Зарево. Оправдание хаоса

Диана Ва-Шаль, 2020

Чего может стоить попытка докопаться до правды? Журналистка Штефани Шайер, рискуя оказаться в руках политического сыска, отправляется разгадывать тайны инфекции на далеком Севере. Однако девушка не знает, что зараза уже вырвалась и со стремительной скоростью превращает в хаос мир на своем пути. Встреча с правительственной военной группой становится для Штефани ни то спасением, ни то приговором. Что же окажется сильнее? Сковывающий страх или желание жить?

2

Эндрю с Сэмом пристроились на раскладных стульях у трейлера, я, укутанная в плед, на ступеньке у входа в наш дом на колесах. Сидела, устремив взгляд на горизонт, где виднелись огромные трубы, из которых непрерывным потоком валил густой серо-бурый дым. Дрожь до сих пор не унималась; перед глазами стояли жуткие картинки, а в голове продолжали звучать крики и шум…

Да, я хотела сенсации. Мечтала, чтобы слухи оказались правдой. Мы все хотели этого, потому что знали, насколько поворотной может стать информация, способная пошатнуть власть монархов. Но когда увидела эту правду вживую, то испугалась. Даже нет, не испугалась — я была в ужасе.

Преследования жнецов и сырость их казематов на секунду показались детским лепетом.

Мужчины внимательно изучали отснятый Сэмом материал, порой что-то восклицая и переговариваясь, а я… А я не могла пошевелиться. Не ожидала, что все будет так. То, что увидела в больнице, действительно повергало в ужас и заставляло совершенно иначе взглянуть на все происходящее в нашем Государстве в последние месяцы. Теперь уже закрытые города, усиленные таможенные контроли на дорогах, оборванные эфиры, слухи и перешептывания — все виделось в ином свете, а воображение рисовало кошмары наяву. Правда, они все равно были где-то там, очень далеко и недосягаемо. А безумие в больнице напоминало горячечный бред. И если бы не большое количество людей в форме, машин, сигнальных огней и периодически срабатывающих сирен, то можно было бы представить, что после бессонной ночи я просто провалилась на мгновение в бессознательное состояние, и все это мне почудилось.

Бросила осторожный взгляд в сторону больницы. Кто-то кричал в рупор, призывая всех сохранять дистанцию. Редко, раз в пару минут, раздавались выстрелы. Я вздрагивала, боясь даже представить, что происходило внутри здания; и, хотя Эндрю с Сэмом настаивали на том, чтобы вернуться (или проникнуть) туда тотчас, я совершенно не желала вновь возвращаться, пока все не утихнет и не прояснится.

К тому же, мне впервые не хотелось лишний раз ссориться с правоохранительными органами. Во-первых, я была слишком встревожена и напугана для хладнокровных дискуссий. Во-вторых, наша репутация, уже подпорченная проникновением в чужие кабинеты, участием в громких и неоднозначных дебатах, освещением грязных дел значительных лиц, была в опасном шаге от пропасти. Неправильное движение, неосторожное действие или слово сейчас — могли стать смертельным приговором. Представителям правительственных сил стоило копнуть лишь чуть глубже в наши документы, лишь чуть внимательнее прислушаться к вопросам…

И хотя мы никогда не страшились пробиваться через пластмассовые щиты в центр событий, и не раз я подбивала ребят на сомнительные авантюры, но сейчас точно не стоило создавать еще одну историю противостояния с органами. Да и рисковать своей сохранностью, пытаясь вернуться в больницу, было абсолютно опрометчиво. Настолько, что даже я на это не решалась.

В животе противно заняло, но я понимала, что в горло и кусок не полезет; хотя все равно следовало заставить себя сходить и купить воды.

Внезапно зазвонил телефон. Сэм с Эндрю синхронно обернулись, а я невольно вздрогнула, затем раздраженно выдохнув и пропустив сорвавшегося в трейлер Эндрю. Он впопыхах старался отыскать среди всякого хлама мобильный, в то время как раздражающая автоматическая мелодия на звонке продолжала задорно играть. Мы переглянулись с Сэмом и тот, натянуто и наигранно улыбнувшись, чуть приподнял видеокамеру.

В глазах его испуг, а лицо неестественно бледное.

