Темное удовольствие

Джена Шоуолтер, 2008

Рейес, один из бессмертных воинов, Владык Преисподней, запретил себе познавать наслаждение от близости с женщинами. В нем живет демон Боли, который способен искалечить их судьбы. И все-таки он больше жизни жаждет смертную, Данику Форд, и готов на все, чтобы быть с ней – даже бросить вызов богам. Но Даника в бегах. Она ускользает от одного из Владык, который не будет знать покоя, пока Даника и ее семья не умрут. Однако в памяти ее все еще живо воспоминание о горячем прикосновении Рейеса. Бессмертный воин бросается на поиски беглянки, хотя совместное будущее может обернуться гибелью для всех, кто так им дорог…

Глава 6

Аэрон съежился на корточках в своей подземной темнице, чувствуя, как разливается по венам обжигающая ярость. Ярость на самого себя, на богов, на своего демона. На Рейеса. «Ему следовало убить меня. А теперь уже слишком поздно. Я хочу жить. Хочу насладиться смертью тех женщин».

Тьма давно поглотила бы его, но он полностью отдался во власть своего демона. Его глаза горели в темноте красными огнями, разбрасывая вокруг алые лучи света. Его окружали грязь и камни. Он находился так глубоко под землей, что мог слышать вопли проклятых и ощущать запахи серы и гниющей плоти, доносящиеся из врат ада. Он думал, что Люсьен был единственным воином, который мог входить в преисподнюю, но, очевидно, у Рейеса тоже был туда доступ.

Ярость, его демонический компаньон, кипел и скрежетал в глубине души Аэрона, требуя выпустить его из этого жаркого места. Позволить действовать.

«Я слишком близко к дому, — вопил демон. — Не вернусь обратно».

— Нет, ты не вернешься обратно.

Аэрон просто не выжил бы без своего демона, теперь они стали двумя половинками единого целого. И Аэрон больше не хотел умирать. Жажда собственной смерти оказалась всего лишь временным помутнением рассудка. Теперь он все понял. Он не даст себя убить, пока не запятнает руки кровью тех четырех женщин и не ощутит, какова эта кровь на вкус.

Мэллори, Тинка, Джинджер и Даника.

Он улыбнулся, предвкушая их мучения. «Перережь им горло, — приказал ему Кронос, Верховный бог. — Не оставляй их в покое, пока они не испустят дух». Поначалу Аэрон пытался противиться, ведь эти женщины были ни в чем не виноваты. Но вскоре сдался. Нельзя допустить, чтобы они остались в живых.

— Скоро, — пообещал он себе и задрожал в предвкушении.

Недавно он уже совершил убийство. Он ощущал это всем своим существом, но его память была окутана дымкой. Он помнил лишь пожилую женщину, распростертую на холодной земле, на ее висках запеклась кровь. В ее глазах застыли слезы, а на правой руке виднелись свежие порезы.

— Не трогайте меня, — молила она. — Пожалуйста, не трогайте меня.

Одной рукой Аэрон стиснул кинжал, а другая превратилась в лапу с острыми, смертоносными когтями. Он ринулся вперед…

А затем свет померк. Что же произошло дальше? Что он сделал? Он не знал. Лишь надеялся, что ему не пришлось отказаться от убийства и оставить свою жертву в живых.

«Хочу на свободу. Наверх! Расправить крылья и полететь».

Аэрон потянул свои цепи. Они заскрежетали, царапая его израненные запястья, но не сдвинулись с места. Он мрачно оскалил зубы. Чертов Рейес.

Чертов Боль.

Аэрон не помнил, как Рейес одолел его и притащил сюда. Его страдальческое «Прости меня» до сих пор звучало в ушах Аэрона.

Эти же слова Аэрон обычно бормотал, стоя на окраине Будапешта, наблюдая за людьми и удивляясь тому, как беспечно они проводят свои дни, не думая о врожденной слабости и о том, что все в конечном счете обречены на смерть. И некоторые — от его руки.

Иногда Аэрона охватывали приступы бешенства, Ярость выбирал тех, кто заслуживал его наказания. Насильники, хулиганы. Убийцы. Как он сам. Некоторые, однако, не заслуживали того, что он с ними делал. Как те женщины.

Он нахмурился. Эта мысль появилась совсем некстати в его охваченном смятением сознании. Он часто думал об этом еще до того, как боги приказали ему убить женщин из семьи Форд.

Внезапно из дальней стены пещеры посыпались камни, нарушив его мрачные размышления. Аэрон прищурился. В стене образовалась узкая щель, сквозь которую сверкнули красные угольки глаз такого же демона, как у Аэрона.

