Трёхглазая рыба минога

Диана Конде

Подростки Рома и Майя живут по разные стороны реки, а по сути – в двух разных государствах. Границу просто так не перейти, опасную реку не переплыть, но когда тебе пятнадцать, так хочется поговорить с кем-то, кто понимает. А ещё в таком возрасте ты остро видишь, что правильно, а что – нет, и точно знаешь, как это исправить. В один день Рома становится единственным свидетелем того, как Майю похищают, и отправляется на ту сторону на её поиски.

8

— Как можно было потерять рацию? — Жанна Андреевна смешно всплеснула руками.

Майя пожала плечами. Ей даже лень было что-то выдумывать, мать всё равно будет ругаться, даже если она скажет, что рацию в неравной схватке отобрала инопланетная цивилизация и ради спасения всей жизни на Земле Майе пришлось пойти на такие жертвы.

— Что ж с тобой делать-то. Пойду у отца новую просить.

— А нет его, по делам поехал.

Майю удивляло, как мать не чувствует отсутствия отца в отеле. Для неё было очевидно, как расслабилось и задышало всё здание: официанты улыбались, повара негромко напевали за работой, и даже у матери настроение было лучше обычного. Во всяком случае, с Майей они за сегодня поругались только два раза.

— Тогда посмотри за Коко, я схожу поищу, может, в прачечной где-то лишняя завалялась.

Мать удалилась, драматично причитая на ходу. Майя набрала номер прачечной со стойки регистрации.

— Алло? — ответил незнакомый голос.

— Девочка-девочка, гробик на колёсиках уже на твоей улице.

— Что? — Это явно был кто-то из новеньких. Майя услышала на фоне: «И здесь одни бездельники, ну что же с вами со всеми делать-то! Ты сюда устроилась по телефону болтать, что ли?» Майя хихикнула и положила трубку. На стойке она заметила новые брошюры со своим портретом и цапнула их в карман, предварительно посмотрев по сторонам.

Коко тихонько похрапывала. Майя опустилась на корточки и потрепала собаку за ухом. На десятый день рождения Майе принесли картонную коробку, которая скулила и шуршала. Майя ожидала увидеть там щенка далматинца. Или колли. Или овчарки на худой конец. Но не это флегматичное создание с ореховыми глазами и кривыми коленками. Родители вечно всё не так понимают.

— Ну что ты за дурацкое животное. — Майя чмокнула собаку в лоб и услышала, как кто-то открыл дверь в холле. Она распрямилась, нацепив приветливую дежурную улыбку, которая сразу погасла, когда она увидела на входе Сороку. Майя вдруг возненавидела своё тело, которое так быстро вспомнило все навыки модельной школы: встать полубоком, так, чтобы была видна рабочая сторона лица, и улыбнуться «зубами и глазами», но достаточно непринуждённо, чтобы это не выглядело как оскал. Майя стиснула губы и специально сгорбилась, при этом ущипнув себя за сгиб локтя, чтобы с лица исчезло приветливое выражение.

Сорока если и заметил эти странные телодвижения, то виду не подал. В руках у него была спортивная сумка, с которой на ковёр холла капала вода.

— Нехорошо. — Сорока подошёл к стойке, и Майя почему-то подумала, что он ругает её за брошюры.

— А тебе какое дело? — Она высоко вскинула подбородок, но надменно смотреть снизу вверх не получалось.

— Река — это территория Турина. Не ходи туда. Нехорошо. Опасно.

Ага, судя по сумке, сам-то он ходил именно туда.

— Ты следишь за мной, что ли? — Майя облокотилась на стойку и привстала на носочки. Хотелось сказать это угрожающе, но получилось как-то истерично, в духе того, как мать ругалась с отцом. Кстати о ней.

Мать налетела на Сороку откуда-то сбоку с яростью маленькой собачки и начала лупасить его по локтю: выше она просто не дотягивалась.

— С ума сошёл?! Весь отель плесенью покрылся, а он тут тряпки свои мокрые таскает!

Коко выбежала из-за стойки и тоже начала тявкать. Цирк, да и только.

