выбрать это жуткое километровой длины имя для своего сына, но как-то к слову не приходилось. Зато он сделал то, что было в его силах: отрезал от этого имени столько лишних букв, сколько получилось.

— Сьюзен постоянно о тебе говорит, — продолжил Джексон. — Ты военный, да?

— Уже нет, — отозвался Себ суховато, — работаю в охране.

— А где служил?

— На войне! — заявила Сьюзен. Джексон засмеялся, но слегка натужно.

— Учитывая обстановку семейного обеда, — чуть улыбнулся Себ, — давай остановимся на этом исчерпывающем ответе. А ты чем занимаешься?

Из досье, конечно, Себ знал, что Джексон — стоматолог, что у него частная практика и свой кабинет, пусть и не на Харли-стрит, но неплохой и доходный. Но светить этими знаниями не собирался.

— Стоматолог.

— Полезное знакомство, Сьюзен, — заметил Себ, — у тебя сколько зубов ещё не выпало?

Сью посчитала:

— Три.

— Как минимум три раза Джексон сможет тебе помочь.

— Обязательно помогу! — с энтузиазмом заверил её Джексон. — Да и тебе, Себ. Будет нужно — обращайся, сделаю скидку.

— Ну, если скидку…

— Дорогие мои, за стол. Я одолела индейку!

Эмили внесла блюдо, на котором лежала крупно порезанная индейка с аппетитной корочкой. Джексон тут же засуетился, перехватил блюдо, помог поставить его на стол, уронив пустой стакан, и все сели на места. Сьюзен решительно устроилась между Себом и Эмили, напротив Джексона, и кидала на него недовольные взгляды.

— Алкоголь не предлагаю, — проговорила Эмили мягко, — но есть отличный морс.

Себ потянулся к графину — разлить — и столкнулся с рукой Джексона. Логично. Если он переберётся к Эмили, то будет хозяином в этом доме.

— Извини, — Себ убрал руку, и Джексон налил всем морса, потом положил индейки и сел на место. Пальцы у него подрагивали, и Себ понадеялся, что в стоматологическом кабинете он ведёт себя увереннее.

Но, не считая этого эпизода, обед шёл мирно. Эмили сначала явно ощущала неловкость, но потом расслабилась и снова начала улыбаться обычной мягкой улыбкой. У Джексона перестали трястись руки. Сью всего пару раз отказалась отвечать на его вопросы, а сам Себ чувствовал себя здесь лишним.

— Па-ап? — Сьюзен коснулась его плеча.

— Что, принцесса?

— Мы сходим в зоопарк? Помнишь, ты обещал? — и бросила на Джексона хитрый взгляд.

Себ быстро разгадал, что тут произошло. Он не обещал Сью никакого зоопарка, зато туда предложил пойти Джексон. И она теперь сообщала: «Видишь, ты мне не нужен, даже в зоопарк меня может сводить папа».

Хотелось сделать вид, что он ничего не понял, и ответить: «Хоть завтра». Но, чёрт, это было бы очень неправильно по отношению к Эмили и Джексону.

— Что-то не помню я про зоопарк, — произнёс он. — И знаешь, я его не очень люблю. Все эти тигры в клетках…

— Я обожаю зоопарк! — радостно сообщил Джексон. — Хочешь, сходим завтра вместе, Сьюзен? Эмили, ты с нами?

Прежде чем Сью успела категорически отказаться, Себ вставил:

— Мне нравится этот план. А мы с тобой через выходные поедем смотреть оленей. Без клеток. Что скажешь?

— Ладно, — буркнула она.

После мороженого на десерт Сьюзен ушла к себе, и атмосфера в гостиной снова стала неуютной. Эмили и Джексон перебрались на диван, Себ сел в кресло, закинул ногу на ногу и понял, что сказать ему нечего.

Эмили разглядывала маникюр, Джексон заинтересовался обивкой дивана. Впрочем, именно он первым нарушил тишину и спросил:

— Значит, ты в охране? Не стал спрашивать подробности при Сьюзен, понимаю, ей это ни к чему. Чем именно занимаешься? Если это не секрет, конечно, — он улыбнулся и развёл руками. Дружелюбие буквально хлестало из него. А ещё он сидел очень близко к Эмили, не пытался лапать её, но как бы держал в своём поле, в личном пространстве. Очень интимно.

— Никаких секретов, — отозвался Себ, чуть отведя взгляд. — Работаю в корпорации, сопровождаю босса на встречи. Играю мышцами и всё такое.

