Глава 5
Ты любишь меня, ты ненавидишь меня,
Ты целуешь меня, ты разрушаешь меня.
Ты поднял меня ввысь лишь затем,
Чтобы увидеть, как я падаю.
Стивен
Сны о любимой Аристель причиняют особую боль. Разум проигрывает сердцу, а воспоминания — реальности. Что было бы, останови я ее тогда?
…Она бежала под дождем, волосы скрыты капюшоном, джинсы ниже колен темные, мокрые. Ари рыдала в унисон грозе, и ее слезы смешались с небесными каплями. Я распахнул дверь виллы и хотел крикнуть: «Подожди! Не предавай меня!» Но в ту ночь я предал ее. И никак не остановил. Такси увозило Ари во тьму, а я смотрел… смотрел…
В клочья доверие, вдребезги мечты. Ари повзрослела. И секундой позже — работает в стрип-баре. Она больше не фанатка, тщеславный ты ублюдок. Она девушка, душу которой ты разбил.
Остатки прежнего восхищения мной слились с грязью души — я кинул Аристель в грязь в ту ночь. Измена — есть грязь. Мне не за что винить Ари.
Я проснулся в поту, с застывшим на губах криком. Обида на Аарона затмила рассудок, и я второй раз предал мой солнечный свет. Что бы Аристель ни сделала, как глубоко ни воткнула бы в мое сердце нож, я не имел права ранить ее в ответ.
В горле — вязкий ком. По голове будто ударили молотком. Я встал с дивана и направился на кухню. Где я вообще? По чему я не скучал, так это по похмелью. И стертым напрочь воспоминаниям. Я налил воды из графина и задумчиво посмотрел в окно на сонный город. Нью-Йорк? Нью-Йорк!
— Стив?
Софи! Модель стояла в проеме светлой кухни, идеально сочетаясь с дорогим интерьером: ухоженная, красивая, совершенная. Кукла. Без косметики Штерн казалась невиннее, и эти карие глаза подстреленной лани… Я допил воду. Как бы свалить? Она ведь не надеется, что…
— Будешь завтракать? — спросила Соф будничным тоном, словно мы начинали так каждое утро. Она протанцевала босиком до холодильника и выгнула бровь. — Я вчера приготовила лазанью.
Мое любимое блюдо в исполнении Соф. Это петля времени? Мы снова вместе? Что я тут делаю?
Я закрыл глаза, пытаясь восстановить события вечера.
Не мог… Я же не мог изменить Ари?
— Привет, дорогая.
— Я надеялась, это глупая шутка. Стивен… Что ты тут делаешь?
Вопрос звенел обидой, и совесть кольнула под ребра. Я не вспоминал о Соф, пока мое счастье не разлетелось в щепки.
— Софи-и-и, — передразнил ненавистной ей формой имени, на что Штерн поморщилась. Понял, зря. — Соф! — исправился. — Ты не рада меня видеть?! — Из-за опьянения я плохо контролировал громкость голоса. Заткнуться бы. Но я лишь сбавил тон: — Зв-звон-н-нила мне, звала приехать.
— Стивен… Проспись.
Она хотела закрыть дверь, но я подставил ногу.
— Никуда не пойду! Я к тебе приехал!
— Зачем? — Она вздернула слегка курносый нос, а руки скрестила на груди. И вдруг в карих глазах блеснула печаль, контрастируя с прямым вопросом и желанием оставаться невозмутимой. — Для чего приехал?
— Впусти меня.
Я понятия не имел для чего. Но я уже здесь. Поэтому отодвинул Штерн и оказался в номере. Окутанный ароматом изысканных духов и… звенящей пустоты. Соф жила одна. И почему это меня порадовало? Я огляделся. Сумерки опустились на город, и гостиную освещал тусклый торшер: антикварная мебель, картины на светлых стенах. Ночь в отеле наверняка стоит целое состояние. Откуда у модели деньги? Я сделал глоток виски. Любопытно. За панорамным окном никогда не спал Нью-Йорк. Я протопал к балкону, едва не споткнувшись о ковер. Мне нужен воздух, чтобы прояснить мысли и понять, какого хрена я тут забыл.
