Солнце моей ночи

Дина Кей Ви, 2019

В день своего восемнадцатилетия Элина Романова лишается самого дорогого в жизни человека – своего отца. Пустота – вот слово, которое теперь определяет её жизнь. Теперь она уже ничего не ждет от жизни и ни к чему не стремится. И маленький городок, в который она вынуждена перебраться, к мечтам о светлом будущем не располагает. Однако именно здесь её ждут встреча с самым настоящим вампиром, которая перевернёт её мир, любовь, способная рушить любые преграды, и дружба, помогающая подняться, когда кажется, что мир рушится и сил совсем не осталось.

Глава 4. Желтое солнце и Бордовая женщина

Жизнь. Это случается с каждым из нас. Она быстротечна, неуловима, изменчива и жестока. Но парадокс в том, что самая большая ее жестокость, заключается в ее постоянстве. Да-да, именно в постоянстве. Мы кружимся в вечном танце как слепые мотыльки. Мучаемся, страдаем, любим, теряем, плачем горькими слезами и заливаемся безудержным смехом, скачем на безумных американских горках чувств и эмоций. И нам, кажется, что стремимся мы к спокойствию, тихому берегу безбрежного счастья. Но это заблуждение. Наверное, одно из самых больших заблуждений человечества. Счастье не бывает тихим и спокойным. Счастье — это безумная лавина, накрывающая нас с головой.

В психологии есть мнение, что любые эмоции как отрицательные, так и положительные причиняют равный вред нашему организму. Счастье, равно как и горе убивает нас… и делает нас живыми. А спокойствие — это не что иное, как пустота. И вот мы, смеющиеся, плачущие, несемся в безумном живом танце мотыльков. Несемся к спокойствию. И приходим к нему. На считанные дни, часы, секунды мы приходим к нему. Наверное, потому оно так сладко для нас, что столь кратко. В этом миге пустоты мы находим свой отдых и покой. Но что если бы этот покой продлился намного дольше? Был ли бы он так сладок? Или превратил нашу душу в зияющую дыру?

Солнце светило, как бешеное. Как смертельно больной перед своей безвременной кончиной, пытается прожить последние силы, выжать их все без остатка, что бы последний раз вдохнуть как можно больше этой безудержной жизни, так и это солнце, кажется, пыталось выпустить весь свой пыл в эти лучах. Всю ночь Элина просидела одна в кафе, за стенами которого лежал истекший кровью, мертвый Денис. Сейчас, сидя в этом душном полицейском участке уже восьмой час, Элина отчего-то лишь смутно понимала, насколько ужасно то, что произошло ночью. Это солнце… Оно, как бы странно это не звучало, забрало у нее гораздо больше эмоциональных сил. Эти болезненные желтые лучи, пронизывали душный полицейский участок плотной сетью. И почему здесь так много окон? Умирающее солнце было повсюду, оно проникало в каждый потаенный уголок и освещало его. Элина изнывала от него. Она просидела здесь, под этими жуткими желтыми лучами, казалось, уже целую вечность.

Полицейские приехали в шесть часов утра, с первыми лучами умирающего солнца.

В эту ночь Элина странно себя чувствовала, и дело не в том ужасном событии, которое произошло, а в том какие эмоции оно вызвало. Элина чувствовала страх, горечь, панику, но этот ком не самых приятных чувств заполнил ее пустоту. Она была разбита, но не опустошена. В первый раз за долгое время она чувствовала. Чувствовала себя живой. Она питалась этим чувством, упивалась своей болью, своей жизнью. На какой-то миг в той ночи, она подумала, что она темная тварь, питающаяся болью, схожая той, что убила Дениса. Но рассвет все уничтожил, все эти мысли, все эти чувства. Он выжег все без остатка, оставив Элину наедине с ее внутренней пустотой в душном полицейском участке. Как будто и не было ничего, ни этой ночи, ни этой смерти, ни этого кома внутри. Элина больше не могла сидеть здесь, под прицелом больного солнца. Все выгорело, и смысла больше не было. Она встала и направилась к двери. Молоденькая блондинка, сидевшая за столом у двери, заволновалась и вскочила.

