Маленькая кондитерская в Бруклине

Джули Кэплин, 2018

У Софи Беннингс новая жизнь. Она рассталась с парнем, покинула родной Лондон и с головой погрузилась в работу. На новом месте, в Бруклине, Софи снимает квартирку, под которой находится чудесная кондитерская. Добродушная владелица знакомит Софи со своим симпатичным кузеном, и вот тут начинается самое интересное… Пакуйте чемоданы! Следующая остановка – уютная бруклинская пекарня, где вам подадут кусочек свежайшего клубничного чизкейка, нальют чашечку ароматного кофе и подарят, пожалуй, одно из самых приятных ощущений в жизни – ощущение, что вы дома.

Глава 6

— Привет, англичанка. — Тодд тут же сделал несколько шагов ей навстречу, чтобы освободить от первой коробки капкейков. Он прямо-таки лучился здоровым сиянием персонажа телерекламы, эдакий ясноглазый и энергичный, в наглаженной белой хлопковой рубашке на пуговицах и джинсовых шортах, подчеркивавших идеально ровный загар на ногах.

Софи не знала зачем, но, слава богу, вымыла голову, уложила волосы феном в мягкие кудри и для разнообразия сделала макияж. Рядом с ним она не чувствовала себя оборванкой. И что еще лучше, она надела свою любимую кобальтово-синюю льняную рубашку, которая чудесно оттеняла ее глаза, и обрезанные шорты, подчеркивающие ее ноги, которые, помимо прически (в такие дни, как сегодня, когда волосы вели себя послушно), определенно были самым большим достоинством ее внешности.

Нет, конечно, даже если потратить время на себя, ей не сравниться с его золотым сиянием. Неудивительно, что у него целый гарем женщин, задыхающихся от желания поговорить с ним по телефону.

— Доброе утро, Тодд, — откликнулась Софи подчеркнуто сухо и деловито. И плевать на внезапный глупый трепет. Это все гормоны. Не что иное, как гормоны. Нормальная здоровая реакция. Она же не девчонка, чтобы терять голову. Она слишком благоразумна, а после Джеймса — просто бастион одиночества и свободы от отношений.

— Сколько у нас коробок?

Тодд ухмыльнулся, в глазах у него плясали искорки, он встретил ее взгляд. Трепет в груди усилился, и ей пришлось сделать еще один вдох.

— Всего две. — Девушка ответила ему небрежной, вежливой улыбкой, мол, «видишь-твоя-тысячеваттная-харизма-не-действует».

— Отлично. — Его улыбка ни на йоту не поблекла. — Моя машина стоит в неположенном месте за углом. Ты легко ее увидишь. — Он уже отвернулся, чтобы пойти к машине, но бросил через плечо: — Заберу вот эти, если ты принесешь остальные.

Чтобы успокоиться, Софи сделала глубокий вдох, глядя ему вслед. Боже, он и сзади красив. Широкие плечи, сужающиеся к тонкой талии, и этот… да, этот зад. Что, черт возьми, с ней такое? Так объективировать беднягу… Она мысленно устроила себе выволочку.

И вернулась на кухню за двумя последними коробками.

— Вот квитанция. Ее нужно отдать клиенту. За капкейки уже заплатили. Удачи, и постарайтесь не рисковать. Убедись, что Тодд поведет медленно и осторожно, как старуха. У меня такое чувство, что весь заказ сглазили.

— Белла, не волнуйся. Я буду охранять их ценой собственной жизни. — Девушки обменялись понимающими улыбками. Закончили они вчера очень поздно ночью.