— Красиво живешь, Соф.
— Уверена, и ты не жалуешься.
Ха. Я посреди руин. И похоже, собираюсь растоптать даже их.
Опираясь о перила балкона, я подставил лицо ветру. Софи дотронулась до моих скул. Ее мягкие руки, острые ногти… Я пытался сфокусировать взгляд. Ее карие глаза, призывно открытые губы… Я услышал что-то… Щелчок. Отдаленно напомнило фотовспышку. Я качнул головой, и мир закружился. Босоногая Соф встала на цыпочки. Ее не беспокоил запах выпивки и мое безразличие. Влюбленная, глупая Соф…
— Твою мать! — Горячая рвота подкатила к горлу, и я ринулся прочь с балкона, надеясь быстро попасть в ванную.
Где дверь?! В темноте я ориентировался плохо. А после двух бутылок виски — ориентировался дерьмово. Ударялся о мебель, сшибал предметы. Обои двигались, как чертов тетрис. Я зажимал ладонью рот. Кислый привкус добрался до языка. Перед глазами звезды. Меня держат ноги? Чудо! Вспомнил о конечностях, и они подкосились. Вовремя дернул ручку и упал на колени перед унитазом, извергая содержимое желудка. Ничего не ел, и желчь лилась из меня, скручивая внутренности в узлы. Как. Мне. Херово. Я вытер рот. Надеюсь, мне грозит алкогольная кома.
— Возьми, — мягкий голос сквозь туман.
Я не отрубился? Жаль.
Когда повернул голову, словил очередные вертолеты.
В проеме силуэт. Ари? Она протягивала мне стакан. Ари… Я конченый мудак. Прости, Ари. Я думал, что уехал черт знает куда, я поверил: ты предала меня. Но ты не могла, да? Не могла, Ари…
— Стиви, выпей воды.
«Стиви». Французский акцент. И восточные нотки дорогих духов. Страшно вдыхать, вдруг предъявят счет.
Софи прошла в ванную. Включила подсветку над зеркалом. Холодный искусственный свет подсветил бронзовую кожу и гладкие локоны. Неземное создание. На секунду я подумал, что она проводит меня на тот свет.
Но Соф присела на край ванны и протянула мне стакан. Винтажный, с замысловатыми узорами. В стиле Софи Штерн.
— Не надо, — прохрипел я, — разо…бью.
Соф склонила голову. Мягко улыбнулась. Все же рада видеть? Я поморщился. На балконе она собиралась меня поцеловать! Конечно, она рада. Надо как-то объяснить… Между нами все…
Софи шумно вдохнула, и ее идеально-округлая грудь дернулась в шелковой ночнушке. Капелька пота сверкнула меж ложбинок, у родинки… Член вяло дернулся, а я нахмурился. Нет. Перебьется.
Я схватил воду и залпом выпил. Ледяная. Охладила. Вызвала новый приступ рвоты. Я отвернулся и сблевал в унитаз выпитое только что.
Соф безучастно смотрела, как я прислонился затылком к стене. Вот что ждет меня после срыва: алкоголь, похмелье, алкоголь, похмелье. Презрение к себе. Провалы в памяти. Этого я и хотел, верно? Чтобы физически не осталось сил думать о том, как…
Прежде чем отрубиться, я сказал:
— Ты не могла меня предать.
— Ты не могла меня предать, — повторил шепотом.
Я считал себя хорошим человеком. Я был хорошим человеком, когда в мой мир ворвалась Аристель. Милая, наивная. Ангелу нужно соответствовать. Не проще ли испортить ангела?