— Куда же Вы? Вам нельзя уходить. Вы же не можете, так просто взять и уйти, — затараторила блондинка. — Просто так? Серьезно? Я здесь уже… Кстати сколько я здесь уже?

— Не волнуйтесь так, скоро придет человек. Вы ответите на его вопросы и пойдете домой.

— Кажется, это вам нужно успокоиться, а не мне, — и правда, блондинка выглядела куда более взволнованной, чем Элина. — Я отвечала на одни и те же вопросы уже десять раз, в десяти разных кабинетах, десяти разным людям. Сколько их еще? Может, мы просто запишем мои слова на диктофон, а я наконец-таки пойду домой и хоть немного посплю? — Несмотря на жесткость и язвительность слов Элины, тон, которым она их произносила, был абсолютно спокоен и безэмоционален.

— Но… н-н-но, это правда очень важный человек, и он будет задавать очень важные вопросы, — растерялась и замямлила блондинка.

— Оу, а до этого, значит, были не важные люди и не важные вопросы, да? — снова съязвила Элина.

Бедная девушка уже совсем было растерялась, и не нашлась, что ответить. Но ее спасла стремительно вошедшая в дверь женщина. Она, по-видимому, и была тем самым «важным человеком»

— Идите за мной, — едва посмотрев на Элину, скомандовала женщина. Именно скомандовала, и никак иначе это не назовешь.

Женщина так стремительно преодолевала узкие коридоры и повороты отделения полиции, что Элина едва поспевала за ней. Ей даже показалось, что участок снаружи выглядит гораздо меньше, чем он есть внутри. После пятого поворота Элина подумала что, если она пойдет обратно одна, то никогда не выберется из этих бесконечных лабиринтов. Поворотов было еще как минимум семь. И два маленьких спуска. Нет, это здание снаружи определенно меньше раза в четыре. После последней лестницы они, наконец, вошли в маленький темный коридор с одной дверью. Коридор был темным! Ни одного окна. Наконец-то, хоть где-то нет этого жуткого солнца. Элина, слегка взбодрилась.

Кабинет за дверью оказался почти таким же темным. И он существенно отличался ото всех остальных помещений полицейского участка, так как Элина побывала за этот день уже во многих комнатах этого здания, ей было с чем сравнивать. Кабинет находился в цоколе, об этом свидетельствовало маленькое окно, находящееся под самым потолком, хотя Элине казалось, что они должны были спуститься гораздо ниже уровня земли.

Вид из окна открывался самый живописный: решетка, а за ней колеса полицейского УАЗа. Оно и лучше. Хотя бы нет солнца. Ремонт этот кабинет видимо обходил стороной многие десятилетия. Если все остальные помещения полиции были обустроены по последнему слову техники и интерьера: кожаные диванчики, кондиционеры, пластиковые окна, жалюзи, турникеты и прочее, то здесь же был «привет из СССР»: стены побеленные известкой, старый зашарканный паркетный пол, старый деревянный стол и два таких же ретро стула по обеим сторонам стола, и возвышалась над всем этим обычная вольфрамовая лампочка, свисающая с потолка прямо на голом проводе.

— Присаживайтесь, — скомандовала женщина, рукой указывая на стулья.

Элина села напротив окна, спиной к двери. Ей хотелось сесть спиной к окну, что бы, если вдруг машина, колеса которой перегораживали дневной свет, уедет, противные лучи светили Элине в спину, а не в глаза. Всем своим существом сейчас она хотела только не видеть и не попадать под эти лучи. Но интуиция, или стереотип, сложившийся из просмотренных фильмов, подсказывали ей, что человек в ее положении, то есть человек, отвечающий на вопросы должен сидеть спиной к двери. Элина устало рухнула на стул, от такого натиска он пошатнулся и заскрипел.