С двумя коробками в руках Софи повернула за угол и остановилась как вкопанная. Тодд был прав, его машину трудно не заметить. Все ее предположения о предпочтениях Тодда между BMW и Mercedes мгновенно улетучились. Ей пришлось замедлить шаг, чтобы дать себе время сделать непроницаемое лицо. Софи не хотела ранить его чувства, но ей потребовалось несколько секунд, чтобы скрыть удивление. Машина была ужасная, без сомнения, самая неряшливая и старая, которую она когда-либо видела. И решительно не подходила Тодду, который смотрелся воплощением идеального плейбоя в безупречных шортах и идеально отглаженных льняных рубашках. В дверце со стороны водителя древнего «гольфа» красовалась огромная вмятина, бампер сзади отсутствовал, а панель задней двери была ярко-синей, что уродливо контрастировало с тусклой зеленью остального кузова. Подойдя поближе, Софи увидела, что краска на капоте покрылась бледными разводами и пузырями от ржавчины, похожими на шелушение кожи после солнечного ожога.

— Интересная машина, — сказала Софи с непроницаемым лицом, передавая Тодду коробки. Несмотря на то что машина ее отвлекала, она все равно не могла перестать пялиться на его привлекательный зад, когда Тодд наклонился, чтобы уложить коробки на заднее сиденье рядом с остальными.

Когда он снова повернулся к ней, в его глазах плясали озорные искорки.

— Папа чертовски бесится, когда я приезжаю домой и оставляю ее на подъездной дорожке. Сказывается на общем уровне района, снижает стандарты.

Софи рассмеялась.

— Держу пари, так оно и есть. Не хочу быть грубой, но такой драндулет снизил бы стандарты мусоровоза. — Она с сомнением посмотрела на развалюху. — Она правда поедет или это что-то вроде машины Фреда Флинстоуна и нам придется передвигать ногами?

— Хочу, чтобы ты знала, Герти… — он похлопал машину по дверце, — верная, хотя иногда и темпераментная старушка. Она не любит утро зимой, но кто же его любит?

— Ну, если сегодня она заведется и довезет капкейки туда, куда нам надо, я не возражаю. Белла рассчитывает на нас.

Внезапно посерьезнев, Тодд выпрямился и вытащил из кармана ключи.

— Я бы ни за что не подвел Беллу. — Потом его лицо просветлело, и со своей обычной обаятельной улыбкой он сказал, протягивая руку: — Ладно, пристегнись и приготовься к лучшей в твоей жизни поездке.

— Вот это меня и беспокоит, — чопорно сказала Софи, но подмигнула и сжала губы, стараясь не улыбнуться ему в ответ. Он был совершенно неисправим. — Я рада, что здесь меня никто не знает.

Он хлопнул себя ладонью по груди.

— Ш-ш-ш! Ты ее расстроишь.

Софи забралась на заднее сиденье рядом с коробками.

Сев за руль, он передал ей назад телефон.

— Вот, тебе придется быть штурманом. Звук не работает, когда телефон на зарядке, а сейчас батарея сдыхает. До Фултон-стрит я дорогу знаю, но потом мне понадобятся указания.

Машина завелась с ревом и легким хлюпаньем, но Тодд выглядел беззаботным. Когда они выехали на улицу с односторонним движением, он постукивал пальцами по рулю в такт музыке, доносившейся из старой магнитолы. Оглядевшись, Софи с любопытством отметила, что внутри машины, на полу и на заднем сиденье, было совершенно чисто.

— Следующий поворот направо, — сказала Софи, держа в одной руке айфон Тодда, а другой осторожно придерживая коробки с капкейками, чтобы их не мотало по заднему сиденью. — Мы, похоже, уже почти приехали… Да. — Она посмотрела на экран. — Поворот на этой улице, потом на втором светофоре направо.

— На втором повороте, англичанка, — со своей обычной солнечной улыбкой поправил Тодд, поймав ее взгляд в зеркале заднего вида. — Мы еще сделаем из тебя американку.

— Можете попытаться, но я происхожу из древнего рода очень английских англичан.

Как о том свидетельствовала тяжелая семейная Библия в кожаном переплете, хранящаяся в библиотеке, семейное древо на задней странице прослеживало их родословную вплоть до придворных Карла II.

