Темное удовольствие

Джена Шоуолтер, 2008

Рейес, один из бессмертных воинов, Владык Преисподней, запретил себе познавать наслаждение от близости с женщинами. В нем живет демон Боли, который способен искалечить их судьбы. И все-таки он больше жизни жаждет смертную, Данику Форд, и готов на все, чтобы быть с ней – даже бросить вызов богам. Но Даника в бегах. Она ускользает от одного из Владык, который не будет знать покоя, пока Даника и ее семья не умрут. Однако в памяти ее все еще живо воспоминание о горячем прикосновении Рейеса. Бессмертный воин бросается на поиски беглянки, хотя совместное будущее может обернуться гибелью для всех, кто так им дорог…

Глава 4

Одного за другим Люсьен переправил воинов в заброшенное здание. Только что они были в крепости под Будапештом, где царила ночь, и в мгновение ока оказались там, где ярко светило солнце.

Последним был Рейес. Когда в прошлый раз Люсьен переправил его телепортацией, Рейеса вырвало. Но сейчас беспокойство за Данику оказалось столь сильным, что он и думать забыл о тошноте.

Вдохнув запах пыли и старой штукатурки, Рейес открыл глаза. Серебристые стены каменной крепости исчезли, уютного дома как не бывало. Его взору предстали серые стены, цементные полы и груды старых досок. Несколько окон были разбиты и затянуты черными мешками для мусора, которые наполовину оторвались и словно приглашали заглянуть в неведомый мир тишины и спокойствия, вдруг подумал он, не видя и не слыша никого и ничего вокруг.

Остальные воины обыскивали здание в поисках врага, держа наготове кинжалы и пистолеты. Все, кроме Аньи, отправившейся вместо Мэддокса, были в смятении.

— Где же охотники? — бормотали некоторые.

— Не здесь, — откликнулся Люсьен.

— А где мы? — тихо спросил Рейес. Его оружие было прижато к ногам. Кровь бурлила в его венах от нетерпения.

— В Штатах. — Сабин закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Думаю, это Лос-Анджелес. Здесь так и чувствуется смрад Голливуда.

— Точно, — ответил Люсьен и мрачно кивнул.

— Здесь базируется крупная группировка охотников. — В голосе Сабина прозвучало радостное предвкушение. — И я всей душой их ненавижу. У меня свои счеты с лидером этой группировки, и он тоже меня ненавидит, так что будьте готовы ко всему. Он присоединился к группировке после того, как его жена и я… — Он пожал плечами, нахлынувшая грусть слегка притупила его предвкушение. — Мы были вместе, но у меня не складываются отношения с людьми, и все закончилось плохо. Охотники позвали его к себе, и с тех пор он преследует меня.

Сабин и его люди начали сражаться с охотниками гораздо раньше Люсьена и его команды. Несколько тысячелетий назад Парис, Мэддокс, Торин, Аэрон и Рейес разошлись с Сабином, Страйдером, Гидеоном, Камео, Аманом и Кейном.

Их друг Баден, одержимый демоном Неверия, был жестоко убит охотниками. Отомстив за смерть друга, половина Владык захотели покоя. Что могло быть лучше для измученной души, как не прекращение бесконечной борьбы между добром и злом, тьмой и светом? Другая же половина воинов пожелала, чтобы кровь охотников залила улицы Древней Греции, разлившись алыми реками боли и ужаса.

Так и не договорившись, они разошлись, каждый своим путем. До тех пор, пока Сабина не привела в Будапешт кровная месть.

И хотя Рейес все эти долгие годы был в стороне, он не мог поступить так сейчас. Он должен сражаться вместе со всеми, иллюзия покоя разбилась вдребезги. Недавно охотники перерезали горло Торину, пытаясь ослабить его и захватить остальных воинов. К счастью, тем охотникам осуществить свои планы не удалось.

А Рейесу все удастся.