Тем временем женщина, которая привела ее сюда, исчезла из комнаты. Девушка не знала, как это объяснить, но она просто кожей почувствовала, что в комнате кроме нее никого нет. От этого ощущения Элина вдруг растерялась и начала оглядываться. Позади себя в углу слева от двери, она увидела еще одну дверь. Она была маленькой, как дверь в гардеробную и была побелена той же известкой что и стены, потому-то девушка и не заметила ее сразу. Теперь же она была приоткрыта и та женщина, судя по всему, находилась за этой дверью. Сквозь приоткрытую дверь Элина увидела край стеллажа, в котором находилось множество папок. Не успела она это разглядеть, как женщина стремительно вышла оттуда, сурово хлопнув дверью. Дверь, кстати, оказалась настолько маленькой, что женщине пришлось пригнуться, выходя.

— Времени у меня очень мало, так что начнем, — вновь скомандовала женщина, уже сидя за столом напротив Элины. — Я не сторонник допросов, так что сначала я попрошу вас вкратце описать события прошлой ночи, а затем задам вам несколько вопросов.

— Я уже рассказывала все это несколько раз. Зачем все это?

— Милая леди, Вы, кажется, не совсем уяснили. Вопросы здесь задаю я!

— А говорите, что не любитель допросов. Я нахожусь здесь с самого рассвета и пересказала одно и то же, уже и не помню сколько раз, и неизвестно сколько еще раз мне придется это рассказывать! — едва не прокричала Элина сиплым от усталости голосом. — И знаете что? Мне порядком все это надоело.

На этих словах девушка, сама не понимая, что делает, встала и направилась к двери. Очнувшись от своего внезапного порыва ярости, Элина осознала, что она пролетела уже два поворота и… заблудилась. В тот же момент она осознала, что поступила совершенно неправильно и ей нужно вернуться.

Но в этом ей «помогли»: два огромных полицейских, вдруг схватили ее за руки с двух сторон. Откуда они только взялись? Когда Элина бежала, ей казалось, что эти коридоры совершенно пусты. Но не успела девушка сказать и слова, как почувствовала, что в ее запястье входит тонкая игла.

Очнулась она на стуле все в том же маленьком кабинете. За окном уже смеркалось. Женщина, устроившая все это, склонилась над своей папкой, но через секунду после того, как Элина пришла в себя, перевела свой взгляд на нее.

— О, я рада, что Вы снова с нами, милая леди, — на этот раз ее голос был приторно сладким и вежливым.

— Значит, не любите допросов? Ну, теперь я вижу, какие методы Вам по душе, — голос Элины стал еще более сиплым, а с каждым произнесенным словом тошнота подкатывала к груди.

— О, милая, поберегите силы. Я пока не просила Вас говорить.

— У нас же мало времени? — язвительные фразы Элины, произнесенные ее убитым голосом, звучали жалко.

Тошнота, уж было, совсем взяла верх над хрупкой девушкой. Ее тело передернула легкая судорога, я на лбу проступили капельки пота.

— Милая, да на Вас же совсем лица нет! Поберегите силы. Придите в себя, а затем уже и поговорим. Некрепкий чай с сахаром Вам поможет, сейчас я распоряжусь, не беспокойтесь.

От этого приторного голоска Элину тошнило еще больше, и она побоялась что-либо произнести.

— И о каких это Вы методах, милая? Ты была очень обеспокоена событиями прошлой ночи, твои нервы расшатались, ты была слишком возбуждена, и это мешало следствию. Мы тебя немного успокоили, чем помогли и тебе и себе, — говоря это, женщина встала из-за стола и начала ходить вокруг.

После круга третьего у женщины в руках вдруг, откуда не возьмись, появилась чашка чая, которую она протянула девушке. Наверное, когда женщина в очередной раз проходила за спиной Элины, она подошла к двери, где кто-то принес ей чай. Восприятие Элины было заторможено, ее трясло, а во рту пересохло. У нее просто не было сил отказаться от этой ароматной кружки чая.