С приезда в Нью-Йорк минуло несколько часов, я протрезвел, эмоции утихли. Пораскинув мозгами, я осознал — Ари бы спрятала наркотики: она не в состоянии жесткой ломки, чтобы творить глупости. Я в любой момент мог открыть комод. И раньше мне не удавалось найти ее тайники.
Она бы не сбежала из своей страны просто так, не смогла бы играть со мной и не осталась бы в Америке без веских на то причин. Я чувствовал это.
— Стиви, ты как?
И едва не совершил непоправимое.
Сексуальное тело в ночнушке цвета шампанского, убранные в пучок темные локоны, миндалевидные глаза, пухлые губы, вздернутый носик, татуировки… Софи выглядела так же роскошно, как и вчера, но все, что я испытывал — ненависть к себе. Приехал, испортил вечер… Я потеребил ворот рубашки, а Соф спокойно разложила по тарелкам лазанью.
— Как я оказался на диване?
— Вызвала персонал в номер. Они тебя перенесли.
Я кивнул. Ничего не было! Но все равно надо стереть неловкую ночь из памяти. Надеюсь, Ари никогда ничего не узнает.
— Извини, Соф, я… — Я — что? Блевал вчера в твой унитаз? А в твои уши несколько долгих месяцев, пока снова не встретил Ари. И хочу обратно, к ней. — Мне нужно в Лос-Анджелес.
Софи склонилась над лазаньей, отрезала кусочек и отправила в рот.
— Соф… Прости.
Пиар держал ее рядом или настоящие чувства, но струна лопнула.
— Прекрасно! — Софи кинула вилку и под звонкий удар металла о тарелку направилась в гостиную. Достала из сумочки сигареты.
Я любовался кошачьей грацией и плавными изгибами спортивного тела. Идеальная пустышка со слезами на ресницах.
— Ты делаешь мне больно, ты знаешь? Я люблю тебя, Стив…
Как не вовремя.
— И мне неприятно… — Она щелкнула зажигалкой.
— Я просил тебя не курить рядом со мной! — Выхватил сигарету, потушил о край пепельницы. — Как шлюха!
— Разве я не твоя шлюха, Стивен Рэтбоун? — спокойно отреагировала Соф. — Приходишь когда удобно… исчезаешь, не звонишь, оставляешь странные сообщения на автоответчике… Я думала, все кончено.
— Почему впустила меня?
Миловидные черты исказила печаль. Мы оба знали: если бы не впустила, я бы устроил скандал в отеле. Но мои мысли сейчас занимала Ари. Она не принимает наркотики, она не…
— Надеялась, ты дашь нам второй шанс. — Плечи поникли, ресницы влажные. Но Соф все равно говорила с достоинством. — Это правда все?
— Правда. — Я надел пальто, пропахшее алкоголем и дорогими духами. А вчера пальто хранило аромат Ари… — Хватит! Я устал врать ей, тебе, всем! Прошу простить за беспокойство, мисс!
— Ей? Ты о той девочке, да? Ты променял меня на нее? Серьезно?
Я покинул номер, ничего не ответив.
Больше не хотелось уладить конфликт и соврать о любви, только бы было куда прийти, если Ари бросит меня. Бросит. Я содрогнулся. Когда я потерял ее и понятия не имел, где она находится, надежда казалась сильнее, чем сейчас. Тогда я не знал, какой сильной Ари стала.
В Эл-Эй я прилетел в обед. Принял душ и дважды почистил зубы, выдворяя запах перегара. Пропустить бы стаканчик, для храбрости… Я мотнул головой и включил кофеварку.
Хм, не поздно сбежать из города, пропасть на неделю-две… Но сбегать — по части Ари. Я пнул столешницу. И почему не поехал домой? Сдался мне этот Нью-Йорк и эта Софи Штерн!
Телефон я так и не включил. А вскоре топтался у квартиры Ари. Страх парализовал. Боялся девчонку, которую обидел! Так сильно я боялся маму, когда она сердилась на мои шалости. Мама не воспитывала меня в строгости, она «добрый полицейский». И от стыда за проказы всегда горели уши. Для своей мамы я хотел быть лучшим. Для Ари — тоже.