Он сделает все что угодно, чтобы уничтожить врагов. И если ему придется уничтожить богов, которые могли поддерживать охотников, он найдет способ сделать и это.

Однако сложно было понять истинную цель богов. Переменчивые и таинственные, они были подобны головоломке с несколькими отсутствующими главными фрагментами. В то время как молчаливые олимпийцы разозлили Рейеса своим пренебрежением, загадочные титаны привели его в безудержную ярость. Они пожелали гармонии во всем мире — на небесах и на земле. Пожелали любви и благодати, свободы от смерти и разрушений. И все же потребовали наказания Даники. Они потребовали даже наказания Аньи, хотя потом отменили свое решение. А то, что сделали с Аэроном…

«Не стоит ступать на эту опасную дорогу. Не здесь и не сейчас». Его ногти вытянулись, превращаясь в когти и царапая ладони. Красные пятна заплясали у него перед глазами, и демон соблазнительно прошептал: «Возьми кинжал. Сделай себе больно».

— Нет, — прорычал он.

— Сюда, — произнес Люсьен, но резко умолк, услышав слова Рейеса, и вопросительно уставился на него. — Что-то не так?

— Нет. Все в порядке. — Когда Даника окажется в его постели и ей ничто не будет угрожать, он накормит своего демона. А до тех пор он не может причинить себе боль. Рана ослабит его, а силы необходимы ему для предстоящей битвы.

Но чем дольше он станет сдерживаться, тем настойчивее будет звучать голос демона. Рейес хорошо это знал. Он начнет отвлекаться. Это бич его проклятия. Он должен ранить себя, но от потери крови он ослабеет, как любое живое существо, хоть это и не продлится долго.

— О чем ты говорил? — спросил он Люсьена.

Все уставились на него.

Люсьен закатил глаза:

— Девушку прячут на соседней улице. Кругом полно ни в чем не повинных людей, так что будьте осторожны.

Рейесу не было дела до людей. Это было жестоко, но он никогда не производил впечатления доброго и веселого мужчины. Впрочем, это не совсем так. До знакомства с демоном Боли он частенько смеялся и шутил с друзьями.

— Сколько с ней охотников? — На щеке Рейеса забилась жилка, когда он представил, какие страдания, возможно, сейчас ей приходится выносить.

Что бы ни произошло с Даникой, Рейес жестоко отомстит охотникам. Он ненавидел своего демона за бесконечные мучения, но в этом случае без колебаний отдаст бразды правления в его руки. Не сразу, не сегодня. Боль способна заглянуть в человеческую душу, найти уязвимое место, мельчайшую брешь, и постоянно ранить человека отравленными стрелами, пока тот не станет кричать, корчиться и царапать кожу, чтобы прекратить мучения.

— Сегодня утром, — ответил Люсьен, — было двадцать три человека.

— Они размножаются как кролики. — Сабин коварно улыбнулся. — Возможно, сейчас их уже на сотню больше.

Люсьен указал на дальнее окно, его темные волосы разметались в разные стороны.

— У нас есть несколько часов до наступления ночи. Я отправлюсь в то здание, останусь в мире духов и послушаю разговоры. Осмотрюсь. Мы должны знать, что она им рассказала и что они затевают.

Рейес услышал только слова «несколько часов».

— И мы станем торчать здесь? — проворчал он. — Сидеть сложа руки?

— Да. — Люсьен пристально взглянул на него, в его разноцветных глазах появился знакомый водоворот. — Если они наблюдают за прилегающей территорией, я выведу из строя их компьютеры. А когда стемнеет и люди не смогут заметить вас и ваше оружие и вызвать полицию, вы пойдете туда. А я буду ждать вас снаружи в тени.

Снова бездействие. Снова ожидание.

Эта мысль причиняла ему душевную и физическую боль. Рейес желал броситься в бой, но не мог… и демон наслаждался его мучениями и требовал больше. Требовал полной власти.

«Скоро», — пообещал Рейес.

