Мистер Дарси и его друзья. Продолжение знаменитого романа «Гордость и предубеждение»

Е. Г. Архангельская

В романе «Мистер Дарси и его друзья» рассказывается о судьбе всех пяти дочерей мистера Беннета, о жизни в прекрасном поместье Пемберли в течение почти 13-ти лет после свадьбы Дарси и Лиззи и об их многочисленных друзьях с их радостями, огорчениями и приключениями.

Джонни и Эми

Жизнь в доме шла по своим законам. Все чаще и чаще бывал в Пемберли доктор Шепард. Теперь он четко слышал два детских сердечка и сообщил об этом Лиззи и Дарси. Лиззи это испугало, а Дарси обрадовало — у него сразу будет двое детей, и жене не придется дважды подвергаться такому испытанию, как роды. Лиззи пугали сами роды. Она не была достаточно подготовлена к появлению ребенка, тем более — сразу двоих детей.

Дарси договорился с доктором, что тот со своей постоянной помощницей миссис Кларенс, немолодой и улыбчивой женщиной, переедут в Пемберли примерно за месяц до ожидаемого события. Для них были приготовлены комнаты, рядом с которыми оборудовали всем необходимым специальную комнату, которую назвали «родильной». Все было готово.

Лиззи последнее время было трудно. Живот был, и правда, большой и это ее очень утомляло, но плохо было другое — она страдала бессонницей. Часто, стараясь не разбудить мужа, она тихо вставала с постели, в темноте выходила в свою комнату и садилась то на диван, то в кресло. Боясь на что-либо наткнуться, она не пыталась зажечь свечу. Однажды Дарси проснулся и, не обнаружив рядом Лиззи, вскочил в тревоге. Он нашел ее в кресле, сидящей в темноте. С тех пор в ее комнате всегда оставалась на всю ночь горящая свеча, помещенная в большую глубокую вазу.

Была середина апреля. Дарси и Лиззи спали, как и все домочадцы. Внезапно Лиззи проснулась от боли в пояснице. Она тихо лежала, прислушиваясь к себе. Боль вскоре прошла. Лиззи успокоилась и скоро заснула. Повторившаяся боль снова разбудила ее. Она понимала неизбежность того, что ее ждало и ей было страшно. Неизвестность всегда пугает, и как себя не убеждала Лиззи, что через это проходят почти все женщины, страх не уходил. Боль усиливалась, возникала все чаще и чаще. Лиззи тихо лежала, страстно желая, чтобы скорее наступил рассвет. Ей казалось, что днем, когда никто не спит, когда рядом люди, ей будет легче.

Рассветало. Дарси крепко спал. Лиззи боролась с желанием разбудить его и нежеланием прерывать его сон. Она тихо сползла с постели и вышла в коридор. Дойдя до комнаты доктора, она постучала. Через мгновение к ней вышел доктор, и все сразу поняв, отвел ее в «родовую» комнату, уложил на постель и вернулся к себе, чтобы сменить халат на обычную одежду. Появилась миссис Кларенс. Она успокаивала Лиззи, объясняя ей все, что необходимо в таких случаях. Лиззи старалась сдерживать стоны, но боль все сильнее и сильнее разрывала ее тело.

Дарси проснулся от страшного крика, наполнявшего дом. Он схватил халат и бросился к «родовой» комнате. Дверь была заперта, но дикий, нечеловеческий крик прорывался сквозь толстые стены. Сердце Дарси разрывалось: это кричала его любимая терпеливая Лиззи. Дарси не мог найти себе места. Он спустился вниз, выпил стакан холодного молока, налил второй, не стал пить, метался из комнаты в комнату, снова пришел на кухню, снова пил молоко. Повар смотрел на него с сочувствием.

— Не беспокойтесь так, сэр. Все будет хорошо. Женщинам всегда приходится трудно. Так уж устроено природой. Ничего не поделаешь.

