Истоки. Серый Владыка, часть I

Solveight Dey, 2021

Владыка, являющийся воплощением творца, сражается с созданиями из другого измерения. Внутри империи зреет мятеж, который разрастается благодаря поддержке сторонников тёмного культа поклоняющегося Падшему творцу. Сможет ли Владыка, удержать империю от падения в пропасть? И сможет ли он победить падших богов?

Восхождение Рэйна

5056 год, Вторжения Падшего

1 год правления Императора Рэйна.

Близнецы Дейвенскард Рэйн и Аликсиндрия Д’Саари окончили обучение и путешествовали по восточному материку Камераду. Юноша недавно стал главой династии, но преодолевать тяготы правления в одиночку не пришлось благодаря сестре, ставшей его правой рукой и научным советником. Их династия руководила империей Таллауров уже множество лет, и за период господства им встречались сложности, порой угрожавшие судьбе государства. Но мощная рука стратегии била по столу без промаха, и стирала мятежников с лица земли. Самих брата с сестрой другие династии и дома знали как Серых близнецов. Для многих приближённых их прозвище было олицетворением власти и силы.

Однако Рэйн рождён иным — бледным, словно не видел солнца, отличался он и глазами, серыми, как сумрак, в отличии от сородичей, чья кожа была цвета пепла, а глаза чёрнее угля. От своих собратьев Рэйну достались нечеловеческая сила и талант к магии.

Отличался он и ростом — Дейвенскард вышел на четверть ниже обычного таллаура. Но ни одно из отличий не помешало Рэйну стать прославленным воином. Как наследник династии, он полностью оправдывал надежды других членов семьи. Возможно, они и обсуждали его за спиной, но внешне не высказывали никакого недовольства тем, как сложился его довольно непростой характер.

Путешествия были для Рэйна способом находить новых союзников под крыло империи Таллауров. И хотя не все они осознавали плюсы дружбы с династией Дейвенскарда, переубедить их было довольно просто. Стоило Рэйну появится в их жизни, замаячить на горизонте, и мнение менялось в абсолютно противоположную сторону.

Бравый воин почти не делал перерывов в поездках. И это путешествие, отделенное от другого месяцем спокойного сидения на ровном месте, было одним из тех, что обещали принести злачную на урожай дружбу с другими государствами. А может и не только дружбу? В портовом городе Мэф, Рэйн повстречал чародейку, прямо перед ним играющую в танце с магией огня. Сказать, что он был впечатлен — значит ничего не сказать. Если такого прошитого насквозь цинизмом воина заинтересовала чья-то магия, то дело принимало серьёзный оборот. Магию дополняла грация движений, Дейвенскарда слишком цепляла за сердце почти что кошачья походка, мягкое переступание со стопы на стопу, словно девушка не шла, а плыла по воздуху. Вопрос завоевания сердца Шалии — той самой чародейки — для Рейна не был вопросом времени, ведь не существовало тех неприступных крепостей, которые рано или поздно не сдавались бы под его напором.

***

Серые Близнецы были на языке у многих, но вживую их мало кто видел. Они были неуловимыми путешественниками, не прячущими лица под капюшонами, но прекрасно сливающиеся с толпой, её азартом и желанием посмотреть на что-то огненное, заводное. Вроде файер-шоу, в котором участвовала Шалия. Она тоже никогда не видела Серых Близнецов вблизи, но Рэйна узнала сразу. Он пришёл к ней в шатёр, не смущаясь никого и ничего, предложил присоединиться к путешествию. Он не утаивал от неё, что это будет не всегда легко — путешественников часто подстерегают на их пути опасности, которые им не по зубам, но сильное плечо мужчины привлекло Шалию. Возможно опереться на кого-то, кто такой же сильный духом как и ты, было лучше перспективы оставаться в Мэфе и развлекать скучающих зевак.

Они отправились обратно в Реббелот, и хотя у них обоих были друг от друга тайны, Шалия решила открыться спутнику первой и рассказала, что она не такая уж и бездомная, примыкающая время от времени к сомнительным компаниям, как ему могло показаться с первого взгляда. Она дочь самого султана Пасира сур Амахар, такая же влиятельная наследница, как и сам Рэйн. Она просто не могла ему не признаться. Скрывать свое происхождение вечно было бы невозможно: повадки девушки высшего сословия периодически проявлялись во всем, что они вместе делали.

К большому несчастью для Шалии, Дейвенскард уже имел в прошлом дела с дочерью Пасира. Брачный союз, который они скрепили, был разорван из-за непослушной, горящей искрой мятежа девушки, сбежавшей из дворца накануне бракосочетания. Позор обрушился на головы обоих династий. Пасир, потерявший в один миг свою любимую дочь, винил бы в этом провидение и самого себя, не раскусившего до конца намерений Шалии.

Миновали дни, доверие Рэйна к Шалии пошатнулось. Не пострадавшая гордость мучила его, а ложь, ложь которой его кормили с ложечки на протяжении всего путешествия. Как воину ему всегда важна была взаимная искренность, ведь товарищеские отношения не строятся на лукавстве и обмане, им нужна не запятнанная грязью основа. Грязи полно, она под ногами, почему она должна присутствовать еще и в отношениях между расами? Сначала Шалия не замечала возникшей отчуждённости спутника, но холод нарастал, и однажды, когда Рэйн оттолкнул её с такой силой, что она внезапно осознала пропасть, образовавшуюся между ними, Шалия все же решила поговорить с ним по душам.

Чародейка рассказала обо всём: как одиноко ей было во дворце, как она боялась одной только мысли выйти замуж за незнакомца, оставив родной край. О том, как тяжело далось ей решение бежать и как сложно жилось ей на улицах городов без титула и денег. Как встретила она группу магов и присоединилась к ним, как один из них пытался её присвоить и как она, сопротивляясь, обожгла негодяю лицо. Слёзы и пережитая боль Шалии тронули сердце Рэйна, ледяная стена треснула от того, что девушка, похоже, тоже была готова на все, чтобы добиться его. Шалия сказала, что готова меняться в лучшую сторону, что многое осознала в своём пути, но теперь её путь подошёл — нет, не к концу — а к переплетению её и его судьбы.

— Наши характеры переплелись так тесно, словно змеи. Неужели ты правда рискнёшь разрубить это и уйти?

Рэйн не любил неоправданных надежд. Уйти и разбить сердце девушки окончательно, показав, что в мире нет тех, кому можно было бы доверять, он не мог. Поэтому вытирая её горячие слёзы, он неожиданно для себя произнёс:

— Как насчёт повторной свадьбы, раз уж ты начала исправлять свои ошибки?

***

Серые Близнецы, как и знать таллауров, не были каким-то воспоминанием из разряда «находятся на окраине памяти и иногда подают признаки жизни». Нет, их имена, их внешний вид — все это колыхалось на ветру настоящего, как не колыхаются в нём отголоски происходящих где-то в Империи битв. Услышать и забыть? Невозможно.

Шалия и Дейвенскард, чьи пути разошлись с Аликсиндрией на пути к дворцу султана Пасира сур Амахара, так как она искала радость для себя самой в каком-то другом месте, прошли дальше. Охрана расступилась перед ними, обтекла их полукругом, один из стражников вышел вперед и дал малозаметный знак — «дальше вы пойдёте со мной». И речи не шло о том, чтобы попытаться их остановить или сказать, что у султана нет времени на то, чтобы слушать ненужные ему сведения и видеть совершенно ненужных ему персон. Хватало одного взгляда, который можно было бы бросить на подтянутого Рэйна и грациозную Шалию, чтобы сказать — это их внимания следовало кому-то добиваться, а не им — вымаливать минуту аудиенции с правителем и по совместительству отцом Шалии.