— Вызов принят, — откликнулся Тодд.

— Что? Это был не вызов, а просто замечание. — Софи закатила глаза, так чтобы он увидел в зеркале, но, конечно же, в ответ получила его обычную идеальную улыбку.

Потрепанная машина Тодда свернула за последний угол, на улицу, застроенную кирпичными домами.

— А здесь приятно.

— Да, район на подъеме. Тут снимают «Несгибаемую Кимми Шмидт». И пару-тройку других сериалов.

— Я о нем слышала, но не смотрела.

— Большой хит. Смешной.

Софи решила проверить, есть ли этот сериал на Netflix. Так, теперь у нее будет что посмотреть на неделе.

Когда они благополучно доставили сладости, Софи на обратном пути села вперед.

— Уже завтракала? — спросил Тодд.

— Нет, было слишком рано, а теперь уже слишком поздно.

— Добро пожаловать в Нью-Йорк, тут никогда не поздно позавтракать, если только у тебя нет других планов.

Софи на секунду заколебалась, вспомнив свой разговор с Кейт накануне вечером. Несколько недель назад она не раздумывая уже предложила бы сама пойти выпить кофе или позавтракать.

— Нет, никаких. Было бы… здорово. Если у тебя есть время. — Это был бы потрясающий способ убить несколько часов, и вообще Софи подумала, что это отличный первый шаг, чтобы поменьше сидеть в четырех стенах.

С печальной гримасой она поняла, что на самом деле мало что изменилось. В Лондоне она проводила много часов по выходным, убивая время. Значительные промежутки ее жизни проходили в пустоте, пока она ждала появления Джеймса. Софи рассердилась, поняв, сколько времени потратила впустую. По вечерам в будние дни ей отчаянно хотелось насладиться каждым драгоценным мгновением его общества, поэтому они оставались дома. Задним числом, конечно, это казалось совершенно логичным. Это уменьшало вероятность разоблачения, если они наткнутся на кого-то из его знакомых. Несостоявшиеся походы в театр, на выставки, в новые рестораны. Ни вылазок в Кью-Гарденс на Рождество, ни на карнавал в Ноттинг-Хилле, ни на танцы в Гайд-парке.

И теперь Софи рисковала повторить ту же ошибку здесь. Сидеть в четырех стенах. Не отваживаться выйти одной.

— Для тебя у меня есть все время на свете.

Софи снова закатила глаза.

— Держу пари, ты говоришь это всем девушкам.

— Конечно. — Он одарил ее ослепительной улыбкой. — Рядом с домом Беллы есть отличное местечко, кафе «Люлюк». Там будет нелепо много народу, но оно того стоит. Его держит семья мексиканцев. Там подают фантастический бранч. Я пойду пристрою куда-нибудь машину, если ты не против подождать в очереди.

— Ты имеешь в виду постоять в очереди. — Чопорность тона Софи смягчила сардоническая улыбка.

— Ты стой в очереди, а я буду ждать в очереди. — Он подмигнул ей.

— Тогда валяй, пристраивай машину. — Она невольно улыбнулась ему в ответ, его легкая жизнерадостность была заразительна.

Стоять на солнышке, наблюдая за прохожими на Смит-стрит, было только в радость. Тодд сказал ей, что задержится ненадолго, так как, несмотря на разрешение на парковку для местных жителей, найти свободное место было непросто. Софи не возражала против ожидания, было забавно наблюдать за людьми, особенно в чужом городе. Почему она не делала этого раньше?

