Месть Империи 2. Боги Севера

Дмитрий Анатольевич Емельянов, 2020

Империя, несмотря на всю свою мощь, застряла под стенами Ура, и сейчас там решается ее будущее. Кто окажется тем, за кем пойдет история, кто сможет все перевернуть? Младший наследник, узнающий о своем происхождении, молодая ведьма, готовая выполнить волю Братства, северный варвар, все-таки пересекший призрачную черту? Или в дело вмешается еще одна сила? Как это всегда и бывает… Сила, которой еще нет, но о которой уже начинают шептаться северные ветра. Мир меча и магии, где настоящие мужчины и женщины вершат свое будущее. Текст оригинальный, но общая концепция навеяна романами Джорджа Мартина, Джо Аберкромби и некоторыми другими похожими книгами.

Глава 4

Белые буруны катились по морю снежной лавиной, вспениваясь у борта и обдавая промокшего до нитки Фарлана новой порцией соленой воды. Старый рыбак по-прежнему молча правил по ветру, а неистовствующий ветер упрямо гнул мачту, стараясь сорвать светлый лоскут паруса. В лунном свете мелькнуло побледневшее лицо Ольгерда, и венд добродушно усмехнулся: из парня выйдет толк. Страшно ему, но держится молодцом. Бояться смерти не стыдно — стыдно этому страху поддаться, позволить ему взять верх.

В памяти Фарлана вновь всплыло другое, южное море. Тогда оно встретило чужаков таким же злым штормовым ветром, словно предупреждая — не будет вам здесь удачи, убирайтесь, откуда пришли.

И вправду, сказочные берега империи на деле оказались не такой уж легкой добычей, как описывали скальды в своих балладах. Богатые города окружали каменные стены, а в маленьких прибрежных поселках люди разбегались, лишь завидев их полосатый парус. Добыча была совсем скудной, и они рыскали по побережью в поисках поживы, скрываясь от преследующих их имперских либурн. Длинные боевые корабли туринцев не уступали драккару в скорости, а бронированная пехота на палубе сулила только большие неприятности.

Несмотря на затянувшуюся полосу невезения, Ролл решил остаться в южном море до весны, надеясь своим упорством разорвать цепь неудач. Он двинулся еще южнее, рассчитывая, что чем дальше от опасной границы с варварским миром, тем беспечнее будут становится туринцы и менее укрепленными города. К самому концу зимы, когда дружина уже начала ворчать в открытую, они наткнулись на то, что так долго искали. В закрытой бухте лежал небольшой городок, привлекающий видом богатых особняков и сверкающей меди на крыше храма. Полуразрушенная в некоторых местах стена демонстрировала беспечность горожан, а гарнизон крепости руголандцев не пугал. Сотня голодных озлобленных рубак готовы были броситься на хоть вдесятеро превосходящего врага, лишь бы закончить поход славной битвой и богатой добычей. Возвращаться с пустыми руками им уж очень не хотелось. Это не считалось позором, но и героических песен о таком тоже не слагали. Свои, конечно, корить не будут, но зато будут тихо посмеиваться над неудачниками и с ноткой снисхождения вспоминать зимними ночами: «Помните тех глупцов, что ходили к южному морю и вернулись не солоно хлебавши?»

Ролл решил ударить с восходом солнца, нагло заплыть прямо в бухту и, пользуясь суматохой, захватить город. План удался на все сто. Едва руголандский корабль вошел в залив, как горожан охватила паника. Сопротивления почти не было, едва держащиеся на петлях ворота вылетели с одного удара, а дальше уже пошла откровенная резня. Опьяневшая от крови дружина творила полное непотребство, убивая направо и налево и хватая все ценное, что подвернется под руку. Фарлан вспомнил, как они с Лавой ворвались в какой-то дом. Трое мужчин сгрудились во дворе перед дверью, по всей видимости, отец с сыновьями. У защитников тряслись руки, и тяжелые мечи висели в них, как гири, в глазах застыл ужас и непонимание. Разгоряченный Фарлан сходу рубанул выскочившего вперед отца, выверенный удар с легкостью пробил защиту и обрушился на голову туринцу. Рядом уже был не Лава, а Большой Уго. Разбросав горе-вояк как тряпичные куклы, тот не задумываясь добил молящих о пощаде парней и бросился к входной двери. Дом оказался богатым: серебряная посуда, бронза, дорогая одежда, но Уго, словно ведомый чужим страхом, бежал дальше. Влетев на второй этаж и распахнув дверь ударом ноги, он остановился и довольно осклабился. В дальнем углу комнаты, закрыв собой двух малышей, стояла совсем юная девушка. Черный волосы разметались по лицу, а в глазах застыла мольба и отчаяние.

Расплывшись в сальной усмешке, руголандец отстегнул пояс с мечом и двинулся вперед, растопырив руки на тот случай, если девчонка захочет убежать, но та и не думала спасаться. Отступая перед чудовищем, она заслоняла своим телом двух малолетних братьев, плачущих у ее ног.

