Хранимая благодать

Джулия Гарвуд, 1993

Леди Джоанна благословляла день, когда погиб ее жестокий муж, и даже не задумывалась о новом браке… Но, к сожалению, в Англии эпохи короля Иоанна Безземельного молодая, красивая, знатная и богатая вдова – слишком большая ценность, чтобы на нее не нашлась целая стая охотников. И единственное, чем может защитить Джоанну добрый сводный брат, – это выдать ее за своего верного друга, шотландского лэрда Габриеля Макбейна, в чьих высоких душевных качествах, по крайней мере, нет сомнения. Но сможет ли этот действительно благородный и обаятельный мужчина сделать Джоанну счастливой в варварском Шотландском нагорье, где жизнь груба и трудна, война случается гораздо чаще мира, а слово «англичане» вызывает всеобщую лютую ненависть?..

Глава 3

— Я не хочу идти за него, Николас! Ты, должно быть, не в своем уме, если думаешь, что я когда-нибудь соглашусь стать его женой.

— Внешний вид обманчив, — увещевал ее брат. — Вот познакомимся с ним поближе — и поймешь, что он добрый. Кроме того, он будет хорошо с тобой обращаться.

Джоанна покачала головой. У нее так дрожали руки, что она едва не выронила поводья. Сжимая кожаные ремни, она старалась не смотреть на огромного воина… и на чудовищное животное, сидевшее у его ног.

Они были недалеко от внешнего двора уединенного владения Макбейна. Лэрд стоял на лестнице, ведущей в полуразрушенную башню, и, казалось, был не слишком рад ее приезду.

От одного его вида Джоанне стало дурно, она глубоко вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие, и пробормотала:

— Какого цвета у него глаза, Николас?

Брат этого не знал, и она удивилась:

— Как можно увидеть в глазах доброту и при этом не заметить цвета?

— Мужчины не обращают внимания на такие мелочи, — попытался выкрутиться Николас.

— Ты сказал, что он сама доброта и доброжелательность, но сейчас он мрачен как туча.

— Но, Джоанна…

— Ты мне солгал!

— Вовсе нет! — возразил Николас. — Макбейн действительно дважды спас мне жизнь во время сражения с Маршаллом и его людьми, но отказался даже признать это. Он гордый и честный, можешь мне поверить. Я не предложил бы тебе выйти за него, если бы в чем-то сомневался.

Джоанна промолчала, но ее охватила паника, когда она переводила взгляд с огромного воина на страшилище рядом с ним, и Николасу показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Он лихорадочно подыскивал какие-то слова, которые успокоили бы сестру, и пошутил:

— Макбейн тот, который слева, Джоанна.

Однако ее это не позабавило, и дрожащим голосом она проговорила:

— Какой он огромный!

Брат наклонился к ней и похлопал по руке:

— Не выше меня.

Ей не хотелось, чтобы ее утешали, тем более чтобы он почувствовал, как она дрожит от страха, поэтому руку она оттолкнула.

— Другая на твоем месте была бы рада: такой надежный защитник рядом.

Джоанна во все глаза смотрела на лэрда, и чем ближе они подъезжали, тем выше, казалось, он становился.

— Он довольно привлекателен, — обронила она тоном обвинителя.

Николас пожал плечами, а она добавила:

— Это не в его пользу: не хочу выходить замуж за красавца.

— Ты несешь вздор.

— Вовсе нет! Я не пойду за него. Отвези меня домой, Николас, и сейчас же.

Барон дернул за поводья, останавливая ее коня, и посмотрел сестре в лицо. Страх в ее глазах отозвался в его сердце ноющей болью. Только он знал, через какие муки прошла она, будучи замужем за бароном Рольфом, и, хотя Джоанна никогда не призналась бы в этом, видел, что сейчас она испытывает настоящий ужас.

— Поверь мне: Макбейн никогда тебя не обидит, — произнес он твердо.

Она не собиралась признаваться, что панически боится, поэтому сказала:

— Я и сама никому не позволю меня обидеть!

Ее ответ вызвал его одобрительную улыбку. Рольф не смог выбить из нее бунтарский дух, который казался Николасу благословением Господним.

— Вспомни о том, что говорит в пользу брака с Макбейном. Ты будешь в безопасности далеко от короля Джона и его приспешников, они не смогут приехать сюда за тобой.

— Это важно.

— Макбейн ненавидит Англию и нашего короля.

Джоанна закусила нижнюю губу, но все же согласилась:

— Это еще один серьезный довод.