Пока девушка пила свой живительный напиток, женщина продолжала что-то говорить своим фальшиво вежливым голоском. Но Элина уже не слушала, она вдруг поняла, что что-то знакомое есть в этом голоске, что-то из прошлой жизни. Теперь, когда силы стали к ней возвращаться, она пыталась рассмотреть эту женщину получше. Ей было лет сорок, но голос звучал моложе; обычное, среднее телосложение; вьющиеся волосы бордового цвета; светлые почти белые глаза с темной радужкой; слишком выпирающий, похожий на орлиный клюв, нос; длинные бордовые ногти; бордовый брючный костюм — что-то знакомое, что-то знакомое… Как много бордового, и как Элине это раньше не бросилось в глаза. Она совсем не похожа на следователя. Слишком много бордового, много бордового… Ну конечно! «Бордовая женщина» — так они с подругами прозвали ее в школе. Наконец-то девушка выудила из своего сознания, то, что ей нужно было.

— Я готова. Задавайте ваши вопросы, — Элина вдруг решила сразу не выдавать Бордовой женщине свое открытие.

Где-то в глубине ее бездонной пустоты зародилось нечто похожее на азарт. Ей захотелось поиграть. И это чувство сразу заполнило гулким эхом ее всю. Элина понимала, что это неправильно, и что сейчас вовсе не время и не место для подобных игр. Она вновь, как прошлой ночью, почувствовала себя темной тварью, и от этого ее кровь будто наполнилась жгучей кислотой. Но ей это нравилось, как бы она не пыталась избежать этого, отгородиться.

Жизнь неуклонно настигает всех. И в ту пустоту, в которую не может проникнуть свет, рано или поздно просочится тьма. Постепенно, незаметно и деликатно она заполнит уголки той пустоты своим чарующим мерцанием…

В глазах девушки загорелся едва уловимый, задорный детский огонек. В потухшем и усталом взгляде Эли он был едва различим, но все же не остался незамеченный женщиной напротив. И последней это явно не понравилось.

— Я, кажется, Вам уже говорила, милая леди, что я не сторонник допросов, я всего лишь прошу Вас рассказать нам, все, что вы знаете о печальных событиях прошедшей ночи, — слова были все такими же вежливыми, но голос заметно поутратил приторности. И Бордовая женщина отчего-то снова перешла на «Вы».

— Хорошо. Но, знаете, я так растерянна, что не знаю с чего и начать, — девушка начала свою игру на нервах Бордовой женщины.

— Ничего страшного, просто опишите весь вчерашний вечер по порядку, пожалуйста, — внезапная податливость допрашиваемой взволновала женщину.

И Элина вновь рассказала весь вчерашний вечер в мельчайших подробностях. Делала она это крайне выразительно, с чувством, с толком, с расстановкой. Женщина, видя, как воодушевилась девушка, волновалась все больше и больше, до такой степени, что на ее лбу выступили капельки пота. Элине же ежеминутно хотелось выпалить, то, что окончательно обескуражит Бордовую женщину. Но она терпеливо держала это в себе, дожидаясь наилучшего момента. Игра продолжалась.

Хорошо, Элина Васильевна. Теперь, когда Вы более-менее описали мне картину вчерашнего вечера, мы можем плавно перейти к подробностям.

Женщина, кажется, немного успокоилась, ее тон стал выравниваться. Но все же по ее мимике, тону голоса и слегка напряженной позе было видно, что она еще ждет подвоха от девушки, сидящей напротив. А значит пока рано.

«Надо усыпить ее бдительность, иначе будет неинтересно, — пронеслось в голове у девушки, — Ее итак напрягло, то, что я стала слишком податлива. Что ж, тогда надо вести себя так же, как повела себя изначально».

— Но, я рассказала все подробно. Что еще нужно? Я адски устала.

— Я все понимаю, дорогая моя. Но все же, для того, что бы увидеть всю картину полностью, мне нужно задать вам пару вопросов. Понимаете, возможно, есть такие детали, которым Вы не придали значение, но именно они, эти детали помогут нам найти убийцу вашего друга. Вы же хотите, чтобы мы нашли этого преступника? — голос вновь стал приторным.