— Мой султан, ваша дочь…

— Моя дочь? — Пасир Сур Амахар даже привстал с места, и его сердце забилось тревожно и часто. — Я сто лет не видел её, неужели у неё хватило смелости вернуться?

Конечно же, это не было сказано в угрожающем тоне, злом оскале или хотя бы в вызывающей гримасе. Пасир имел право хотя бы поверхностно казаться суровым отцом, не смеющим прощать беглянке её выходки, но разве она была виновата? И разве это не осталось далеко позади, когда он так опрометчиво назначил свадьбу с тем, кого она даже в глаза не видела?

Шалия вошла в помещение походкой настоящей аристократки, словно и не было всех тех лет, проведённых в бродяжничестве, на самом дне жизни. Пасир шёл ей навстречу, но никто из них не кинулся друг другу в объятия. Пожать руку своему постаревшему отцу — это поступок возмужавшей Шалии. Но не показывать, как расставание, без прощания и вообще какой-либо записки, чуть не оставило, не сделало из них моральных калек.

— Шалия, дочь моя, ты привела к нам самого владыку таллауров. Удивительно! Присаживайтесь, будьте гостями в моих владениях.

С чашки чая начинается гостеприимство, но это был необычный чай. Растение, из которого он делался, нельзя было затоптать, а животные не притрагивались к нему, так как съеденные ими ростки прорастали прямо у них в животах, давали новые побеги, опутывали тело изнутри. Но так-как расы научились готовить и ядовитых рыб, и ядовитых змей, то с цветами проблем не возникало, хотя можно понять по словам выше, какие проблемы ждали того, кто просто сорвал это растение и заварил в кофейнике.

— Значит, ты всё же решила выйти замуж за того, кто был предназначен тебе судьбой?

— Подожди, что? — Шалия моргнула, и в глазах у неё блеснуло непонимание. — Это тот самый, кто был обещан мне мужем? Но мы встретились совершенно случайно и…

— Ваша встреча не была случайной в глазах того, кто верит в высшее провидение, — Пасир отхлебнул чая и улыбнулся, — предначертанное судьбой непременно должно свершиться, и вашей свадьбе быть.

— Вы скрываетесь за умными словами про провидение и предначертание, потому что жаждете вступить в Союз Крови, — Дейвенскард видел Пасира насквозь, а потому попытался подлить масла в огонь. — Многие желают установить более тесные связи с союзом высших рас, потому что это даёт им шанс на спасение. Мало кто может объявить войну тем, у кого есть такие покровители.

— Я люблю дочь, — Пасир как будто бы не заметил этой поддевки, благоразумно не отвлекаясь от горячего напитка, — И хочу, чтобы она была счастлива. Разве мы оба не преследуем одну и ту же цель, уважаемый?

— Этот союз повлечёт за собой не только плюсы и выгоду, как считают многие, кто стремятся слиться с нами в одно целое, — Рэйн поджал губы, — Но и опасность. Мои враги станут вашими врагами. А если ваши нынешние союзники имеют что-то против нас? Тогда вы потеряете и друзей.

— Потери неизбежны, — медленно сказал Пасир, — я не могу сказать сейчас, какой эффект моё решение может иметь в будущем. В любом союзе рано или поздно появляются разногласия и трения, это неизбежно. Тема свадьбы тесно переплетается с темой наших союзных отношений, поэтому если я твёрдо решился на одно, то за другим дело не постоит. Принесите оптический интерфейс. Нашему союзу — быть! Слова — это не разменная монета.

***

Аликсиндрии не было плевать на отношения её закадычного брата, но какой эффект эти отношения имели в границах вселенной, что полезного они несли для неё самой? Вот именно — ничего. Дипломатические интриги, мыльные тайны, сентиментальные чувства не волновали ту, которая жила в замкнутом пространстве собственного «Я», в научных и философских изысканиях видела единственную ценность. Она могла создать то оружие, которое бы представляло собой будущее, а замужество и личная жизнь не определяли абсолютным счетом ничего. Всё что она делала — делалось исключительно из тактических соображений, и даже посещение ярмарки, откуда она принесла загадочную шкатулку, играло для неё второстепенную роль. Но если бы она знала, куда возлюбленные спустятся сразу после свадьбы, она была бы там и только там, прямо возле капсулы пнезиона. Магнитный замок и код были настоящим открытием для 5056 года, и естественно это было открытием Аликсиндрии. Естественно — потому что ученый состав накапливался и развивался очень медленно, самородки в тех местах довольно редкое явление. Последние изобретения были антиподами качества, что сильно понижало боевой дух.

Хотя, может быть, они просто были слишком строги сами к себе?

Глава I: Жизнь полна сюрпризов

5066 год, Вторжения Падшего

10 год правления Императора Рэйна

Узнав у своей наставницы о том, кто был ответственен за смерть его отца, император Дейвенскард Рэйн, отправился на материк Сиифрат, чтобы поквитаться с царством Веррийцев. Собрав внушительную армию, он выдвинулся на столицу царства — Дратнехт, приказав командирам осадить остальные города и крепости царства: Кнотфолк, Ратцык, цитадель Штафранк, и Тафк. Тафк оказался проблемой императора и его армии, так как рассчитывая на внезапность нападения, надеясь взять с наскока непокорный город, Рэйн почти что допустил промашку в своей стратегии. Он старался оставить месть в тылу, пытался не дать желанию пустить кровь вести его войска. Месть — это плохой полководец, небесные огни не светят тем, кто одержим ею. Звёзды над головой Рэйна имели оттенок кроваво-красной ржавчины, предвещая будущие печальные дни, но он верил в свои силы и в то, что будет жить ещё долго.

Дейвенскард отплыл на войну, не сообщив никому о своих намерениях, презрев традиции, но Шалия знала все его пути, Рэйн был для неё прозрачнее стеклянного сосуда со свечей, и всё, что он делал и говорил, она предопределяла задолго до него. Море Морах’Фол было недружелюбным и небезопасным, но Рэйн знал, как провести свой флот через грозовые завихрения. Подчинив себе бессонницу, воин даже ночью оказывался погружен в карты и контр-планы, с пристрастием профессионального военного стратега, делая прогнозы на несколько ходов вперёд. Когда аппетит к мести пропадает, его место занимает холодный, трезвый расчёт.

Шалия была уверена, что её помощь лишь обострит чувство приближающейся победы, ведь теперь она владела силами совершенно иного порядка. Она не желала сидеть в подаренном на свадьбу дворце, ей хотелось действовать и влиять на исход войны. Мучительная трансформация, через которую она прошла, не прошла даром — Шалия научилась не только оборачиваться в чёрную волчицу, но и стала видеть как бы в разрезе деталей, улавливая самое тёмное и страшное, скрытое от людских глаз. Она знала, что чувствует зверь, которого подстерегает охотник, и как ненависть пахнет смрадом оскаленной пасти — человеческой или животной пасти — не столь важно.

Спустя несколько дней девушка прибыла в царство уже в разгар осады столицы Дратнехта. Она показала всю свою обретенную мощь, разрушив массивные врата города, чем вызвала удивление супруга, в тот момент обсуждавшего со своими крон-офицерами стратегию взятия города. Обратившись в волчицу, Шалия взяла ворота на таран своим телом, ураганом раскидала укрепленное железом дерево в щепки, как будто это была трухлявая листва. Рэйн был впечатлен настолько, что готов был признать в ней демона, а не ту, к которой он питал нежные чувства. Шалия, словно, была создана для рискованных приключений, и ей уже не требовалась особая опора в его лице.