— Я думал, там предпочитают бугаев, — фыркнул Джексон.

— Мой босс предпочитает результат.

— Я рада, что ты вернулся, — произнесла Эмили. — Не думала, что ты решишь осесть в Британии. Мне казалось…

— Я уже староват для армии, — с деланным равнодушием сказал Себ и повторил то, что говорил уже несколько раз разным людям: — Начинаю тянуться к мягкой кровати и горячему душу.

— Да уж, понимаю, — засмеялся Джексон, а Эмили посмотрела пристально и сказала:

— Забавно, как с возрастом меняются люди. В двадцать пять ты говорил, что у тебя есть призвание, единственный талант и ты не собираешься его зарывать… Впрочем, я рада, что это в прошлом.

— Что за талант? — тут же заинтересовался Джексон, а Эмили совершенно спокойно сообщила:

— Он снайпер какого-то там очень высокого класса. Один из лучших в британской армии.

— Ух ты! — восхитился Джексон, как будто ему рассказали, что Себ лучше всех в Британии… ну, скажем, строит дома или вышивает крестиком. Это было даже ненормально — испытывать такой восторг, учитывая род деятельности, о котором они говорили. — Ты выступал на соревнованиях? — а, вот теперь понятно.

— Нет, не выступал, — Себ поймал его взгляд и сказал прохладным тоном: — Чтобы снять эти вопросы в будущем: в армии снайпер не поражает гонги на больших расстояниях на скорость. Лучших оценивают по другим критериям.

Джексон сглотнул, перевёл взгляд за окно и объявил, что погода сегодня прекрасная.

Если бы существовал прибор, который меряет неловкость беседы, он бы пищал без остановки, а показатели бы зашкаливали.

— Себ, я хотела спросить… — Эмили поёрзала на диване. — Мы с Джексоном планируем в начале сентября на неделю уехать в отпуск. Ты не мог бы присмотреть за Сьюзен? Днём она с няней, никаких сложностей. К тому же начнётся учёба…

— Без проблем, — тут же согласился Себ. — Позвони мне потом, скажи даты.

Оставалось надеяться, что Фоули не придёт в голову куда-нибудь его послать.

— Спасибо! Я бы взяла её с нами, но школа…

А ещё восьмилетний ребёнок не очень способствует романтике, ага. Себ отлично понимал.

— Ладно, мне пора. Завтра…

— Работа, да?

Вообще-то, нет, но именно это он и хотел сказать.

— Точно. Джексон, рад знакомству. Удачи в зоопарке.

«Я тоже очень рад», «спасибо, что пришёл», «звони», — и прочее в том же духе. Простившись с ними, Себ поднялся к Сьюзен, ещё немного посидел с ней, послушал о жизненных неурядицах героини какого-то мультика и ушёл.

Всё прошло хорошо. Но больше дом Эмили не казался ему домом.

***

Клаус дважды вызывал Себа в охрану на деловые встречи и один раз отправил приглядывать за «Хаммером» без номеров. Себ сорок минут держал его под прицелом, но наушник так и не отдал команду стрелять, и «Хаммер» благополучно скрылся за поворотом. А потом наступило затишье — внезапно и Клаус, и Фоули пропали, не было ни звонков, ни сообщений, ни заданий.

Себ понял, что буквально вешается со скуки. Он никак не мог хоть чем-то забить свободное время. Как-то он зашёл в строительный магазин, купил штукатурку, пять вёдер краски, инструменты и выкрасил стены и потолок. Теперь в комнате было чисто, свежо, но воняло краской. С цветом он, кажется, промахнулся. Выбрал бежевый, а вышел какой-то буро-коричневый, под цвет запылённого грязного брезента. Зато белый потолок получился отлично.

Следом Себ приобрёл кровать. Надоело уже говорить всем про неё, а спать на раскладном диване.

После этого ещё сутки он провалялся в кровати, открывая для себя давно забытые грани наслаждения физическим комфортом. Смотрел телевизор. Провёл тщательную ревизию интернета и отобрал целую папку подходящей порнухи — пока на просмотр не очень тянуло, похоже, он перебрал этого добра на неделе после возвращения в Британию. Но пусть лежит, запас карман не тянет.

Когда в пятницу позвонил Грег и спросил, не хочет ли он выпить пива, Себ подскочил с новой кровати как по сигналу тревоги.

— Со мной тут пара ребят из отделения, — продолжил Грег. — Не возражаешь?

Себ не возражал бы, даже скажи Грег, что с ним пара маньяков и Джим Фоули собственной персоной.