Постучал в дверь — ничего. Пару секунд постоял и повернул ручку: оказалось, не заперто. В квартире тихо. Пахнет выпечкой. Куртка на вешалке. Ари дома, но в каком состоянии…
— Милая? — Я выругался — что за клише. Голос получился сдавленным и полностью выдал мое волнение. — Ты дома?
Она сидела на диване и пила какао. Из-за макияжа и строгого наряда — песочного цвета кофты и юбки-карандаш — казалась взрослее; образ дополнила прическа — легкие волны в стиле пятидесятых.
Куда-то собиралась, но в последний момент передумала? Ари смотрела в стену и никак не отреагировала на мое присутствие. Я подошел ближе и, наклонившись, поцеловал Ари в щеку. Не возразила.
Следовало извиниться, сказать, что я не должен был грубить и не верить, что во всем виноваты триггеры, Аарон, моя вспыльчивость… Но язык не подчинялся. Сглотнув горькую слюну, я выдавил:
— Привет.
Ари поставила чашку на стеклянный столик и взяла пачку сигарет. Когда я представлял Аристель во время трехлетней разлуки, она выглядела именно так: гордая, самодостаточная, неприступная.
— Ты изменил мне.
Я поперхнулся воздухом:
— Что? Нет!
Ледяное спокойствие пугало сильнее истерик. Ари вытащила одну сигарету, щелкнула зажигалкой, закурила. Я открыл рот, но сразу закрыл. Да, милая, не имею никакого права указывать тебе, что делать.
— Стивен. — Она выпустила кольцо белого ды-ма. — Мне казалось, я слабая личность. Наркотики и прочее… А ты повзрослел. Спонтанные поступки — не про тебя.
— Ничего не было, клянусь! — Я повысил тон, сцепил руки в замок. — Понимаю, как это выглядит, но я приехал и вырубился. Клянусь тебе!
Черт побери, вот так ирония! Копирую ее вчерашнее поведение. Не знаю, как доказать свою невиновность. У меня есть свидетель — Софи. Но вряд ли обиженная модель выступит в мою защиту.
— Когда ты узнала эту информацию?
Сука Штерн! Решила нагадить напоследок!
— Несколько часов назад, — уклончиво ответила Ари.
— Кто тебе сказал?
Пальцы чесались заказать билет в Нью-Йорк и придушить Софи.
— Забыл, кто ты такой?
Я не решился посмотреть Ари в глаза.
Она хлестко бросила:
— Ты звезда, Рэтбоун. — Моя фамилия прозвучала ругательством. — Газеты узнают все раньше тебя самого. И единственное, что тебя волнует, — кто мне сказал?
— Ари, я…
— Мало того что ты не поверил мне… Ты клялся, что с той моделью все кончено. — Аристель помахала сигаретой: — Ложь, ложь, ложь.
Затушив окурок о край стола, Ари достала из-за спины кипу снимков, вероятно, напечатанных на домашнем принтере, и кинула мне в лицо. Снимки цветастым веером разлетелись по гостиной.
Я взглянул на фотографии, и легкие будто высохли. Пытался вдохнуть, но не мог. Моя жизнь — карточный домик. Ветер — и бам. Я поднял одну фотографию. Снимки нечеткие, но на них можно распознать Софи… и меня. Мы стоим на балконе. И Софи тянется, чтобы меня поцеловать. Фотографировали из соседнего номера. «Жаль, не успел позвонить Шону и выкупить снимки», — пронеслось в голове. Но я одернул себя — не смог бы долго врать Ари. Рассказал бы ей, что ездил к Софи. И ничего не было.
— После этого, — я провел ладонью по взмокшему лбу, — я ушел блевать и отрубился. Утром уехал. К тебе.
