Три дня весны

Дмитрий Казаков, 2017

Весна посетила Тольятти в ноябре. За одну ночь город разительно изменился, в парке возникла настоящая гора, на обочинах выросли светящиеся цветы, на улицах появились волшебные существа… Школьнику Пашке предстоит столкнуться с опасной стороной чуда, с тем, кто хочет поставить Весну себе на службу и поработить город. Чтобы победить, Пашке предстоит пройти через таинственные Лабиринты, узнать, откуда тянутся корни зла, найти друзей и союзников и одолеть того, кто выглядит много сильнее. И на все у него три дня…

Глава 3

Несколько часов Пашка читал, валяясь на кровати.

«Чернильное сердце» ему нравилось, почему-то от этой книги он всегда успокаивался, даже после дюжины страниц начинал верить, что все будет хорошо, что он со всем справится.

Затем выбрался в подъезд, проверить, что творится во дворе.

Котел и его банда занимали лавочки около качелей, и теперь их было не трое, а человек семь. Они гоготали, играли в карты, пихали и задирали друг друга, но не забывали бросать взгляды в сторону дома.

Нет, просто так не выскользнуть…

Придется ждать темноты.

Ноябрь есть ноябрь, и хотя на улице было по-летнему тепло, солнце укатилось за горизонт рано. Тут стало ясно, что огромные цветки светятся, не только клубящаяся над ними пыльца, но и сами лепестки испускают дрожащее золотистое марево.

Пашка мрачно засопел, когда зажглись уличные фонари и начали загораться окна в доме напротив.

Да, похоже, что это только им не повезло…

Мобильник так и не заработал, в ответ на все попытки включить его лишь мигал раздраженно и снова отрубался, и городской телефон не пожелал выходить из мертвецкой спячки.

Он собрал рюкзак, прихватил фонарик, парочку любимых книг, остатки продуктов из холодильника. Надел все черное, чтобы в темноте его было не так хорошо видно, и снова вышел в подъезд.

Взошедшая луна освещала двор, и Пашка видел, что Котел с его бандой никуда не делись.

Удивительным выглядело то, что шакалы больше не орали и не ржали, а стояли кружком и слушали высокого и сутулого человека в плаще. Тот располагался к Пашке спиной, размахивал руками, и блики ползали по его выбритой макушке и по голому затылку.

И еще что-то было в этом типе странное, отталкивающее, хотя и не совсем ясно, что именно…

Пашка развернулся и направился вверх, стараясь двигаться как можно тише. Добравшись до последнего этажа, перевел дух, прислушался и только затем взялся за холодную перекладину лестницы, ведущей на крышу.

То, что люк можно открыть, он знал прекрасно — летом лазили тут с пацанами…

Люк не пошевельнулся, когда Пашка нажал на него, и волной накатил страх — неужели повесили замок или вовсе заварили выход? Надавил сильнее, уперся в лестницу так, что та заскрежетала, заходила ходуном, и вылетел наверх, точно пойманная на крючок рыбина.

На крыше царили теплый ветер, аромат цветов и мягкий лунный свет.

Пашка аккуратно закрыл люк, и направился к его родному брату, что скрывал вход в первый подъезд. Тот поддался легко, открылся бесшумно, видимо кто-то недавно смазал петли, и мальчик скользнул вниз.

Через минуту оказался внизу, у выходной двери, выглянул в щелку.

Высокого в плаще теперь видел вполоборота, разглядел крючковатый нос, длинные, едва не до колен руки. Когда тот повернулся, Пашка вздрогнул — глаза на белом, точно снег лице горели злым красным огнем.

Это еще что за существо?

Неужели Котел и шакалы не видят, с кем разговаривают?

— Вот она, ваша жертва! — громко сказал хозяин плаща, указывая в сторону Пашки. — Сожрите же ее!

В голосе его прозвучало гнусное ликование, откровенная издевка.

