Из жизни Димы Карандеева

Дмитрий Викторович Лукин

Новая книга Дмитрия Лукина – это продолжение некоторых сюжетных линий книг «Коврово» и «Весенний дуэт», а также двенадцать рассказов (включая 2 готических рассказа ужасов), мистико-юмористическая вещь «Тайна подмосковного поселка» и роман-семейная хроника.Автор выражает благодарность компании STUFF MEDIA за помощь в издании книги.

Гастроли

Посвящается Е. Ч.

Можно ли это было назвать прослушиванием? Дина просто сказала, что ей по музыкантам все понятно и до того, как они возьмут первую ноту или подключат инструмент в колонку. Он был удивлен, но обрадован. Стоял, растерянно улыбаясь, а она энергично ходила туда-сюда, вся в своих мыслях. Ивану показалось, даже напевала себе под нос какую-то тему.

Партии гитары были не сказать чтобы сложные, но Иван знал: схватывать на лету — пожалуй, это не про него. Придется посидеть за разучиванием, но он обязательно справится, в этом он был уверен.

А сразу ли он влюбился? Потом он сам иногда задавал себе этот вопрос, определенный ответ крутился где-то и не находил выхода. Наверное, впервые его внимание приковала к себе ее осанка, когда она сидела за фортепиано. Он наблюдал за Диной со спины, ему захотелось подойти и втянуть носом аромат ее шеи и лопаток, которые предоставлял взгляду вырез ее платья.

С другими музыкантами Иван познакомился на репетиции. Бас-гитарист Чувылкин ему не понравился, он казался слишком самовлюбленным. Барабанщик Илья выглядел жизнерадостным, скрипач Сергей равнодушным, а Антон, про которого Ивана тут же тайком оповестили, что это муж Дины, выглядел усталым мизантропом.

Дина была мила, говорила: «Мальчики, а теперь с первой цифры…» А Иван иногда заглядывался на певицу и не успевал вовремя вступить. Антон был задумчив, иногда вяло раздражителен, бывало, переругивался с Чувылкиным. Казалось, он ревновал Дину ко всем подряд. По-видимому, это были его внутренние проблемы, находящие выход в скандалах. Он ругался и спорил даже с известными музыкантами, с которыми их коллектив сводил концертный график. Порой Дина не знала, что делать с мужем. Иногда со стороны казалось: он сильно ее раздражает. Антон был приятен внешне, но Дина была настоящая красавица — гибкая и пластичная, вокал она спокойно могла бы совмещать с профессией экзотической танцовщицы.

Иногда члены коллектива на репетициях начинали друг с другом пререкаться — Чувылкин чувствовал себя звездой и позволял себе свысока критиковать коллег. Однажды спор Антона со скрипачом Сергеем чуть не перерос в драку. «Ты будешь меня учить аранжировке? Я вообще-то и композиторское заканчивал!» — огрызался Сергей на мужа Дины. «А я говорю, это место у тебя никуда не годится!» — не прекращал спора Антон. Через пару минут прозвучало примитивное «Пойдем выйдем!» И только вмешавшейся с какой-то шуткой руководительнице коллектива удалось разрядить обстановку. По музыкальным вопросам с Диной не спорил никто.

Во время выступлений в клубах Дина в гримерке добродушно общалась с коллегами-музыкантами, Антон же, напрягаясь, сидел поблизости, разминаясь на инструменте. Его жена в очередной раз, улыбаясь, заговорила с какой-то «звездой». Антон отложил в сторону гитару и во все глаза уставился на «звезду». Со стороны казалось удивительным, что стоит ревновать к тем, кто только на сцене является воплощением мужественности, а в реальной жизни вряд ли испытывает интерес к женщинам.

На гастролях Чувылкин возмущался качеством гостиниц и в голос кричал, что не желает жить в одном номере с коллегой по группе. Иногда ему вторил Илья. Селились не в шикарных гостиницах. Ивану нравились длинные коридоры с такими, казалось бы, банальными деревянными дверями, обычные завтраки, состоящие из зеленого горошка и сосисок, а Чувылкину, по-видимому, требовался исключительно уровень сервиса пятизвездочного отеля.