— Любимая моя, откуда у тебя столько силы? — видя удивлённые лица своих офицеров, Дейвенскард добавил: — Продолжайте наступление, нельзя позволить верийцам остаться безнаказанными, они убили вашего императора, моего отца!

А не перегнул ли Дейвенскард палку, давая Шалии силу, которая лишь с виду была безграничной? Не переборщил ли, не видя её истинный гнев и ярость? Однако ничего сделать было уже нельзя. Шалия лишь усмехнулась в ответ и после произнесла, оскалив острые клыки:

— Пнезион дал мне всё, о чем я даже мечтать не могла, в своём хрупком теле. Теперь дело за твоими желаниями. Хочешь возмездия? Мы подарим миру возмездие. Твой острый меч больше не безмолвен, теперь он рычит на своих врагов.

— Тут я и вспомнил, что Тана’Белл выбрала тебя своей привратницей и дала тебе свой истинный облик, а это означает, что и внутри меня скрыто нечто подобное. В своём святилище я узрел изображение бело-чёрного волка, должно быть в будущем я стану именно таким? — Дейвенскард ухмыльнулся, и глаза его загорелись безумием. — Подумать только, волк который крушит своими зубами этих грязных ублюдков, правда?

— Знать, что в тебе дремлет сила, которая может погубить мир, — прошептала Шалия, подходя к Дейвенскарду и заглядывая ему в глаза, — Чувствовать, как мощь в твоём сердце обращается против ненавистных тебе врагов, — самое величественное наслаждение в жизни. Души не должны разрываться от бессилия, мы же это прекрасно знаем. Мы созданы для великих дел. Ладно, заканчиваем разговоры и идём возвращать долг убийцам твоего отца!

Рука Рэйна на секунду зарылась в её волосы, словно он хотел привлечь её к себе, но затем отодвинулся:

— Моя Чёрная Волчица, твой вой пробудил во мне стаю.

Шалия улыбнулась, но её глаза не блестели. Напротив, они затуманились:

— Чёрная Волчица звучит как прекрасное прозвище, но не боишься ли ты, Дейвенскард, что однажды я убегу из твоих объятий под сень леса и унесу с собой сокровенный смысл всей твоей жизни? Можешь не отвечать, я и так знаю ответ.

Она успела поцеловать его, прежде чем он успел возразить. Войска Союза Крови под звуки энергетических мирт, боевых барабанов и крики солдат, ворвались в Дратнехт, устраивая бойню на улицах города, убивая всех, кто вставал на пути ко дворцу, в котором скрывался веррийский царь Одранг Третий, сын царя, убившего отца Дейвенскарда. Рэйну лично хотелось прикончить его за грехи предка. Он шёл впереди своих солдат, убивая каждое живое существо на своем пути, и не желая оставлять в живых никого, кто бы мог дать отпор в дальнейшем. Его не волновали ни земли веррийцев, ни жизни, ни души. Он твёрдо решил — предателям, присягнувшим на верность культу — не жить! Тем временем его командиры начали осаду остальных городов и крепостей царства. Он хотел за год уничтожить сильного политического и военного противника, чтобы показать другим королевствам и царствам Сиифрата, что присягать культу на верность — объявить войну его империи и быть в одночасье уничтоженным.

Прорываясь вглубь города, легионы Союза Крови при поддержке заклинателей и чародеев, легко преодолевали заслоны, которые выставили воины царства. Город горел от залпов орудий Союза, император убивал жителей каждого дома в котором могли спрятаться враги империи. Он считал, что на войне невинных не бывает и если царь решил присягнуть на верность его врагам, то и граждане будут за подобный союз, потому стремился сократить население государства до нуля.

Улицы Дратнехта были завалены трупами солдат и горожан, кровь лилась рекой, по всему городу кипели битвы, единственный квартал — Угольный — оборонялся целые сутки, но мощь империи была настолько велика, что даже его защитники не смогли сдержать натиск легионов, Вестницы Белл — телохранительницы императора Рэйна — зверствовали на улицах города, буквально превращая его жителей в кровавое месиво.

Этот акт агрессии был ответом императора за смерть его отца — Шадорнаала, предательство и присягу культу Верховного.

На третьи сутки город пал, оставшиеся в живых защитники города укрылись в Крепости Дратнехта, вместе с царем и его семьей. Добравшись до крепостных врат, Рэйн попросил свою супругу вновь применить свои огненные заклинания и та с удовольствием выбила массивные ворота огненным шаром, похоронив нескольких защитников находившихся за ними. Путь во дворец был открыт, солдаты Союза с яростными криками ворвались во внутренний двор крепости, рубя всех, кто вставал на их пути. Оцепеневшие стражи крепости не могли дать достойного сопротивления, ведь до сегодняшнего дня они тренировались в сражениях лишь с ворами, которые приходили во дворец в попытках украсть царские сокровища.

Врата дворца оказались огнеупорными, что вынудило императора использовать таран. Чары он экономил, берег на случай, когда они будут не брать штурмом, а бежать насквозь сквозь чужой дворец. Спустя несколько часов интенсивных ударов по воротам, они дрогнули, и наконец, с громким треском падающие металлические створки не выдержали, упали и с огромной силой придавили несколько человек к земле, сломав им руки и ноги. Через открывшуюся брешь хлынули солдаты Союза Крови, убивая защитников крепости, облаченных в легкие кольчужные доспехи с кожаными вставками, в простых стальных шлемах и вооружённые лишь топорами, и мечами. Тронный зал находился на самом верху дворца и на каждом этаже перед императором и его солдатами вставало по несколько групп защитников, упорно сражавшимися с наступавшими на них элитными полками империи и соединениями Союза Крови. Разрозненные колонны защитников бились в круг, окружая тающую сердцевину своей маленькой армии. Неся серьезные потери, они сражались с остервенением, и один из них, видя, что уже не сможет выбраться из круга, в котором погибнет, с неожиданной яростью прыгнул на Рэйна. Рэйн успел уклониться, но рассекающий воздух топор все же задел его плечо, и по руке побежал тонкий ручеек крови. Это была не первая его кровь на этом поле боя, и Дейвенскард, конечно же, не обратил на нее внимания, напротив, пока острие его меча выходило насквозь через горло напавшего, в его сердце был вызван огонь возмездия.

Дойдя до тронного зала, император ударил по вратам своими чарами, и они рухнули быстрее, чем он успел вложить в это заклинание всю силу своей ярости. Вид царя, за спиной которого, сгорбившись в страхе, толпилась его семья, ожидая своей участи, привел Рэйна в короткое оцепенение. Безумцы даже не пытались бежать через тайные тоннели замка, они как загнанная добыча ждали свою судьбу, точнее с хищником, который оборвет спутанные путы их судьбы.

Император шел медленно, величественно. От его тяжелой походки дрожала земля, в нем будто проснулся давно спавший зверь, на его лице была только одна эмоция — ярость.

Дойдя до середины зала, он громогласно произнес:

— Одранг! Мерзкий глупец, ты думал, что, сговорившись с культистами, ты избежишь участи всех предателей? — затем он, зловеще посмотрев на царя, со всей силы вонзил свой алый клинок в мозаичную плитку и продолжил: — За то, что твой отец убил моего, за сговор с культом и мятежными реббхарцами. Я приговариваю твое царство к полному истреблению. Твоя жизнь теперь ничего не значит, ты будешь смотреть, как моя наместница убивает твою семью, а затем я собственноручно сломаю твою шею своей силой.

