Солнце моей ночи

Дина Кей Ви, 2019

В день своего восемнадцатилетия Элина Романова лишается самого дорогого в жизни человека – своего отца. Пустота – вот слово, которое теперь определяет её жизнь. Теперь она уже ничего не ждет от жизни и ни к чему не стремится. И маленький городок, в который она вынуждена перебраться, к мечтам о светлом будущем не располагает. Однако именно здесь её ждут встреча с самым настоящим вампиром, которая перевернёт её мир, любовь, способная рушить любые преграды, и дружба, помогающая подняться, когда кажется, что мир рушится и сил совсем не осталось.

Глава 7. Босая и живая

— Зачем тебе сверхурочные, что так понравилось работать? — прощебетала Вика, светясь как солнце за окном.

Солнце. Это глупое, нелепое солнце. В это время года в Темноярске обычно шли проливные дожди. А сейчас — солнце, будто начало лета, а не середина осени. Нелепость какая-то. И все это совершенно не гармонировало с внутренним состоянием Элины. Раньше, она бы просто не обратила внимания, но сейчас веселое, безалаберное солнце раздражало ее.

Она стояла с чашкой крепкого чая в руках напротив подруг, сидящих за столом, и щурилась от неожиданного, по-летнему разгулявшегося солнца. Всегда живая и энергичная болтушка Вика смотрела на нее глазами, слепящими еще больше. Она, судя по всему, задала очередной дурацкий вопрос, пытаясь развеселить подруг, и явно ждала ответа. Элина даже не пыталась извлечь из своего сознания вопрос Вики, который она прослушала. Она уже поняла, что это бесполезно. Спасла Лада, она легонько стукнула Вику чайной ложкой по руке и выразительно посмотрела ей в глаза.

— Ах, да прости. Тебе, наверное, так тяжело. Мне так жаль.

Всей Элининой концентрации хватило на то, что бы вымолвить:

— Что?

И девушка снова потеряла реальность и ушла в себя, лишь откуда-то издалека слыша Викины вопросы и отвечая на них на автомате.

— Ну, он… Он же все-таки был тебе по-своему дорог?

— Ну да.

— Это, наверное, так странно и мучительно больше не видеть его.

— Ага.

— Больше не слышать его голос.

— Ммм.

— Это наверно оставляет пустоту в душе?

— Да.

Элина в этот момент думала о том, что, все-таки гораздо легче ни иметь ничего, чем, вдруг, почти получить то, о чем ты даже и мечтать не мог, а потом так же резко это потерять. Это сравнимо с тем, как путнику, изнывающему от жажды и спасающемуся только самовнушением, того что он не хочет пить, дать бутыль воды, а едва сделает он пол глотка, отобрать ее. Раньше ведь не было ничего, даже когда Вадим от нее уходил, было абсолютно пусто, а теперь внутри свербит. Так странно и глупо, это же всего лишь мимолетное знакомство.

— Так тяжело… — продолжала, тем временем, Вика, — Наверное, это так тяжело осознавать, что он больше никогда не придет и ты больше никогда его не уви…

— Как? Откуда тебе знать? — вдруг очнулась от раздумий Элина.

Вика уставилась на нее глазами, полными недоумения. Лада оторвалась от книги, которую она читала все это время, и внимательно посмотрела в глаза Элине. Ох, Лада! Удивительная девушка, которая никогда не трепалась попусту. Умная и проницательная, и главная ее сила была во взгляде. Ей хватало одного взгляда, чтобы заставить человека замолчать или же наоборот — узнать о то, о чем человек недоговаривает.

Элина попыталась вернуться в реальность и понять-таки, о чем это говорит Вика, и что это она так уставилась, и откуда ей вообще знать, что он больше не придет? Откуда ей вообще про НЕГО знать? Девушка уже начала понимать, что они с подругой говорят о разных вещах, но тут Вика выдала фразу, от которой Элина, еще не до конца вернувшаяся в реальность, абсолютно потерялась.

— Ну… ээээ… он… он же умер. Он не может прийти, милая.

Элину, будто сковородкой по голове огрели.

— Что!? Как!? Когда? — голос охрип.

Глаза Вики, казалось, сейчас вывалятся из орбит и упадут прямо в чашку с чаем.

— Дорогая, уже прошло больше месяца, ты же сама обнаружила тело ДЕНИСА, — спокойным тоном вмешалась Лада, нарочито подчеркивая имя.

