Виноградные грезы. Обрести и сохранить

Джулия Вольмут (2024)

Книги Джулии Вольмут — это истории любви, в которых эмоции искрят будто оголенные нервы. Сквозь боль, непонимание и страхи герои двигаются вперед в надежде получить то, чего хотят, или то, чего думают, что хотят. А мы наблюдаем за ними то с замирающим, то с ускоряющимся пульсом и глотаем страницу за страницей, гадая, куда заведет их судьба? Их истории — это истории падения или взлета? Ари и Стивен живут в гармонии. Но долго ли продлится их сказка? Ведь прошлое неминуемо настигнет беглянку даже в другой стране. Хрупкая любовь вновь окажется под угрозой: недоверие, совершенные ошибки, зависимости. Чтобы прийти к свету, Ари и Стивену предстоит обрести, а главное, сохранить доверие. Но что будет, если в их сложные отношения вмешается кто-то третий?

Глава 7

Она была моей первой любовью,

Она же ушла первой.

И когда она бросила меня ради тебя,

Я был последним, кто узнал об этом.

© Three Days Grace, «Last To Know»

Ари

Сколько мы ехали? Минут тридцать. После очередной песни Poets Of The Fall я перестала считать. На весь салон звучал альбом «Signs of Life».

— Финны творят гребаные шедевры, — заявил Джерад.

Я согласилась. Но Марко Сааресто^[20] запел «Seek You Out»…

«Ты никогда не говорила о своих обещаниях. Я никогда не говорил, что буду слепо тебе доверять, и никогда не думал, что ты причинишь мне боль. У нас не было ни одного шанса, не так ли? Мне не следовало плакать, когда ты ушла. Никогда не думал, что ты оттолкнешь меня».

И я попросила выключить музыку.

Остаток пути мы провели в тишине. Джерад следил за дорогой, а я смотрела в тонированное окно и вытирала слезы. Лицо покалывало — так часто и упрямо я вытирала щеки, прогоняя мысли о Стивене.

— Приехали. — Джерад затормозил. — Припаркуюсь, а то угонят.

Он высадил меня и отъехал в переулок, а я осмотрела тихий район в пригороде Лос-Анджелеса. Далеко позади Голливудские холмы, бульвар Сансет, моя квартира в небоскребе. «Квартира Стивена, — поправила я. — Квартира всегда принадлежала ему».

Я куталась в куртку и рассматривала улицу: дома выстроены в ряд — по четыре-семь этажей, — похожи на картонные коробки. Вывески магазинов выцвели, лужайки заросли травой, а на тротуаре припаркованы развалюхи без номеров — «Порше» точно бы выделялся. Шумел океан. Потрескивали лампы в фонарных столбах. Шелестели листьями пальмы. Что тут забыл участник популярной рок-группы и обладатель виллы в Малибу?

Джерад вернулся и кивнул в сторону невысокого серого дома с длинными балконами. На стенах много граффити, но в подъезде чисто. Я проигнорировала попытку гитариста взять меня за руку и пошла за ним по ржавой лестнице. На двери в его квартиру красовалась надпись синей краской из баллончика: «Оставь надежду, всяк сюда входящий»^[21].

— Не апартаменты Рэтбоуна, но вроде неплохо, — ухмыльнулся Джерад.

Чтобы опять не зарыдать, я сосредоточилась на интерьере. Цвета теплые, ремонту лет двести. Справа от входной двери кухня: три столешницы, холодильник и плита. Гостиная не отделена перегородкой. Старый диван, поцарапанный журнальный столик, телевизор на подставке. Скромно. Закрытые двери наверняка ведут в спальню и ванную.

— Нужно обработать раны, — спохватилась я. Под искусственным светом смогла разглядеть разбитый нос Джерада, будто измазанный вареньем, ссадины и багровые гематомы. — Есть аптечка?

— Посмотри в шкафчике.

Я достала с полки антисептик, пластыри и ватные диски. Посадила Джерада на диван, стерла с его лица кровь, до спазмов в животе чувствуя вину за произошедшее. Оказалось, Джерад как по холсту краску размазал кровавые полосы, и после обработки раны оказались не такими страшными. Нос не сломан, зубы не выбиты.

— Уютно. — Я не знала, как иначе прервать молчание.

— Понимаю, ты не к такому привыкла…

Мне не удалось подавить смех.

— О, дорогой, то, к чему я привыкла, по карману бродяге! — Я замолчала, смутившись («дорогой»), и потерла глаза. — Вспоминаю твою виллу, и трудно поверить, что сейчас ты… тут.

— Люблю уединение. И пляж недалеко.

— Точно! Помню сёрфинг в Малибу. Ох, мои смешные попытки стоять на доске. — Я рассмеялась. В той поездке было что-то хорошее.

— Я научу, — улыбнулся Джерад. — Но виллу я продал. — Он отвернулся и сухо добавил: — После той поездки.

«Там я признал, что влюбился», — эхом прозвучало в голове. Неловко улыбнувшись, я наклеила на скулу Андерсона пластырь.

— «Порше» не продам, не проси. — Он вновь смотрел на меня с теплыми искорками в зеленых глазах.

Я смутилась, начала собирать использованные ватные диски, а Джерад поднялся с дивана и, ругнувшись от боли в боку, доковылял до холодильника.

— Пиццу?