Аэрон предостерегающе заворчал. Он был закован в цепи и безоружен, но не беспомощен. У него есть зубы. Он сожрет своего врага, если потребуется.

Снова посыпались камни, расширяя проход в стене. А затем в дыру протиснулась лысая, покрытая чешуей голова. Ярко-красные глаза оглядели пещеру и уперлись в Аэрона. Существо злобно улыбнулось, обнажив острые, сверкающие клыки.

— Я поччуял тебя, брат, — проговорило существо, облизнувшись шершавым, раздвоенным языком. В его голосе звучала скорее радость, чем угроза.

— Я тебе не брат.

Тонкие губы обиженно скривились.

— Но ты ведь Яроссть.

Аэрон ощутил, как на его пальцах отрастают острые когти.

— Да.

«Ты его знаешь?» — спросил он своего демона.

«Нет».

Снова посыпались камни, и в пещеру протиснулись чешуйчатые плечи и короткое тело.

— Только подойди, и ты умрешь.

— Нет. Я никогда не умру. — Существо уперлось в землю копытами и встало. Оно оказалось таким маленьким, что едва достало бы Аэрону до пупка. Дрожь пробежала по его крохотному телу, и с тусклой зеленой чешуи посыпалась пыль.

— Откуда ты знаешь?

— Мы друззья.

— У меня нет друзей. Кто ты такой? И что здесь делаешь?

— Хоззяин называл меня Легион до того, как однажды обозвал Туппым Идиотом. — Существо сделало шаг вперед, источая вокруг себя веселую беспечность. Оно улыбнулось, снова демонстрируя клыки. — Хоччешь поиграть?

Легион. Интересно.

— Один из тысячи чего?

— Любимццев. — Еще один шаг вперед.

«Слуги ада, — с отвращением подсказал демон. —

Никчемные и презренные создания. Сожри его».

Аэрон прижал колени к груди, готовясь атаковать.

— Остановись. — Ну и зачем он это сказал? Он хотел, чтобы существо приблизилось. Хотел попробовать его на вкус.

Существо повиновалось, его губы снова скривились.

— Но мы ведь теперь друззья. А друззья могут подходить близко друг к другу. Я виддел.

Аэрон не стал повторять, что они не друзья.

— Почему ты здесь, Легион? — Сначала вопросы, потом ужин.

В алых глазах существа мелькнуло предвкушение.

— Хочу играть. Ты поиграешь со мной? Пожжалуйста.

— Поиграть во что? — Аэрон почувствовал, как слюна капает у него изо рта, и облизнулся. Чем больше он думал о том, чтобы поужинать своим противником, тем сильнее его привлекала мысль приберечь демона на закуску. Несмотря на оковы, Аэрон приноровился ловить крыс. Демон станет приятным разнообразием в меню. Однако к нему не помешала бы горчица. Чертов Рейес. — В какую игру?

— Поймай демона! Хоззяин больше не играет со мной. Он выгнал меня из дома. — Существо опустило голову и пнуло копытом булыжник. — Я сделал очень плохую вещь и больше не смогу с ним играть.

— Какую плохую вещь? — не удержался Аэрон.

Снова блеснули клыки, и существо закусило нижнюю губу.

— Откусил Хоззяину ладонь. Хоччешь поиграть?

И, возможно, лишиться одной ладони? Аэрон пожал плечами:

— Можем поиграть. — Такой поворот был как нельзя кстати.

— Чудесно! — Демон восторженно заскрежетал когтями. — Мы можжем изменить правила?

— И что за правила?

— Победитель не может бить ккамнями.

— Согласен. — Аэрон просто загрызет его.

Беспечно хохоча, Легион подлетел в воздух. Он скакал от одной стены пещеры к другой, и Аэрон видел перед собой лишь размытое пятно. Дважды он просвистел мимо, радостно кудахтая, и дважды Аэрон попытался схватить его, но железные оковы еще сильнее сдавили его запястья. Существо благополучно ускользнуло от него.

Аэрон замер, обдумывая, что делать дальше. Его сдерживали цепи, а Легион двигался слишком стремительно. Он должен затаиться, как паук, поджидающий свою жертву, и довериться инстинкту.

Он решительно закрыл глаза, оказавшись в полной темноте, и положил руки на колени, надеясь, что представляет собой образец безмятежности.

Веселый смех Легиона звучал все ближе и ближе. Кончики пальцев царапнули его лоб, но Аэрон даже не шелохнулся.