Опыт подсказывал ей, что такая длинная очередь означает, что еда будет стоить каждой минуты ожидания. Кроме того, у нее было достаточно времени, чтобы тщательно изучить меню. Ее страсть к еде и любовь к английскому языку сошлись благодаря счастливой случайности, после того как она с треском провалилась на экзамене. Решив пропустить в том году учебу, Софи устроилась на полставки администратором в местную газету и официанткой в недавно открывшийся гастрономический паб в деревне. Еда в «Белом зайце Белесфута» была одной из лучших, которую она когда-либо пробовала, и когда Софи написала рецензию и показала Джорджу, редактору газеты, он быстро опубликовал ее, а после нанял Софи вести колонку, посвященную еде.

— Что это ты так нахмурилась? — спросил Тодд, когда наконец присоединился к ней в очереди.

— Никак не могу решить, взять ли мне яйца по-флорентийски или французские тосты с яблочным компотом. Или, может быть, мне стоит попробовать омлет с лесными грибами и сыром Азиаго. Я понятия не имею, что такое сыр Азиаго.

— Так почему же ты решила попробовать?

Сняв темные очки, Софи бросила на него укоризненный взгляд учительницы младших классов.

— Это важно для кулинарного образования.

— Верно. — Тодд кивнул, на этот раз стараясь не улыбаться.

— Я серьезно. Никогда нельзя переставать пробовать что-то новое. Иначе можно пропустить что-нибудь удивительное.

— Поверю тебе на слово. Так как же вышло, что ты стала фуд-райтером?

К тому времени как Софи рассказала ему всю историю, их провели в кабинку в глубине ресторана и усадили на красные виниловые стулья за накрытым белой скатертью столом. Когда паре, сидевшей рядом с ними, подали еду, Софи невольно подалась вперед и спросила, что они заказали. Ответили они сразу — открыто, дружелюбно и с энтузиазмом, что заставило ее вдвойне устыдиться того, что это был ее первый настоящий уикенд с тех пор, как она приехала.

— Теперь я еще больше сомневаюсь, — призналась она Тодду, украдкой бросив еще один взгляд на яйца бенедикт у соседей в тарелках. — Выглядит аппетитно. — Она вытянула шею, наблюдая, как официант выносит три тарелки на столик у входа в ресторан. — Все выглядит божественно.

— Закрой глаза и просто ткни пальцем в меню, — предложил Тодд, откидываясь на спинку дивана и лениво забрасывая на нее руку.

Софи выпрямилась и, широко раскрыв глаза, издала притворный возмущенный вздох.

— Да как же можно!

Он рассмеялся.

— Так я и думал. Время поджимает. Сюда идет официант, и я умираю с голоду, так что тебе придется сделать выбор. — Он наклонился вперед с притворной угрозой. — И я сделаю заказ без тебя.

— О!

Она вздыхала и раздумывала, пока официант терпеливо стоял со своим блокнотом, обмениваясь взглядами с Тоддом.

— Я возьму французскую бриошь… А вы не могли бы сказать, что такое сыр Азиаго?

— Это выдержанный сыр с ореховым вкусом, не такой острый и сухой, как пармезан или пекорино, но очень похожий.

— Хорошо… — Она состроила гримасу и повернулась к Тодду. — Это еще больше усложняет дело.

Тодд закатил глаза и повернулся к официанту.

— Она будет французский тост-бриошь с яблочным компотом, а я — омлет с грибами и сыром Азиаго. — Он повернулся к ней, быстро бросив в ее сторону: — Сможешь у меня попробовать. Еще, пожалуйста, кофе и апельсиновый сок.

— Мне, пожалуйста, чай.

На ходу что-то записывая в блокнот, официант удалился.

— Ты не обязан был этого делать. Теперь я чувствую себя виноватой.

— Ну не надо, я здесь много раз ел. Я люблю омлет и решил, что ради кулинарного образования попробую сыр. А ты сможешь попробовать и то, и другое.

— Очень мило с твоей стороны.

— Милый — мое второе имя, — беззаботно ответил Тодд.

Софи изучала его из-под ресниц. У некоторых людей доброта бывает корыстной, почти расчетливой. Тодду она как будто давалась естественно.