Полицейские заняли их с Грегом любимый угловой столик и придвинули к нему ещё один. Оказалось, что коллег с собой Грег привёл троих. В самом углу сидел полный лысый мужичок лет пятидесяти. У него была добродушная широкая улыбка и старомодные усы щёткой. Рядом с ним приткнулся неприметный парень с коротко стриженными светлыми волосами. Он обжёг Себа очень внимательным взглядом и первым протянул руку, бросив отрывисто:

— Пол Брэндон.

— Кристофер Рич, — помахал полный мужичок, чтобы не тянуться через стол.

— Джоан Вуд, — рука Себа оказалась в крепкой хватке молодой женщины с очень короткими чёрными волосами и резкими чертами лица.

Стоило Себу сесть за стол, как его просветили: собрались они не просто так, а по поводу.

— С повышением, детектив-инспектор! — объявила Джоан, и остальные подняли бокалы. Себ присоединился к бурным поздравлениям, от которых Грег засмущался.

— Я всегда говорил, что он далеко пойдёт, — пояснил толстяк-Кристофер. На полицейского он не очень-то походил, но по паре фраз Себ разобрался, что он судмедэксперт, а потому быстро бегать ему не обязательно, главное — работать как следует головой и руками.

Джоан теперь стала напарником Грега, а Пол возглавлял их команду.

— Что, Себ, не желаешь в полицию? — спросил Пол на второй пинте. — Тут недобор крепких и башковитых ребят.

— Нет, спасибо, — Себ салютовал ему бокалом, — я уже попробовал, с меня хватит.

— Попробовал? — удивилась Джоан.

Грег и Себ переглянулись — и новоназначенный детектив-инспектор пустился вспоминать эту историю тринадцатилетней давности.

— Мы начинали вместе на курсах. У этого парня, — он с обвинительной интонацией в голосе ткнул пальцем Себу в грудь, — отличная память. А как он с цифрами обращался — это надо видеть, — он хитро прищурился и спросил: — Себ, девятьсот сорок семь на триста четырнадцать?

— Эм… — Себ сдавил переносицу. Он, конечно, хорошо считал (в том числе поэтому и стал хорошим снайпером), но не после пива же? — двести восемьдесят… двести девяносто семь тысяч триста пятьдесят восемь.

— Джоан, проверь! — велел Пол. Джоан полезла за телефоном, потыкала кнопки и объявила:

— Верно! — и тут же сообщила: — Вы сговорились! Жульничество!

— Прости, Себ, — Грег развёл руками, очевидно, не испытывая ни капли сожаления.

Себ проворчал:

— Как всегда… — потому что, действительно, этот номер повторялся далеко не в первый раз.

— Я проверю! — решительно сказала Джоан. — Шестьсот сорок пять на четыреста восемьдесят. Восемьдесят два.

— Триста десять тысяч… эм… восемьсот девяносто, — посчитал Себ, и после проверки на калькуляторе было единогласно решено выпить.

— Эй-эй, — напомнил Кристофер, — с этой арифметикой вы не дорассказали историю. Почему же этот математик не работает в Ярде?

Грег, хлопнув себя по лбу, вернулся к теме:

— У него было отличное будущее в полиции! Как думаете, что его напугало? — он сделал драматическую паузу. — Бумаги. Этот сукин сын сбежал, когда понял, сколько придётся вести отчётности.

После нескольких секунд молчания грянул громовой хохот, который подхватил и Себ. Честное слово, он не жалел о том, что сбежал с курсов. Он и пошёл на них просто так, сам не зная, чем хочет заниматься. Выбрал, потому что «полицейский — это уважаемо», по мнению мамы, и потому что «должна быть мужская профессия», по словам папы. И потому что его задолбало подрабатывать непонятно где и кем: то официантом, то грузчиком, то продавцом. Хотелось заняться чем-то серьёзным.

— Может, и не прогадал, — сказал Кристофер, отсмеявшись. — Зато вон, весёлый, здоровый и волосы все на месте.

— И даже без седины, — не без зависти заметил Грег. Пол и Джоан, у которых седины тоже не наблюдалось, переглянулись и пожали плечами.

Потом, конечно, начались рабочие истории. Привалившись к стене, потягивая пиво и хрустя картошкой, Себ слушал про найденного в Темзе выпотрошенного покойника и про загадочный глаз, который непонятно как вытащили у убитой недавно женщины, про «там так воняло, что я сам чуть не блеванул» и про «помнишь Рута, стажёра? Он тут у меня хлопнулся в обморок от отрезанных пальцев».