— Места, которые сейчас тебе кажутся такими дикими, однажды станут настоящим раем, если ты поможешь возродить их.

— Да, я сделаю это с удовольствием, — сказала она. — К тому же я так тоскую по теплу. Я и впрямь согласилась приехать сюда единственно из-за твоих уверений, что эта земля гораздо ближе к солнцу. Должна признать, необходимость кутаться в тяжелую меховую накидку всего один месяц в году показалась мне весьма привлекательной. Странно только, что в это время года все еще так холодно.

Боже праведный, Николас совсем забыл про эту свою маленькую ложь! Джоанна ненавидела холод и абсолютно ничего не знала о Шотландском нагорье. Он обманул ее, чтобы увезти из Англии целой и невредимой, и вот теперь чувствовал себя страшным грешником, потому что уговорил поддержать эту его выдумку священника.

У отца Маккечни были свои причины желать, чтобы Джоанна вышла за лэрда Макбейна, и потому он хранил молчание всякий раз, когда она упоминала о привлекательности теплого солнечного климата, однако со значением поглядывал на Николаса, когда бы ни всплывала эта животрепещущая тема.

Николас понял, что, оказавшись по колено в снегу, Джоанна догадалась, что он солгал, и оставалось только надеяться, что со временем ее мнение о Макбейне изменится.

— Ты оставишь меня одну, Николас?

— Да.

— Ты ничего не рассказывал ему о моей жизни с Рольфом?

— Конечно, нет! Я же дал тебе слово.

— Но он, разумеется, знает, что у меня не будет детей?

— Да, и его это вполне устраивает.

— Но почему?

— Ему нужна земля. Он лэрд и должен ставить интересы клана выше собственных. Женитьба на тебе — самый простой путь для достижения его целей.

Это был холодный, но честный ответ, и Джоанна кивнула:

— Хорошо, я согласна с ним встретиться, но это не значит, что тут же побегу к алтарю, так что ты прямо сейчас можешь перестать улыбаться.

Макбейн, устав дожидаться, когда невеста наконец подъедет к нему, спустился вниз, как только она подтолкнула своего коня вперед. Ему до сих пор не удавалось рассмотреть ее, так как она была закутана в темную накидку с капюшоном, но то, что она оказалась невысокой, удивило: он ожидал, что она будет под стать брату.

Хотя внешность ее не имела для него особого значения: этот брак был лишь выгодной сделкой, не более, — Макбейн предполагал, что леди Джоанна будет смуглой и темноволосой, как ее брат.

Николас спешился первым и, бросив поводья солдату, подошел к сестре, чтобы помочь ей сойти. Он взял ее руки в свои и улыбнулся, демонстрируя свою заботу, и Макбейн подумал, что это похоже на представление и братская привязанность несколько преувеличена.

Пока Джоанна развязывала шнурок капюшона, солдаты начали выстраиваться за спиной своих вождей. Люди Маклорина сгруппировались сзади на левой стороне широкой лестницы, в то время как воины Макбейна выстроились на правой. Шесть ступенек были забиты любопытствующими — все желали увидеть невесту своего лэрда.

Как только Джоанна сняла накидку и оперлась на руку брата, Макбейн услышал глухой одобрительный гул и хоть полагал, что сам не издал ни звука, уверен в этом не был: при виде суженой у него перехватило дыхание.

Николас ни слова не сказал о ее внешности, а Макбейн не настолько интересовался ею, чтобы спрашивать. Теперь он взглянул на барона и, увидев веселье в его глазах, постарался скрыть свое изумление, переключив все внимание на направлявшуюся к нему красивую женщину.

Господи, да она само совершенство! Ее светлые до пояса волосы трепетали при каждом шаге. На свежем чистом лице сияли живые глаза глубокой голубизны, очаровательный носик украшали несколько веснушек, а губы… Боже праведный, эти губы могли бы и святого ввести в соблазн страстных мечтаний. Он был сражен.

Не все маклоринские воины умели так хорошо владеть собой, как Макбейн: двое из стоявших прямо за спиной лэрда от изумления издали протяжный хриплый свист и были тут же наказаны за это. Полуобернувшись, вождь схватил обоих за шиворот и спустил с лестницы.

Джоанна резко остановилась, взглянула на солдат, растянувшихся на земле, а затем опять перевела глаза на их вождя.

— Добрый, говоришь? — шепнула она Николасу. — Ведь это тоже ложь, не так ли?