Первым повернул голову Котел, за ним один из его прихвостней, и второй, и третий, и на их физиономиях начали появляться одинаковые хищные улыбки, а глаза на миг вспыхнули отблесками того огня, что освещал лицо высокого.

Пашка выскочил из подъезда, и рванул прочь.

— За ним! — рявкнул Котел, и топот разорвал тишину в клочья.

Несколько часов назад Пашка бежал здесь же, но в одну сторону, теперь он мчался в другую, и если тогда его подгоняла надежда укрыться дома, в квартире, то сейчас он просто удирал, и уже не от пары шакалов, а от целой толпы.

И чего Красноглазый подал голос? Что ему за дело?

На перекрестке с Мира рискнул оглянуться — до ближайшего из преследователей оставалось метров десять, за ним ломились сразу пятеро, и вид у них был решительный.

Пашка свернул направо, затем бросился во дворы, надеясь, что хоть кто-то отстанет…

В этот раз никто не кричал ему вслед, не угрожал, дружки Котла просто гнали добычу, словно настоящие хищники. Ноги Пашки болели, он задыхался и спотыкался, сердце едва не выскакивало из груди, а мысли все больше и больше затуманивала паника.

Почему на улицах никого нет?

Где можно укрыться?

В один момент сообразил, что преследователи разбились на несколько групп, и окружают его. Шакалы наверняка получали удовольствие от погони, а он уже не понимал, куда несется, только знал, что останавливаться ни в коем случае нельзя.

Едва не налетел на припаркованную у тротуара машину, и обнаружил себя еще на одном перекрестке.

— Вот он! — донесся справа голос Котла.

Сзади кровожадно сопели, слева прямо по проезжей части тоже кто-то бежал.

Оставался один путь — вперед, туда, где рядом с кафешкой виднелось точно такое же здание, какое видел утром в Портпоселке, сплошь темные гладкие стены без окон, никаких окон и узкий провал входа.

Может быть, туда за ним шакалы не полезут?

Пот заливал глаза, и он плохо видел, куда именно бежит, но как-то ухитрился не споткнуться. Услышал злой вопль за спиной, черные стены оказались справа и слева, за одну из них зацепился плечом, затрещала надорванная куртка.

И тут ноги подвели Пашку, они взяли и подогнулись.

Он упал на колени, попытался заставить себя встать, чтобы встретить врага лицом к лицу, как положено. Но тут позади тяжело грохнуло и, обернувшись, он увидел не вход, а стену из темного камня.

Из-за нее донесся полный разочарования вопль, затем глухие удары.

— Головами… попробуйте… — пропыхтел Пашка.

Он стоял в узком коридоре, что тянулся вправо и влево, сколько хватало взгляда. Лунный свет проникал сверху, позволяя видеть ровный пол из черных и белых плиток, положенных в шахматном порядке, блестящие, словно покрытые лаком стены, в одной из которых через равные промежутки встречались узкие проемы.

Неужели это и в самом деле лабиринт? Может, тут и чудовища есть?

Пашка нервно сглотнул, но затем подумал, что злобные монстры остались снаружи и сюда не доберутся. Извлеченный из рюкзака фонарик отказался зажигаться, хотя батарейки в нем были новые.

Сделав несколько попыток, Пашка убрал прибор обратно.

Заглянул в первый проем, но ничего интересного не увидел — те же стены, черно-белый пол, вверху полоска неба с необычайно яркими звездами. Во втором обнаружил мягкое, умиротворяющее свечение и ковер из зеленой травы, украшенный алыми и желтыми цветами.

Захотелось шагнуть вперед, прилечь, и Пашка встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение.

Не время и не место, чтобы валяться…

В третьем его встретило нечто вроде огромной головоломки — сплетение шестеренок, рычагов, шатунов, еще каких-то деталей, которым он не знал названия. Четвертый напомнил библиотеку — два ряда полок с книгами, огромными старинными томами, и даже пол исписан причудливыми значками.