Эля потупила взгляд и почувствовала, как к ее щекам прилила кровь. Неужели Лада все поняла?

— Даааа, — добавила Вика, — Может тебе, все-таки, не стоит брать сверхурочные?

«Ну вот, она подумала, что я свихнулась, — поняла Элина, — Ну хоть она не догадалась. А может и Лада тоже не догадалась? Может, мне просто показалось?»

— А ты чему улыбаешься!? — взвизгнула Вика, посмотрев на Ладу, — Не вижу здесь ничего веселого.

«Да уж, глупо надеяться, что Лада не догадалась. Только бы она не стала ничего спрашивать» — с этой мыслью Эля пулей вылетела из кухни.

— Ты куда-то торопишься? — Лада проследовала за подругой, неслышно как призрак.

— Нет, просто собираюсь на работу, — девушка старалась не смотреть подруге в глаза.

— Ну, ты прямо как нашкодивший ребенок. Если ты не хочешь мне ничего говорить, то я и спрашивать не буду.

— А тебе и спрашивать не надо, — вздохнула Элина.

— Прости. Обещаю, что не буду добывать из тебя информацию каким-либо способом, — усмехнулась Лада.

— Тогда что тебе надо?

— Что, прости?

— Ты же не просто так пришла за мной в комнату и смотришь на меня таким пытливым взглядом.

Ах, вот ты о чем. Послушай, милая, даже если ты не хочешь говорить, так или иначе с тобой что-то происходит. Не знаю точно что, и не буду спрашивать. Но, судя по всему, это что-то новое и неизведанное для тебя. Просто я не хочу, чтобы ты пыталась убедить себя, что это не так, и ничего нет. Ты не можешь вечно так жить, милая. Просто скажи мне, что ты чувствуешь.

Лада смотрела в упор на Элину, но ее глаза не заглядывали в душу, как обычно, она не пыталась ничего разгадать, она просто ждала, пока подруга ответит.

— Что? — вымолвила Элина после долгой паузы, — Зачем ты это спрашиваешь? Раньше ведь…

— Раньше и спрашивать было нечего, — сухо оборвала Лада, — Ты же ничего не чувствовала в последние полтора года. Ты была просто ходячей черной дырой. Внутри у тебя была лишь пустота и эта пустота стала твоим домом, и это было так о комфортно, ведь совсем не чувствовалось боли, так?

Элина не нашла слов, чтобы ответить.

— Я понимаю. Но, милая, вечно же так нельзя. Просто на автомате заваривать себе чай, ложиться спать, есть, и мешать свои гребаные коктейли на своей гребаной работе! И больше ничего. Ах, да еще изредка плакать, но не потому, что тебе больно, а потому, что в организме застоялся избыток жидкости. Не проще ли просто пустить себе пулю в висок, и дело с концом?

— Я… пыталась… пустить пулю в висок.

— Ну и как? — Подруга даже ничуть не удивилась услышанному.

— Ничего не вышло, как видишь. Может, следует попробовать еще раз?

— Да нет, дорогая. По-моему, у тебя прекрасно все вышло, если слово «прекрасно» вообще уместно в этом случае. Не получилось убить себя физически — ты угробила себя по-другому. И все с этим как-то смирились. А я ждала, ждала, что ты все-таки вернешься. И, сейчас, я спрашиваю тебя, о твоих чувствах, потому что вижу, что в твоей непроглядной пустоте появилось что-то, что ты пытаешься уничтожить, выкинуть из себя. И ты боишься вопросов, потому что боишься признаться самой себе, в том, что ты уже не ходячий труп. Ты спрашиваешь меня: «Не попробовать ли мне убить себя?» А что спрашивать? Ты уже это делаешь, уничтожая в зародышевой стадии то, что поселилось в твоей драгоценной пустоте. И я хочу узнать: что же это такое там, что ты пытаешься уничтожить всеми силами истрепанной души. И не проще ли с помощью этого начать жить? Я спрошу еще раз, так что же ты все-таки чувствуешь?

— Боль, — не раздумывая, ответила Эля, — только боль.

— Весьма убедительно. Но, неправда!

— По-твоему, я лгу!?

— Да. Но только не мне, а себе.

— Можно подробнее?