— Не суди его строго.

Прежде чем продолжить путь, она окинула брата недовольным взглядом, и в этот момент Макбейн шагнул вперед. Его волкодав двинулся вместе с хозяином, прижимаясь к его ногам, и Джоанна вздрогнула, моля Бога послать ей достаточно мужества, чтобы продолжать идти. Остановившись в двух шагах от этого огромного человека, она сделала безупречный реверанс, хотя колени подгибались. Она была безумно рада, что удалось сохранить равновесие и не упасть. Она стояла так, склонив голову, и слышала громкое сопение и какое-то урчание, не понимая, что все это означает: одобрение или недовольство.

На лэрде был плед цветов его клана. Она старалась не смотреть ему в лицо и поэтому видела только его длинные мускулистые ноги.

— Добрый день, лэрд Макбейн.

Ее голос дрожал: она боялась его, — что Макбейна вовсе не удивило. Его вид заставлял не одну девицу бежать сломя голову под защиту папаши, но ему никогда и в голову не приходило изменить свои манеры, поскольку он о них особенно и не задумывался.

Теперь, однако, придется. Он не сумеет убедить эту женщину выйти за него, если ничего не предпримет для того, чтобы ее успокоить. Она испуганно то и дело поглядывала на собаку, и Макбейн понял, что пес ужасает ее.

От Николаса ждать помощи не приходилось: он лишь стоял и усмехался.

Макбейн взглядом попытался дать ему понять, что потребуется переводчик, но на всякий случай спросил:

— Говорит ли она по-гэльски?

Вместо брата ответила сама Джоанна:

— Я изучала ваш язык.

И хоть сказано это было не по-гэльски, он ее понял.

Он видел, как она напряжена, и решил, что светская беседа могла бы ее успокоить.

— И как долго вы его изучали?

Она, очевидно, не поняла его вопроса. Конечно, это его вина. Он смотрел на нее так сурово, что до нее вообще, наверное, не доходил смысл происходящего.

Он терпеливо повторил вопрос, и она наконец ответила:

— Около месяца.

Кто-то из солдат хмыкнул, но Макбейн взглядом остановил его и не рассмеялся сам, а вот Николас нахмурился, удивляясь, почему она не сказала правду. Прошло уже почти четыре месяца с тех пор, как отец Маккечни начал с ней заниматься. Заметив панику в ее глазах, он не стал ее поправлять: Джоанна просто слишком нервничала.

Наконец Макбейн решил, что для такого важного свидания здесь слишком много зрителей.

— Подождите здесь, Николас. Мне нужно побеседовать с вашей сестрой.

Он шагнул вперед, чтобы предложить Джоанне руку, но пес двинулся следом. Сначала она инстинктивно отступила, но, сообразив, что это могло показаться трусостью, быстро шагнула вперед.

Огромная собака угрожающе зарычала, но лэрд что-то резко сказал, и ужасный рык тут же оборвался.

Николас видел, что Джоанна вот-вот потеряет сознание, что ей необходима передышка, чтобы вновь обрести само — обладание, и подошел ближе:

— Почему вы не разрешили отцу Маккечни и моим людям пересечь Раш-Крик?

— Мы с леди Джоанной должны договориться, а потом уже отцу Маккечни будет разрешено сюда войти. Что касается ваших людей, я никогда не позволю ступить им на нашу землю. Таковы мои условия. Вы что, забыли?

Николас не возражал, а Джоанна заметила:

— Святой отец почувствовал себя оскорбленным, когда вы приказали ему подождать внизу.

Макбейн лишь пожал плечами: его не слишком интересовал чужой священник, — а Джоанне не хотелось, чтобы его обижали.

— Отец Маккечни утомлен долгой дорогой, милорд, и наверняка нуждается в пище и питье. Пожалуйста, окажите ему гостеприимство.

Макбейн кивнул и, повернувшись к Колуму, распорядился:

— Позаботься об этом.

Он подумал, что, выполнив ее просьбу, успокоит страхи на свой счет. Кроме того, доказал, что может быть любезным, но Джоанна все равно готова была сбежать. Какое же она робкое создание! А тут еще его четвероногий любимец! Она то и дело бросала испуганные взгляды на собаку и едва не падала в обморок всякий раз, когда псина рычала на нее.

Макбейн, наблюдая за всем этим, решил, что хочет перекинуть ее через плечо и внести в дом, однако удержался, но сама эта мысль его развеселила. Он предложил ей руку и терпеливо ждал, когда она ее примет.

