Месть империи 1. Братство Астарты

Дмитрий Анатольевич Емельянов, 2020

Нет никого могущественнее императора. Об этом знают побежденные и присягнувшие ему варвары, об этом помнят, хоть и не любят вспоминать, гордые служители Огнерожденного Митры, об этом с проклятиями перешептываются его враги… Магистры братства Астарты, могущественного ордена тех, кто может управлять даже смертью – единственные, кто ради мести готов переступить через страх. И вот все начинается… Младший наследник, не знающий о своем происхождении, молодая ведьма, что должна его защищать, северный варвар, отказавшийся однажды перейти через призрачную черту, но готовый сделать это ради своих братьев по оружию. Кто из них окажется настоящим героем, кто станет злодеем, а кто просто превратится в очередную жертву безжалостной империи? Мир меча и магии, где настоящие мужчины и женщины вершат судьбу своего будущего. Текст оригинальный, но общая концепция навеяна романами Джорджа Мартина, Джо Аберкромби и некоторыми другими похожими книгами.

Глава 4

К своим восемнадцати годам Иоанн, как ни странно, был еще девственником. Посвящая все свое время книгам, он сторонился женщин, и женский пол отвечал ему в этом полной взаимностью. Среди тех немногих сверстниц, с которыми он встречался, Иоанн слыл скучным недотепой, а для их матерей, кои могли бы рассматривать его как выгодную партию, был темной лошадкой с неясными и весьма рискованными перспективами. Избегая общества, Иоанн не особенно тяготился своей девственностью, но в последнее время природа начала брать свое, и мысли его все чаще и чаще стали сворачивать в неприличную сторону. Мать и Прокопий, конечно же, заметили эти изменения и в срочном порядке начали искать ему невесту, но, покинув столицу, они столкнулись с практически неразрешимой проблемой. Иоанн — цезарь провинции, потомок царского рода! В этой северной глуши для него невозможно найти достойную партию! Время тянулось, а судьба не любит ждать и умеет очень странно шутить. Иоанн хотел женщину, и он ее получил, даже целых три.

Это было одуряюще восхитительно! Он целовался с одной, потом с двумя, они смеялись, шатаясь от одной стены до другой, задевая косяки и целуясь взасос через каждый шаг. Потом распахнулась дверь. В чадящем свете лампы маленькие цепкие ручки стаскивали с него одежду. Перед глазами замелькали гривы черных волос, холмики упругих грудей. Где-то внутри заворочалась упругая сила.

Дикий смех. Толчок, и он уже летит на мягкую перину постели. В голове настоящая карусель, тонкие черты девичьего лица прямо перед глазами.

— Ей-ей! Не отключайся!

Его пальцы смяли темные торчащие соски.

— Ты прекрасна!

Возбуждающая пелена застилает сознание. Мелькают упругие ягодицы, бесстыдно вьются обнаженные тела. Задранная до груди исподняя рубаха, и полный хаос в башке! Он слышит, но не понимает смысла долетающих до него слов.

— Отец сказал, что та, кто понесет от него, станет царицей. Думаете, правда?

Огромные блестящие глаза в облаке распущенных волос, жадные малиновые губы творят что-то невыносимо приятное с его возбужденной плотью.

— Не увлекайся, Нера. Если он кончит тебе в рот, ты не забеременеешь!

Громкое хихиканье и прерывистое дыхание. Мягкая округлость живота. Его рука втискивается в жар подставленных бедер.

— Почему ты первая, Альда?

— Я старшая!

Темный силуэт запрыгивает сверху, как кошка. Над лицом колышется тяжесть полных грудей, его пальцы яростно впиваются в крепкий широкий зад. Темный треугольник курчавых волос, насаживаясь, опускается все ниже и ниже.

Хриплый предвосхищающий стон, жгучее нетерпение, и вдруг, с отрезвляющим ужасом, Иоанн ощутил первый болезненный спазм. Беспощадная скручивающая волна прокатилась по всему телу, поднимая изнутри желудка забродившую муть. Иоанн булькнул выходящими газами, понимая, какой кошмар и позор сейчас произойдет. Бульк! Пошла вторая волна, и он подскочил с переполненным ртом, сбрасывая с себя женское тело.