Иван постоянно невольно занимался наблюдением за Диной. Как-то он поймал себя на том, что его мучает тот факт, что Дина и Антон поселяются в одном номере. И хоть это закономерно для мужа и жены, но Иван ничего не мог поделать со своей ревностью. Иногда ему хотелось, едва обосновавшись на новом месте, идти и узнавать, как там Дина, что сейчас происходит в ее жизни, и ему казалось обидным и он впадал в настоящее отчаяние, когда подходил к закрытой двери их с Антоном номера. И ничто не могло ему дать еще хоть пять минут созерцать объект своего интереса.

Как-то Иван сделался невольным свидетелем и даже участником скандала между Диной и Антоном. В тот вечер он так же, как и в предыдущий, прохаживался по длинному, совсем еще советскому коридору гостиницы.

Он услышал крики из-за закрытой двери номера Дины и Антона.

— Ты спала с ним? — орал Антон.

Дина молчала.

Дверь открылась. Певица быстрым шагом вышла в коридор, Антон выскочил вслед за ней.

— Я знаю, ты с ним спала! — опять выкрикнул Антон. — Вы исчезали на два часа! Ты вернулась и сразу легла спать.

— Ты — псих! — Дина отвечала спокойно. — У меня просто нет сил с кем-то спать, мы же вчера весь вечер репетировали.

— Нет сил! Сил у тебя как у лошади! Оправдываешься, значит, не права — правило такое! Сука!

Последнее слово явило вспышку в голове Ивана.

Иван поспешно вмешался в семейный конфликт. Он не мог поступить иначе.

— Как ты можешь так говорить! Немедленно извинись! — начал он.

Антон повернулся.

— Заступничек нашелся! — зашипел он. И в следующий момент музыканты сцепились.

Антон ударил Ивана первым. Ивана пошатнуло, но он тут же неумело ответил Антону. Следующий удар его был увереннее и остановил пыл Дининого мужа. Было видно, тому расхотелось драться.

У Ивана была рассечена губа, и кровь попала ему на рубашку.

В тот вечер, после драки, Иван уже собирался ложиться спать, но в дверь его гостиничного номера постучали. Это была Дина. Она переступила порог и остановилась в прихожей.

— Мой герой, — сказала она не поймешь как — то ли шутливо, то ли серьезно. — Спасибо, ты защитил мое честное имя.

А потом она вдруг заговорщически ухмыльнулась и продолжила.

— Я верная жена. Я никого никогда не обманываю. Но есть такое правило: если очень хочется, то можно, — произнесла она и в следующий миг поцеловала Ивана в губы, сама открыла дверь номера и в следующее мгновение скрылась за углом коридора. Иван долго еще стоял на месте ошарашенный и очарованный.

В сознании Ивана женщина была интересна ему и не вызывала отвращения, если она выбирала для своих романов (хотелось бы, чтобы не очень многочисленных) людей красивых в широком смысле, выдающихся, мимо которых, что называется, нельзя пройти. При этом она, разумеется, должна быть свободна. На такой можно жениться, такая даст здоровое потомство, не перемешанное с флюидами других мужских генов. Так размышлял Иван. Если же, будучи замужней, поцеловала в губы его, то такое исключение возможно, ведь он, Иван, тоже не лыком шит. Он выделяется из других, он понимает в музыке, знает о ней буквально все. Ведь так часто мысли его переходят на тему искусства, это его любимая область. И вот опять эти мысли: «Музыка — единственное, что в силах изменить что-то в этом мире. Недаром ее и Лев Толстой из всех искусств выделял. И хоть было уже две мировых войны, но, ей-богу, музыка еще всем покажет — окультурит, смягчит нравы, возвысит!..»

У Ивана была небольшая коллекция гитар, которые он обожал. Он верил, что гитары эти даны ему свыше, чтобы с их помощью он сделал мир лучше. Он любил и гордился ими, знал, что каждая ждет своего часа для напряженной работы.

Концертные костюмы Дины потрясали воображение Ивана. Его притягивали ее платья с открытой спиной (его вообще всегда влекла ее осанка).