— Да, да, Вы правы. Все так, но… — и он быстрыми, стремительными шагами снова направился туда, наверх, откуда несся несмолкаемый крик. Дарси не мог этого вынести. Он видел: к двери подбегали молоденькие горничные, слушали, как кричит хозяйка, и в ужасе убегали. Подходила миссис Рейнолдс, стояла молча с застывшим лицом, потом медленно уходила прочь. Джорджиана заперлась у себя в комнате, боясь показать страх. Весь дом не спал. Все ждали.

Дарси ушел в спальню. Он лег на кровать и зарылся головой в подушки. Но и там крики его Лиззи, его дорогой, обожаемой Лиззи, терзали его сердце. Если бы он знал, что ей будет так трудно, так больно! Ему хотелось иметь детей, но не такой ужасной ценой! Он не может помочь ей, а ведь он обещал «…в болезнях и горестях…» Он здесь на прекрасной постели, а она там… И Дарси плакал. Первый раз в жизни он, крепкий и сильный мужчина, плакал от жалости, от невозможности что-то сделать и от горячей любви к женщине, которая так кричала. Он не знал, сколько часов это продолжалось. За окном был день. Внезапно крик прекратился, но Дарси это заметил не сразу. Когда он понял, что кругом тишина, ему вдруг стало страшно: Что это? Почему так тихо? Вдруг ужасная мысль пронзила его мозг: Лиззи нет, она умерла, и эта тишина… Дарси бросился в коридор. За дверью «родовой» тоже была тишина. Дарси заколотил в дверь кулаками: «Лиззи, Лиззи!». Он бил и бил в дверь, не замечая, как кругом собрались слуги в тревожном ожидании. Вдруг из-за двери он услышал голос доктора.

— Мистер Дарси, перестаньте стучать, стучать, сэр! У нас все хорошо. Наберитесь терпения, сэр! Еще полчаса, полчаса и мы Вас пустим.

«У нас все хорошо, у нас все хорошо» — твердил про себя Дарси. Он хотел верить, но боялся. А вдруг доктор обманывает, успокаивает? Он должен сам увидеть Лиззи. Непременно сам. Только сам.

Эти полчаса показались ему длиннее всей жизни. Наконец дверь открылась, и он увидел, как миссис Кларенс берет на руки два свертка разного цвета и направляется к нему.

— Потом, потом! — закричал Дарси, замахав на нее руками, и бросился к Лиззи.

Она лежала, закрыв глаза. Рука свисала с кровати. Дарси схватил ее голову с разметавшимися волосами в обе руки и принялся целовать лоб, щеки, глаза, бормоча «Лиззи! Лиззи!»

Лиззи приоткрыла глаза, слабо улыбнулась и тихо сказала:

— Я так хочу спать, что даже не могу говорить…

— Спи, спи, дорогая, уже все позади… спи, любимая…98

Доктор терпеливо ждал, когда этот молодой отец захочет узнать, кто же родился у него. Наконец Дарси взглянул в ту сторону, где стояла миссис Кларенс и держала на руках новорожденных. Она много видела таких мужчин, обезумевших от криков своих жен. Сейчас он успокоится и вспомнит о детях. Дарси вспомнил. Увидев розовый и голубой свертки, он радостно выдохнул накопившееся волнение…

— Да, да, мистер Дарси. Сын и дочка! Вот так! Поздравляю Вас! Бывает же такое везение! Детки здоровые, все в порядке. А крики? Это что же! Не кричать невозможно. Уверяю Вас, невозможно. Редко, кто не кричит. Что уж поделаешь…

Дарси увидел два маленьких сморщенных личика. В розовом конверте — светленькое, в голубом — красноватое. Он изумленно смотрел на своих таких некрасивых детей. Как же так?!

Миссис Кларенс и это знала. Ну да, отцы думают, что детки и в момент появления на свет должны быть круглощекими, голубоглазыми, с локонами на головках и ротиками, полными маленьких зубов. Ох, уж эти мужчины!

— Что? Некрасивы? Ничего. Через месяц Вы их не узнаете. А еще через пару месяцев глаз не оторвете, будете часами смотреть, любоваться.

Дарси благодарно взглянул на добрую женщину и вернулся к жене. Лиззи спала.

Очевидно, почувствовав, что он смотрит на нее, она открыла глаза и тихо сказала:

— Дочка и сын. Я же обещала… — и улыбнулась.