Про то, что его сила во многом возросла с последнего раза, Рэйн благоразумно промолчал. Врагу, пусть даже умирающему, незачем было об этом знать.

— Какое ты имеешь право вот так просто приходить в мои земли, уничтожать мой народ, за то, что было двадцать пять лет назад? — отрешенно ответил Одранг. — Неужели тебе хватило каких-то слов, чтобы развязать войну? Слов, что я якобы плету интриги с Культом? Ты не правитель, ты безумец, который взял на себя непомерную ношу и извратил ею мир. Сильная армия — это все, что тебе нужно, чтобы распространять свою волю? Если Совет узнает…

— Ты смеешь угрожать нам Советом? — из темного угла зала выступила Мирра, боевой товарищ Рэйна и его подруга на многие годы. — Ты знаешь, сколько усилий ушло лично у меня, чтобы пытать каждую собаку из Культа Кхирны, чтобы выудить у них информацию о тебе? Я шла по кровавому следу, от одной жертвы к другой, пока ты возлежал в тронном зале со своей семьей и думал, что мы слепые и глухие идиоты. И вот сейчас ты открываешь свою пасть, чтобы напугать нас пустыми угрозами. Что ты знаешь о нас? Что ты знаешь о себе?

Она высвободила свои энергетические плети, и в зале ощутимо похолодало. Одранг даже поджал ноги, пятясь, но было поздно. Рэйн стремительно напал на Одранга, с невероятной прытью бросил царя в сторону и, схватив его за голову, развернул её прямо в сторону, где происходила бойня.

— Нет, нет, царь, смотри на плоды трудов твоих, не закрывай глаза на то, что ты сам натворил, — Рэйн цинично усмехнулся и пнул голову царя ногой в живот, отчего Одранг, не удержавшись на ногах, упал на холодный мрамор. Он пытался умолять, но слова застревали в его горле, когда в глаза ему заглянуло безразличное холодное пламя.

— Начинай, Мирра! — Дейвенскард прокричал это почти в полный голос и услышал в ответ короткое «Как прикажете, мой Владыка!»

Она вонзила одну из плетей в глаза маленькой дочери царя и подала питание на плеть, обжаривая девочку изнутри, пока та не закричала. Теперь по залу разнесся душераздирающий крик. Одранг, в ужасе глядя на неё, уже не пытался что-либо сказать. Смотреть на то, как его дети превращаются в груду дымящегося мяса, ему было невыносимо. Он не молчал, он кричал, проклинал императора, но ничего не мог сделать, ведь тот держал его голову своей массивной рукой, не давая сомкнуть веки.

Следующей на очереди была супруга Одранга. Одранг уже и сам готов был умереть, но Дейвенскард был непреклонен. Звенья в кровавой цепи не смещались ни под каким давлением или мольба. Да, жажда мести затмила его взор, и он вел себя так, словно уже убил царя и теперь наслаждался его смертью. Шалия наблюдала происходящее со стороны и не могла поверить в то, на что был готов пойти её супруг ради мести,. Она начала заводится от одной мысли о том, что может Рэйн теперь, когда у него проснулся внутренний зверь.

Мирра схватила жену царя за горло и, подняв над землей, сжала в удушающем захвате. Глаза несчастной женщины выкатились из орбит и остекленели. Она сопротивлялась, хрипя и брыкаясь, а Мирра то ослабляла захват, то снова сжимала ее горло, чтобы крики прекратились. Возобновлять жизнь, которая уже утекала из тела, было весело не только для неё — давать женщине надежду, что в следующий момент она умрет, но давать ей увидеть во всех красках ужас смерти казалось очень трогательным. Под самый конец прислужница Рэйна сдалась в своих играх, и голова царицы ударилась об колонну, размозженная насмерть. Кровь хлынула из её разбитого черепа, и Мирра начала хохотать, любуясь её предсмертным ужасом.

Увидев, как умерла его жена, Одранг отлично понимал, что он следующий. Он снова попытался взмолиться о пощаде, но понимая, что мужчина просто обезумел и уповает скорее не на милость победителя, а на помощь высших, невиданных силы, Рэйн просто и без изысков раздавил его как череп как спелый орех. Через секунду, ошарашенная от увиденных пыток Шалия, подошла к нему. Она старалась сдерживать свой восторг, но он все равно бил через край:

— Предатели должны быть уничтожены! Любые жалобы на них, безусловно к Падшему! Только мы вершим нашу справедливость, свершаем ее, а они просто кучка неудачников!

— Не говори так, — неожиданно буркнул Рэйн, глядя в невидимую точку над головой Шалии. — Мы должны сохранять здравый рассудок. Да, они это заслужили, но не мы копаем им эту яму. Мы лишь ставим надгробием над теми, кто окончательно зарвался.

— Мы развязали одну войну и были в ней успешны, а заговорщиков, как я успела убедиться… — Шалия махнула рукой. Она не хотела злить Рэйна, но в этот раз опять не сдержалась. — Если каждая война будет толкать тебя на бурный, развязный секс, то такая жизнь мне по душе.

— Ты же шутишь, да? — Рэйн только сейчас уловил в её словах простую жизненную иронию и улыбнулся, отчего стало ясно, что неожиданная вспышка злости была ему просто безразлична. — А я думал, что ты совсем голову от этих зрелищ потеряла. Если говорить о деле, то предатель Драксаан Солл все еще жив и скрывается в Шусарахе своем тайном убежище на юге нашей империи и пока он жив, ни о чем другом я думать не могу.

— Значит, мы скрестим клинки и когти в очередной раз и… — начала Шалия, но Дейвенскард её тут же оборвал.

— Нет, Шалия, предатель может использовать тебя для того, чтобы сломить меня. Я не хочу, чтобы ты погибла из-за моей войны.

— Я же теперь Аватар Тана’Белл, ведь верно же? Так почему я не могу следовать за своим возлюбленным туда, куда отправляется он?

— Нет, ты со мной не пойдешь, ты пока что смертна, как все люди, и если тебя убьют, я себе этого никогда не прощу! — произнес Дейвенскард, повысив голос.

— Не нужно повышать на меня голос, любимый, я тебя поняла. Но если я захочу помочь тебе, меня не переубедить, учти это. А теперь…

Шалия приобняла своего супруга, слегка склоняя его голову к поцелую. Дейвенскарда не оставляло в покое чувство, что он не сделал еще одно дело. Император вышел на стены разрушенной столицы и, как только грохот битвы утих, прокричал:

— Воинство империи и Союза Крови, сегодня мы стерли с лица Т’Саарана ещё одного сильного политического и военного соперника, но пока мы не уничтожим предателя Драксаана Сола и его приспешников, мы эту войну не выиграем! Залечиваем раны и вперед на Штурм Шусараха, последнего пристанища предателя!

Шалия лишь улыбнулась. Ну конечно же, годы аристократических интриг научили её тому, что не все свои намерения было обязательно объявлять вслух, а значит она так или иначе окажется рядом с Рэйном на очередном поле боя. Будет это тайно или явно — это решит судьбоносный виток фортуны.

5067 год, Вторжения Падшего

10 год правления императора Рэйна

Через год после успешного уничтожения Веррийского царства, Серый Владыка Дейвенскард Рейн возглавил наступление на укрепление Шуссарах, в котором укрылся Драксаан Солл — мятежный лорд и предатель, продавший империю оккультистам.

Мятежники и культ пытались возвести на трон Драксаана, что относился к дому Солл, ведь реббхарцам никогда не нравилось пренебрежительное отношение таллауров к межвидовым союзам. Это было для них неправильно: они хотели очистить кровь своего народа, ассимилированного после вторжения таллауров в семьсот девяностом году после бегства из старой столицы империи Касфея, что располагалась на Сурбодджаре в Черных водах, в темной стороне мира.