Ари молчала. Ее темные глаза ничего не выражали. Вот что она чувствовала, когда я уходил вчера, — конец, и ничего нельзя исправить. Ну же, Ари, кричи. Ори на меня! Ударь! Сделай что-нибудь, и я буду знать: не все потеряно… Она оставалась отчужденной. Сидела и глядела в одну точку.
Вдруг Ари улыбнулась. Она встала, подбежала и обняла так, как обнимают на перроне — часто в последний раз. В последний раз. Я крепко обнял мой солнечный свет, утопая в родном цветочном аромате. Не отпущу. Не отдам никому.
Но Ари выпуталась из моих рук, и сил ее держать не осталось. Я сел на край дивана и пнул ближайшие фото. Челюсть заболела — сильно стиснул зубы. Почему Ари не верит мне? Да, на вилле Джерада я изменил, но все было не по-настоящему. А она верит, что я способен… Меня опять замутило.
Ари тем временем подняла один из снимков, села на другой край дивана и принялась разглядывать изображение. Наверняка она занималась этим все утро. Разбивала свое сердце снова и снова.
— Если ты не общался с Софией, почему поехал к ней?
— Со́фи, — автоматически поправил я.
— Со́фи, — повторила Ари. — Верно.
Она коротко, невесело рассмеялась.
И было в этом смехе столько слез, пролитых из-за меня. Хватит на целый океан. Вскочив, я вырвал из ее рук фотографию и кинул к стене. Ари вздрогнула. Секунду мы непрерывно смотрели друг на друга. Она сдалась первой — отвернулась.
— Вспомни, что я говорил тебе. — Ари попыталась встать, но я наклонился и обнял ее. — Тот вечер, свидание, — шептал ей в волосы. — Я назвал тебя самой дорогой мне, самой нужной… — Я помолчал, слушая ее сбитое дыхание. — И я до сих пор так считаю, Ари. Я люблю тебя, а вчера… Я напился. Мне захотелось сбежать, уехать… Утром я понял, какую ошибку совершил, какую боль причинил тебе. Мной руководил алкоголь. Обида на прошлое, на Аарона. Я знаю, ты не употребляла, я верю тебе.
Ари молчала, и я подумал, она поняла. Она всегда была сильнее меня. И готова дать нам шанс. Разобраться… поверить друг другу. Но когда разжал пальцы, Аристель забралась подальше на диван.
— Перестань причинять мне боль. Не унижайся. — Отстраненно, как суфлер, повторила мои слова, сказанные ей вчера. Злая ирония.
— Ари, — я сорвался на хрип, — мой друг… Аарон… Он… умер из-за наркотиков. Мне стало страшно, что с тобой будет так же, а потом я напился и… — Не зная, что еще сделать, я встал перед ней на колени и в отчаянии выкрикнул: — Я верю тебе! Прости меня…
— Клянусь любовью к тебе!
— Ты еще на колени встань.
— Я встану!
Господи…
— Люблю тебя. — Она спустила ноги на пол, и я обнял их. — Только тебя.
— Встань, пожалуйста, — сипло попросила Ари.
Она не гнала меня, не кричала, не бросала обидные слова. Не была мной. Она лишь слабо улыбнулась, закатала рукав и встала. Я тоже вскочил.
Пусть эта история сблизит нас. Клянусь, я отпущу Аарона. И не усомнюсь в Аристель. А она обязательно расскажет мне о жизни до меня, и все будет хорошо…
–…Что это такое? — Я держал Ари за руку, мгновение назад крепко сжимая ладонь, а сейчас смотрел на вздутую вену в сгибе локтя: разорвался сосуд, рухнули мои надежды. — Ты кололась?
Перевел глаза на ее лицо и увидел только профиль — Ари отвернулась, кусая губы. Она ответила ровно, без эмоций:
— Ты ушел. Мне было плохо. Не пропадать же добру. Могла нюхнуть, но так ярче.