Это была одна из причин, по которой Рейес отослал Данику и не должен был сейчас спасать ее. Она дразнила его и демона, как дразнят голодного зверя, засовывая палку в клетку.

Если он предоставит власть своему демону, то потеряет над собой контроль. А что, если он причинит боль Данике? Что, если ему это понравится? Если он станет улыбаться, ломая ее кости? Что, если он убьет ее? А ведь именно поэтому он заковал в цепи своего лучшего друга и старался не вспоминать о нем.

Он не простит себе, зная, что уничтожил нечто столь… бесценное. Да, Рейес понимал это. Даника стала для него бесценной. Она была ангелом, противоположностью его демона, добром — противоположностью его зла. Наслаждением против его боли. И сейчас она в плену у охотников, закована в цепи, беспомощна… страдает.

И снова перед его взором заплясали красные пятна, но усилием воли он справился с наваждением. Черт подери! Никаких поблажек демону, сейчас не время сражаться с охотниками. Рейес должен держать себя в руках.

Кто-то хлопнул его по спине, оторвав от размышлений.

— Перестань, дружище, — раздался женский голос.

Рейес обернулся и уставился на Камео, одержимую демоном Печали, единственную женщину среди Владык. Он быстро отвел взгляд. Эта черноволосая женщина с серебристыми глазами и персиковой кожей была воплощением красоты. Несмотря на хрупкое, изящное тело, она была сильной и беспощадной воительницей. Но смотреть на нее было нелегко, ведь все несчастья мира отражались на ее лице и эхом отзывались в его душе.

— Мы освободим ее, — сказала Камео, пытаясь успокоить Рейеса, но после ее слов его сердце лишь еще сильнее сжалось от боли. — Не беспокойся.

Боги, ее голос. Он старался скрыть досаду, когда демон в его душе вздохнул, наслаждаясь болью, которую она невольно причиняла его хозяину. И почему Рейеса не влекло к ней? Тогда его жизнь была бы намного проще.

«Сейчас тебе больно, потому что вы говорите о Данике». Его демон обожал физическую боль, Камео же была воплощением беспорядка и огорчения. Поэтому, если бы она ему нравилась, дела обстояли бы не лучше. Ее трагический голос кого угодно мог довести до самоубийства, а Рейес уже много раз пытался себя убить.

— Охотники однажды схватили моего любовника, — сказала она.

Рейес потер грудь. Неужели с ней кто-то спал?

— И тебе удалось его спасти?

— О нет. Он погиб ужасной смертью. Они вырезали его сердце и прислали мне по почте.

Рейес вздрогнул, поддавшись внезапной панике, но не поднял глаз на Камео. С Даникой такого не произойдет. Он обвел взглядом здание, глубоко дыша и пытаясь унять бешеное биение сердца. Люсьен исчез, а остальные расселись вдоль стен и принялись яростно чистить оружие.

Наконец он нашел в себе силы заговорить:

— Этот рассказ должен был меня успокоить?

— Да. Однажды они уже совершили страшное преступление. Больше мы им этого не позволим.

Слабое утешение. В этот самый момент кто-то, возможно, бил Данику кулаком в лицо или пинал ногой в живот. Или ее стегали плетью. Или вонзали в ее тело нож. Она, рыдая, звала его на помощь. А он сидел здесь, совсем близко, но ничего не делал, чтобы ее спасти.

Эти мысли были невыносимы.

Отойдя от Камео, Рейес принялся ходить взад-вперед. Возможно, ему стоит забыть о приказе Люсьена и атаковать немедленно? «Доверься ему. Он знает, что делает. Если бы ей угрожала опасность, он уже сообщил бы тебе», — урезонил себя Рейес.

Несмотря на все эти увещевания, время тянулось мучительно медленно. И только когда солнце стало меркнуть и его свет из ярко-золотого превратился в розовый, а затем в пурпурный и наконец в долгожданный серый, Рейес стал успокаиваться.