— Ты не можешь чувствовать только боль. Боль не бывает одна, она всегда вызвана чем-то. Да, когда умер твой отец, или тебя оставил Вадим, в тебе была только боль, но она тоже была вызвана чувствами: любви, утраты, вины. Постепенно чувства ушли, и осталась только боль. Потом ушла и она и осталась лишь пустота. И ты решила, что пустота гораздо лучше чувств, потому что чувства, рано или поздно, вызывают боль. Но без этого нельзя, боль и горечь повсюду, и не ты одна это испытываешь. И вот теперь в тебе поселилось какое-то чувство, что, само по себе, для тебя не приемлемо. А потом, как это обычно бывает, оно принесло с собой боль. И неважно, что случилось и какого размера твое горе — ты сама раздула его, чтобы укутать свое чувство страданиями, а затем выдворить это все из своего сердца, гордо констатировав, что ничего кроме боли там ничего и не было. Суть в том, что самую сильную боль человек причиняет себе сам. Так, может, хватит уже себя накручивать и лгать самой себе? Все мы от чего-то страдаем. Как бы жестоко это не звучало, но ты не единственная, кто когда-либо чувствовал боль. Однако, мы в этом мире не для того, чтобы страдать.

— А для чего?!

— А это каждый решает сам. Тебе следует разобраться в себе, чтобы понять. Что ты чувствуешь? Ответь на этот несложный вопрос хотя бы самой себе, или я отвечу. Я не позволю тебе угробить себя еще раз, как бы больно тебе не было!

Элина была в растерянности. Она не знала, что сказать и что подумать. Она понимала лишь, что все, что на нее обрушила Лада — правда, которой она так боялась. Она хотела было что-то спросить, но подруга уже ушла, неслышно, как всегда.

Интересно и долго она уже так стоит одна как дура, изучая доски на полу, боясь пошевелиться, подумать, сказать что-либо?

— И перестань всего бояться, — мягко закончила разговор Лада уже за дверью.

Видимо не долго.

* * *

И мешать свои гребаные коктейли на своей гребаной работе.

Только и мешать то не для кого: «01:01» на часах, в «Жар-птице» ровно 00 посетителей. За весь вечер в баре побывали только три приятеля, которые судя по всему, не виделись много лет. Они весело и шумно отмечали свою встречу, но и они оставили это место уже минут как сорок назад. Пора закругляться. Девушка взяла ключи и направилась к двери. В сердце что-то тревожно дернулось. Ну вот, неужели она боится уже самостоятельно закрыть дверь.

«Да уж, как ни крути, а Лада права: что-то изменилось,» — призналась себе Элина, но развивать мысль не стала.

На самом деле, девушка вовсе не боялась, а напротив, страстно желала не только подойти к двери, но и выйти прочь из душного прокуренного помещения, вдохнуть ночную прохладу и окинуть взглядом прекрасные далекие звезды. Ну, хоть чуточку.

«Пожалуй, так я и сделаю, — решила девушка, — Но ведь в Темноярске это чревато летальным исходом? Чушь какая! Или нет?» — Эля стояла на полпути к двери и все никак не могла решить, что же ей делать.

Спустя пять минут в ее голове родилась странная идея и она, даже не раздумывая, начала ее воплощать: резко развернулась, пошла к барной стойке, взяла бутылку фруктового пива и пачку тонких сигарет.

— Так. А деньги? — вдруг застыла девушка, — Я взяла, значит, я должна положить деньги в кассу. Надо, так надо.

Элина уверенно двинулась за своей сумочкой в комнату для сотрудников, но вдруг, опять остановилась.

«Черт! Петька».

Но ведь не дело, отступать от такой заманчивой идеи, и не положить деньги тоже неправильно, Эля в жизни ничего не крала. Девушка осторожно подошла к двери в комнату для сотрудников, сняла туфли с цокающими каблуками и быстро юркнула за дверь. Так же тихо взяла сумочку и выскользнула обратно, автоматически закрыв дверь и вставив в замочную скважину ключ, как будто собираясь запереть.

«Ой, что это я?» — встрепенулась девушка. А потом взглянула на барную стойку, где ее ждали алкоголь и сигареты и представила картину, что Элина только на секундочку вышла на улицу, а в это самое время проснулся Петька, и увидел всю эту замечательную картину с Элиной, пивом и сигаретами.

«Так будет лучше. Он из-за пары глотков «Кровавой Мэри» на меня напустился, а тут… Страшно подумать что будет, если застукает, а я ведь всего на минутку, — подумала девушка и решительно повернула ключ, — А на минутку ли я туда выйду? Неважно. Решила, значит решила».

Девушка робко открыла бутылку, закинула в кассу деньги, неуверенно открыла пачку сигарет и взяла зажигалку.