Когда телефон был наконец-то найден, я опять вздрогнула, только уже от резкого и громкого голоса Эндрю, который первым же делом похвалился будущим удачным репортажем перед своей женой — он, на мгновение забывшись, с восторгом описал то, что заснял Сэм, и то, как много военных и полицейских скопилось вокруг. Знаком показала Эндрю следить за словами — жнецы вполне могли прослушивать разговор, — и, поежившись, тихо выругалась: весь скепсис Эндрю пропал, и его ничуть не тревожило, что он увидел.

Во мне боролись радость и беспокойство, и пока не было понятно, что побеждает.

Затем Эндрю стал разговаривать о дочери, а это значило, что его разговор затянется. При всей угрюмости и молчаливость, наш дорогой Эндрю был очень хорошим отцом и примерным семьянином, который никогда не упускал возможности спросить у меня, не нашла ли я себе пары — если честно, всегда восхищалась его умением совмещать семью, работу и хобби, особенно учитывая то, что все эти пункты были различны и не могли пересечься.

Поднялась и нехотя стянула с себя теплый плед, закинув его куда-то вглубь трейлера.

— Эндрю, — окликнула мужчину, и тот обернулся, — я в магазин.

Мужчина коротко кивнул в ответ и я, захватив небольшой портфель, висевший на вешалке около входа в трейлер, решительно направилась вперед. Сэм участливо посмотрел на меня и, не произнеся ни одного слова, поплелся рядом.

Однако стоило признать: несмотря ни на что, несмотря на мое состояние, несмотря на весь кошмар и ужас, я также вполне понимала — этот материал произведет фурор. А если Гивори отдаст мне остальную информацию — поднимет гигантскую волну, которая сметет последние сомнения в том, что власть Трех себя изжила. Что Трое сознательно сокрыли эпидемию на Севере. Что их словам нельзя верить. Что люди в их руках стали расходным материалом…

Я все шла и шла вперед, погруженная в мысли, не смотря по сторонам. Где-то вопила сирена. Дорожные рабочие в униформе появлялись то тут, то там; большая машина гудела, а оранжевый проблесковый маячок работал с перебоями. Ноги от каблуков неимоверно ныли. Голова гудела. Люди вокруг бегали, кричали; взрослые уводили детей. Кипишь и гам не стихал ни на минуту, а громкие голоса смешивались в один единый шум и звенели в ушах… Именно в этот момент я отчетливо поняла, что совершенно выбита из колеи, и не совсем замечаю и осознаю происходящее вокруг. Даже потеряла ощущение времени.

Резко остановилась осматриваясь. Не знаю, сколько мы шли вперед. Может, минут десять или даже двадцать. Громко пробили часы на высоком здании из красного кирпича. Десять часов. Оживленный перекресток перед нами. На небольшой площадке перед зданием (вполне вероятно, административным) гордо возвышался постамент — три безликие одинаковые фигуры. Единственное, что отличало эти тени — характерные атрибуты. Корона из двух обручей на голове Властителя, меч в руках Главнокомандующего и поднятая Послом Небесным над головой Книга.

— Ты в порядке? — Сэм впервые за все это время решил заговорить. Он внимательно посмотрел на меня, — выглядишь, скажу прямо, неважно.

— Спасибо за честность, — хмыкнула в ответ, поворачивая к не большому, но длинному зданию, стены которого были сделаны из затемненного стекла. Мимо пронесся велосипедист, чуть ли не сшибая нас. Сэм, громко выругавшись, показал вслед парню средний палец, на что я лишь тяжело вздохнула, качнув головой.

— Они совсем из ума выжили! — зло фыркнул Сэм, оправляя толстовку, — идем!

Здание, состоящее из цокольного и первого этажа, внутри оказалось даже больше, чем казалось снаружи. Везде разбросаны различные павильончики, начиная от аптек и заканчивая сувенирной лавкой, а цокольный этаж приспособлен под гипермаркет и книжный магазин. В помещении на каждом шагу работали кондиционеры, и я жадно глотала прохладный воздух. На удивление, людей было очень мало, и потому продавцы лениво зевали за прилавками, еще не до конца пробудившиеся от утреннего сна.

Произошедшее в больнице все сильнее отдалялось, начиная казаться выдумкой или лихорадочным бредом. Да, я все еще отчетливо помнила каждую секунду, каждый звук, но все постепенно погружалось будто бы в туман, становилось менее реалистичным. Заурядное течение жизни, здесь, за пределами стен больницы, притупляло волнение, и отдельные детали ускользали из внимания, но…

Но на секунду я будто попала в мертвую петлю из старых и новых воспоминаний. Дрогнула, тряхнула волосами. Бессознательно сжала запястье левой руки. Сэм бросил на меня встревоженный взгляд, но, ничего не сказав, направился к лестнице, что вела на цоколь. Я последовала за ним.