Элина добилась, того чего хотела. Бордовая женщина посчитала ее просто взбалмошной девчонкой, с перепадами настроения. Подвоха она больше не ждала. Можно было приступать. Но она почему-то не решалась. Наверное, еще рано.

— Да, конечно хочу. Давайте уже быстрее разберемся с этим.

— Вы уверенны, что, когда Вы вышли из бара в первый раз, на парковке никого не было?

— Да.

— Почему Вы так уверенны?

— Парковка хорошо видна при выходе из кафе, она освещена уличными фонарями, это большое и пустое пространство и там было всего две машины — я бы заметила, если бы там кто-то был, — монотонно пробубнила девушка.

— И сколько времени прошло между тем, как Вы зашли в кафе за сумкой и услышали крик Дениса.

— Минут пять-десять, я не помню, если честно, я так устала в тот день.

— Вы десять минут ходили за сумкой?

«Чистой воды допрос» — подумала Элина.

— Нет, то есть да… я… — Элина хотела было солгать, придумать, что она ходила зачем-нибудь в подсобку, но вдруг вспомнила, что в кафе есть камера видеонаблюдения и она направлена как раз в ту сторону, где она вчера сидела и сверлила взглядом стенку. — Я хотела просто успокоиться, перевести дух, ну после того, что произошло, поэтому я просто села и сидела за столиком минут пять или десять, — выдохнула Элина.

— Хорошо, я понимаю.

— А в кафе в тот вечер было много людей

— Нет. За весь вечер человек двадцать от силы, и то по очереди, последние посетители ушли за полчаса до закрытия.

— Элина Васильевна, а был среди них кто-то подозрительный.

— Что это значит?

— Ну, человек, который выбивался из общей массы этого города, выглядел несколько по-иному, не как остальные.

— Все люди разные, я не понимаю о чем Вы.

— Хорошо, попробуем по-другому. Это, ведь, небольшой городок и Вы наверняка знаете всех местных в лицо?

— Я живу здесь не так долго. Кажется, с этим я ничем не смогу Вам помочь.

— Может быть, кто-то пытался с Вами познакомиться?

— Это бар. Понимаете, люди там выпивают и… часто начинают, как бы это сказать…

— Лезть, приставать?

— Нет, не совсем так. Проявлять знаки внимания, пожалуй, так вернее. Это вполне обычная ситуация. Я даже не замечаю, когда это происходит.

От всей этой игры в послушную допрашиваемую, пыл Элины заметно остыл, а она все никак не могла подобрать момента, что бы нанести удар Бордовой женщине.

— Итак, насколько я понимаю, перед тем, что случилось с Денисом, он пытался Вас изнасиловать?

— Что?! — за этот день Элине, конечно, пришлось ответить на множество разных вопросов, в том числе и бредовых, но от этого она просто опешила. — Нет, что вы. Конечно, нет! Он просто был пьян и не в себе. Да, он прижал меня к стенке, пытался поцеловать силой, но то о чем Вы говорите… Нет, он бы не сделал такого. Он был хорошим человеком! — на последних словах голос Элины слегка охрип.

Она вдруг вспомнила, почему она здесь. То, чего она не осознавала весь этот день, вдруг настигло ее: Денис УМЕР. Умер человек, который был в ее жизни. Пусть и не успел стать ей другом, и конечно не был чем-то большим, хотя, наверное, он и хотел этого. Но он был без преувеличения единственным человеком в этом городе, которому была небезразлична жизнь Элины. А теперь его нет.

К горлу девушки подкатил ком.

— А как Вы считаете, если бы кто-то смотрел на вас со стороны, он бы мог подумать, что это попытка изнасилования?

— Нет. — В Элине вдруг выросла невероятная и всеобъемлющая ненависть к этой женщине, которая сидела тут и спрашивала всякий бред, который никак не мог помочь найти убийцу Дениса, и уж тем более вернуть самого Дениса.

— Почему нет?