Два шага и, бухнувшись на колени, он изверг из себя содержимое желудка. Брррр! Заурчала следующая тошнотворная волна. Полубезумный взгляд поймал в ошалевших женских глазах жалость, перемешанную с отвращением. Бежать! Бежать отсюда! Единственная разумная мысль, пронесшаяся между спазмами.

Одним рывком, почти головой Иоанн распахнул дверь и его вывернуло тут же в коридоре. Бежать! Запутавшись в длинной рубахе, он, не сделав и шагу, споткнулся и с грохотом покатился вниз по лестнице.

Раскаленный лоб прижался к холодному полу. Господи, за что! Обессиленное тело дрожало от слабости. Больше всего хотелось просто лежать и не шевелиться, но новый спазм всколыхнул желудок и, зажимая рукой рот, Иоанн рванулся в темноту. Все равно куда, лишь бы подальше с людских глаз, подальше от позора.

Черный, воняющий затхлостью коридор, дверь — и он вылетел на крыльцо. Еще пара ступенек и тело рухнуло в мокрую траву, содрогаясь от мучительных спазмов пустого желудка.

— Убейте меня, — еле слышно прошептали губы. — Господи, какой позор!

Тело вновь изогнулось от спазма, не принеся хотя бы кратковременного облегчения. Блевать было уже нечем. Стоя на коленях, уткнувшись лбом в холодную землю, Иоанн вдруг ощутил бесшумные шаги, остановившиеся возле него.

Мягкий насмешливый голос обращался к кому-то третьему:

— Ну что, Го, может быть, поможем хорошему человеку?

Иоанн, напрягшись, приподнял голову. На него смотрели цепкие холодные глаза, так не вяжущиеся с ироничной вальяжностью говорившего.

— Подите прочь! — зарычал цезарь, вновь утыкаясь лицом в траву.

Голос никуда не пропал, а продолжил все с той же легкой издевкой:

— Вижу, Го, ты сомневаешься, а хороший ли человек перед нами? Что же, разумно. Мне нравится твоя принципиальность.

Молчаливый собеседник не произнес ни слова, но это нисколько не обескуражило разговорчивого незнакомца.

— Раз уж ты настаиваешь, Го, то я, пожалуй, соглашусь. Давай посмотрим, насколько чиста душа этого человека, а то, действительно, вдруг она полна тьмы, зачем нам тогда ему помогать.

— Идите к черту! — вновь прошипел Иоанн, булькая новой тошнотворной волной.

Растянув губы в улыбке, незнакомец повернул голову в темноту.

— Не обращай внимания, Го, это человек не со зла. Бери его и пойдем, а то здесь сейчас станет слишком шумно.

Иоанн смог оторвать голову и поднять возмущенный взгляд.

— Не тро…

Готовые слова застряли в глотке, и он еле выдавил из себя:

— Что за образина!

Прямо над ним согнулся огромный детина, больше похожий на ту жуткую гориллу, что он видел в зверинце Царского Города. Длинные здоровенные ручищи на почти квадратном торсе, короткие кривые ноги и серое неживое лицо под низким скошенным лбом.

От вида этого чудовища вновь подкатил рвотный спазм, но проблеваться цезарь смог только уже на спине гиганта. Тот одним движением закинул его на плечо и, не проронив ни слова, двинулся вслед уходящему незнакомцу.

Пройдя по пустой улице городища к самому частоколу наружной стены, они подошли к одной из десятка крытых соломой землянок. На удивление бесшумно отворившаяся дверь впустила их в пропахшее затхлостью нутро. Свалив Иоанна прямо на земляной пол, его носильщик беззвучно опустился рядом на корточки, а другой незнакомец, пододвинув деревянную колоду, сел напротив и, пощелкав кресалом, запалил масляную лампу.

Взглянув при мерцающем свете на замершего рядом гиганта, цезарь невольно вздрогнул и отшатнулся. На него смотрели жуткие, абсолютно безжизненные глаза, застывшие на коричнево-сером лице трупа, только-что выкопанного из могилы.

Резко отвернувшись, он выкрикнул почти на истерической ноте:

— Кто вы такие? — Прокаченная адреналином кровь на миг вернула рассудок в его голову. — Убийцы? Дядя решил от меня избавиться?

Лицо напротив озарила ироничная улыбка.