— Давай, приходи в себя, Штеф, — устало протянул Сэм. — Согласен, зрелище не из приятных… Но все же к лучшему, верно? Мы нашли отличный материал, из которого легко сделаем конфетку. Разве не этого мы хотели?

— Да, пожалуй, — неуверенно протянула в ответ, хмурясь; внутреннее чутье вопило, но разобрать, от чего именно оно пыталось меня предостеречь, я не могла. Посмотрев на продуктовый, почувствовала, как комок подобрался к горлу, — ты сам сходи, купи перекусить, а я в книжный лучше зайду.

— Тебе что взять?

— Минералки, — быстро ответила, — и печенье можно какое-нибудь. Я не особо-то и есть хочу.

Сэм кивнул, убирая руки в карманы, и, развернувшись на пятках, скрылся за прилавками. Полноватая кассирша лет сорока неодобрительно на меня посмотрела, но, поймав ответны взгляд, отвернулась и начала разглядывать стеллаж с сигаретами.

Я цокнула, вскинув брови, и обернулась. Впереди, за панорамными стеклами, виднелись ровные ряды полок с книгами.

Мысли продолжали перескакивать одна к другой: мне вспоминались и бессонные ночи, кончавшиеся крепким кофе на заправках, и полуночные сборы, и наша нынешняя долгая поездка, и тряска в трейлере, и разбитая аппаратура. Лабиринты домов, желтая косточка месяца в небе. Тучи, зябкое утро, больница. Перебинтованная рука Гивори, пациенты, полицейские.

Не помня себя, оказалась среди книжных полок. Бегло осмотрелась, побрела между стеллажами, поглядывая на новые корешки.

Подташнивало. Видимо, слишком перенервничала, да и сейчас продолжала накручивать саму себя. Где-то внутри страх закапывался в самое сердце и неприятно щекотал, давая о себе знать. Давно я не испытывала таких панических чувств.

— Вам плохо? — взволнованно спросила девушка у кассы. Я обернулась, сначала не понимая, где та сидит.

— Нет, все в порядке, — кивнула, подумав о том, что сегодня что-то все чрезмерно активно пекутся о моем здоровье, — спасибо.

Сразу после этого я как можно скорее попыталась скрыться за полками от пристального взгляда, и ближайшие минут десять провела в бесцельной ходьбе и рассматривании книг. Доставая очередной томик с полки, прочитывала аннотацию, листала, бегло изучая первые попавшиеся на глаза строки… Я с уверенностью могу сказать, что не запомнила ничего, да и не стремилась запоминать или осмыслять: все рассуждения заняты другим. Я уже продумывала текст статьи, визуально составляла наполнение страницы интернет-издания, продумывала, какие формулировки следовало вывести на красные строки. Однако даже в таком дремлющем состоянии смогла выбрать книг шесть-семь для дальнейшей их покупки; обычные небольшие книжки в мягкой обложке, которые удобно носить с собой, в силу их компактности и маленького веса. Парочка из уже прочитанных, остальные — для нового ознакомления; никто не мог точно сказать, насколько долго мы останемся в этом городишке, а потому следовало подумать, чем себя занять кроме рабочей рутины. Основным пунктом, безусловно, стало желание ознакомиться с самим городом. Редко когда удавалось выехать за пределы территорий, где ты был практически"закреплен". В Перешеечную область нас не заносило ни разу, близость Севера чувствовалась в архитектуре и плане улиц — упускать шанс хотя бы немного расширить знания о Государстве просто непозволительно.

К тому же, Сэм, пожалуй, был прав. Мы ехали сюда за сенсацией, яркими кадрами, информацией — и нам было с чем работать. Поездка не напрасно. А это уже чрезмерно многого стоило.

Около одного из дальних стеллажей меня нашел Сэм со своими покупками. Ушедшая в мысли, я не услышала, как тот подошел; потому вздрогнула, когда над ухом раздалось Сэмовское:"Штеф, я прибыл".

— Испугал, — фыркнула в ответ, недовольно прижимая книги к груди, — сейчас пойдем, дай мне минутку.

— Тебя нельзя отпускать одну в книжный, — парень подмигнул, весело улыбаясь.