Вот сюда Пашка не мог не войти.

Присел, разглядывая ближайшую надпись, и тут за спиной тихо хлопнуло.

Повернув голову, Пашка без особенного удивления обнаружил, что проход за ним закрылся, не оставив даже шва — в этом лабиринте ты мог сделать выбор, пройти куда-то, но потом тебе не оставляли пути назад.

Совсем как в жизни.

Одни значки на полу напоминали германские руны, другие — арабскую вязь, третьи — иероглифы, четвертые вовсе не пойми что.

Пашка попытался снять с полки самую толстую из книг, но та оказалась втиснута среди соседок так плотно, что ничего не вышло. Тогда он погладил серый переплет с черными символами вроде клинописи, и зашагал дальше, меж двух рядов полок.

Те вскоре закончились, и он оказался в еще одном коридоре.

Когда пошел вправо, то уткнулся в ярко освещенный зал, где лежали груды монет, сверкали изумруды, алмазы и прочие драгоценные камни, раскрытые сундуки демонстрировали ожерелья, браслеты и другие украшения, от вида которых любой богач поседел бы от зависти.

Но Пашка прочел много книг, и знал, что где золото, там и драконы, и соваться в это помещение не стал.

Дверь в проход-библиотеку предсказуемо закрылась, а коридор в противоположной от зала с сокровищами стороне повернул, и Пашка в первый момент решил, что оказался в тупике. Вглядевшись, понял, что впереди все просто заполнено такой густой тьмой, что в ней не видно вообще ничего.

Чтобы подтвердить догадку, медленно запустил в нее руку.

Исчезли кончики пальцев, затем кисть целиком, и Пашка отдернул конечность обратно: вдруг там, во мраке, прячется некто жуткий, и только и ждет, кого бы сожрать?

Но тут же сам засмеялся над собственным страхом.

Похоже, ему предложили выбор — или свет и драгоценности, или тьма и неизвестность. Губы пересохли, накатило острое желание проснуться у себя в кровати, чтобы все это оказалось не более чем сном.

Пашка решительно засопел и пошел вперед, придерживаясь за стенку.

Темнота ударила по глазам будто огромная, вымазанная сажей ладонь, он словно ослеп. Остался шорох дыхания, гладкий камень под пальцами, ровная поверхность под ногами.

Пашка шел медленно, ощупывая пол перед собой, боясь, что разверзнется яма, и он в нее свалится. Лица вроде бы что-то касалось, но такое легкое и невесомое, что он не мог понять — на самом деле или только мерещится.

А затем тьма начала выцветать, он увидел пол под ногами, уже другой, из огромных серых плит. Рука провалилась в пустоту, и он качнулся, обнаружил себя в квадратной комнате со стенами из красного кирпича.

В центре ее на небольшом постаменте располагалась статуя толстого улыбающегося человечка, похожего на Будду.

— Добрый вечер, — сказал человечек, хотя каменные губы его не пошевелились.

— Э… добрый, — отозвался Пашка. — Вы… э, кто?

— Можешь называть меня Голосом, — сообщили ему. — Выглядеть я могу как угодно.

Очертания статуи поплыли, она закуталась в дымку, а через миг на постаменте лежала толстая серо-зеленая змея, похожая на бабушку удава из старого-престарого мультика.

Пашка змей не боялся, но на всякий случай сделал шаг назад.

— Поздравляю тебя, — сказал Голос. — Ты добрался до центра Лабиринта. Молодец. Теперь ты должен получить скрытый в сердце этого самого Лабиринта дар, а именно меня.

— Вас? Дар? — в словах чудного собеседника Пашка не чувствовал обмана.

Да, сам он лгать не мог, но фальшь в речах других слышал так же хорошо, как опытный автомеханик — сбои в работе двигателя.

— Ну да, те изобильные познания, которыми я обладаю, и готов ими поделиться, — змея исчезла, ее место заняла похожая на орла птица с женской головой. — Спрашивай.