— Больная совсем?! — заорал я, отпрянув. Все встало на свои места — и ее спокойствие, и ее отстраненность. — Ты забыла, через что нам пришлось пройти, чтобы ты оставила наркотики?!
— Нам? — передразнила она. Повернулась, смотрела с вызовом. — Ты все равно сделал это снова.
Обескураженный, я не понимал, о чем она говорит, и Ари тихо пояснила:
— Предал меня.
— Какая разница, что я сделал?! — Воздуха чересчур много, я давился, кашлял. — Речь идет о твоем здоровье! О твоей жизни! ТЫ начала это! Я правильно сделал, что не поверил, потому что я, черт возьми, оказался прав!
— Заткнись! — крикнула Ари. Она всхлипнула и закрыла лицо.
Видимо, наркотики прекратили действие, и вернулась настоящая Ари — истеричная, слабая. И просто дура.
— Ты клялась мне! — Схватив пульт от телевизора, я кинул его в стол. Мой крик смешался со звоном стекла: — Клялась!
Ари
Стивен громил комнату, а я сидела, запустив руки в волосы, и боялась дышать. Он любил меня. И я любила его.
— Эгоистка!
— Убирайся, — попросила, свернувшись клубочком на диване.
Знобило. Догнаться бы. Я стучала зубами и утирала слезы.
Плохо не только от окончания прихода, но и от ощущения дежавю: ярость Рэтбоуна напоминала поведение Карлоса. Я боялась, что он, мой Стив, не совладает с собой на этот раз. Вероятно, я заслужила. Наверное, я правда ужасна. Не смогла вписаться в его мир. Мечтала быть с ним, с обычным человеком, но он всегда больше, чем Стив, он — Стивен Рэтбоун. Моя любовь однажды наскучила ему, поэтому он пошел на измену, выбрав этот легкий способ выкинуть меня из своей жизни. Ему надоело вновь. Повторим сценарий, незачем выдумывать что-то новое. Лучший вариант, как расстаться с надоедливой девушкой… простите, фанаткой.
— Уходи.
— Хочешь, чтобы я ушел? — уточнил Стивен. Его грудная клетка вздымалась под тяжестью сбитого дыхания. Он слышал только себя, не пытался понять причину, по которой я приняла наркотик, да и таким образом, чтобы он увидел. — Мне уйти, Ари?!
— Да. Да, я хочу, чтобы ты ушел!
— После всего? Я спас тебя! Я вытащил тебя со дна! — То ли от бессилия перед ситуацией, то ли от задетого самолюбия он активно жестикулировал и давился возмущением.
— Ты предал меня. — Слова давались тяжело, но я старалась говорить ровно. Воспоминания о минутах, когда увидела злосчастные фото, стояли комом в горле. — Ты снова меня предал.
— Много сил было положено на твое отвыкание. И зря! Все было зря!
— Уходи.
Он буравил меня взглядом.
Невероятно, да? Девчонка, которую спас, ради которой ломал свою звездную натуру, эта девчонка не хочет прощать «ошибку».
Столько часов у меня было на то, чтобы выплакать боль, умереть и воскреснуть. Я вымотана, а он продолжал кричать:
— Думаешь, дело в наркоте? В том, что я не поверил… Дело не в этом. Не только, Аристель! Недоверие… Ты не рассказала мне, почему уехала из России, ты так и не доверилась мне по-настоящему!
— Как вижу, правильно сделала.
В стену полетела ваза. Разбилась. Прекрасная иллюстрация наших больных отношений.
Рэтбоун поломал немного вещей в гостиной, надеясь вывести меня, но я была пуста и разбита, как чертова ваза. Плечи обдало холодом, когда Стивен открыл входную дверь, чтобы уйти. В этот раз навсегда?
Дверь захлопнулась, но мне по-прежнему было холодно.
В спальне — следы преступления: тарелка, пятна порошка, игла.