— Ну и как тебе Нью-Йорк?

Она пожала плечами и стала уклончиво изучать замысловатую мозаику на потолке.

— Я здесь всего две недели. И бо́льшую часть времени провела на работе.

Когда она снова опустила глаза, то увидела в его взгляде изрядную долю скептицизма. А потому, перейдя в защиту, поводила пальцем по крупинкам соли на скатерти.

— У меня еще уйма времени. Я здесь на полгода.

Поднятая бровь подстегнула ее продолжать.

— Незачем торопиться. Завтра город будет еще на месте и каждый день после.

— Да, но это же Нью-Йорк. Город, который никогда не спит, забыла? Ты же выходишь в город в перерыве на ланч.

— Эээ… нет, на самом деле.

— Что? — Он глянул на нее подозрительно.

— Я обычно пью кофе и…

Софи пожала плечами. У нее вошло в привычку заскакивать в кафе в атриуме, чтобы выпить кофе, а еще сидеть и смотреть, как люди едят, притворяясь, что она поглощена Фейсбуком или чем-то еще на своем телефоне.

— Тебе надо постараться выбраться. От работы до Центрального парка меньше квартала.

— Я… наверное. Это просто… довольно… — Как противно: теперь кажется, будто она защищается. — О боже, извини, обычно я не такая жалкая. Я не хотела… я имею в виду, не думала, что вот так сразу поеду, и все стало с ног на голову, и все это было…

— Малость чересчур? — спросил он вполголоса.

Софи бросила на него благодарный взгляд.

— Да. Я чувствую себя так, как будто меня забросило на незнакомую автостраду, где все движутся со скоростью искажения пространства, а я застряла на медленной полосе.

— Ты скоро освоишься. Другого такого города не существует. Но здесь легко почувствовать себя одиноким. Стать анонимным.

— Так бывает в любом большом городе.

— Верно. А почему ты не хотела сюда приезжать? В Большое яблоко. Все хотят приехать в Нью-Йорк. — Он поднял обе руки, изображая движение джаз-танцев.

Она бросила на него острый взгляд, удивленная его неожиданной проницательностью.

— Откуда ты знаешь?

— Знаешь ли, я не просто смазливый малый. Я умею слушать. Ты собиралась сказать, что не хотела приезжать.

Софи поморщилась. Ей было слишком стыдно рассказывать ему всю историю.

— Я была всем довольна. Потом я рассталась со своим парнем и подумала: почему бы и нет?

Тодд скептически поднял бровь.

— Как долго ты с ним была?

— Два года.

— Два года! Да брось! Некоторые браки длятся меньше. — Он помолчал, а потом тихо спросил: — И это навсегда? Никаких шансов снова сойтись? Или так ты ему показываешь, чего он лишился? Каков шанс, что он прилетит за тобой с кольцом?

Она бросила на него испепеляющий взгляд, разочарованная его цинизмом.

— Нет уж, это окончательно. — И с горечью, которую она обычно держала в узде, у нее вырвалось: — Настолько окончательно, насколько это возможно.

— Забавно, как легко любовь превращается в ненависть. — В голосе Тодда не было ни тени веселья, скорее в нем звучало усталое разочарование. — Или, точнее, это совсем не смешно. Кажется, это происходит с поразительной легкостью.

Софи с трудом сглотнула.

— А иногда не происходит.

Ей хотелось проснуться и обнаружить, что все это было огромной ошибкой и что Джеймс, женатый на Анне, на самом деле был другим Джеймсом Соумсом. К сожалению, в тот день Анна принесла с собой две фотографии. Вид Джеймса в парадном костюме рядом с сияющей невестой, выражение нежности на его лице, когда он смотрел на новорожденную Эмму, причинили Софи почти физическую боль. Даже сейчас от острой боли в груди у нее перехватило дух.

