Месть Империи 2. Боги Севера

Дмитрий Анатольевич Емельянов, 2020

Империя, несмотря на всю свою мощь, застряла под стенами Ура, и сейчас там решается ее будущее. Кто окажется тем, за кем пойдет история, кто сможет все перевернуть? Младший наследник, узнающий о своем происхождении, молодая ведьма, готовая выполнить волю Братства, северный варвар, все-таки пересекший призрачную черту? Или в дело вмешается еще одна сила? Как это всегда и бывает… Сила, которой еще нет, но о которой уже начинают шептаться северные ветра. Мир меча и магии, где настоящие мужчины и женщины вершат свое будущее. Текст оригинальный, но общая концепция навеяна романами Джорджа Мартина, Джо Аберкромби и некоторыми другими похожими книгами.

Глава 11

Нежданное прибытие руголандцев взбудоражило город Винсби, но ненадолго. Едва лишь вопрос разрешился и опасность миновала, как жители вновь вернулись к своему воскресному безделью. Правда, теперь главной темой для пересудов стали вошедшие в город шесть отъявленных головорезов.

Дури не пришлось тратить много времени, чтобы оказаться в курсе последних городских новостей. Потолкавших на рынке и выяснив все необходимое, он и его бойцы направились прямо к стапелю. Они шагали, не подавая виду, что узнали тех, кого так долго искали, а беглецы, не став прятаться за спины вендов, вышли вперед, встретив своих врагов лицом к лицу. Ларсены расходились с Хендриксами молча, прожигая друг друга взглядами, и лишь побелевшие на рукоятях мечей пальцы да звериный огонь в глазах выдавали безумное напряжение момента.

Ольгерд было рванулся, выхватывая на ходу нож, но Фарлан, жестко схватив его за плечо, резанул взглядом и прошептал:

— Не сегодня!

Дури сделал вид, что ничего не заметил, но если бы не реакция Фарлана, то кровь бы уже пролилась. Эта переполненная ненавистью встреча не могла остаться незамеченной, и Щука решил кое-что для себя прояснить.

— Старые знакомые? — Он кивнул в сторону уходящих руголандцев.

Фарлан не стал уточнять, отделавшись ничего не значащим:

— Да так, было дело…

Аргун еще раз посмотрел на удаляющиеся спины Ларсенов, затем на заледеневшие от ненависти глаза Ольгерда и долей насмешки изрек:

— Что-то мне подсказывает, вы не рады видеть старых знакомых!

— Тебе бы былины сочинять, а не на веслах сидеть! — Черный беседу на эту тему не поддержал и пресек дальнейшие вопросы, на что Аргун покрутил ус и, развернувшись обратно, бросил уже на ходу:

— Если что — обращайтесь. Венды своих не бросают!

Фарлан недоверчиво посмотрел в спину уходящего старшого. Видно было, что Щука не шутил и только что пообещал им помощь. Черный удивленно покачал головой:

— Странные люди эти венды — знают нас всего неделю, а вписываются. У Дури-то вояк почти в два раза больше, и они ведь это видели!

Ольгерд лишь рассмеялся в ответ:

— Черный, ты же сам венд — вот ты мне и объясни!

Грустно взглянув на юношу, Фарлан махнул рукой:

— Да какой я венд — твой дед меня совсем мальцом забрал… Ладно, пошли работать!

Работу заканчивали с заходом солнца. Затем вся бригада отправлялась в тот самый кабак, с которого все началось. Там все вместе ели, а потом дружно валились спать прямо в главном зале, кто где устроится: на лавках, на полу, подстелив под себя все, что попадется под руку.

Еду и ночлег оплачивал Парастидис. Купец не скупился, и все были довольны — как венды, так и хозяин кабака, который тоже в накладе не оставался.

Намахавшись за целый день, народ еле держался на ногах, поэтому со сном не затягивали. В этот день, как обычно, венды сразу начали укладываться, едва опустошив миски,. Захрапел народ довольно быстро, а Фарлан занял позицию так, чтобы видеть входную дверь. Ольгерд закопошился рядом.

— Думаешь, придут?

— Посмотрим.

Черный отвечал односложно: говорить не хотелось, нервы и так были на пределе. Но парень не унимался:

— Ненавижу ждать! Уж приходили бы сейчас — сразу бы всё и закончили!

Фарлан ожег парня взглядом.

— Запомни, Ольгерд, одну простую истину — никогда не торопись умирать! — Он свернул свой плащ и подложил под голову. — Всему свой черед!