Был во всём этом определённый уют. Всё равно, что сидеть с ребятами на базе и трепаться о заданиях и вылазках, превращая каждую первую историю в анекдот.

— Прости, Себ, — в какой-то момент сказала Джоан, — профдеформация. У нас вроде праздник, а мы всё про трупы.

— Вы про работу, — пожал плечами Себ и заметил, что Джоан очень привлекательна. Не красива, боже упаси, какая уж тут красота с этими обрезанными волосами, с квадратной мужской челюстью и стойким запахом сигарет (она выходила курить чаще всех, уже раз пять). Но очень привлекательна.

Себ изучал её руки с длинными пальцами и короткими ногтями без лака, изящную шею, самый верх ключиц в вырезе бесформенной рубашки… Из остальных голосов её слышался отчётливее и ярче.

— Мои друзья обычно приходят в ужас, если я заговариваю о работе, — продолжила Джоан, разворачиваясь к Себу всем корпусом. Он тоже поменял положение и спросил:

— А муж? Тоже приходит в ужас?

— Я не замужем, — широко улыбнулась Джоан. — Профессия, знаешь ли, не располагает. А замуж за полицейского я в жизни не выйду.

— Почему? — Себ чуть приподнял брови. — Коллега бы тебя понял.

— И то немногое время, что я отдыхаю, тоже оказалось бы посвящено разговорам о работе? — она наморщила крупный нос с горбинкой, — Ни за что. А что насчёт тебя? Грег толком ничего не сказал, только что ты недавно вернулся в Лондон откуда-то из-за границы. Чем занимаешься?

Она немного понизила голос. Себ наклонился к самому её уху и сказал негромко:

— Вернулся с серии классных курортов: Афганистан, Ирак, Африка.

— Жаркие курорты, — так же тихо ответила Джоан, чуть наклоняясь к нему, и Себ втянул носом её запах: свежий пот, немного дезодоранта, сигаретный дым.

— Эй, Розочка!

Он вздрогнул, когда услышал оклик Грега, чем немало повеселил компанию.

— С этими всё ясно, — махнул рукой Кристофер и покачал головой с видом человека, который понял жизнь и разочаровался в ней.

— Джоан, я буду ревновать! — объявил Пол. Джоан показала ему кулак — крупный для женщины, но явно недостаточно внушительный, и Себ довольно отметил, что в этой компании на Джоан смотрят как на друга, напарника и «своего парня», несмотря на эти шуточки.

— Ревнуй, а мы потом посмотрим, как она тебя отделает в зале, — Грег выпил ещё пива и выругался, когда у него зазвонил телефон.

Пол картинно заткнул уши, и Себ тут же понял, почему: из трубки раздались бешеные крики. Покрасневший Грег вскочил из-за стола и вылетел на улицу, так что никто не успел вникнуть в содержание разговора.

— Жена не одобряет, когда он задерживается после девяти, — сочувственно пояснил Кристофер.

— Жена? Да это монстр, — содрогнулся Пол. — Я как собираюсь жениться — сразу на Грега смотрю и раздумываю.

Себ только головой покачал. У него были подозрения, что с браком Грега всё не очень ладно, но он не подозревал, что настолько.

Грег вернулся через пару минут, встрёпанный, и засобирался под сочувственные похлопывания по плечам. Без виновника торжества сидеть было уже не так весело, и вскоре домой засобирался Кристофер. Пол тоже поднялся, спросил Джоан, не подбросить ли её, но она сказала:

— Выпью ещё, идите.

Себ попрощался с обоими полицейскими, проследил взглядом за тем, как они вышли, и сосредоточил всё своё внимание на Джоан.

— Наверняка тебя об этом спрашивает каждый, но… Как ты оказалась в полиции? Да ещё и в отделе убийств и особо тяжких преступлений? — Себ положил одну руку на стол, другую — на своё колено, и чуть отклонился назад.

Ему нравилось смотреть на Джоан. На то, как она пила, говорила, на её жесты. Себ однозначно хотел её. Но липнуть к ней как прыщавый подросток на дискотеке не собирался.

— Это всё жажда справедливости, — ответила она спокойно, — и криминальные боевики. Бесконтрольный доступ к телевизору. Да и с физической формой у меня всё всегда было отлично, так что нормативы сдала без проблем. А ты? Как ты попал в армию?

— После провала с полицией не знал, чем заняться. Армия показалась хорошей идеей.

— Всё ещё служишь?