А чего, собственно, было ему грустить? Сэм держал пакет с едой, материал у нас появился, работы предстояло много, а в больницу ближайший день нас явно не пустят. Сегодня должен был стать заслуженным отдыхом после тяжелого утра, наполненного не самыми приятными минутами.

К тому же, никто не запрещал побеседовать с жителями °22-1-20-21-14. А возможно, нам удалось бы даже пообщаться с военными — кто знает, может и здесь удача была бы на нашей стороне.

Я не секунду замерла, вспоминая в деталях нашу дорогу сюда. Подготовленные документы действительно хороши, мы смогли без труда пройти все таможенные блокпосты, но… Но как мое досье пропало из базы сыска? Почему жнец не нашел меня в своей системе? Куда пропало мое имя?

— Штеф?

— А? Ну, да… Нельзя, — натянуто улыбнулась, и мы медленно, посматривая по сторонам, пошли к кассе. Наверху становилась шумнее: сирены, к которым слух понемногу привык, стали чаще; даже чудилось эхо от стрельбы (а может, шум кассовых аппаратов, да игровых наверху вносил смуты). Небольшая очередь почти не двигалась; девушка на кассе полусонно пробивала покупки, никуда не торопясь. Мы меланхолично ждали; Сэм даже успел сбегать в раздел философии, в то время как за пределами книжного началась какая-то суета. Голоса становились громче.

Покупатель, что стоял перед нами, вышел, внимательно изучая покупку, и наконец наступила наша очередь. Сэм расплатился первым и отошел, листая книгу, а я все поглядывала за стекло. Неразбериха становилась ярче и сильнее. Люди внезапно бросились бежать из продуктового к лестнице, расталкивая друг друга и бросая вещи. Мы с Сэмом встревожено переглянулись, но парень лишь пожал плечами; я поскорее расплатилась, быстро складывая драгоценные приобретения в портфель.

Секунда. Две. Именно в тот момент, когда мы с Сэмом хотели выйти из дверей, раздался пронзительный визг, безумно напомнившей мне крики, наполнявшие утром больницу.

Но то, что мы увидели, было страшнее зрелища в оной: люди, обычные люди, не пациенты из третьего корпуса, кидались друг на друга, с остервенением, с озверением терзая свою жертву, вырывая куски плоти…

Шум, неразбериха, паника. Все неслись к выходу, сбивая друг друга с ног, а затем попросту затаптывая упавших. Визг, грохот, плач. Подскочившая к нам продавец-консультант хотела было закрыть двери книжного…

— Заходите быстрее или уходите! — завизжала она и, не успев даже подумать, мы с Сэмом рванули обратно в магазин, и кто знает, что было бы, не вернись мы тогда.

Девушка дрожащими руками закрыла двери, и звуки сразу стали приглушеннее… Там, за стеклом, группа людей повалила на пол парня, склонилась над ним. Молодой человек размахивал руками, пытался подняться, оттолкнуть от себя напавших… Но те все более плотным кольцом окружали его, не давая ни единого шанса выбраться, и через пару секунд судорога свела его руку, и мы с ужасом увидели разрастающуюся лужу крови под ним.

Громкий крик заложил мне уши, и не сразу я поняла, что это мой крик. Один из склонившихся над юношей поднялся, посмотрел в нашу сторону… И его потускневшие, объятые болезненной желтоватой пеленой глаза, устремленные на нас, его окровавленный рот, пережевывающий человеческое мясо, оторванные куски плоти на его шее, груди…

Передо мной все потемнело, и я почувствовала, как падаю.

***

Кровь. Крики. Потускневшее небо, жар от земли. Душно. Стая птиц у горизонта. Полустон-полувскрик.

Я резко распахнула глаза, хватая ртом воздух. В горле все пересохло, грудная клетка словно тисками сжата — дышать нестерпимо тяжело, почти даже больно. Голова гудела, а сердце билось в горле… Дикий страх вызванный, благо, лишь сном.

Сном?

Сэм, склонившийся надо мной. Его испуганные красные глаза. Он говорил много, тихо, и я не разбирала его слов. Казалось, что внутри все холодное, что замерзла, заледенела — но четко понимала, что ужасно вспотела.

— Штеф? — взволнованно шептал Сэм, — как ты? О, Небеса, если бы ты знала, как я испугался!..