— Дорогая моя, любимая… — Дарси целовал ее руку, гладил волосы. Он не знал, как выразить те чувства, которые переполняли его. Подошел доктор.

— Распорядитесь, сэр, чтобы миссис Дарси принесли чай и кусочек мяса. Ей теперь долго придется восстанавливать силы, силы. Двое здоровых малышей — это не шутка, не шутка, а она была молодцом.

— Да, да, конечно, доктор, — и Дарси бросился вниз к повару. Слуги поздравляли его с сыном и дочкой, Дарси благодарил, но мало что слышал. Он знал одно: Лиззи нужен чай и еда.

Прошло уже две недели, а Лиззи все еще была слишком слаба, чтобы спускаться в столовую. Дарси приказал накрывать стол в ее комнате. В детской, приспособленной для двойняшек, мирно посапывали Джонни и Эми. Кормили детей сама Лиззи (она непременно так хотела) и кормилица — молодая, цветущая женщина, ребенок которой задохнулся при родах. Няня была опытная, все складывалось как нельзя лучше. Однако на душе у Дарси не было покоя — сил у Лиззи все не прибавлялось и она была очень бледна.

Однажды днем Дарси и Джорджиана сидели в комнате Лиззи, которая лежала на диване, прикрытая легким пледом, когда внизу послышался какой-то шум. Прошло несколько минут, как в комнату вошла горничная и доложила:

— К вам мистер Блэдфорд. — Из-за ее спины показалась высокая фигура молодого человека. Дарси вскочил.

— Стив! Ты?! Неужели?! Наконец-то!

Гость быстро вошел и вежливо поклонился. Это был очень высокий худощавый молодой человек необыкновенно приятной наружности. У него были добрые синие глаза, весело смотревшие на обнимавшего его Дарси из-под длинных темных ресниц, и удивительно ласковая улыбка. Манеры вошедшего юноши говорили о хорошем воспитании, а выражение лица — об образованности и отменном уме. Одет он был по моде, отличавшей Францию от остального, отставшего от нее мира. Мистер Блэдфорд был явно человеком состоятельным, на что указывали некоторые детали его туалета, стоившие немалых денег. После первых выражений радости Дарси подвел его к жене.

— Вот, знакомься: миссис Дарси. Посмей только сказать, что моя жена не красавица и я убью тебя на месте, — весело сказал он.

— Не скажу и останусь жив. Очень рад, мадам! Надеюсь, что удостоюсь Вашей дружбы! — Он взглянул на Джорджиану. — А это что за дама? В ее чертах есть что-то знакомое, но это не может быть та, о которой я подумал. Не представишь ли ты меня и этой молодой особе?

— Ах, Стив, что за церемонии! Уж не хочешь же ты сказать, что не узнал Джорджиану? — воскликнул Дарси.

— Джорджиану?! А она здесь? Позовите ее, пожалуйста!

Дарси улыбнулся. Джорджиана присела и сказала:

— Здравствуйте, мистер Блэдфорд.

— Не может быть! У меня что-то с глазами! Неужели за четыре года маленькая девочка могла превратиться в это…, это…,в такое… — и он сделал жест рукой в направлении неба как знак восторга. Джорджиана засмеялась.

— Мистер Блэдфорд,…

— Простите, мисс, — перебил он ее, — я не мистер Блэдфорд, Вы меня с кем-то путаете. Меня зовут Стивен, Стив. Если, конечно, Вы меня помните…

— Стив. Помню. Очень хорошо помню. — Джорджиана не отрывала от него глаз.

— Я рад, что Вы, мисс Дарси, меня не забыли, но…

— Кто здесь мисс Дарси? — подыгрывая ему, спросила Джорджиана — Здесь есть Джорджиана, можно — Джо. Если захотите.

Все трое весело смеялись. Лиззи, наблюдая эту сценку, удивлялась Джорджиане. Она впервые видела ее такой женственно лукавой, с радостным блеском в глазах и даже немного кокетливой. Мистер Блэдфорд подошел к Лиззи.