— Любопытно, что существует такая тонкая грань. Как пара переходит от того, что жить друг без друга не может, к ссоре о том, кому достанется тостер?

— Мы не ссорились из-за тостера. — Софи с трудом сглотнула. — Мы вообще никогда не ссорились. И это все доказывает. Любовь слепа. — Задним числом она понимала, что была не только слепой, но еще глухонемой. Знаков было предостаточно.

— Никогда не понимал смысла этой фразы. Любовь слепа. Так ли это? Когда ты «любишь», — Тодд снова изобразил пальцами мерзкие кавычки, подсказавшие ей, что именно он думает о любви, — разве не изучаешь каждую мелочь, которую делает объект этой любви? Не анализируешь все, что он говорит? Не разбираешь по косточкам смысл всех до единого слов и фраз? Подозреваю, что можно быть ослепленным любовью, хотя это, вероятно, похоть. Голову теряют, скорее всего, от сексуального влечения.

— Значит, ты не веришь в любовь?

Тодд фыркнул.

— Любовь — это отвлеченная идея, социальная концепция, если хочешь. — Софи уловила манеру пресыщенного жизнью ньюйоркца, и ей показалось, что это говорит совсем другой человек. — Песни, книги — сплошь про любовь. Да, понятно, можно быть к кому-то привязанным, о ком-то заботиться. Состоять во взаимно уважительных отношениях. Можно клясться в верности… Но, в конце концов, люди по своей природе эгоистичны. Для каждого на первом месте — он сам. А идеальная, всеобъемлющая любовь, сердца и цветы, самоотверженность — это вымысел. Сюжеты для книг и песен.

— Ух ты! — Софи помедлила, просеивая через собственный фильтр отчаяния и предательства одно за другим слова, и с облегчением обнаружила, что, несмотря на пережитое, она все равно в состоянии сказать: — Звучит депрессивно. — Девушка улыбнулась, когда частица айсберга боли, прочно засевшая в ее сердце, растаяла. — Несмотря на все, что вышло с Дж… — нет, она не станет произносить его имя вслух, не даст ему снова занять место в ее жизни, — я все еще верю, что однажды найду любовь.

— А пока ты очутилась в эмоциональном изоляторе, который, так уж вышло, называется Нью-Йорк?

Софи неловко поерзала на стуле, уязвленная его довольно точным выводом.

— Что-то вроде того.

— Ужасная растрата жизни.

— Что?

— Это один из величайших городов на земле. Бруклин — лучший район для жизни. Полгода. Ты только по верхам что-то и увидишь. Тебе нужно максимально использовать каждую чертову секунду и побывать в уйме мест. Проспект-парк. ДеКолб-маркет-холл, северная часть Фултон-стрит. Это в трех кварталах отсюда. Я слышал, что там настоящий рай для гурманов. На Кент-авеню есть большой блошиный рынок. Что ты делаешь в следующие выходные?

— Я… — Она пожала плечами.

— Кроме работы по дому? — нажал Тодд.

— Ну, нужно же мне постирать.

— Детка, о стирке мы уже поговорили. Твоя стирка не займет весь день. Тебе нужно туда выбраться. Хотя ты все еще можешь приготовить мне ужин. — Он склонил голову набок с таким просительным видом, что Софи рассмеялась.

— Отлично. Это не помешает тебе заняться стиркой, хотя я не уверена, что хочу, чтобы ты трогал мое нижнее белье. — По возвращении домой Софи удивилась, что в квартире нет стиральной машины. Кое-что она уже постирала вручную.

— Я неплохо умею обращаться с нижним бельем.

— И почему меня это не удивляет? Но я пас.

— Совет, англичанка. На Хойт-стрит есть прачечная. Пять баксов за пакет. Постирают, высушат и сложат.

— Полезно. Мне бы самой в голову не пришло. — Она села прямее, повеселев от такой перспективы. — Прямо сегодня и займусь.

— Добро пожаловать в Америку.