Чувствовалось, будто прошла целая вечность, но я потеряла сознание чуть больше, чем на минуту. Резко поднялась, так, что перед глазами снова все поплыло: мы все еще были в книжном магазине.

— Нам нужно побыть здесь, — Сэм внимательно всматривался в мое лицо, говоря как можно спокойнее; от шума за пределами книжного кровь холодела, — подождать, когда все утихнет. Катерина вызвала подмогу. Нас заберут, — я кивала в ответ, не вдумываясь в слова; адова какофония на фоне слов Сэма не позволяла слушать больше ничего. — Только нужно сейчас спрятаться и сидеть очень-очень тихо, без единого звука, хорошо? — я подтянула ноги к груди, обхватила их руками и спрятала лицо в предплечьях. Сэм сел рядом со мной, приобнял и прижал к себе. — Сейчас мы в безопасности, потом все проясниться. Нужно просто подождать очень тихо, не высовываясь…

Не знаю, как долго я просидела в такой позе. В магазине становилось все тише, теперь шум доносился только сверху, с улицы; дремотное состояние опутывало и тянуло куда-то вниз. Организм заставлял заснуть, перестать слышать и думать, но на грани сознания я продолжала слышать крики, различать звуки стрельбы и вой сирен. И точно что-то взрывалось; стеллажи с книгами дрожали, и пол дрожал, и меня охватывала дрожь.

Проваливалась в сон. От усталости, от перенапряжения. Полусознательное состояние. Голова тянулась вниз, тело стало непослушным, ватным… И все вокруг превращалось в эфемерную вуаль.

А когда открыла глаза, вокруг был полумрак. У стеллажа напротив сидела девушка, работавшая в этом магазине и закрывшая двери. Она немного покачивалась из стороны в сторону, обняв себя руками. Ее тушь растеклась, лицо сильно опухло, а аккуратный пучок на голове растрепался. Я вспомнила, как Сэм упоминал какую-то Катерину; видимо это и было ее имя. Ощутив мой взгляд, девушка подняла глаза.

— Сколько прошло времени? — во рту у меня пересохло.

— Больше пяти часов, — тихо проговорила та в ответ. Я услышала тяжелый вздох Сэма и обернулась к нему.

— Что там?

Сэм некоторое время помолчал, подбирая подходящие слова:

— Я не знаю, как это описать… Будто преисподняя развернулась, Штеф, — голос у него тоже немного дрожал, — нельзя, чтобы те нас видели. Я хотел подойти к выходу, посмотреть, что происходит; меня заметили эти твари, начали двигаться в нашу сторону, навалились на двери. Я сразу ушел в слепую зону, а их, к счастью, что-то снаружи отвлекло. Снаружи доносилась сирена, потом по громкоговорителям везде стало передавать одно повторяющееся сообщение, — парень тяжело сглотнул и посмотрел на меня. — Ты не помнишь? Не слышала? — я покачала головой. — Просили ни паниковать, ни выходить на улицы, не пересекаться с зараженными. Я думаю, это связано с больными. Видимо, им удалось выбраться из больницы… — Сэм тяжело выдохнул, облизав пересохшие губы, — часа три назад все резко затихло, но я не рискнул выходить еще раз. Сверху шум еще доносился; а еще минут через сорок такой взрыв сильный, но отдаленный, и после этого пропала связь.

— Те ходят снаружи, ищут что-то, — вдруг проговорила Катерина. — Мы решили переждать здесь подмоги и пока не предпринимать ничего… — по спине моей пробежал холодок. Сэм остекленевшими глазами смотрел сквозь меня, — Они пытались ломиться к нам, потом затихли… — девушка вновь опустила голову.

— Тебе попить нужно, — тихо сказал Сэм, дотрагиваясь до моего плеча.

Я покачала головой, хотя пить и вправду хотелось. В голове все перемешалось. Мне было до ужаса страшно. Дикий страх, вязкий, тянущий… Сэм, не произнеся ни слова, обнял, притянул к себе. Я не заметила, что плачу. Думала об Эндрю — ведь он остался там, прямо около больницы, — волновалась за наши с Сэмом жизни. Стены и потолок сдавливали, но за пределами этой клетки еще большая неизвестность и опасность. А вдруг нам не удастся выбраться? А что если нас ждет западня? Или мы останемся здесь замурованы?

И иронично, точно насмехаясь, прямо напротив нас стояла полка с религиозной литературой. Центральное место занимала красная Книга со Святым писанием, на обложке которой цветами были заплетены филигранные буквы:"Мы под защитой Богини Матери".