Под утро, когда засыпает даже тот, кто боролся со сном всю ночь, когда темень такая, что не видишь собственных пальцев, к входной двери трактира подошел человек. Он аккуратно пошарил по двери и, найдя ручку, потихоньку толкнул. Дверь без скрипа подалась, и вдруг раздался страшный грохот. Человек с перепугу заорал во все горло и, шарахнувшись в сторону, поскользнулся на неизвестно откуда взявшейся луже. Ноги взметнулись вверх, и тучное тело, сотрясая весь дом, приземлилось на пятую точку. Тут уж начался форменный бедлам! Венды, вскочив, хватались оружие и в полной в темноте неслись к выходу, а там их ждала засада. Невидимый упырь орал и кусался, хватая всех за ноги. Сначала упал один, за ним второй, и свалка в дверях выросла в момент: теперь уже никто не понимал, кого бьют и кто на кого напал. Все заполошно орали, пока наконец не появился свет.

Жена хозяина спустилась в зал с двумя фонарями в руках и к неописуемому ужасу нашла своего мужа, едва дышащего под грудой сидящих и охаживающих его кулаками вендов. Женщина, понося вендов на чем свет стоит, кинулась вытаскивать своего благоверного. Бойцы Аргуна, не меньше хозяйки потрясенные всем случившимся, предпочитали не пререкаться, а смущенно отходили в угол.

Там уже стоял их старшой и бешено вращал глазами:

— Кто? Узнаю, кто это вытворил, шкуру спущу!

Фарлан единственный не кричал и не метался. Он-то сразу догадался, что произошло, и сейчас стоял перед сложной дилеммой. Признаваться или нет? Всю ночь Черный ждал гостей, а под утро, когда стало совсем невмоготу, решил подстраховаться. Поставил наверх приоткрытой входной двери глиняный жбан с водой. Тогда эта идея показалась ему превосходной. Сейчас же, слушая истошные вопли хозяйки и рык разъяренного Аргуна, он начал в этом сильно сомневаться.

К счастью, хозяина откачали. Несколько синяков, заплывший глаз — вот, в общем-то, и все. Видимо, венды опасались бить нечисть в полную силу. Однако это не помешало мужику громогласно охать и жаловаться на жизнь до тех пор, пока Щука не пообещал ему виру. Тут хозяин сразу воскрес и выторговал у венда полновесный серебряный динар. Потеря денег никак не улучшила Аргуну настроение, и он с удвоенной энергией начал трясти своих, выясняя, кто из них решился на такое непотребство. Виновных найти, естественно, не удалось, и Щука пребывал в крайней степени раздражительности, поэтому Фарлан решил с признанием не торопиться и дождаться более подходящего случая.

Во всей этой неразберихе никто не заметил, когда на пороге появились незваные гости. Они молча стояли в дверях до тех пор, пока Дури не решил, что пора обратить на себя внимание.

— У вас всегда с утра так весело или только сегодня?

В зале повисла неловкая тишина, и после еще только что стоявшего шума и гама перемена была особенно разительна.

Дар речи первым вернулся к Аргуну:

— Нет, обычно еще веселее — сегодня ребятки чутка приуныли!

Он снова прошелся бешеным взглядом по своим бойцам, а Однорукий мотнул головой в сторону двора:

— У меня разговор к тебе, Аргун Щука. Выйдем потолкуем.

— Отчего ж не поговорить-то, ежели человек хороший просит. — Старшина вендов положил пояс с мечом на лавку, демонстрируя своим и чужим, что разговор будет мирным.

Они вышли во двор. Пятеро вооруженных руголандцев как бы невзначай остались на крыльце, а Дури, отойдя в сторону, с радушной улыбкой повернулся к венду:

— У тебя два человека пришлых в отряде. Откуда они? Кто? Знаешь?

— Человек взялся помочь. Нам польза. Зачем мне копаться в его прошлом?

Однорукий согласно закивал головой.

— Все так, все так. Только вот какое дело. Кровники они наши. — Взгляд Дури жестко впился в глаза собеседника. — Отдай их нам, не вписывайся за них!

Аргун взгляд не отвел, но отвечать не торопился. Он, прищурившись, посмотрел на дверь кабака, на стоявших там воинов, затем на голубое небо с прожилками белых облаков и наконец сказал:

— Я мог бы рассказать тебе, что у нас принято платить добром за добро, но не буду. Скажу честно — не нравишься ты мне, однорукий, и люди твои мне не нравятся. Вот так! Никого мы вам не отдадим!

— Честно, уважаю!

Дури выдавил улыбку, придушив волну гнева. Рука сжала рукоять спрятанного кинжала, и он подумал: «Если бы здесь сейчас стоял Гаральд, валялся бы ты, венд, в грязи с распоротым горлом!»

Щука развернулся и пошел к крыльцу:

— Что хотел, я сказал, и добавить мне нечего.

Улыбка Дури стала напоминать оскал волка.

— Я услышал тебя, венд, так и ты меня услышь: или вы отдаете чужаков, или сдохнете вместе с ними!