После поражения северного союзника, их предводитель, Драксаан, скрылся в своем родовом имении. Он почуял, что будет следующим, и начал разрабатывать план действий против сил империи и Союза Крови. Высокие стылые горы не давали врагам окружить и захватить старую крепость, где находился Драксаан. Это дало мятежникам возможность для наступления в земли империи. И, в дополнение ко всему, у реббхарцев было еще одно преимущество в виде поддержки главенствующего культа Падшего и его сателлитов.

Возглавлял культ неизменный лидер — восставший колдун и настоятель, скрывавшийся под прозвищем Верховный. Даже приспешники, кроме тех, кто входил в высший круг, никогда не видели его лица. Он всегда носил черную маску. Внутри культа ходили слухи об обезображенном лице колдуна, но никто не знал, как и когда это произошло.

***

Весь путь до крепости Дейвенскард пребывал в мрачном настроении. У него было плохое предчувствие. И правильно, ведь его возлюбленная Шалия не собиралась в это время оставаться во дворце, а решила отправиться вслед за ним, переодевшись в доспехи черной гвардии. Лишь Мирра — правая рука императора — смогла ее раскусить.

Девушка никогда не смогла бы провести чуткую и бдительную Мирру, которая возглавляла отряд «Тайных» — организацию, занимавшуюся разведкой и охотой на предателей. Низкий рост, походка, совершенно несоответствующая солдатской, и витающий в воздухе запах ассуларских специй — все это сильно выделяло Шалию среди реббхарцев. Мирра уже хотела раскрыть императрицу и доложить владыке, что его возлюбленная, несмотря на запрет, пробралась в армию, но внезапная засада, устроенная объединенными силами культов и мятежных реббхарских дворян, помешала ей.

Когда войско уже подходило к единственному проходу в Шуссарах, в последних линиях строя взорвалась повозка с криллитом — путь к отступлению был перекрыт. Из леса, охваченного огнем после взрыва, с кличем и воем выбежали наемники культа. Началась битва. Зазвучал лязг мечей и поле окропило кровью. Мятежники заняли высоту над открывшимся местом боя и выпустили залп огненных стрел. Те разлетались в разные стороны, сея смерть везде, куда попадали.

Одна из стрел была отравлена сильным ядом. Она вонзилась в грудь императора, пробив насквозь его доспехи и застряв глубоко в груди, едва не задев сердце.

Дейвенскард громко вскрикнул от боли. Он хотел вытащить стрелу, но в глазах потемнело, и его парализовало. Рейн упал с Громокрыла — своего верного пылающего дракогралла на землю. Он не чувствовал свое тело, все до кончиков ногтей казалось ему очень тяжелым. Лишь благосклонность Кайара — его покровителя, не давала Серому Владыке мгновенно умереть от яда, попавшего в кровь. Дейвенскарду оставалось только лежать с окровавленной стрелой в груди, слушая свисты стрел и предсмертные крики его воинов. Император попытался размышлять над тем, кто мог предать его.

Дейвенскард вспомнил, что окунать стрелы в особый парализующий яд пресноводного хогуса было любимым занятием лорда Солла — вассала его отца. Он понимал, что немолодой Солл, будучи гением планирования, одержимым жаждой власти, пойдет на все что угодно, лишь бы насолить династии, которая мешала его планам — династии Д’Саари. Но император также понимал и то, что Солл не мог так просто предать его отца и, трусливо поджав хвост, укрыться в своем поместье. Прослеживался явный след влияния посланника Падшего, Мэхеноа. Он — жестокий и расчетливый предводитель десармертов — убил нескольких правителей, включая отца и деда Дейвенскарда, и умел убеждать слабых волей своими отравленными речами, побуждая перейти на его сторону, чтобы потом использовать тех, как безвольных марионеток. Рейн задавался вопросом о том, ради чего некогда фанатичный вассал отца вдруг решился на предательство и перешел на сторону оккультистов, содействуя их карательным миссиям.

Вестницы сражались с наступавшими наемниками и не могли помочь Серому Владыке.

Увидев идущих на Дейвенскарда озлобленных убийц, Шалия не сдержалась. Она сорвала закрытый шлем тасллата и обернулась черной, как ночь, волчицей. Гнев овладел каждой клеткой ее тела. С яростью она разрывала врагов на мелкие куски. Троих она сожгла: остатки их тел разлетелись по полю боя, а в воздухе запахло жареным мясом.

Шалия стремительно нападала на тех, кто пытался убить ее супруга. Гнев ослепил девушку, и та не понимала, что они пришли и за ней тоже.

Волнистые черные клинки убийц были смазаны ядом хогуса. Мятежники стремительно нападали на императрицу, но та убивала их с необычайной ловкостью, ведь те были медлительны и неповоротливы, что помогало ей. Никогда до этого она не принимала участия в настоящем сражении.

Шалия расправилась со всеми, прежде чем увидела, как из пепелища выходит облаченный в черные доспехи человек. Он был выше всех наемников, но ниже реббхарцев. И это не мешало ему убивать солдат империи, которые пытались помешать ему. Девушка разглядела в его руке длинный черный клинок.

Человек шел уверенно, не замечая суматохи, которая началась после того, как ловушка закрылась. Шел лишь с одной целью — отомстить. Отдать долг той, которая когда-то обманула его, оскопила и сожгла лицо, когда он попытался осквернить её честь, принудив к близости. Шалия с горечью в глазах посмотрела на Дейвенскарда. Она понимала, что, возможно, не выживет в этом бою. Императрица наблюдала за тем, как на нее шел коренастый мужчина, жаждущий отомстить за прошлое. Но ради супруга и дочери, которых безумно любила, и чтобы укрепить веру в Серого императора, Шалия решила пожертвовать собой. Она мысленно попрощалась с любимыми и, грозно скалясь, пошла навстречу своему убийце.

Черная волчица выпустила острые когти, ее золотисто-желтые глаза загорелись праведным гневом. Она испустила огненное дыхание, но это не остановило и не испугало человека. Он лишь ускорил шаг и стремительно напал на Шалию, ранив ее. Шалия почувствовала, как силы начали покидать ее тело, и поняла, что клинок был отравлен. Разъярившись, она тут же контратаковала нападавшего, разорвав его лицо когтями. Казавшийся до этого хладнокровным, убийца рассвирепел, и его атаки стали ещё быстрее. Шалия уже не могла сопротивляться такому напору, но даже ослабленная ядом, она продолжала биться с ним на равных.

Когда схватка начала набирать обороты, убийца понял, что не выиграет в этой дуэли. Он начал призывать тени с помощью темной силы, дабы те помогли ему в бою. Слившись с ними, враг стремительно пронзил сердце Черной волчицы. Шалия громко вскрикнула, снова обернувшись человеком. Ее тело окончательно ослабело, ноги не слушались. Кровь толчками вытекала из рваной раны в груди, и капли падали с одежды на землю. Её глаза закатились, и девушка упала в руки парализованного Дейвенскарда. Сквозь шум боя до него долетел ее тихий шепот:

— Отомсти за меня, любимый. Ордемм — имя этого ублюдка, — захлебываясь кровью, Шалия смотрела в небо. Из ее глаз текли слезы. — Отомсти за меня, слышишь? Дай мне клятву, что отомстишь.