— Миссис Дарси, я только что приехал и потому не осведомлен обо всех происходящих здесь событиях. Но я уже знаю: мой друг женился, и это первое мое потрясение. Дарси улыбается, его глаза сияют — и это второе потрясение. Как все произошло, он расскажет потом, а пока я хотел бы знать, почему Вы, мэм, лежите? Вы нездоровы? Это не может ускользнуть от моего взгляда. Что случилось?

— Ах, Стив! Миссис Дарси недавно подарила мне сразу двоих детишек — сына и дочку. Дети в полном порядке, а вот Лиззи никак не окрепнет…

— Вот оно что! Поздравляю Вас, миссис Дарси!

— Лиззи, зовите меня Лиззи. Вы же друг этого дома, значит и мой друг.

— С радостью. А я Стивен, Стив. Дарси, поздравляю тебя! У меня сегодня день потрясений. Но об этом потом… — Мистер Блэдфорд внимательно посмотрел на Лиззи, помолчал, а потом, обратившись к Дарси, сказал:

— Надеюсь, ты разрешишь мне посмотреть прекрасные глаза твоей жены? Ты же знаешь, что я кое-что понимаю в медицине.

— Конечно, Стив! Я рад, что ты предложил это. Лиззи, дорогая, перед тобой ученый, знающий толк в болезнях и способах их лечения. Доверься ему.

— Конечно. Что я должна сделать, мистер… Стив?

— Ничего. Только разрешить мне прикоснуться к Вашим векам.

Стив вышел вымыть руки в туалетную комнату Дарси, вернулся и подошел к Лиззи. Ловко вывернув веко, он ахнул, отпустил Лиззи и сел в кресло.

— Что, что? — встревожился Дарси.

— То, что у твоей жены сильное, очень сильное малокровие, друг мой, и нужно срочно принимать меры.

— Что нужно делать? Стив, говори, пожалуйста, говори!

— Сейчас я испишу целый лист: что, когда и сколько нужно есть, а завтра утром привезу порошки. У тебя я найду бумагу и перо?

Стив пошел в кабинет. Прошла минута, и Дарси отправился следом за ним. Дамы остались одни и тут же стали обмениваться впечатлениями. Они были единодушны: перед ними самый приятный человек, какого они когда-либо видели. Джорджиана сияла от радости. Лиззи же для себя отметила, что, в отличие от Дарси — степенного, не очень быстрого, с некоторым налетом важности в движениях и непререкаемости в суждениях, что делало его несколько старше своих лет, Стивен Блэдфорд двигался легко и быстро, держался непринужденно, несколько по-мальчишески, и говорил живо. А в глазах искрилась радость встречи. Каждый, на кого он устремлял свой взгляд, чувствовал, как купается в волнах доброты, исходящих от этого человека.

А Дарси в это время слушал Стивена.

— Если вовремя не принять меры, исход может быть самый страшный.

— Стив, ты подписываешь приговор не только моей жене, но и мне. Если Лиззи не будет, не будет и меня. Я не стану жить без нее ни одного дня. Останутся двое малюток круглыми сиротами. Ты меня знаешь, — я не склонен к сентиментальности, не начитался любовных романов… но… так случилось… Ты ведь помнишь меня не совсем таким, каким встретил сейчас, ты сам сказал, что я очень изменился. Так вот: это не я изменился, это Лиззи изменила меня. И теперь я без нее… Стив, спасая ее, ты спасаешь нас. Скажи, что можно сделать? Я умоляю тебя, придумай что-нибудь… что угодно, но вылечи Лиззи!

— Успокойся, успокойся! Все не так ужасно. Ты не понял меня. Я имел в виду, что если ничего не делать, не принимать никаких мер, но… но ведь меры непременно будут приняты. Уже сегодня… сейчас…

Стив помолчал, а потом попросил:

— Расскажи мне все. Все с самого-самого начала: где и как ты познакомился со своей женой… ну, вообще, все-все… Я ведь ничего не знаю. Не могу не отметить, что твоя жена прелестна. Я и не знал, что у тебя такой хороший вкус!