Иногда он сильно сбивался с ритма, потому что на сцене заглядывался на нее — на ее волосы, бедра, лодыжки.

По взглядам Ивана музыкантам становилось очевидно, как он относится к руководительнице. Кто-то даже усмехался, ведь блаженное выражение лица Ивана было видно на фото, которые размещались на различных интернет-сайтах.

— Да, Дина женщина видная, но ты можешь не открывать от восхищения рот, а то все остается на фотографиях, — посоветовал Ивану Чувылкин; Иван не нашелся, что на это ответить.

Иногда на сцене Дина вступала с Иваном в некое артистическое соперничество, становилась близко к нему, оказываясь при этом почти одного с ним роста на своих высоких каблуках; подмигивала ему. Он же отзывался весьма неуклюже, и все происходящее из зрительного зала выглядело, наверно, забавно.

Во время интервью, когда блистающая улыбкой Дина высказывалась от лица всего коллектива, ведущий передачи пытался с ней заигрывать. А когда очередь говорить доходила до музыкантов, Иван терялся, краснел, заикался, и взгляд его снова невольно перескакивал на Дину, на ее лицо, коленки, босоножки.

Казалось, что Дина рождена привлекать к себе внимание — все находящиеся в студии или зрители в зале откликались на ее энергию, тут же загорались их глаза, и вот они, как казалось со стороны, интересовались в этот миг только одним-единственным в мире и незаменимым объектом их счастья — Диной. В этом было что-то магическое.

Однажды Чувылкин разоткровенничался о Дине.

— Зачем тебе это? — спросил он Ивана перед тем, как начать. — Она не для тебя, она съест тебя с головой. Одумайся.

Но никакие доводы не действовали.

— Ты знаешь, что еще до Антона был клавишник Петя. Так вот… Сейчас он в психбольнице. И это не шутка! Я говорю тебе — она не для тебя. Может, и ни для кого. В ней сидит дьявол. Она ест этих мальчиков… Нельзя попадать в ее поле. Настоящий артист для сцены, а не для личной жизни! — продолжал он, — представляешь, все то, чем она притягивает многотысячный зал, вдруг навалится на тебя? Тут никто не выдержит. Понимаешь, некоторым нельзя в мир, их энергия опасна для окружающих! И даже для них самих. Был до Антона еще артист театральный — Кулиев… Слышал о таком? Да все его знают. Они вроде как даже собирались с Диной пожениться, точнее, это он все мечтал надеть ей на палец кольцо. Но она сбежала прямо накануне свадьбы, передумала — и все тут. Кулиев не знал, что делать — пел ей песни под окнами, «миллион алых роз» у подъезда выкладывал. Но она ни в какую.

Иван слушал с блаженной улыбкой. Он вспоминал тот поцелуй и думал о имеющейся теперь между ним и Диной маленькой тайне.

Однажды Антон в очередной раз сдуру полез разбираться с гитаристом соседней группы — ему показалось, что тот косо посмотрел на Дину. То ли из-за этого случая, то ли еще из-за чего, но через какое-то время Антон и Дина развелись. Неизвестно, кто из них подал на развод, но только Антон выглядел теперь странно. Он почти не огрызался на Дину, был как в воду опущенный, как завороженная Марья-искусница из фильма, которой что воля, что неволя — все одно. Через какое-то время на его место приняли другого музыканта, который вроде справлялся с делом.

Развод Дины был воспринят Иваном как шанс, хоть от Дины и были слышны высказывания: «Я не люблю связывать себя обязательствами», «Сдуру подумал, что я его собственность и хотел меня контролировать».

Но вместе с тем проскальзывали и фразы, которые обнадеживали Ивана: «Хотелось бы найти человека спокойного, надежного, который бы меня любил…» После подобных фраз Иван наполнялся мыслями, что этот самый человек — он. Иван расцветал и всем своим существом начинал предчувствовать Динину взаимность. Кроме этих мыслей, как всегда, были его постоянные размышления о смысле искусства, о жизни в целом.