— Убийцы! Будь мы убийцами, то проще всего было бы оставить вас там, где нашли. Вы легко могли там скончаться без всякой посторонней помощи.

Он поднял взгляд на своего молчаливого спутника.

— А что, Го, может, действительно бросить все к черту и податься в наемники? Насколько все стало бы проще. Пришел, убил, получил денежки! Никаких тебе идиотских заданий «поди туда, не зная куда, принеси то, не знаю что»!

Не получив никакого ответа, странный похититель, тем не менее, обреченно вздохнул.

— Ты прав. Конечно, ты прав. Скучно! Мы бы умерли от скуки! — На секунду задумавшись, он хмыкнул и добавил: — Хотя тебя, Го, это наверняка не пугает.

Лицо его вдруг перестало улыбаться, в одно мгновение застывая в суровую маску.

— Не бойтесь, цезарь, мы не от вашего дяди. Как-то мы с ним не ладим, не находим общего языка, знаете ли, не любим почему-то друг друга.

В его руках вдруг появилось небольшое зеркальце в оправе из почерневшей бронзы.

— Нас послали совсем другие люди. И знаете почему?

Он дождался, пока Иоанн отрицательно мотнул головой.

— Очень, очень хорошие люди хотят с вами познакомиться, цезарь, но, к сожалению, не могут ни посетить вас, ни тем более пригласить к себе.

— Какие люди? — Иоанн еще не пришел в себя и не понимал, как ему на все это реагировать.

Незнакомец вновь продемонстрировал свою иронично-невозмутимую улыбку.

— Оно вам надо, цезарь? Многие знания рождают многие печали. Считайте, просто люди, которым небезразлична ваша судьба и судьба страны. Кстати, меня вы можете называть Странник.

«Странник», — мысленно повторил про Иоанн, чувствуя себя немного лучше. Желудок, избавившись от «отравы», перестал бунтовать, и даже в голове восстановилась прежняя рассудительность, но общее состояние было по-прежнему отвратительным. Больше всего хотелось лечь на землю и не шевелиться, и уж точно не вести малопонятные разговоры. До невыносимости потянуло заорать во весь голос: «Отстаньте! Что вам всем от меня надо!»

Странный человек продолжил так, словно услышал невысказанный вопрос.

— Я вам отвечу, цезарь. Они хотят знать, что вы за человек, можно ли на вас рассчитывать и, самое главное, какова ваша ближайшая судьба?

Иоанн только хмыкнул в ответ:

— Я бы и сам не против.

— Так давайте узнаем.

Странник протянул открытую ладонь с лежащим на нем зеркалом.

— Взгляните сюда. Что вы видите?

Цезарь непроизвольно наклонился над крохотной зеркальной поверхностью, где в появившихся из ниоткуда клубах дыма зиял овал черной пустоты.

— Ничего! Одна чернота! — Он поднял удивленный взгляд. — Что это значит?

Странник молча убрал зеркало и в задумчивости уставился на Иоанна.

— Не знаю, обрадует вас это или нет, но у вас нет будущего.

Он заметил испуг в глазах цезаря, и его бесстрастное лицо дернулось едва заметной улыбкой.

— Нет, нет, не пугайтесь — не в этом смысле. У вас нет точно определенного будущего.

— Как это?

Ухоженное, гладко выбритое лицо с интересом уставилось на цезаря.

— Скажем так. Если бы этот кусочек стекла показал, как вы будете выглядеть в старости, то у вас не было бы поводов беспокоиться. Если бы вы увидели свой труп с ножом в груди, то следовало бы поторопиться и написать завещание. А темнота означает, что в отношении вас судьба еще не определилась. Вы можете прямо сейчас упасть и сломать шею, а можете прожить долгую жизнь. Развилка еще не пройдена, и какое событие станет поворотным, судьба, видимо, до сих пор решает.

— Вот вы удивили! — Иоанн позволил себе язвительность. — Не морочьте мне голову! Никто не знает своей судьбы.

— Да-да, никто, — Странник произнес это, словно успокаивая капризного ребенка, и продолжил говорить сам с собой: — Скорее всего, ваша судьба тесно переплетена с судьбой другого человека, и в этом противостоянии должен остаться лишь один из вас, но пока не решено кто. С одной стороны, новость неважная, но с другой, если вопрос до сих пор открыт, значит, за вас еще можно побороться. Наших друзей это должно вполне устроить.