В первый момент Пашка испытал разочарование — ну, даром из сказки может быть меч волшебный, чтобы головы врагам рубить или шапка-невидимка, но не болтливое непонятное создание. А затем подумал, что тот, кто обладает знаниями, может сам изготовить и меч, и шапку и много что еще.

— Да, — сказал он. — Что у нас в городе произошло?

— Весна вынесла на поверхность все то, что вы, люди, обычно не замечаете. Сокрытую красоту мира, не спрятанную, но настолько обыденную, что ее никто не видит. Чудеса, закутанные в туман скуки и банальности, и сложность, от которой принято отворачиваться.

— Красота — это цветы, деревья и прочее… — Пашка нахмурился, почти услышал, как хрустит в голове, там, где работают мозги. — Чудеса — это ожившие памятники, драконы… Сложность — Лабиринты?

— Браво! Ты умный мальчик, — похвалил Голос, вновь становясь толстым человечком. — Хотя глупый бы сюда не дошел, как и жадный, и нелюбопытный, и трусливый.

Вот зачем были все те разные коридоры, возможности выбора… отсев негодных.

Интересно, что происходит с ними… их просто выкидывает наружу или…

— Даже внутрь Лабиринт пускает далеко не всякого, — продолжал вещать Голос. — На самом деле у каждого из них свой характер, и дар, укрытый в центре, тоже особенный, не похожий на другие…

— А Весна… она по всему миру? — спросил Пашка. — И почему вы ее так назвали?

— Слова я беру из твоей головы, такие, чтобы были понятными, с другим человеком я разговаривал бы иначе. А Весна в этот раз навестила исключительно город Тольятти.

— А сколько всего Лабиринтов?

— Девять, по три на каждый район, и один из них выполнил свое предназначение, — сообщил Голос. — Еще утром некто прошел тот, что на Московском проспекте, и взял дар власти, дар убеждения… Хотя ты видел этого человека, сталкивался с ним, и наблюдал, что он делает с людьми, как он превращает их в рабов.

И вновь это звучало как правда, хотя Пашка не мог вспомнить, что встречал…

Хотя нет же, красноглазый в плаще, и покорно слушающие его Котел с дружками!

— В рабов? Но зачем? — спросил он, ощущая легкое головокружение.

— Весна вымывает, выносит на поверхность не только хорошее, но и дурное, — толстый человечек вроде бы не пошевелился, но в то же время пожал глиняными плечами. — Всякую грязь, что ранее была спрятана, хранилась под вековыми залежами снега и льда… И убрать ее — дело людей.

— Но… но… — вопросов оказалось столько, что Пашка просто запутался, а язык его чуть не завязался узлом.

— Ты не спеши, — сказал Голос. — Спросишь потом. Теперь я всегда буду с тобой.

— Но как?

— А очень легко, — статуя с хлопком уменьшилась, став размером с ладонь. — Спрячешь меня в поклажу, и все дела.

Пашка не стал колебаться, осторожно взял толстого улыбающегося человечка, и убрал в карман рюкзака.

— Вот и отлично, — Голос теперь звучал немного тише, но все так же разборчиво. — Сейчас Лабиринт, который ты прошел, доставит тебя туда, куда ведет дорога судьбы.

Пашка хотел спросить, что это означает, но его оглушил донесшийся сверху треск. По стене побежала трещина, другая легла поперек первой, вывалился фрагмент кирпичной кладки, другой, стало видно, что за ними прячется черная и гладкая, без единой щели стена.

Внешняя ограда Лабиринта, начавшего стремительно рушиться.

— Решенная загадка перестает быть загадкой, — сообщил Голос назидательно. — Обращайся, если что…

Стены рухнули, Пашка вскинул руки, закрывая голову, взметнулось облако пыли. Свежий ветер коснулся лица, пыль осела, и он обнаружил себя совсем не там, где вошел в Лабиринт.