— Поймай, поймай меня, если сможешь.

Камни посыпались с дальней стены, и через долю секунды смех стал громче, и легкий ветерок всколыхнул влажный, пропитанный пеплом воздух. Еще немного… подожди еще… Что-то горячее коснулось его руки, и Аэрон резко выбросил вперед ладонь и сжал пальцы.

Раздался громкий визг. Легион извивался в его руке, его смех затих.

— Я победил. — Аэрон обнажил острые зубы и резко наклонился. Кислая кровь заполнила его рот, обжигая изнутри.

— Ой!

Кашляя и отплевываясь, Аэрон отпустил демона. Он широко раскрыл глаза, но затем снова прищурился. «Почему ты не предупредил, что он ядовит?» — набросился он на Ярость.

«Я этого не знал», — прозвучал недовольный ответ.

— Ты укусил меня. — В голосе существа прозвучало негодование. Негодование и обида. Слезы заволокли его красные глаза.

— У тебя отвратительный вкус, мерзкая личинка.

— Но… но… ты порранил меня. — Легион тер шею, черная кровь сочилась между его чешуйчатыми пальцами. — А ты обещщал, что не сделаешь этого.

— Я обещал не бить тебя. — Неужели он почувствовал сожаление? Да, сожаление внезапно вспыхнуло в сердце Аэрона, заслоняя собой его постоянный гнев и жажду смерти. — Я… едва не загрыз тебя, но теперь сожалею. Я думал, что именно так и надо играть.

— Ты ошшибся. — Легион шмыгнул носом и отвернулся.

Внезапно Аэрон почувствовал, что больше не относится к нему как к «существу». Легион побрел в угол пещеры и мрачно уткнулся лбом в стену.

О, боги. «И как я умудрился в это вляпаться?»

«Любимцы — сущие дети», — проворчал Ярость, хотя Аэрон и так это понимал.

— Я не знал правил, — сказал Аэрон и с изумлением понял, что впервые за долгие месяцы неожиданно почувствовал себя самим собой.

Легион бросил взгляд через плечо, его чешуя сверкала, словно гладкие рубины, в свете красных демонических глаз Аэрона. Ведь раньше его чешуя была зеленого цвета, не так ли?

— Если мы будем друззьями, ты должжен пообещать больше не куссаться. Ты меня обидел.

Друзьями?

— Легион, я не хочу обижать тебя, но…

— Видишшь! — Радостно улыбнувшись, демон захлопал в когтистые ладоши. — Ты больше не хоччешь меня обижать. Мы уже друззья. Что же мы сстанем делать? Хоччешь поиграть в другую игру?

Аэрон склонил голову набок и задумчиво взглянул на своего нового друга.

— Я знаю одну игру.

— О, какую? — Легион возбужденно хлопал в ладоши. — Хоччу играть. Какая игра? На этот раз я выиграю, я ззнаю!

— Игра называется — разорви цепи.

Парис лежал на кровати рядом со смертной женщиной. Он бесчисленное множество раз бывал в этой комнате. Огромная кровать, белые стены с картинами в классическом стиле. Черный письменный стол, золоченая лампа. Комната номер четырнадцать в отеле «Зара». Только каждый раз он бывал здесь с новой женщиной.

Он не знал имени своей новой пассии, подумал Парис, но и не хотел знать. Она была туристкой, и они больше никогда не увидятся.

Он никогда снова не встречался с женщинами, с которыми переспал.

Обычно он уходил сразу после секса. Промедление лишь будоражило чувства, и он, зная, что второго раза не будет, считал чувства обузой.

Однако сегодня он остался. Женщина тихо посапывала рядом с ним. Напряжение сковало его тело, он не находил себе места от беспокойства и все же не желал возвращаться домой. У Мэддокса была Эшлин, у Люсьена — Анья, а у Рейеса теперь есть Даника. Видя их вместе, Парис вспоминал о женщине, которую желал, женщине, которую убил.

О Сиенне.

О простушке Сиенне с веснушчатой кожей, массивными очками и темными вьющимися волосами. Ее чересчур худое тело было лишено изгибов и соблазнительных выпуклостей. И все же она зацепила его с самого начала. Он возжелал ее, ухаживал, не жалея сил, и сумел соблазнить. И она тут же предала его. Она с самого начала собиралась его предать.

Она была охотницей, его злейшим врагом, и использовала его чувства против него, увлекая за собой, а затем отдала своим соратникам. Они заковали его в цепи и надежно заперли. Изучали его. Он почти умер, и им пришлось отправить Сиенну в логово ко льву, чтобы не дать ему погибнуть.