В ответ я покачала головой. Надо же, какая легкость! Потерял лучшего друга, отбил у него девушку, поставил под сомнение будущее группы — и спокойно предлагает мне пиццу. В этом весь Джерад!

— С ананасами и ветчиной, — настаивал, уплетая холодный кусок. — Даже не скажешь, что я извращенец? — Он веселился, а мне было не до смеха.

«Отбил девушку»? Мы не вместе!

Острый приступ удушья. Я схватилась за горло. Второй рукой сжала обивку дивана. Вдох… выдох… вдох… Секунда темноты. Лавина воспоминаний. Осознание: я в квартире врага, я ушла от Стивена.

— Ари?

Легкие сжались как смятая бумага, и я прохрипела:

— Мне надо в ванную.

Не дождавшись ответа, бросилась к одной из дверей.

— Левая, — подсказал Джерад. Он с волнением уточнил: — Ты как?

— Нормально, — соврала я. — Просто… устала.

Джерад вернулся к пицце, а я скрылась за дверью, хлопнув ей чересчур громко для «нормально» и «просто устала».

Три медленных вдоха. Резких выдоха. Оглядев помещение, я попыталась сосредоточиться на предметах. По бокам раковины стаканчик с зубной щеткой, паста, электробритва, дезодорант. Ванны нет, только душ.

Не думая, во что переоденусь, я сняла одежду и залезла в кабину. Открыла два крана с холодной и горячей водой, сделала напор на максимум. Капли били по лицу, смешиваясь с новой порцией слез и заглушая всхлипы.

Мысли затопили сознание, как вода заливала нос и рот. Что мне делать? Решение уйти теперь не казалось верным. Как я буду без Стивена? Кто я без Стивена? Когда он бросил меня три года назад, я все равно ждала, неосознанно цепляясь за чувства к нему. Теперь ждать глупо. Любить — глупо. Я его бросила. Предала в ответ. Если наши отношения — это ваза, и он разбил ее, то я скинула разбитую вазу со скалы.

От пара в глазах помутнело. Я опустилась на плитку, обхватила колени руками. Ничего не исправить, ничего…

— Ари?

Я вздрогнула от голоса за дверью и выключила воду. Джерад… Казалось, он помог мне, но… Кто я без Стивена?

Вновь надев спортивный костюм, я вытерла волосы и вернулась в гостиную. Кожа горела, глаза щипало. Непривычно холодный воздух.

— Я завтра съеду…

— Не надо. — Джер коснулся моего плеча. — Я буду спать на диване. Зови, если что. — Он попытался обнять, я увернулась и кивнула.

Ложная надежда отвратительна. Но вернуться в квартиру, подаренную Стивеном, я не могла: много счастливых воспоминаний, они доведут меня до безумия. Понадобится пара дней, чтобы найти жилье, и я пережду их здесь, не стесняя в маленьком лофте Эмилию и Джеймса.

Проигнорировав любопытный взгляд Андерсона, я ушла в спальню и рухнула на постель. Моя логика проста — все проблемы решаемы через постель. Каждый думает в меру своей испорченности, но я про сон.

Двуспальная кровать занимала почти все пространство. Рядом с дверью шкаф, в углу две гитары и стеллажи с CD-дисками. На тумбочке книги: «Герой нашего времени» Лермонтова, «Преступление и наказание» Достоевского, «Анна Каренина» Толстого. Но самая потрепанная — «Портрет Дориана Грея» Уайльда.

Я усмехнулась. «В нашей жизни не осталось ничего красочного, кроме порока»^[22].

Задернув жалюзи, чтобы пронырливый фонарь не светил в комнату, я спряталась под одеяло и вновь дала волю слезам. После сна всегда легче.

Но станет ли мне когда-нибудь легче?

Стивен

Плати, Рэтбоун. Плати за эгоизм, идиотизм, вспыльчивость. За все приходится платить, и ты не особенный. Думай, как исправить ошибки. Но стоит ли бороться за Ари? Она предала меня, выбрав наркотики и Джерада.

Я проследил за тем, как Ари села в «Порше». Блеснула вспышка — скоро скандальной новостью запестрят интернет-издания и фан-странички. Марти до потолка прыгнет: «Она ушла от солиста к гитаристу — сенсация!» Интересно, что Марти подумает, когда узнает: Grape Dreams больше не бывать в полном составе. Фанаты взбунтуются, это точно. Но я не представлял, как вести дела с гребаным Джерадом Андерсоном.

Я понимал: виноват сам. Но Джерад… В голове не укладывалось. Я винил его за подлость, а себя — за доверчивость. Мне все говорили, она говорила: ему нельзя доверять. Отчего же сама поверила?

Ты был первым, кто сказал,

Что у нас не все в порядке.

Ты был первым, кто солгал,

Когда все стало рушиться.

Трясло. Колотило. Нестерпимо хотелось напиться или что-нибудь сломать. Я покрутил телефон: порывался позвонить Ари и умолять ее вернуться… Но знал, она не станет меня слушать. Не теперь, когда Джерад все перевернул. Черт возьми, а он предупреждал меня о Софи! Говорил, что Ари будет больно, если я не порву все контакты с моделью!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

20

Вокалист финской рок-группы Poets Of The Fall.

21

Концовка надписи, размещенной над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.

22

«Портрет Дориана Грея», Оскар Уайльд.