Частенько на репетициях Дина поучала мужчин, как им быть мужчинами. Один раз заскандалила, что ее не перенесли через улицу на руках. Выкрикивала: «С вами рядом находится красавица, а вы?!» Потом сетовала на окружающих музыкантов, и однажды у нее даже вырвалась фраза: «Я воспитываю из мальчиков настоящих мужчин, а вы…» Но то, что она переживает из-за развода с Антоном, было как-то незаметно. Возможно, она умела скрывать чувства и мысли.

Коллектив выступал в Крыму.

Дина лежала в шезлонге в черных очках и черном купальнике на берегу моря, Иван по песку подошел к ней и сел рядом. Дина была как женщина из рассказа Бунина «Сто рупий». Рассказ этот Иван читал еще в школе. Умопомрачительная красавица в шезлонге, за один взгляд на которую стоит заплатить сто рупий. Воображение Ивана было поражено этой картиной.

Вечером коллектив выступил на фестивале. Среди публики было много журналистов. Они фотографировали Дину и музыкантов группы. После концерта состоялся фуршет, и Дину окружали сплошь известные артисты и деловые люди в белых пиджаках. Были и настоящие бандитские лица, но Дина была приветлива со всеми. Она общалась с известным Гальским — завтра журналисты напишут, что у Гальского наметился роман с восходящей звездой российского джаза. Тут же выяснится, что Дина недавно развелась. Журналисты наверняка что-нибудь про это накатают.

Игорь Александрович был бизнесмен и появился рядом с музыкантами группы совсем неожиданно, и никто не заметил, как он стал кем-то вроде члена коллектива.

Он был маленького роста, лыс, улыбчив и всегда бодр. Откуда-то появилась информация, что у Игоря Александровича интересы в сфере коллекторского бизнеса.

Вообще, Ивану спонсор показался человеком, что называется, не в уровень. Ивану даже почудилось, что от его пальто пахнет чем-то неприятным, в том числе и алкоголем.

От Игоря Александровича зависело многое, как сказал Чувылкин. У него такие связи, а если он раскошелится, то гастроли будут аж в Нью-Йорке и Тель-Авиве, а нет так нет, джаз ведь в России музыка некоммерческая.

Один раз спонсор приезжал с человеком, похожим на охранника, и тот расхаживал около машины, поджидая начальника, исчезнувшего за дверью здания, где находилась репетиционная база.

Самоуверенность Игоря Александровича поражала. Казалось, в мире он видит только себя родимого, а другие люди созданы только затем, чтобы ему служить. Ни капельки не смущаясь своего вкуса, он постоянно слушал шансон, а однажды попросил музыкантов Дининого оркестра сыграть ему «Владимирский централ». Ивану казалось, что какие бы выгоды ни сулило общение с Игорем Александровичем, его хорошо бы уже прекратить. Однако музыканты продолжали за спиной у Игоря Александровича перешептываться и сплетничать, а перед ним стоять навытяжку.

Ивану казалось, что спонсор плохо воздействует на Дину, дышит на нее дурными флюидами… Но раз ему, Ивану, надо в интересах дела потерпеть его присутствие, то что ж, надо на время смириться.

— Извините, вы не могли бы немного подвинуться, я пройду, — попросил как-то Иван Игоря Александровича, пытаясь протиснуться через толпу музыкантов, стоящую перед спонсором.

— Сто баксов, — ответил Игорь Александрович и в голос захохотал.

Делано захихикал Чувылкин и еще некоторые.

Как-то Иван шел в своих грустных мыслях — хоть концерт порадовал его, но в целом на душе было как-то неспокойно. Он решил заглянуть в номер Дины, чтобы что-то с ней обсудить. Задумавшись, зашел без стука и увидел следующую сцену…

Голый до пояса, с волосатыми плечами, Игорь Александрович снимает платье с Дины. Дина поворачивает к Ивану лицо и ухмыляется… Иван выскочил из комнаты как ошпаренный. Ноги сами вывели его на балкон, в следующее мгновение он выбросил из окна гостиницы свою любимую гитару… Она с треском разбилась об асфальт.

2016