— Нет, теперь я скучный гражданский.

Ещё минут пять они болтали о разном: о гражданских, об учёбе и о прошлых выходных. Потом Джоан замолчала, какое-то время пристально вглядывалась в его лицо, причём без намёка на кокетство во взгляде, скорее так, словно планировала составить его фоторобот, и придя к какому-то решению, сказала твёрдо:

— У меня ненормальный кот и отвратительные соседи за картонной стенкой.

— У меня слегка воняет краской, зато крутая новая кровать, — в тон ей ответил Себ. — Кажется, вопрос решён.

Наступив на гордость Себа неженственными берцами, Джоан сама расплатилась за пиво, но позволила заказать такси.

Едва оказавшись рядом на заднем сидении, они принялись целоваться. Кто начал первым — не разберёшь, но, кажется, всё-таки Себ. Он крепко держал Джоан за плечи, впивался в её рот, наслаждался вкусом, запахом, уверенными прикосновениями её языка.

Это была самая долгая поездка на такси в его жизни. Стоило закрыть глаза — и представлялись картины, в которых было больше, чем можно позволить здесь, в чужой машине. Оказавшись на улице, одуревая от свежего ночного ветра, они ещё почти минуту стояли рядом, молча и неподвижно, а потом Себ снова притянул Джоан к себе. Она была ниже него на каких-то полголовы, и это было странно, непривычно, потрясающе хорошо.

До квартиры оставалось сто метров по улице и три лестничных пролёта, но чтобы их пройти, надо было расцепиться, разорвать поцелуй на сорок секунд, но на это не хватало силы воли.

— Себ… — выдохнула ему в рот Джоан, и это дало ему решимость остановиться.

— Мы близко… — прошептал он, прижимая её к своему боку.

Шатаясь как пьяные они поднялись по лестнице, Себ открыл дверь, закрыл и даже запер — и снова угодил в ловушку. Теперь надо было добраться до кровати, а для этого требовалось перестать прижимать Джоан к стене (высохла ведь уже краска, да?).

— Тихо… Стены покрашены…

Джоан хмыкнула, и наваждение как будто немного отступило, хотя перед глазами отчаянно плясали красно-чёрные круги.

Взлохмаченная румяная Джоан была невероятно красивой. Улыбаясь друг другу, они прошли в ванную и вымыли руки, Себ умылся и встряхнулся, пытаясь хоть немного вернуть себе трезвость мыслей (но куда там!), а Джоан принялась было приглаживать волосы, но тоже безуспешно.

— О да, — объявила она, когда они вошли в спальню, — кровать крутая.

— Позавчера купил, — зачем-то сказал Себ.

Она засмеялась, а он пояснил:

— Как вернулся, всем говорю, что в Британии наслаждаюсь душем и мягкой кроватью… А кровати не было. Диван только старый.

Джоан подошла к кровати и упала на неё, перекатилась, вытянулась и повторила:

— Крутая кровать. Присоединяйся.

— Подойду — и уже не встану, — честно признался Себ, не сводя с Джоан глаз. — Подожди минуту…

Презервативы он всё собирался купить, но так и не дошёл. Впрочем, у него был кое-какой запас.

— Я знаю двадцать способов применения презервативов из армейского базового набора. Сейчас мы добавим двадцать первый.

— Наши солдаты, правда, должны носить с собой резинки? — спросила Джоан, уже успевшая разуться и сбросить пиджак.

— Боже, храни королеву и тех, кто это придумал, — Себ вытащил из сумки несколько штук и бросил на подушку. — Очень кстати.

Он тоже снял ботинки и забрался на кровать. Поцеловал Джоан в шею, нашёл языком быстро пульсирующую артерию и осторожно облизал. Он снова пьянел, сходил с ума. Минуты адекватности забылись, от напряжения дрожали мышцы. Джоан сжала его плечи, потом забралась руками под футболку, а Себ принялся расстёгивать множество пуговиц на её рубашке и потёрся носом о ложбинку между полукружиями груди.

— Себ, — она прикусила мочку его уха, — Кем ты служил? Мне интересно.

— Я снайпер, — ответил он, а Джоан опять рассмеялась, утыкаясь ему в шею лицом и начиная расстёгивать пуговицу на джинсах.

— Меткий, да?

Себ подхватил её смех, который тут же превратился в судорожный вздох, когда Джоан осторожно сжала его член прохладными пальцами.

— Да уж не промажу, — выдохнул он сквозь зубы, отчаянно пытаясь совместить смех с поцелуем.