Дарси улыбнулся. Он благодарно посмотрел на Стива и сказал:

— Мне придется начать с того, что вскоре после твоего отъезда я познакомился с одним милым молодым человеком нашего круга по имени Бингли…

Дарси рассказывал, а Стив с удивлением отмечал, как строго судил себя его друг, когда речь шла о его поступках и высказываниях двухлетней давности, какие жертвы собственному самолюбию он принес, общаясь с Уикхэмом, которого Стивен, конечно, хорошо знал и ненавидел. Дарси ничего не упустил. Впрочем, это было не совсем так. Дарси все-таки не рассказал Стиву, как Джордж Уикхэм, поступив в полк, расквартированный вблизи городка Меритон и познакомившись с семьями местных помещиков, всюду рассказывал о том, что мистер Дарси, в имении которого покойный мистер Уикхэм-старший был управляющим, не выполнил волю своего отца и не выдал Джорджу Уикхэму обещанные тому деньги (что было неправдой). Не рассказал Дарси и о том, что Джордж Уикхэм, наделав долгов, устраивая попойки и ведя себя самым недостойным образом, склонил 15-тилетнюю Лидию Беннет, сестру Лизи, к побегу с ним, представив это как романтическую историю (на самом же деле скрываясь от кредиторов). Поступок Лидии бросал тень на всю семью мистера Беннета. Дарси не рассказал Стиву, что разыскал беглецов, заплатил все долги, заставил Уикхэма обвенчаться с Лидией, устроил ему перевод в армию на север страны в Ньюкасл и дал денег на достойное существование в первое время. Только благодаря Дарси семья мистера Беннета не была опозорена. Впрочем, не только Стив не узнал о помощи Дарси в этой истории. Об этом долго не знал вообще никто.

Дарси с необыкновенной теплотой рассказывал об истории любви Джейн Беннет и Чарльза Бингли, говорил о миссис Беннет, так вредившей своим дочерям, и с полным уважением к ее родному брату — мистеру Гардинеру. Его рассказ дошел до дня родов. Он признался, что когда открылась дверь, и акушерка хотела дать ему в руки детей, он отстранил ее, не стал даже смотреть на них, а бросился к Лиззи, и только потом, позже, убедившись, что с Лиззи все в порядке, только тогда обратился к детям. Он не утаил ничего.

Стив долго молчал. Рассказ друга произвел на него сильное впечатление. Он не мог не отметить, что его очень удивила история о том, что девушка из не знатной и не богатой семьи отказалась стать хозяйкой Пемберли, поставив чувство собственного достоинства выше богатства и знатности. Такое случалось очень и очень редко. Все, что он узнал от Дарси о Лиззи, вызвало у него чувство глубокого уважения к этой милой женщине. Мужчины еще долго сидели в кабинете. Когда они вернулись к Лиззи, Джорджианы там не было. Стив, размахивая большим листом бумаги, заявил, что идет к повару.

— Кто у тебя работает на кухне?

— Как — кто? Джеймс Гриффин.

— Джеймс?! Я очень рад. Надеюсь, что он меня еще не забыл!

Стив быстро вышел. Дарси придвинул кресло к дивану и взял Лиззи за руку.

— Что, Лиззи? Ты устала?

— Нет, нет, дорогой! Просто Джорджиана ушла, и мне стало скучно. Зачем Стив пошел к повару?

— Он понес ему список блюд, которые ты ежедневно обязательно должна есть, чтобы скорее поправиться. Тебе придется целые дни усердно работать: хоть по капельке, но часто-часто есть самые вкусные вещи, какие только можно придумать. От икры до шоколада.

— Пожалуй, я не стану возражать против такого лечения, — засмеялась Лиззи. — Твой друг — самый милый человек, какого я видела, и самый замечательный лекарь!

Вошел Стив.

— Ну, друзья мои, лечение начинается. Скоро обед. Голодным я никуда не поеду, а вот после — откланяюсь. Уеду в город, добуду горько-солено-кисло-перченые порошки и завтра утром прибуду с ними сюда.

— О, Стив! Неужели Вы привезете такую гадость?!