— Я еще никогда тебя таким не видел, — заметил Парис. — Беспокойным, расстроенным.

— Надеюсь, что больше и не увидишь.

— Я молюсь небесам, чтобы никогда так не выглядеть, — пробормотал Сабин. — Ничего хорошего в этом нет.

Страйдер улыбнулся:

— Но любовь так тебе идет.

Сабин отмахнулся от него.

Любовь? Неужели Рейес способен на это чувство?

— Ночь уже наступила. Пора. — Он направился к двери.

Анья схватила его за руку, ее ногти впились в его кожу.

— Не торопись, милый. Ты не знаешь, куда идти.

Рейес сдерживался из последних сил.

— А ты знаешь?

— Конечно. — Ее ногти впились глубже, распарывая его кожу, и он едва не застонал от удовольствия. — Люсьен обо всем мне рассказывает.

— Тогда веди нас, но поторопись. Я ни секунды не останусь в этом здании и ворвусь в любой магазин или дом, если посчитаю это необходимым.

— Какой ты нетерпеливый. — Она цокнула языком и отпустила его руку. — Мне нравится это в мужчине. Просто… не отставай. Если сможешь.

И она ринулась вперед. Все остальные бросились следом. Жаркий, спертый воздух сделался прохладным и полным разнообразных запахов: ароматами свежих цветов, выхлопных газов, свежеиспеченного хлеба и приторно-сладких духов. В глаза бросилась сияющая неоновыми огнями вывеска, обнаженные танцоры, и до них донеслись раздраженные звуки клаксонов. Эхо множества шагов отдавалось от тротуаров, но ничто не могло заглушить бешеное биение сердца Рейеса.

Одно время он мечтал отправиться путешествовать и посмотреть этот новый мир, сотни лет скрытый от него, но вынужден был оставаться в Будапеште из-за Мэддокса. А теперь ему было наплевать на мир вокруг. Он хотел лишь отыскать Данику.

Хотя воины старались держаться в тени, люди заметили их. Одни шарахались в сторону, другие с интересом смотрели на них. Кто-то восторженно улыбался. Они не привыкли к такой реакции смертных, даже жители Будапешта относились к ним скорее с уважением, чем дружелюбно. «Голливуд», — как сказал Сабин. Рейес понял, что эти люди приняли их за актеров.

Парис несколько раз останавливался, чтобы украдкой поцеловать какую-нибудь женщину. Он, как и Рейес, не мог устоять перед своим демоном, поэтому, когда Разврат хотел поиграть, Парису приходилось подчиняться. Или же он стремительно слабел. Но впервые за долгие годы Парис выглядел так, словно эти поцелуи не доставляли ему удовольствия.

Рейес не останавливался, чтобы подождать друга, и не спрашивал его, что случилось. С каждым его торопливым шагом нетерпение лишь нарастало. Анья завернула за угол, ее длинные волосы белели в темноте, не давая им заблудиться. Она двинулась вперед по грязному переулку, и внезапно воздух наполнился запахом мочи.

Она снова завернула за угол и улыбнулась через плечо:

— Мы почти пришли.

Рейес сжал в ладонях пистолет и нож. Оружие было настолько привычно для него, что почти срослось с ним, став частью его тела. «Еще немного, и ты увидишь ее. Скоро, очень скоро начнется битва».

Он никого не оставит в живых.

Рейес чувствовал, что его друзей охватывает такое же нетерпение. Война стала частью их души, растворившись в каждой клеточке тела. В конце концов, они и были созданы ради сражений.

Олимпийцы, их создатели, хорошо знали, с какой легкостью можно низвергнуть небесное создание, потому что сами победили и заточили в темницу титанов. И чтобы их самих не постигла та же участь, они взяли кровь бога войны и взрастили бессмертных воинов, ставших их защитниками.