Демон Разврата не мог выжить без секса. Парис стал слабеть. А охотники не хотели, чтобы он погиб. Как бы тогда они смогли изучить его возможности? Как смогли бы использовать Париса, чтобы заманить его друзей в логово охотников? Кроме того, убив его, они выпустили бы демона в мир, и без своего хозяина он причинил бы немало бед, обезумев от жажды крови.

Охотники этого не желали. О, они хотели изгнать демонов, но лишь тогда, когда будет найден ларец Пандоры. Но пока что никто не представлял, где он находится. Даже Владыки.

И вот они отправили в его камеру Сиенну. Она занялась с ним любовью так, как ему всегда нравилось, и он восстановил силы. На самом деле он стал даже сильнее, чем раньше. Впервые за все время его соседства с Развратом он смог возбудиться от ласк одной и той же женщины.

Парис решил оставить ее рядом с собой. Наказать сейчас, но защищать до конца ее жизни. Потому что на краткий миг он подумал, что нашел женщину, которая могла его спасти. Ему было плевать, что она из охотников и считает, что мир станет гораздо лучше, если избавить его от Париса и его друзей. Ему лишь хотелось снова и снова наслаждаться блаженной близостью с одной и той же женщиной. Каждый раз открывать ее заново. И, возможно, даже полюбить.

Он наивно думал, что им предначертано быть вместе, что боги наконец решили облегчить его душевные муки. Он устал каждый день искать новую женщину, устал заниматься любовью без любви, не в силах запомнить, кого целовал и ласкал, и не думая о том, что нравилось, а что не нравилось этим женщинам. Перед ним промелькнуло слишком много лиц и тел, а в его мыслях перепутались разнообразные предпочтения и просьбы всех этих незнакомок.

И вот он сбежал из темницы охотников вместе с Сиенной. И как плохой солдат позволил, чтобы ее застрелили. В нее выстрелили три раза.

Она умерла у него на руках.

«Ты должен был ее защитить». С того дня прошло много времени, но Парис не мог вычеркнуть из памяти ее образ. И мог возбудиться, лишь вспомнив о ней.

Он желал ее. Она не хотела желать его, но это происходило помимо ее воли. Она сочилась влагой возбуждения, когда он пронзал ее лоно. И ее глаза стекленели от страсти. С ее губ слетало его имя. А не имя другого мужчины.

И, несмотря на различия, они могли бы быть счастливы вместе.

— Но нет. Я позволил охотникам застрелить ее. — Он горько рассмеялся. — Какой я после этого воин. Это я во всем виноват.

— Что? — спросила его лежавшая рядом женщина хриплым после сна голосом. Она придвинулась ближе, положив руку ему на грудь.

Черт. Он не хотел разбудить ее. И не хотел с ней разговаривать.

Парис свесил ноги с кровати и встал, сбросив ее руку.

— Гм, — пробормотала она. — Ты просто неотразим.

Он принялся торопливо подбирать разбросанную по полу одежду. Вид пристегнутых к его рукам и ногам кинжалов только еще больше возбудил женщину.

Она промурлыкала его имя.

Парис продолжил одеваться, не обращая на нее внимания.

— Вернись в постель, — попросила она. — Я снова хочу тебя. Ты мне нужен.

Он множество раз слышал эти слова и, возможно, услышит их еще не один раз. От этой мысли его передернуло.

— Мне надо идти.

Она разочарованно вздохнула:

— Прошу, останься. Я хочу, чтобы день начался хорошо, а когда ты внутри меня, это так восхитительно.

В это мгновение он не мог даже вспомнить, как она выглядела, а ведь еще несколько секунд назад смотрел на нее. Он знал лишь, что это не Сиенна. И не испытывал к ней ни капли желания.

— Возможно, в другой раз. — Это была ложь, но и самое лучшее, что он мог сделать в этой ситуации.

Зашелестели простыни. Женщина тихо застонала. Судя по всему, она ласкала себя, пытаясь соблазнить его или же утолить свое желание. Однако его это совсем не интересовало. Он не почувствовал ни малейшего возбуждения. «Вот из чего всегда будет состоять моя жизнь: секс и бегство от последствий. Я просто жалок».

Он преклонялся перед женщинами. Они давали ему силу, и он всегда старался успокоить их и повысить их самооценку. Но с каждым разом у него оставалось для этого все меньше сил.

— Парис, — прошептала она. — Прикоснись ко мне. Прошу тебя.

Конец ознакомительного фрагмента.