Фарлан, прислонившись к косяку, прикрыл глаза. Он знал, что ждет этих детей: Уго и в мирной жизни был не подарок, а в бою вообще становился зверем. Детей он прикончит, чтобы не вопили, девушку изнасилует, а потом убьет. Может, и наоборот — так ему тоже нравилось. Угар боя в голове венда утих, и в таком состоянии все воспринималось уже иначе — пакостно и мерзко. Он развернулся, чтобы уйти, и вдруг наткнулся на Лаву: тот стоял и смотрел на девчонку, на детей, на огромную спину Уго, и в глазах друга Фарлан увидел пустоту. Тот сейчас был не здесь — в этот момент он был в далеком детстве, в маленькой вендской хижине, где сестра так же закрывала его собой. В следующий миг Лава метнулся вперед, и его юношеская фигура тараном снесла громоздкую тушу Уго.

Взревев бешеным быком, Уго вскочил на ноги и заозирался, не сразу поняв, что случилось. Когда он осознал, что венд встал между ним и добычей, то даже не поверил. Никто не может помешать руголандцу взять полученное в бою — это святое, это непреложное правило! Даже конунг не может позволить себе такого, а тут кто — какой-то безродный венд! За такое можно убить, и никто, никто во всем Руголанде не осудит.

Зло оскалившись, Уго шагнул вперед.

— Голыми руками задушу, щенок!

Лава лишь жестче стиснул зубы. Огромная лапища, сжатая в кулак, с размахом полетела ему в голову. Присев, венд ушел от удара, и, как неваляшка, вновь возник перед налитыми кровью глазами Уго. Зарычав, тот повторил удар, и вновь всесокрушающая сила пролетела впустую.

Руголандец бросил взгляд на пол в поисках меча и не нашел его на том месте, где оставил. Еще когда все только началось, Фарлан инстинктивно выпихнул ножны с мечом за дверь. Уго мотнул головой, словно не веря своим глазам, но искать было некогда.

— Нет так нет — все равно прибью! — Заскрипев зубами, он вновь бросился в атаку.

Мощные ручищи сомкнулись над парнем, казалось, сейчас они сгребут это маленькое тело, сомнут, изувечат, но Лава, как змей, в последний момент вдруг вывернулся из тисков и скользнул за спину Уго. Мелькнувшая в его руках петля тонкой бечевы впилась в бычью шею руголандца. Захрипев, тот попытался втиснуть пальцы под удавку и, не добившись успеха, попробовал сбросить засевшего на спине венда, но тот висел как приклеенный, с каждой секундой затягивая петлю все туже и туже. Руголандец, зарычав, бросился спиной на стену, стремясь раздавить венда. Раз, другой, третий, и с каждым разом удар становился все слабее, а движения все медленней. Наконец, забулькав, Уго обессилено упал на колени, его выпученные глаза закатились, и тело безжизненно стало валиться на бок. В этот момент Лава сбросил удавку, давая шанс руголандцу остаться в мире живых. Перешагнув через лежащую у его ног тушу, он поднял взгляд на сжавшуюся в углу троицу.

— Уходите! — В голове Фарлана слова друга прозвучали, словно это было вчера — его глаза, его голос, — когда он обернулся к нему: — Ты же не будешь им мешать, Фарлан?

Он тогда просто молча посторонился, давая девчонке с братьями выскользнуть из комнаты. Пусть уходят — может, им повезет и они выскользнут из города или спрячутся понадежней. На детей ему было наплевать, в тот момент он был поражен другим — одолеть Уго без оружия, с одной лишь веревкой в руках! Да человек ли вообще его друг?

Уго очухался. Пожалел его Лава, а зря. Придушил бы до конца, глядишь, все закончилось бы тихо-мирно. Ну погиб Уго, бывает. Ну странно, и что? Свидетелей ведь не было, мало ли что могло случиться. А так Уго оклемался и пришел к Роллу требовать справедливости. Все подивились, поначалу даже не поверили. Одолеть Большого Уго в рукопашной — дело неслыханное. Лава ничего отрицать не стал, подтвердил, что все так и было, но при этом заявил, что виноватым себя не считает и если бы все повторилось, то поступил бы также.

Подобного случая в практике Руголанда давно не встречалось, и Ролл поначалу задумался. С одной стороны, грубейшее нарушение закона — если такое спустить, то потом и другие из-за добычи передерутся. По обычаю, такой проступок карается смертью. Но с другой, этот парень их всех от верной погибели спас, а руголандцы такого не забывают. К тому же добыча была богатая, не хотелось ему в такой день гневить богов сомнительной казнью. Взял он тогда тот самый меч, что когда-то сам вручил Лаве, вложил его опять тому в руки и сказал, глядя на собравшуюся дружину:

— Проступок тяжелый, и кому другому я бы не спустил, но за добро у нас принято отвечать добром. Так что ступай, Лава Быстрый, на все четыре стороны и считай, что мы с тобой квиты. И учти, на пути мне больше не попадайся — два раза я таким добрым не бываю!

Фарлан тяжело вздохнул. Вспомнилось, как прощался он с другом и, глядя на удаляющуюся спину, думал: «Что с ним будет? Выживет ли он в одиночку в чужой земле?»