Ночь глядела Элине прямо в душу. Свежий ветер обдавал приятным холодком зарубцевавшееся сердце. А звезды! Казалось, будто кроме этих прелестных далеких огоньков в мире ничего больше и не существует.

Спускаясь по ступенькам, девушка неуверенно закурила и тут же закашлялась.

— Тьфу! Мерзость! — не выдержала девушка, затушила сигарету и выбросила пачку в урну.

С пивом было проще. И вот Элина уже уверенно шагала от бара прочь по ночному городу… босиком. Девушка заметила этот нюанс, только когда прошлась по краю по-осеннему тронутой льдом лужи. Было холодно и колко. На ум пришел логичный вопрос: «Как согреться?» Но идея вернуться в бар была априори отвергнута. Напрочь забыв о чувстве страха и о том, что она собиралась выйти только на минуточку, девушка бегом неслась по безлюдным улицам и думала, думала, думала. Рыжие волосы огнем развивались в ночи.

Устала и остановилась перевести дух Элина только около небольшого лесочка на границе города. И устала скорее не физически, а морально. Все время своей пробежки Эля думала об их разговоре с Ладой, и все больше убеждалась в правоте своей подруги. Когда девушка остановилась, внутри нее нарастала безудержная истерика. Все это время, потери, одиночество… Все разом вырвалось из нее. И девушка упала на землю, схватила острый камень и начала выдалбливать на земле, то, что было у нее на душе. Земля за городом была еще более мерзлой и холодной, но Эля этого не замечала, она яростно молотила камнем по почве. И даже, когда позади нее раздался визг тормозов, а затем хлопнула дверца автомобиля, она не оторвалась от своего занятия.

— Элина!? — голос был таким знакомым, но уже давно не родным.

— Такие знакомые руки обхватили ее талию, поставили на землю и развернули.

— Элина… ты чт… ты что делаешь?! — лицо Вадима было таким, будто он сам вот-вот упадет.

— Боже, Да ты пьяна! Что это ты делаешь? Не молчи!!!

— Руки убери, — устало вымолвила Элина.

— Элина! Слава Богу, с тобой все в порядке, я уж поду…

— Руки убери.

— Элина, ты… я… я… понимаешь, я все понял. Я раньше не понимал, а теперь я понял. Ты напугала меня до смерти, и я понял, что я лю…

— Не слишком ли много «Я»?

— Что?

— Ничего. Убери руки.

Вдруг, в лесу, в метрах пятидесяти от места, где стояли Вадим и Элина, послышался едва уловимый звук. Лицо Элины прояснилось, она обмерла и чуть было не упала.

— Ты здесь? — еле дыша, пролепетала девушка.

— Да, конечно, Эля, это же я, твой Вадим, — парень засуетился: снял свою куртку и набросил ей на плечи. — Боже, да ты еще и босиком, — Вадик уже было хотел поднять ее на руки, но…

— Не ты, болван! — резко рявкнула Элина, скинула куртку и стряхнула руки бывшего парня с себя.

— Да, что с тобой? Ты, кажется, больна.

— Смотри, как бы тебе отсюда все кости целыми унести, если не отстанешь от меня.

Девушка твердо стояла на ногах и не знала, откуда в ней взялось столько уверенности и резкости, но чувствовала, что где-то рядом есть тот, кто не даст ее в обиду, и Вадиму, и правда, придется туго, если он не отвяжется от нее. Она знала, что ОН здесь и слышала его тихое дыхание и сдерживаемое рычание. Правда, она точно не понимала: в своем ли она уме. Но сейчас она не хотела думать об этом, она хотела просто верить.

— Элина, опомнись! Что ты говоришь? Так, ладно, хочешь ты этого или нет, я увезу тебя отсюда.

Вадим вновь попытался взять девушку на руки. Элина почувствовала, как где-то близко буквально закипает звериная ярость. Она сама не поняла, как так вышло, но ее колено вдруг оказалось под челюстью Вадима, а точнее впечаталось в нее, парень упал и сплюнул кровь. Чужая ярость, вдруг, сменилась удовлетворением и… восхищением.

— Ты что, совсем спятила, — еле выговорил Вадим.

— Считай, что я тебя спасла, болван.

Не успел парень что-либо ответить, как их осветили автомобильные фары и с трассы съехал знакомый Элине Мини Купер.

— Что здесь, черт побери, происходит? — звонкий Викин голос разрезал ночную мглу.