После трагедии с Дим-Униаком, когда Пандора была убита, а ларец исчез, воинов, которые оказались в этом виноваты, боги отправили на землю, заперев в их душах демонов. Их место заняли новые воины. Правда, они так и не смогли защитить олимпийцев, с довольной ухмылкой подумал Рейес.

— Еще немного… — возбужденно прошептала Анья.

Она стала отличной заменой Мэддоксу. Анья обожала насилие.

Посреди переулка горела мусорная корзина, клубы дыма окутывали ее со всех сторон. Вокруг стояло четверо мужчин, один из них держал над огнем ложку, в которой пузырилась густая жидкость. Другой рукой он достал шприц и втянул в него жидкость. Остальные ждали своей очереди.

Наркотики. Рейес жалел, что они не действовали на него. Он перепробовал все виды, от травы до таблеток, погружаясь в алкогольное опьянение, пронзая вены иглами. Однако это не помогло заглушить стремления к боли.

Анья резко остановилась в конце переулка. Люсьен вышел им навстречу из тени. Они с Аньей обменялись поцелуями, Люсьен тут же обнял ее за талию.

Рейес отвернулся, не в силах сейчас выносить их нежности. «Кого ты пытаешься обмануть? Ты никогда не мог это спокойно выносить».

Переулок закончился развилкой, превращаясь дальше в три узкие дорожки. Пять зданий грозно возвышались над ними в свете полумесяца. Ему не надо было спрашивать, где Даника, — Рейес почувствовал ее головокружительный аромат. Всем своим существом он ощутил ее ужас, волнами исходивший от магазина из красного кирпича, расположенного прямо перед ним.

Магазин оружия. Какая ирония. Эти охотники так много говорили о мире, что им следовало бы выбрать церковь.

— Над магазином находятся жилые комнаты. Она там, — мрачно произнес Люсьен. — Эти люди вели себя очень тихо. Словно знали, что я здесь.

Ком подкатил к горлу Рейеса.

— Она… она еще жива? — еле слышно произнес он.

— Да.

Рейес сглотнул. Что-то в интонации Люсьена встревожило его.

— Что с ней?

— Она все еще спит.

Рейес стиснул оружие.

— И сколько охотников сейчас в здании?

— Двенадцать. Остальные ушли.

— А их предводитель?

— Ушел вместе с ними.

Негодяй. Но Рейес его непременно найдет. Как только Даника окажется в безопасности, у его ярости не будет преград.

— Там человек, который охраняет ее, — сказал Люсьен. — Он не отходит от нее ни на шаг. И сейчас он тоже с ней.

— Он… он прикасался к ней?

— Не в гневе.

Тогда как? В страсти?

— Ее изнасиловали? — Рейес в бешенстве стиснул зубы.

— Я не знаю.

— Он мой. — Несмотря на притворное спокойствие в его голосе, ни у кого не осталось сомнения в его намерениях. — Не трогайте его.

Люсьен кивнул:

— Отлично. Настало время для сражения.

Рейес прошел мимо друзей и направился в здание. Когда он вошел в магазин, раздался веселый звон колокольчика, известивший о его приходе. Человек за конторкой начал было улыбаться, как вдруг заметил выражение лица Рейеса. Его улыбка погасла, и ненависть вспыхнула в глазах охотника.

Рейес знал, что они никогда не встречались, но оба мгновенно ощутили себя врагами.

— Где она?

— Ты убил моего сына, демон.

— Я никогда не видел твоего сына, охотник.

— Ты — раковая опухоль на теле земли, все вы, и ты виноват в каждой смерти. Но тебе недолго осталось. Да здравствуют охотники! — И, словно был готов к приходу Рейеса, мужчина вскинул полуавтоматический пистолет с глушителем.

Рейес поднял свой пистолет. Оба выстрелили одновременно. Рейес — чтобы убить, охотник — чтобы ранить. Убив Рейеса, он освободил бы его демона, а охотники всеми силами старались этого избегать.