Майя под шумок схватила рацию, которая валялась на стойке, и вприпрыжку пустилась по коридору.

Сначала школа, потом работа, весь день тянулся просто бесконечно. От усталости гудели ноги, но Майя легко пробежалась по камешкам у реки, потом перелезла через обвал в стене: это было сложное место, хоть где-то пригодились годы гимнастики. Надо было повиснуть на руках и дотянуться ногой до выемки в стене, которая была чуть шире ступни, а потом забраться ещё выше, чтобы после безопасно спрыгнуть на песок, минуя поток воды под обвалом. Зато здесь её точно никто не достанет, чего бы там Сорока ни болтал.

Её рация была включена уже давно, Майя очень надеялась, что хватит батареек. Она взглянула на противоположный берег: пока что там никого не было, зато можно было внимательно рассмотреть пещеру, которая выглядела очень круто и уютно, лучшее место, чтобы собираться с друзьями. Майя опять почувствовала, как негромко отозвалась зависть где-то внутри: даже если бы на этой стороне существовало такое место, худенькая и вечно больная Лиза точно туда не полезла бы, а больше у Майи друзей не было.

Она вдруг вспомнила, где видела в лицо Турина-старшего. Родителей вызвали в школу после «инцидента», как они его любили называть. В Пирресни было всего четыре школы, на тот момент одинаково предоставленные сами себе, поэтому все дети учились в одинаковых условиях, вне зависимости от доходов семьи. Были те, кто носил учебники в драных пакетах, как и те, кого привозили прямо ко входу личные водители. Как мать потом объясняла, в год рождения Майи на свет появилось очень много детей, поэтому в первом классе бедной учительнице досталось аж тридцать девять учеников. Со временем лучше не стало: в четвёртом классе их стало тридцать шесть, но всё равно каждая перемена была похожа на Пирру, когда открывались шлюзы. Столько же шума, мусора и бесконтрольное течение учеников в узких коридорах, где учителя уже не пытались навести хоть какой-то порядок. И даже среди этой толпы Майя не смогла затеряться.

У Турина-младшего, как Майя сейчас понимала, рано началось половое созревание, и на переменах он любил подбегать к девочкам сзади и пару секунд тереться об ногу, как собачка. Выглядело омерзительно, но почему-то никто его не одёргивал, видимо, боясь притянуть его внимание на себя или полагая, что он сам отстанет, когда успокоится. Чаще всего этот странный акт заканчивался смехом пацанов и слезами опозоренных девочек.

В день, когда произошёл «инцидент», Майя готовилась к уроку труда и стояла наклонившись над своим рюкзаком, вытаскивая клей, бумагу и ножницы. Вдруг она почувствовала неладное: в классе резко стало слишком тихо для перемены и чьи-то руки схватили её за локти и потянули назад. Кто-то мерзко задышал ей в шею. Не понимая, что делает, Майя развернулась и со всего размаху всадила ножницы, которые держала в руках, прямо в жирный бок Турина-младшего. Тот опустил руки, посмотрел на небесно-голубые пластмассовые ручки ножниц, которые торчали из-под рёбер, и завизжал.

На следующий день родителей вызвали в школу. Там отец чуть не подрался с Туриным-старшим, а потом выгнал всех из кабинета и долго и тихо разговаривал с учительницей и директором. Через неделю Турина-младшего перевели. Майю в классе и так недолюбливали, а теперь даже учителя обходили её стороной, считая ненормальной, хотя она до сих пор не понимала, что она сделала не так. Её настолько показательно не замечали, что это было невыносимо.

Пискнула рация. Майя привстала на носочки и осмотрела противоположный берег. С дерева на пол пещеры спрыгнул Длинный (так она назвала парня повыше). Она подождала ещё пару секунд, но Короткий, тот, что пониже, не появился. Странно, но ладно.

Майя подняла руку с рацией вверх. Не глупый, должен догадаться.

Рация зашипела. Майя весь день ожидала контакта с другой цивилизацией и гадала, как это будет, но первая же фраза застала её врасплох.

— Э-э-э, привет. Почему вы не празднуете Новый год?