— Штеф, — тихо прошептал парень, гладя меня по волосам, — тише, упокойся… Все будет хорошо, слышишь меня?

Я качала головой, сжимая его толстовку… Невозможно. Невозможно. Почему мы были здесь? Почему помощи все еще не было? Почему вдруг люди натурально озверели?

Все было словно в тумане. Все, что происходило, походило лишь на постановку, шоу. Я не могла здраво мыслить и оценивать ситуацию. Не могла просто понять, что произошло. Эти люди, эта паника, эта кровь… Паника была самой опасной в этой неразберихе, и какое-то чудо, что мы не оказались за стеклом. Было жутко просто представить, что могло произойти, выйдя мы из магазина на пару минут раньше.

Я не знала, что сейчас происходило за пределами этого помещения. Не хотела знать. И хотя понимала, что выйти рано или поздно придется, но даже боялась пошевелиться, сидя здесь, даже мысль о том, что случится выйти наружу, казалась дикой и неестественной.

Лампы, источавшие тусклый свет, гудели и периодически мигали. В те секунды, когда книжный на пару мгновений погружался во мрак, казалось, что вот-вот из-за стеллажа выйдут они и нам конец. Я не имела понятия о том, кто они. Я просто боялась их. Боялась этой неизвестности и опасности, которую не могла ни объяснить, ни понять. Каждый раз мое сердце замирало, и я судорожно вдыхала воздух, сильнее прижимаясь к Сэму… Конечно, не будь я так зациклена на собственном страхе, то увидела бы, что не одна была так напугана: Катерина сняла туфли и ходила взад-вперед около нас, пытаясь, видимо, тем самым успокоиться; Сэм тяжело дышал и закрывал глаза, переводя дух. Я с ужасом стала осознавать, что мы загнаны в клетку. Кто знает, что там, на улице? А что если наверху все так же, как и здесь? А что если наверху хуже?

Изолированный Север представлялся теперь впрямь иначе. Как и попытки скрыть разрастающуюся эпидемию. Значит, зараза уже здесь? Как скоро она доберется до Центра? Как скоро окажется в Мукро, столице? А дойдет ли до Штиля? Как скоро охватит все Государство? От Ледяного моря до Большого океана? И почему ничего истинно не делается, чтобы это остановить?

Потолки в магазинчике не были перекрыты и, подняв голову, можно было видеть трубы и провода. Лампы здесь напоминали больничные, и это еще сильнее вгоняло в безумную агонию ужаса. Эта тишина, прерываемая лишь нескончаемым гудением ламп, сводила с ума. Затухание света… Этого не может быть. Это все нереально.

Катерина вдруг остановилась вслушиваясь. Я насторожилась и замерла, почти не дыша. Никаких других звуков не было. Я недоуменно глянула на девушку, но та лишь постаралась улыбнуться. Мне этот жест показался странным и, возможно, в некоторой степени бестактным, ведь погибли люди, и сами мы тоже оказались в западне.

Скинув жакет, Катерина опустилась на пол около меня. Сначала я хотела было отодвинуться, но не сделала этого.

— Вы не против? — спросила она, опустив голову на мое плечо, — становиться прохладно, не находите?

— Кажется, — я осторожно попробовала ее лоб, — у Вас температура.

— Это ничего, — девушка вновь улыбнулась, — перед тем, как пропала связь, я успела позвонить мужу. Он завтра возвращается с командировки и заберет меня отсюда. Часов в восемь утра. И все будет хорошо.

Я глянула на нее с некоторым сочувствием или даже пренебрежением… Действительно ли она верила в то, что все будет хорошо? Или это я не могла поверить в эту мысль? Слова Катерины “все будет хорошо” не успокаивали. Нет, они звучали как-то обреченно и жутко, будто предвестник того, что все сложится совершенно иначе.

Но нужно было убеждать себя, что это лишь страх перед неизвестным нагоняет такую нестерпимую тревогу. Нужно было успокоиться… И единственным способом сделать это, было полагаться на простое самовнушение, что именно завтра все наладиться.

Все будет хорошо. Завтра Катерину заберут, завтра придет помощь. Завтра все вернется на круги своя. Завтра мы выберемся. Завтра мы вспомним сегодняшний день с улыбкой, ведь завтра все будет хорошо…

Небеса, дайте нам силы пережить этот день и эту ночь.