Ответом ей послужило только громкое сплевывание Вадимом крови.

— О, черт! Мне, в конце концов, кто-нибудь ответит, что…

— И что тут у нас? — прервала ультразвук Вики, вышедшая из машины, Лада. — Ой! — вырвалось из нее при виде Вадима.

— Эээээ… этот ублюдок сам виноват, нечего было руки распускать, — затараторила, в растерянности, Элина.

— То есть, это ты его так? — не поверила своим ушам Вика.

— А то. Наша девочка еще и не то может. И, вообще, я же тебе сразу сказала, что это плохая идея — звать на помощь «этого».

— Эй! Леди, если вы не заметили, то я, вообще-то здесь, и у меня есть имя.

— Заткнись, болван! — хором ответили все три девушки и рассмеялись, как когда-то в школьные годы.

— Ты хоть до машины то доберешься? — поинтересовалась Лада, уняв смех.

— Да отстань ты! Справлюсь уж как-нибудь сам. А ваша подруга… она… она — полоумная истеричка!!!

Сплюнув в очередной раз кровь, Вадим поковылял к своей машине.

— Ну и где вы оставили свои туфли, Золушка? — игриво осведомилась у Элины Лада.

В Викиной машине было тепло и уютно, шум мотора был живым и веселым. И Элина, только сейчас, поняла, в каком виде она прогулялась за город и как же она замерзла.

— А если честно, то я не понимаю, что ты с ней сюсюкаешься, как с первоклассницей? — Вика вела машину, напряженно вглядываясь в темноту, и была в абсолютно несвойственном для нее состоянии: она была зла и рассержена, очень рассержена.

От ее злости, казалось, даже окна в машине дребезжали. Девушки притихли, и ехали так всю дорогу.

Тишину нарушал, только шум мотора и периодически злобное фырканье Вики.

Когда они добрались до «Жар-Птицы» Элина все-таки решилась покончить с этим:

— Вик, ну, я тебя не узнаю. Может шампанского? Посидим втроем как в старые добрые времена? — выдала она, то, чего от нее никак не ожидали.

— Даааа? Я, конечно, рада, что наша заколдованная принцесса ожила и все такое, но в старые добрые времена мы пили чай, а ты не бегала по ночам босиком в лес, не избивала своих бывших и не закрывала друзей в каморке.

— Петька! — вспомнила Элина. В это время она как раз заходила в бар.

— Неужели вспомнила!? Ну и что это было? — Петя бледный, как смерть сидел за последним столиком и нервно постукивал пальцами.

— Бесполезно, Петя. Просто наша принцесса вдруг ожила, и у нее от этого слегка снесло крышу. Тебя подбросить до дома, или ты останешься на празднование этого события.

— Ну, в таком случае, я домой, а то, вдруг, опять стану неугодным, и меня снова где-нибудь запрут.

— Ой, Вик, может, хватит уже строить из себя непонятно кого. Просто у тебя проблемы и ты нашла на ком сорваться. Нет бы, порадоваться за подругу, — резко вмешалась Лада.

— Ну, извините, пожалуйста! Больше не буду отягощать ваш праздник жизни своим присутствием! — отрезала Вика и вышла, хлопнув дверью.

Петька, не промолвив ни слова, вышел вслед за ней.

— Ну, как-то так, — выдохнула Лада.

— У Вики проблемы?

— Не обращай внимания. Просто ее не очень молодой человек закатил ей скандал и новенькая шубка теперь отменяется. Ну? Мы, кажется, шампанского хотели… или ты предпочитаешь «Кровавую Мэри»? — лукаво улыбнулась Лада.

— Что? — не поняла Элина.

— Только я никак не могла понять: на черта тебе две соломинки? — снова улыбнулась Лада и кивнула в сторону барной стойки.

Там Элина увидела стакан «Кровавой Мэри» с двумя соломинками. Сердце, вдруг бешено заколотилось, девушка на негнущихся ногах подошла к стойке. Не было ни записки, ни номера на салфетке, ни прочей чепухи, ничего кроме этого стакана. Но теперь Элина знала, что все это было на самом деле. Все эти чувства, что бурлили внутри нее в этот вечер, непреодолимое желание вырваться наружу в ночную мглу, все эти ощущения… ощущение ЕГО присутствия и ярости там, в лесу — все это, каким-то непостижимым образом было явью.

Будто издалека раздался выстрел шампанского и звонкий смех Лады.