Упав на постель, я разрушила пальцами укладку и расстегнула юбку, избавляясь от одежды. Мне теперь не для кого быть красивой.
Он убил нашу любовь. Мы все разрушили. Я все потеряла.
Утром я проснулась с хрупкой надеждой. Птичкой в клетке трепетала мысль: обойдется. Стивен одумается и поверит мне.
Час, два. Ногти сгрызла под корень. В ванной аптечка, хотела взять пару таблеток аспирина, но увидела шприцы в прозрачной упаковке. Стив вводил обезболивающее, когда ныло запястье от долгой игры на гитаре. Этого не случалось месяца два, шприцы лежали без дела. Я сглотнула отчего-то кислую слюну. Вот спусковой крючок — шприцы с тонкими, блестящими иглами. А Стивена рядом нет…
Минус на минус дает плюс, и через минуту я рвала упаковку с яростью голодного зверя. Пальцы не слушались, в горле пересохло. Пакетик лежал там, где Стивен его бросил — на тумбочке. От ванной до спальни идти семь шагов. Я задержала дыхание. Пара движений — тепло растеклось по телу.
Спустя минуту блаженства я поняла, что натворила. Я нарушила обещание. Как клептоманка — не сдержалась и совершила кражу. Но чувство вины быстро исчезло. Энергия пульсировала по венам. Настроение подлетело до небес. Разбитость волшебным образом пропала.
Вскочив, я подошла к шкафу: нарядилась в красивую одежду, сделала укладку, накрасилась. Я такая симпатичная! Девушка, достойная быть со Стивеном Рэтбоуном. Вот бы он вернулся сейчас, я буду восхитительной любовницей. Его нет. Подожду! Напеку кексов, накрою стол. Крутилась у плиты, танцевала под музыку в моей голове. Смеялась и подпрыгивала. Для кексов не хватает изюма, и я спустилась в супермаркет.
Улыбалась прохожим, отправляла им воздушные поцелуи. Подошла к кассе. Взгляд скользил по ярким упаковкам конфет. Ждала свою очередь, и вдруг телефон пиликнул. Стивен проснулся! Я разблокировала экран. Замерла. Увидела знакомую, нет, любимую фамилию, и наркотик съехал, словно поезд с рельс, с моих вен. Всматриваясь в фотографии от портала-TMZ[15], я не стала покупать изюм.
В квартире пахло мукой и сахаром, но я уже не хотела готовить. И не хотела, чтобы Стивен возвращался. Не больно — я во власти Neon Cloud. Но и не весело. Топливо кончилось. Тремор в пальцах. Я налила какао в кружку и прошла в гостиную. Разглядывала фото. Снова и снова. Опять и опять.
«Милая? Ты дома?»
Птичка не выбралась из клетки. Не обошлось.
Я проснулась через несколько часов и потерла опухшие глаза. На улице уже стемнело. Мысль — «А вдруг все было плохим сном?» — разбилась о реальность. Вена на сгибе локтя опухла. К черту, лучше нюхну. Я умная девочка, я разделила порцию. Знала, Стив не простит «маленькой оплошности». Специально воспользовалась иглой — чтобы он увидел, чтобы не только я ощутила груз предательства.
Завязав волосы в хвост, я высыпала содержимое пакетика на тумбочку и собиралась отключиться от реальности.
Дзинь!
От неожиданности я смахнула Neon Cloud. Мать твою! Я упала на колени и начала собирать крупинки по паркету. Нет, нет… А в дверь звонили. Настойчиво, решительно. Стивен уже остыл? Мы оба погорячились. Да, я видела фото, но… вдруг он все-таки не соврал мне? В груди дрогнуло сердце, теплом отдаваясь в кончиках пальцев. И ради него я бы попробовала вновь завязать. Я приняла от злости, от боли…
Дзинь! Дзинь!
Иду, Стив. Иду! Я накинула спортивный костюм и вышла из спальни.
— Стивен?
— Не угадала, малышка Ари.