Пуля впилась в плечо Рейеса, и он рассмеялся от ощущения восхитительной боли. Охотник уже не смеялся. Сердце Рейеса на мгновение сжалось от тоски, но он напомнил себе, что на земле не будет покоя, пока охотники повсюду сеют ненависть.

Одним меньше. Осталось одиннадцать.

— Черт подери. Оставь остальных для нас, — пробормотал Сабин, обходя Рейеса, и направился мимо конторки к двери. Он ударил по ней ногой, за дверью оказалась узкая лестница.

— Отличная работа, Боль. — Анья щелкнула его по затылку. — Теперь остальные знают, что мы здесь.

И она стремительно взбежала по лестнице следом за Сабином.

Кровь сочилась из раны Рейеса, когда он двинулся за ними.

— Я присоединюсь к своей дорогой жене и посмотрю на вашу гибель с небес, — закричал раненый охотник, но прогремел еще один выстрел, и он умолк. Раздался вопль. Булькающий звук. Глухой удар от падения тела.

Шаги.

— Увидимся в аду, демоны, — завопил другой мужчина, но тоже вскоре умолк.

— Она в третьей комнате справа, — сказал Люсьен, внезапно оказавшись рядом с Рейесом.

Они добрались до верхнего этажа и разбежались в разные стороны. По пути в комнату Даники Рейес встретил только одного охотника. Тот выстрелил в него, ранив в живот.

Рейес не останавливался, адреналин бушевал в его крови, а его демон был вне себя от восторга.

С улыбкой он бросился к охотнику и перерезал ему горло. Ударом ноги выбив замок, Рейес распахнул дверь в комнату.

Раздалось громкое жужжание, и еще одна пуля обожгла его, пронзив бедро. Его тело охватила слабость, но он сумел устоять на ногах. Кровь лилась ручьем, демон радостно пел, а Рейес оглядывал комнату, прицеливаясь. Связанная Даника неподвижно лежала на постели. Рядом с ней стоял дрожащий и бледный человек, целившийся в Рейеса.

— Как давно я ждал этого момента, — хрипло произнес человек. — Мечтал о нем. И вот ты здесь.

Рейес прицелился в татуировку мужчины — симметричный знак бесконечности.

— И вот я здесь. Ты прикасался к ней?

— Как будто тебе есть дело до людей.

Еще один выстрел. Рейес отпрыгнул в сторону. Он наслаждался болью, но не хотел больше терять кровь. Следующие пять минут станут решающими.

Еще одна пуля просвистела мимо, и он вскинул свой пистолет. Прицелился.

— Что бы ты ни сделал со мной, это стоит того, чтобы наблюдать, как ты стоишь здесь и смотришь на эту женщину, — сказал охотник.

И Рейес спустил курок. Охотник распростерся на полу и больше не шевелился.

В мгновение ока Рейес подскочил к Данике, разорвав ее путы. Он поднял спящую девушку, его кровь капала на ее грязную белую рубашку и смертельно бледное лицо. Ее темные волосы свалялись, впалые щеки и темные тени под глазами выглядели ужасающе. Она сильно похудела. На ее скуле темнел синяк.

— Даника. — Ее имя прозвучало как мольба и одновременно как проклятие.

Она не пошевелилась.

Ее руки безжизненно свисали, голова запрокинулась. Придя в себя, она оттолкнула бы его. Но он предпочел бы увидеть ее ненависть, нежели эту… пассивность. Эту пустоту.

Выстрелы в коридоре прекратились, сменившись воем сирен. Он слышал, как в комнату вбегают друзья. Но ему было все равно. Он крепко обнимал Данику, прижимаясь щекой к ее щеке.

Ее кожа была холодна, словно лед, а сердце едва слышно билось в груди.

— Люсьен? — Он осекся, горячие слезы затуманили его взгляд.

— Я здесь, мой друг. — Люсьен положил руку ему на плечо. — Они как-то узнали, что мы придем, и подготовились, но теперь с ними покончено.

— Хорошо. А теперь отправь нас домой.