— Нет! Шалия! Прошу, не умирай, все будет хорошо. Прошу, не закрывай глаза, я найду способ вылечить рану! — Дейвенскард пытался докричаться до нее. Паралич отступал, его руки все сильнее могли сжимать ее слабое тело. — Прошу, любимая, не бросай меня! Без тебя Кайар угаснет! — руки мужчины дрожали, из его глаз катились слезы. Все мысли в голове были лишь о возлюбленной.

Шалия больше не отвечала ему: она была мертва. Еще теплое тело, истекающее горячей кровью, безжизненно лежало в руках Рейна. Он встал, собрав все силы, которые у него оставались, и водрузил ее тело на спину дракогралла:

— Клянусь, я отомщу за тебя… — прорычал он, запоминая каждой клеткой своего тела это имя — Ордемм.

Мирра рассекала плетями оккультистов одного за другим. Но смертельное представление, где обрывающиеся крики — ария, а свист оружия — симфония, не смог отвлечь ее от трагедии, что развернулась прямо за спиной.

— Ваше Величество, бегите отсюда! — прокричала императору Мирра, отбиваясь от врагов. — Я задержу их…

Постепенно отходя от паралича, Дейвенскард собрал все внутренние силы и смог подняться, схватившись за седло. Он взлетел высоко в небо и отправился в сторону северного царства — туда, где находился священный пруд Ардрагорра.

Мирра ринулась в сторону Ордемма, но не успела его догнать и отомстить за убийство своей императрицы, с которой они крепко сдружились за несколько лет, — убийца скрылся в облаке пыли, пепла и черного дыма так же быстро, как и появился…

Глава II:"Давние шрамы"

Несколько дней спустя…

Дейвенскард надеялся, что Шалию еще можно было спасти. В сердце теплилась надежда на то, что исток душ во дворце Рхаальи сможет ее воскресить. Но уставший от боя с мятежниками Громокрыл начал медленно кружить, опускаясь на Саттнот. Обессиленный, он упал на заднем дворе Малого Дворца правительницы этого мирного города.

Черные гвардейцы, охранявшие его, ринулись к раненому императору. Дейвенскард, из раны которого до сих пор торчала отравленная стрела, медленно терял сознание.

Гвардейцы сразу узнали того, кто был перед ними. Они в спешке отнесли тело Шалии в воды священного храма Белл — храма Привратницы судеб и реальностей, жены Ваятеля пустоты Кайара. Правительница города, царевна Най’Ата, лично вызвалась лечить раненого императора. Она была влюблена в Дейвенскарда еще со времен учебы в Хаанитовой академии, из которой ее исключили за то, что она ударила ученицу, высказавшую презрение к молодому принцу из-за его происхождения.

Уложив императора в постель, Най’Ата аккуратно вынула наконечник стрелы, пробившей прочный доспех. Она, прекрасно разбиравшаяся в стрелковых орудиях, сразу же поняла, почему хаалитовый доспех императора оказался поврежден: стрела была из этого же редкого и трудно добываемого металла.

Най’Ата сняла с Дейвенскарда доспехи и дала настойку из редкой травы рацурим, которая ввела его в транс. Она сделала это, чтобы он не почувствовал боль при обработке раны. Как только император отключился, Най’Ата положила руки на его грудь и почувствовала, как яд протекает внутри тела, начиная свой путь из раны.

Царевна быстро собрала необходимые травы и настои для лечения и принялась колдовать над Дейвенскардом: капнула отвар прямо на разорванную плоть, что заставило кровь вскипеть, и положила траву мятыми узелками на поврежденную кожу. После накрыла ладонью сверху, и магический холод окутал сначала рану, затем грудь и сердце, а после и все тело, распространившись по венам.

* * *

Отключившись, Дейвенскард попал в обитель своего Покровителя — место, где время как будто работало иначе, а в воздухе медленно влачились обломки некогда прекрасного мира. Сам Ваятель называл это место «Вневременным погостом». На его вершине находились пути восхождения и стоял величественный престол.

Кайар сидел неподвижно и пристально смотрел на Дейвенскарда двумя парами своих кроваво-красных глаз. Сам же Дейвенскард, обладая даром эмпатии, доставшимся ему от матери, ощущал чужие гнев и скорбь. Он был в своей привычной форме Ваятеля пустоты, олицетворял белую бездну и черный свет одновременно. Дейвенскард понял, от кого получил постоянные перепады настроения и нестабильность своих способностей.

Видя жалкое состояние проводника, император громко закричал, да так, что его слова еще долго звучали во вневременном царстве. Эхо этих слов снова и снова врывалось в уши Дейвенскарда, вызывая дикую боль, не сравнимую с той, которую он почувствовал, когда хаалитовая стрела чуть не пронзила сердце. Лишь боль потери возлюбленной была такой же режущей и продолжительной, как та, которую вызывал осуждающий лик Кайара.

— Как ты думаешь, Дейвенскард, зачем я призвал тебя в свою обитель? — осуждающе процедил Кайар с жуткой ухмылкой. — Ты не смог уберечь Шалию от необдуманных решений, ты ее погубил, спровоцировав бунтующую против твоих запретов натуру. Ты же знал, что она не захочет сидеть во дворце.

Дейвенскард был удивлен услышанным. Боль пронзила сердце — он почувствовал вину за произошедшее.

— Думаешь, я знал, что она замаскируется под тасллата Черной гвардии? — громко произнес император. — Думаешь, я знал, что нам устроят засаду? — скорбно продолжил он. Гнев заставлял кипеть кровь в жилах все сильнее. — Я не мог заставить ее остановиться: она была упрямой женщиной, привыкшей жить в роскоши, но истинно желающей всегда находиться рядом со мной. Скорее это ты ее испортил!

— Она была проводницей моей Белл, а теперь Привратница замкнулась и не подпускает меня к себе! — эхом распространились слова Кайара. — Все бы ничего, но без ее любви моя сила не имеет того уровня, на котором я смог бы сражаться со своим темным собратом. А без меня ты будешь оставлен посреди полыхающего поля боя, на котором тебя разорвут мятежники вместе с глупыми культистами. Своими язвенными речами манипулируют Кхирна и ее полудохлый протеже «Верховный».

— И что я теперь должен сделать, чтобы вернуть твою благосклонность и вновь почувствовать мощь Ардраггора? — холодно спросил Дейвенскард.

— Поменьше нервничай, Серый Владыка. Видишь ее? — тихо спросил проводник.

— Рыжеволосая, голубоглазая, Най’Ата явно аспект — не иначе. Она не та, кем кажется, — усмехнулся Кайар. — Она сама не знает, кем является. Раскрой ее потенциал. Сделай ее новой проводницей Белл. Это твой последний шанс на искупление.

— Что, если… Она не согласится? Ты об этом-то хоть подумал? — угрюмо спросил Дрейн.

— Ты имеешь право выбора, но сейчас решаю я! — гневно произнес Кайар, а затем спокойно продолжил: — Прошу, не валяй дурака. Во время учебы на острове Кюрн она все время следовала за тобой хвостом. Ты не замечал этого? Най’Ата вылетела из академии только из-за того, что за тебя, болвана, заступилась. Это ли не истинное проявление любви?

— Ваятель, ты что, угрожаешь мне сейчас? — язвительно спросил Дейвенскард у Кайара.

— Это не угроза, это — предостережение. На случай, если ты в следующий раз примешь очередное недальновидное решение, не проверив таких очевидных вещей, как преданность твоей женщины, и не обдумав последствий, что приведут к краху миров. Ты повел себя как наивный мальчишка, изнеженный дворцом, но не как император, — холодно произнес Кайар, подражая манере речи Дейвенскарда. — Моя благосклонность просто так не дается, чтобы ее получить, тебе нужно постараться. Иначе зачем ты нужен мне? У тебя есть последний шанс искупить перед Белл свою вину, пока она к тебе еще благосклонна.