— Потому что там никого не было! И я не думаю, что в этом городе есть хоть кто-то, кому не все равно, что со мной происходит: насилую меня, грабят или убивают! И уж тем более, уверяю Вас, никто не стал бы за меня убивать. Единственный человек в этом городе, которому было не все равно жива я или нет, пролежал всю ночь на парковке перед проклятой «Жар-птицой» с пробитым горлом. Я ответила на все ваши вопросы? — злость Элины достигла апогея и пошла на спад, конец своей тирады она говорила уже спокойным тоном. Но она не хотела отпускать свою злость. Она заполняла ее пустоту, и вытесняла боль.

— Милая, я не думала, что так задену тебя этим вопросом, но нам нужно успокоиться и продолжать, — приторность голоса женщины тоже достигла апогея, только тошнотворного.

— Понимаете ли, милая… Эм, простите, — эти слова девушка сказала нарочито выразительно, — Вот беда, я совсем забыла, как к Вам можно обратиться?

— Ах да, моя оплошность, я совсем забыла представиться меня зо…

— Нет, это не Ваша оплошность, я и вправду забыла, это ведь было около полутора лет назад. — Элина, наслаждалась растерянность ненавистной ей женщины. — А вот, вспомнила, Ангелина Яковлевна. Но, знаете, скажу Вам по секрету, мы Вас всем классом прозвали Бордовой женщиной. Потому-то я и забыла имя.

— Я-йа-й… я не понимаю.

— Да, и я не понимаю, как преподаватель университета, еще пару лет назад ходивший по школам, завлекая старшеклассников рассказами о своем увлекательном предмете, вдруг стал следователем.

— Я консультант следователя, — только и успела вставить, опешившая преподавательница.

— Ммм… интересно и как же помогают следователям знания древнего фольклора и мифологии? Это же ваш профиль, если я не ошибаюсь? Предмет, которому Вы посвятили всю свою жизнь, как Вы гордо сказали нам тогда.

Девушка, наконец, высказалась. Сладкая жгучая желчь разлилась по ее организму. Несколько секунд, Ангелина Яковлевна, не могла найти, что ответить, и ей они показались вечностью. А Элина в это время наслаждалась своей темной победой. Злорадство заполняло ее как пустой кувшин.

— Это не Ваше дело, — наконец разорвал тишину осевший голос консультанта следователя. — И кто Вы такая, чтобы сомневаться в моей компетенции?!

— Я, как минимум, та кого, уже несколько часов допрашивает в подвале полицейского участка, неведомо кто.

Да как Вы смеете?! — Бордовая женщина теперь стала полностью бордовой, вместе с лицом.

Что смею? Смею интересоваться, на каком основании Вы устроили все это? Или интересоваться тем, кто же меня на самом деле допрашивает?

— Во-первых, это не допрос. А во-вторых, я консультант следователя по этому делу.

— А в-третьих, Вы должны предъявить документы, — уверенно парировала Элина.

— Серьезно? Вы сидите в полицейском участке. Секретарь следователя отправила Вас ко мне на этот разговор. Два полицейских успокаивали Вас, когда вы пытались сбежать. А Вы намекаете на то, что я невесть кто пришла с улицы и допрашиваю Вас, без всяких оснований.

— До-ку-мен-ты? — по слогам произнесла Элина.

Ответный взгляд консультанта выдавал поражение.

— Спасибо за столь продуктивную беседу. Я уверенна, что это поможет нашему следствию. А сейчас я на правах консультанта следователя распоряжусь, что бы служебная машина отвезла Вас домой.

Враг был повержен полностью. Элина двинулась победной походкой к двери. Интересно, а что и в самом деле может быть полезного от преподавателя древней мифологии для следствия? Дурдом какой-то.

Дверь в маленькую комнатушку со стеллажами была приоткрыта, и девушка невольно заглянула туда на выходе из комнаты для допросов. С обратной стороны двери была прикреплена старая обветшалая табличка «Архивъ №13». По спине Элины отчего-то пробежал холодок.