— Нет, нет, Лиззи! Это я шучу. Разве я похож на злодея, который стал бы так огорчать милую жену моего дорогого друга? Нет, порошки совершенно безвкусные. Ни вкуса, ни запаха. Ничего. Слышите? Нас зовут обедать!

— Разве нам не принесут обед сюда? — удивился Дарси.

— Нет, дорогой. Я попросила Джорджиану пойти вниз и сказать, что обедать мы будем в столовой. Я спущусь.

— Но, Лиззи, ты устанешь и не сможешь подняться…

— Ты же обещал когда-то, что будешь носить меня на руках. Вот теперь, может быть, у тебя появится такая возможность. Но я вряд ли этим воспользуюсь. Я себя вполне хорошо чувствую. Мистер Блэдфорд только заговорил о лечении, как мне стало намного лучше.

Втроем они спустились в столовую, где их уже ждала Джорджиана. После обеда Стивен уехал, а на утро снова уже был в Пемберли со своими порошками. Он оставался у Дарси почти целую неделю.

Мистер Блэдфорд рассказывал о том, чем намерен заняться в самые ближайшие дни. В Англии в трех разных городах, — говорил он, — по его поручению создавались фармакологические фабрики по образцу немецких. Рядом с каждой фабрикой должна быть оборудована аптека. Все это делалось на деньги Стива с помощью одного молодого англичанина, с которым Стив познакомился в Германии. Этот молодой человек был отлично подготовлен к избранному им делу, но не имел средств для создания собственного предприятия. Теперь Стив должен будет посмотреть, что и как сделано. Время от времени он будет ездить то в один, то в другой город.

— Так что, друзья, перед вами владелец фабрик и аптек, а, следовательно, ваше здоровье — в моих руках.

Шли недели за неделями. Лиззи аккуратно выполняла все предписания. Повар каждые два часа присылал ей маленькую тарелочку с чем-нибудь из списка мистера Блэдфорда, и дело шло к выздоровлению. Лиззи уже не была такой бледной, силы понемногу прибывали, и настроение Дарси заметно улучшилось.

Лиззи сидела с книгой у окна в своей комнате. Она не читала. За окном медленно текла неширокая река, а на другом берегу раскинулся парк. Деревья в новых светло-зеленых одеждах радостно шевелили листвой, а солнце улыбалось им и всему живому. Улыбалось оно и Лиззи. Она опустила книгу на колени и закинула голову на спинку кресла, закрыв глаза. Вошел Дарси.

— Ты решила вздремнуть?

— Нет, нет. С тех пор, как я живу здесь, я разлюбила спать. — Дарси с тревогой взглянул на жену. — Правда, разлюбила! Ведь во сне тебя нет со мной рядом, а мне это не нравится!

— А вдруг я тебе приснюсь в виде чудовища?

— Нет. — Лиззи мечтательно посмотрела в окно. — Знаешь, на днях мне приснился странный сон: будто я собираю цветы на крыше высокого дома. Ну, такого, как этот, высоко-высоко! Вдруг появился дядюшка Филипс. Он бросил мне мяч, а я не сумела поймать его и мяч упал с крыши вниз, на землю. Я подошла к краю и вдруг… полетела! Как птица! Лететь было легко, радостно и я громко пела!… На земле я нашла мяч и…проснулась! Сон был таким приятным…

— Вот видишь, иногда от меня хорошо и отдохнуть…

— Особенно на крыше — весело сказала Лиззи. «Она поправляется, поправляется!» радостно думал Дарси, видя, как похорошела Лиззи, как возвращается к ней замечательный цвет лица и ее прекрасная улыбка.

Вошла Нэнси с тарелочкой «лекарства» от повара.

— Нэнси, скажи Джеймсу «спасибо»!

— Да, сэр.

«Славный, славный Джеймс! — думал Дарси — среди своих многочисленных поварских забот он ни разу не опоздал и не перепутал указаний Стива!»

— Непременно скажи, Нэнси!

Горничная вышла. Увидев, что Лиззи внимательно смотрит на него, Дарси, несколько смущенно, сказал:

— Да, да, дорогая, это ведь ты научила меня замечать, что нас окружают не просто слуги, но — люди, хорошие, добрые люди.