Джоанна увидела по его глазам, что он догадался, как она его боится, и что ему эти ее страхи кажутся забавными. Глубоко вздохнув, она вложила свою руку в его огромную ладонь.

Макбейн наверняка почувствовал, как она трепещет, но, поскольку он был вождем клана, она полагала, что какие-то джентльменские манеры ему все же знакомы и он не станет обращать внимание на ее поведение.

— Почему вы так дрожите?

Она попыталась выдернуть свою руку, однако ей не удалось: он держал ее крепко и явно не собирался отпускать. И прежде чем Джоанна нашлась что ответить, он повернулся и потащил ее за собой по ступенькам вверх.

— Из-за вашей необычной погоды, — проговорила она запоздало.

— Из-за чего? — Он был в замешательстве.

— Не обращайте внимания, милорд.

— Нет, все-таки объясните, что вы имели в виду.

Она вздохнула:

— Николас говорил, что здесь весь год стоит тепло… А такие холодные ветра весьма необычны.

Макбейн едва не расхохотался: как раз погода была не — обыкновенно мягкой для этого времени года, — но одернул себя и даже не улыбнулся. Молодая леди уже обнаружила свою уязвимость, и он понимал, что насмешки над ее наивностью вряд ли улучшат ее отношение к нему.

— А вы всегда верите брату на слово? — только и спросил он.

— Да, конечно, он же старше, опытнее…

— Понятно.

— Знаете, я вся дрожу: здесь очень холодно, — сказала Джоанна, не придумав ничего убедительнее.

— Нет, причина вашего состояния не в холоде.

— Нет? А в чем же тогда?

— Просто вы меня боитесь.

Он ожидал, что она опять солжет, но не угадал:

— Да, я вас боюсь. А еще вашу собаку.

— Мне нравится ваша правдивость.

Он наконец отпустил ее, но она была так удивлена его замечанием, что забыла отнять свою руку, и он улыбнулся:

— Что вы меня боитесь, я сразу понял, Джоанна. Мне нравится, что вы не солгали и признались в этом.

— Вы бы поняли, что я лгу.

— Конечно.

Это прозвучало слишком самоуверенно и высокомерно, но она не обиделась: такой огромный неустрашимый воин должен знать себе цену. Спохватившись, она убрала руку и оглянулась, осматривая вход, который они миновали. Справа поднималась широкая лестница с деревянными перилами, украшенными резным орнаментом, за которой начинался коридор, а слева от входа виднелись распахнутые двери в большой полуразрушенный зал. Джоанна остановилась на верхней ступеньке и посмотрела на развалины. Стены обуглились, крыша, от которой мало что осталось, нависала широкой полосой, удерживаясь на потемневших опорах. В воздухе висел застарелый запах дыма.

При виде этого опустошения у нее сжалось сердце, и она чуть не заплакала.

Макбейн наблюдал за сменой выражений на ее лице.

— Это сделали люди моего мужа?

— Да.

Она обернулась, и он, увидев в ее глазах глубокую печаль, понял, что у нее есть совесть.

— Это несправедливо.

— Согласен, но вы здесь ни при чем.

— Да, но я могла бы попытаться объяснить мужу…

— Сомневаюсь, чтобы он прислушался к вам, — возразил Макбейн. — Скажите-ка мне вот что: знал ли ваш супруг, что его вассал был причиной здешнего разорения?

— Уверена, что он знал, на что способен Маршалл.

Макбейн кивнул и, сжав руки за спиной и продолжая разглядывать ее, заметил:

— Вы постарались как-то загладить содеянное: послали сюда за Маршаллом брата.

— Но вассал возомнил себя полубогом: не пожелал даже слушать, что Рольф умер и что здесь он уже не нужен.

— Он не был здесь нужен с самого начала, — резко заявил лэрд.

Она кивнула в знак согласия:

— Да, вы правы.

Он вздохнул:

— У Маршалла оказалась власть, и мало кто смог бы отказаться от нее.

— А вы?

Ее вопрос удивил его. Он собирался ответить, что, мол, конечно, смог бы, но положение лэрда было ему внове, и если по-честному, то не знал, сумел бы отказаться от достигнутого.

— Я пока не могу ответить на этот вопрос, — признался Макбейн. — Надеюсь, однако, что для пользы клана я смогу сделать все, что бы от меня ни потребовалось, но не могу ничего сказать наверняка, пока не встал перед таким выбором.