Дом с нарисованными часами, вокруг хрущобы… это же Ленинградская!

Как он тут оказался?

Пашка заторопился вперед, к перекрестку, и налетел на вышедшую из-за угла пятиэтажки девочку, причем едва не сбил ее с ног.

— Извини… — начал он, и осекся, поскольку это оказалась Юля.

Ну точно, она же тут и живет рядом…

Лицо будто ошпарило кипятком, сердце поначалу остановилось, а потом заколотилось чаще.

— При… привет, — сказал Пашка, отводя взгляд, и радуясь тому, что в темноте не видно, как он покраснел.

— А, привет, — небрежно бросила она. — И что же ты на меня даже не смотришь, а? Как с ног сбить — так он здесь, а как в лицо поглядеть?

Пашке стало так жарко, что он вспотел, от стыда захотелось провалиться сквозь землю.

— Ну… э… я… — промямлил он, понимая, что выглядит идиотом, но будучи не в силах справиться с собой. — Извини, да… ну, вот… я не смотрю… нет, я смотрю, вот я…

— Да, смелый мальчик и умный, — сказал Голос из рюкзака, и Пашка дернулся от неожиданности.

Юля, судя по всему, ничего не услышала — она так и стояла, склонив голову к плечу и насмешливо улыбаясь.

— Ладно, я пойду, — сказано это было с легким ехидством. — Выучишься говорить… Тогда и поговорим.

Она обогнула замершего в ступоре Пашку и ушла прочь, а он остался стоять дурак дураком.

Вот почему так — если нравится тебе девочка, то ты и глаз на нее не поднимешь и толком поговорить с ней не можешь, а если не нравится, то и глядеть на нее без проблем и болтать обо всем на свете?

Пашка вздохнул и зашагал к остановке — надо сегодня доехать до Портпоселка, иначе бабушка сойдет с ума от беспокойства. Но не одолел и десятка метров, как навстречу с радостным лаем бросилась знакомая лохматая дворняга.

— О, Джим, привет… — и он нагнулся погладить собаку.

Вслед за барбосом из тьмы явились его хозяева, одноклассник Пашки Виталик вместе с папой — они здорово походили друг на друга, и даже очки носили одинаковые, круглые, как у Гарри Поттера.

— Здорово, Павлос, ты чего тут делаешь? — спросил Виталик.

— Да вот… — и Пашка объяснил, что у них ни воды, ни света, и что он должен ехать в Портпоселок, где бабушка.

— Так ведь маршрутки больше не ходят, — вступил в разговор папа Виталика. — Транспорт остановился.

— То есть как? Днем же все было… — Пашка ощутил, что из-под него выдернули опору: тащиться пешком и в темноте, мимо леса — это далеко и не очень-то хочется. — Засада…

— А оставайся на ночь у нас, — предложил папа Виталика. — Место есть.

— Но… я… — замялся Пашка, и тут у него в кармане ожил мобильник, с самого утра притворявшийся мертвым — завибрировал и испустил заливистую трель, сообщая, что звонит бабушка.

Он поспешно вытащил трубку, прижал к уху.

— Павлик! Ты как? Ты где? Ох, господи, я так переживаю! — донеслось из динамика.

— Все в порядке, не беспокойся, — ответил Пашка. — Но… вот… приехать не смогу… Автобусы…

— Я знаю! Что будешь делать? Там свет и воду не дали?

— Нет… но меня тут к Шаровым зовут ночевать…

Услышав эти слова, папа Виталика закивал и попросил:

— Дай мне телефон, я ее успокою.

Пока он беседовал с бабушкой, сам Виталик рассказал, что у них мобилы тоже большую часть дня были мертвые, но иногда непонятно почему оживали, а потом вновь отключались.

— Ну все, вопрос решен, — сказал папа Виталика, возвращая Пашке его телефон. — Джим дела свои сделал, так что пойдем ужинать.