— Предлагаешь мне силой взять дочь имперской советницы? — настороженно поинтересовался Дейвенскард.

— Она не так проста, мой юный чемпион. Ты уже наверняка почувствовал холод ее рук. Магические способности, как у нее, встречаются редко даже у аспектов. Вывод один: она — творение Царицы Аспектралов, Мальсайры.

— И как мне теперь с этим жить? — огорченно спросил Дейвенскард. — Мне же после этого неприятные мысли в голову лезть будут!

— Я думаю, Най’Ата способна оправляться от самых смертельных ранений и снова идти в бой, — задумчиво произнес Кайар. — Она будет идеальной проводницей Привратницы. Более того, привнесет в наши способности много пользы.

— При чем здесь ее силы, что ты хочешь с ней сделать?! — гневно вскрикнул Дейвенскард.

— Ты меня не понял, Серый правитель… — фыркнул Кайар. Он закрыл глаза и, медленно покачав головой, добавил: — Ее силы божественного происхождения. Най’Ата будет идеальной матерью наших с Белл детей. Также она может лечить силой холода.

После того, как Кайар отчитал Дейвенскарда и дал послание для Най’Аты, вихрь пустоты охватил императора, и он проснулся в холодном поту, чем потревожил спавшую в соседнем кожаном кресле девушку.

Она вскочила с кресла и подошла к Дейвенскарду, аккуратно поправив подушку под его головой. От раны на груди не осталось и следа. Лишь легкий холод пробегал во всем теле с каждым ударом сердца. Най’Ата положила руку на место, откуда некогда текла кровь, и холод медленно отступил. Она поинтересовалась у Дейвенскарда:

— Приснился кошмар, мой владыка? Лежи, не вставай. Я удивлена, что ты жив после такого точного выстрела. Яд только чудом не успел разойтись по всему телу, и, кажется, в нем была кровь десармертов.

Дейвенскард смотрел на нее, не понимая происходящего. Все мысли в голове перепутались, но единственное, что возникло у него в голове, это образ умирающей на его руках Шалии.

— Где Шалия?! Она жива?! Что с ней?! — попытавшись встать, спросил Дейвенскард.

— Успокойся и ляг, мой владыка, — Най’Ата медленно опустила взгляд в пол. — Твоя возлюбленная мертва. Удар был такой силы, что разорвал сосуды, снабжавшие кровью ее сердце. К тому же, на клинок был нанесен тот же яд, что я вытащила из тебя.

Най’Ата попыталась уложить Дейвенскарда обратно на кровать. Он не верил услышанному. Шалии больше нет. Он не смог защитить ее…

— Тебе приснился кошмар? Не переживай, ты можешь со мной поделиться.

— Почему я здесь, когда должен быть со своей женой?! Кто ты такая? — гневно спросил Дейвенскард.

— Мое имя — Най’Ата. Я царевна династии Ро’Каин. Правительница города, в котором ты, мой владыка, рухнул пять дней назад. Прямо ко мне на задний двор.

— Теперь я, кажется, тебя припоминаю… — задумчиво произнес император. — Ты ведь дочь Лисдарьи, моей советницы? Ты училась со мной в Хаалитовой академии, но спустя несколько лет пропала из виду.

— Меня выгнали, когда я ударила ту девушку, что назвала вас жалким полукровкой, — вздохнув, произнесла Най’Ата. — Она оказалась дочерью одного из магистров академии.

— Я так понимаю, ты была влюблена в меня, раз поступила подобным образом?

— Возможно. А возможно, я понимала, что рано или поздно мы с вами еще встретимся, — продолжила Най’Ата. — И вот мы и вправду столкнулись, но не при самых приятных обстоятельствах… Так что тебе приснилось? Можешь поделиться со мной.

— Это был не совсем кошмар и даже не совсем сон. Я был в обители Ваятеля, он может лишить меня своей благосклонности из-за гибели Шалии, — опечаленно ответил Дейвенскард. — И если я не найду новую проводницу для его возлюбленной Белл, то моему правлению, скорее всего, придет конец. Что, естественно, будет на руку культу и мятежным лордам.

Най’Ата удивленно посмотрела на Дейвенскарда голубыми глазами без зрачков, а затем спросила:

— Вы хотите предложить мне занять ее место? — предположила она. — Сейчас я не готова к отношениям: память о моем женихе пока свежа. Он погиб, сражаясь в неравном бою с искаженными тварями.

— Ваятель также сказал, что твои силы имеют божественное происхождение, — произнес Дейвенскард, после чего холодно добавил: — А еще он сказал, что мы с тобой связаны даже больше, чем ты думаешь.

— Что же, похвально, что ваш покровитель знает больше, чем я, — процедила Най’Ата. — Хотела бы и я точно знать, кем на самом деле являюсь…

— Ты ведь в академии была самой умелой лучницей из всех? Но как ты стала править этим приграничным городом, и почему я об этом ничего не знал? — удивленно спросил Дейвенскард.

— Дело в том, что я не хотела управлять Саттнотом, но мать поставила меня на этот пост… — грустно ответила Най’Ата.

— Зачем ты корчишь из себя ту, кем не являешься? Зачем притворяешься хладнокровной стервой?

— Зачем вы оскорбляете меня, мой Владыка? Я никем не притворяюсь! Я та, кем являюсь! И вообще, если бы не я, вы бы сейчас лежали рядом со своей возлюбленной.

Най’Ата обиженно отвернула голову в сторону, не смотря на Дейвенскарда. Тот сразу же почувствовал вину.

— Прости, что обидел, царевна, — робко произнес император. — Когда я держал на руках умирающую возлюбленную, внутри меня словно что-то сломалось. А из-за предупреждения Ваятеля я теперь еще и на нервах, ведь лишившись его благосклонности, я лишусь и доступа к его силам и тогда точно буду не жилец.

Он попытался встать, но рука Най’Аты остановила его. Недовольно посмотрев на императора, она без эмоций произнесла:

— Не вставайте, вы еще слишком слабы. Хоть я и смогла убрать ту рваную рану от стрелы, но яд полностью так и не вывела. Пройдет немало времени, прежде чем он полностью выйдет из вашего тела.

— Хочешь сказать, что я по-прежнему отравлен этим чертовым ядом? — нервно спросил Дейвенскард, ложась обратно на кровать. — То есть я должен лежать тут, пока мою империю раздирают ублюдки, возомнившие себя главными?!

— Не беспокойтесь, я позабочусь о вас. А ваш регент наверняка уже все улаживает, — ободряюще ответила Най’Ата.

* * *

Спустя месяцы Дейвенскард, оправившись от ранения, уже свободно расхаживал по дворцу. Он находился в раздумьях: как вернуть ту любовь, с которой носилась за ним Най’Ата во времена обучения в академии.

И вот Дейвенскард решился на отчаянный поступок. Попытался напором взять ее, и, неожиданно для него самого, она ответила взаимностью, хотя до этого дня пребывала в печали после потери возлюбленного.

Все-таки чувства к Дейвенскарду, таившиеся в глубине души, были все так же сильны, как и раньше. Месяцы, проведенные с ним, растопили ее холодное сердце, и она вновь почувствовала, что любит его. На сей раз взаимно.

Их любовь была страстной и долгой. Они занимались любовью в любой удобный момент. Она всячески поощряла желание Дейвенскарда, а он, в свою очередь, был рад, что наконец добился того, чего от него хотел Кайар. Чувства к Най’Ате смогли залечить раны как на теле, так и на душе после смерти Шалии.