Он вдруг замолчал, и впившийся в лицо Иоанна взгляд блеснул безжалостной сталью.

— Вы хотите жить, цезарь?

Под этим ледяным пронизывающим взглядом Иоанн вдруг в одночасье безоговорочно поверил — сейчас решается его судьба, и ответ его должен быть без всяких оговорок, в одно простое слово.

Он встретил бесстрастный взгляд незнакомца и выдержал его до конца.

— Да!

— Это хорошо.

Взгляд напротив по-прежнему замораживал душу.

— Умеете ли вы ценить и помнить услуги, оказанные вам?

О какой услуге идет речь Иоанн понимал, как и то, что цена за нее не обсуждается. Сколько попросят неведомые спасители, столько и придется отдать. «Договор, прямо скажем, кабальный, — мелькнуло в его голове, — но скупиться, когда речь идет о твоей жизни, глупо».

Еще мгновение он позволил себе подумать и все-таки произнес то, что хотели от него услышать:

— Такие услуги я не забываю.

После этих слов взгляд странника оттаял, и в нем вновь засквозила скрытая ирония.

— Последний вопрос. Скажите мне, цезарь, в кого вы верите? В нового огнерожденного Митру, ходите по воскресеньям в церковь или предпочитаете древних изгнанных богов? А может быть, в вас вообще нет веры?

Иоанн был не готов к такому вопросу, да и понимал — это не теологический спор, это все еще проверка, понятная только странному человеку напротив. Он задумался и произнес очень тихо, стараясь быть абсолютно честным с самим собой:

— Я сомневаюсь.

Ирония продолжила лучиться из глаз незнакомца.

— Сомнения — это хорошо! Сомнения всегда лучше следования догмам. Раз человек сомневается, значит, он мыслит, а разве не тем он отличается от животных?

Иоанн не ответил, осознавая, что его не спрашивают.

А незнакомец продолжил:

— Предположим, вы вдруг стали властителем империи.

Иоанн протестующе замахал руками, и Странник понимающе хмыкнул:

— Я же сказал — предположим. Чисто гипотетически, что бы вы сделали? Продолжили гонения на древнюю веру предков, казни и пытки ее адептов или предоставили своим подданным право выбора?

Этот вопрос Иоанн не единожды обсуждал с самим собой, и действующая политика империи не находила понимания в его сердце, а та жестокость и нетерпимость, с какой действовала новая церковь в союзе с властью, была и вовсе ему неприятна.

— Я считаю, что преследование за веру недостойно величия нашей истории.

Он постарался высказаться максимально обтекаемо, но точно знал, что даже такой ответ, если бы его донесли до Священного Трибунала, повлек бы за собой немедленное расследование.

По бесстрастному виду Странника невозможно было сказать, удовлетворил его ответ или нет, он все также продолжал вести какую-то одному ему понятную игру.

— Что ж, будем считать, мы договорились, и если стороны не имеют больше вопросов друг к другу, то пора заканчивать. А ты что скажешь, Го? — Незнакомец, по-прежнему держа на лице ироничную улыбку, повернулся к своему безмолвному спутнику. — Молчишь! Сомневаешься?

Насмешливая маска вновь обернулась к Иоанну.

— Вот видите, цезарь, сомнения мучают не только вас.

Иоанн не понял, издевается над ним этот человек или говорит абсолютно серьезно. Он был полностью уверен, что сидящий за его спиной полутруп не только не чувствует сомнений, но и вообще ничего не чувствует. Хотя это сейчас его мало волновало, у него остался один невысказанный вопрос, и его указательный палец, как на уроке, поднялся вверх, но Странник, не замечая, вдруг застыл, словно прислушиваясь.

— Кажется, вам пора идти. Вас там уже обыскались.

Он поднялся, и зеркальце растворилось в его ладони.

— Ступайте, цезарь!

— Подождите…

Иоанн еще что-то пытался сказать, а огонек лампы уже колыхнулся и потух. Он завертел головой, пытаясь сориентироваться во вдруг сгустившейся темноте и неожиданно осознал, что никого рядом нет, что он один в пугающей бесконечной черноте.