Его честность понравилась Джоанне, и она улыбнулась.

— Вы не разрешили Николасу преследовать сбежавшего Маршалла. Он рассказывал, как вы поспорили. Он уснул, а когда открыл глаза, Маршалл валялся у его ног.

Макбейн улыбнулся: Николас, конечно же, смягчил эту кровавую историю.

— Вы согласны выйти за меня, Джоанна?

Он произнес эту фразу, выделяя каждое слово, совершенно серьезно. Джоанна собралась с духом в предчувствии его гнева и медленно покачала головой.

— Объясните мне причину.

Она промолчала. Макбейн не привык, чтобы ему перечили, но постарался не выказывать своего неудовольствия. Он не мог похвастать умением обращаться с женщинами, а уже о том, что такое ухаживать за дамой, и вовсе понятия не имел.

С какой стати они решили предоставить женщине право выбора? Николас мог бы просто поставить сестру в известность, что собирается выдать ее замуж, и все, не было бы сегодняшнего спора. К этому моменту они уже обменивались бы обетами!

— Я не люблю нерешительных людей.

Джоанна гордо выпрямилась и заявила:

— Это скорее осмотрительность, милорд, и здравомыслие.

— Вот как? И чем же я вам не угодил?

— Вы слишком привлекательны.

— Вы так считаете?

Он что, кокетничает или правда удивлен, как будто понятия не имел, насколько хорош собой?

— Это не комплимент, сэр, — заявила Джоанна. — Скорее, наоборот. Я не люблю таких огромных мужчин.

Она знала, что несет несусветную чушь, но отступить не могла. Она смотрела ему в глаза, хмурилась и, обхватив себя руками, ждала его вердикта.

— Что вы думаете о моих словах, милорд?

И в ее позе, и в голосе чувствовался вызов. Такая хрупкая и такая смелая! Внезапно ему опять стало весело, но он сдержал смех и постарался сказать как можно крене:

— Вы смелая, но слишком дерзкая.

— Возможно, — согласилась Джоанна. — Но это не меняет моих чувств.

Макбейн решил, что этот спор занял слишком много времени.

— Суть в том, что вы отсюда не уедете. Завтра состоится свадебная церемония и вы станете моей женой.

— Вы женитесь на мне против моей воли?

— Непременно.

Черт, опять в ее глазах полыхнул страх. Такая реакция его не устраивала, и он решил попробовать прибегнуть к разумным доводам. В конце концов, не людоед же он!

— Николас меня уверял, что отъезд из Англии был для вас весьма привлекателен. Что изменилось за эти несколько минут?

— Нет, я не изменила свое решение, но…

— Вы готовы платить своему королю налоги, которые он требует с вдов или разведенных женщин?

— Нет.

— Возможно, вас привлекает барон Уильямс? Николас говорил, что этот англичанин желал бы жениться на вас. — Он не дал ей времени для ответа. — Впрочем, это не важно: никто другой вас не получит. Я просто не позволю вам уехать.

— Мне не нужен барон Уильямс.

— Судя по отвращению, с каким вы это произнесли, он тоже высок и очень привлекателен?

— Если вы находите таковыми свиней, то да, милорд. К тому же глуп как пробка. Мне он совершенно не подходит.

— Вам трудно угодить.

— Вы смеетесь надо мной?

— А как еще относиться к вашим сумасбродным ответам? Николас такой же высокий, как я, но вы же его не боитесь.

— Да, но брат никогда меня не обижал.

Истина была высказана. Слова вырвались у нее раньше, чем она успела подумать. Одна бровь у Макбейна приподнялась.

Джоанна потупилась, но он все же заметил краску на ее лице.

— Пожалуйста, попытайтесь понять меня, милорд. После укуса волчонка я просто залечу ранку, но выживу, но если на меня набросится волк, то, полагаю, у меня вообще не останется никаких шансов.

Она так мучительно старалась казаться храброй, что выбилась из сил. Ее ужас был непритворным, и Макбейн предположил, что причина кроется в ее прошлом.

Несколько долгих минут протекли в молчании. Макбейн смотрел на нее, а она — в пол.

— Разве ваш муж…

— Я не хочу говорить на эту тему.

Ответ был получен, и он шагнул к ней. Она не отодвинулась, и это уже хорошо. Он положил руки ей на плечи, она не стала сопротивляться.

Его шепот был низкий и грубоватый, когда он произнес:

— Джоанна?

— Да, милорд?

— Я не кусаюсь.