На седьмой год их любви в Саттнот прибыли войска империи. Во главе их стояла регент, наместница Мирра, как и прежде облаченная в свои кроваво-красные доспехи, украшенные золотыми вставками. Она была без маски Агармала, которую всегда носила. Та висела у нее на поясе. Она, благодаря разведчикам из Алого Харцессила, знала про то, что император остался в Саттноте, и прибыла к нему, чтобы сообщить плохие новости.

* * *

Мирра вошла в особняк, и ее взгляд тут же пересекся со взглядом Най’Аты. Она расчесывала волосы семилетней дочери, которую назвала Сапфиной. Мирра подошла к ним и по-солдатски, без лишних эмоций, произнесла:

— Царевна, я пришла к императору. Во время его отсутствия произошли события, требующие его непосредственного внимания. Где он?

— На заднем дворе, ухаживает за цветами и играет со своим дракограллом, — улыбнувшись, ответила она, на мгновение взглянув в синие глаза Мирры.

Та, услышав ответ, направилась к императору. Выйдя на задний двор и увидев владыку, Мирра поклонилась и сказала с несвойственной ей печалью:

— Владыка, я подвела вас, — печально начала она, отпустив голову. — Культисты проникли в реббхарские знатные дома, мятеж разрастается, и без вашего присутствия знать уйдет к ним, посчитав вас слабаком, скрывающимся от своего народа!

— Видела мою дочь, дорогая Мирра? Я не могу оставить ее, ведь если культ узнает про дочь двух могущественных аспектов, то ты и сама знаешь, что произойдет. К тому же, я не могу бросить Най’Ату. Я люблю ее. Она вернула мне надежду и благосклонность моего покровителя.

— Владыка. Это дело не может долго ждать! Если вы не явитесь в совет, то, скорее всего, даже немногочисленная таллаурская знать перейдет на сторону мятежников, и тогда империи не станет! — недовольно процедила Мирра.

Император задумался. Мирра была права.

— Хорошо. Я отправлюсь немедленно. Но ты как моя правая рука сделай все, чтобы моя семья была в безопасности! — строго наказал он.

— Еще одна причина, по которой я приехала к вам, касается вашей старшей дочери, Таши, — опечаленно произнесла она. — Ее сразил недуг, ранее неизвестный и очень тяжелый, с каждым днем ей становится все хуже. Даже ваша сестра Аликсиндрия не знает, что с ней. Боюсь, Таша может не дожить до своего становления.

— Что же ты сразу мне не сказала об этом?! — заволновался Дейвенскард. — Какие симптомы? Возможно, я знаю, что с ней. Немедленно собираемся! Оставь в городе гарнизон черных стражей, и уходим. Если я потеряю и ее, то не переживу.

Таша была единственной памятью о Шалии. Он любил ее и готов был сделать все, дабы не потерять дочь.

— Но как же ваша вторая дочь? Ведь оставляя ее здесь, вы подвергаете ее опасности. Культ, скорее всего, уже догадывается о ее существовании, — забеспокоилась Мирра.

— Думаю, что Най’Ата сможет позаботится о Сапфрине, к тому же здесь остается батальон Черных стражей, — холодно сказал Дейвенскард.

* * *

После отбытия Дейвенскарда из Саттнота прошло несколько месяцев. Город был хорошо защищен на случай нападения культа на его новую семью с целью похитить Сапфрину.

Перед отбытием Дейвенскард предупредил Най’Ату о том, что культ, возможно, уже знает о их дочери и захочет забрать ее. Он приказал закрыть город для проезда, но не подозревал, что культ подослал в Саттнот свою шпионку, которая планировала дезинформировать разведку империи и подготовить город к вторжению основных сил культа.

Най’Ата сама подозревала, что культ в скором времени предпримет попытку выкрасть ее дочь, послав карательный отряд, и она оказалась права.

Спустя еще один месяц разведчики Най’Аты сообщили о том, что в сторону города вышел большой полк элитных культистов бархаддиров. Именно бархаддиры были причастны к смерти императрицы во время засады на императора за несколько лет до этого. Они помогли мятежникам, чем спровоцировали новую ветвь гражданской войны.

Най’Ата отдала приказ Черным стражам укрепить оборону города и подготовить ополчение, а также эвакуировать город через подземные ходы, после чего она стала ждать прихода культа, предварительно спрятав Сапфрину в подвале своего особняка.

Най’Ата имела познания в планировании стратегии и знала, как устроить хитроумную ловушку в городских условиях. Она знала все о тактиках стрелковых подразделений и умело организовала ловушки по всему городу.

Бархаддиры вошли в город, будто владели им: спокойно и неторопливо. Они входили в каждый дом, но, никого не найдя, заподозрили неладное. И все же продолжили следовать своему изощренному плану.

Най’Ата и не подозревала, что в город вошли не элитные части культистов, а простые неофиты, переодетые в одеяния бархаддиров. Она отдала приказ уничтожить все цели, и снайперы на крышах, выдав свои позиции, уничтожили их всех. Вскоре в город вошла основная часть культистов, и они уже не были зелеными новичками. Это были элитные ассасины бархаддиров и шли они с одной целью — убить всех в городе.

Они шли рассеянным строем, а возглавлял их сам брассиец, которого в культе прозвали Кукловодом. Обученный тайным знаниям высших позиций культа Падшего и заслуживший похвалу самого основателя культа, скрывавшегося под прозвищем Верховный, он дослужился до его правой руки, даже несмотря на то, что имел более знатную родословную, чем Верховный. Он был сыном последнего царя брассийцев из династии Браус, Саяна «Безумного» Второго, обезглавленного в собственном тронном зале после неудачной попытки связаться со слугами Падшего в семьсот сорок восьмом году Первого Вторжения Падших. Он получил право на изучение запретных архивов, которые не успели увезти архивариусы Черной гвардии перед падением Тонвалля и Касфея — двух древних столиц перворожденных Таллаури.

Кукловод был обучен поискам магически одаренных существ, людей, таллауров и представителей других как старших, так и младших рас. Он целенаправленно шел в особняк царевны, чуя следы мощной энергии, которая манила его. Следом шли самые фанатично преданные ему ученики, входившие в самый высокий круг общины бархаддиров. Остальные разошлись по городу и расправлялись с Черными стражами и ополченцами, собранными из гвардии царевны.

В городе началась настоящая резня: дома горели, противники практически не уступали друг другу по силам, однако на стороне бархаддиров была оккультная магия темного измерения Кхирны — владычицы смерти и чумы. Город медленно умирал, крики солдат постепенно утихали, а зловещий смех ассасинов-бархаддиров лишь усиливался и превращался в гоготание сотен их темных душ. Помощи городу было ждать неоткуда, ведь перед тем, как прийти в Саттнот, они отрезали его от остальной империи хитроумной уловкой, заставив силы империи и союза рассеять свои армии в самые крупные провинции, подвергшиеся нападениям возраставших сил мятежников, которые заручились поддержкой культа.

Най’Ата стояла на вершине холма, на котором возвышался ее прекрасный особняк-резиденция, и отстреливала ледяными залпами наступавших на холм фанатиков. Однако наступление было лишь очередной уловкой хитрого брассийца, который собирался подточить ее силы. И когда Най’Ата была измотана боем и впала в отчаяние, сражаясь с элитой культа, он шел спокойно и хладнокровно, будто вокруг не бушевало пламя и не лилась кровь.

Убив последнего фанатика, Най’Ата увидела, как Кукловод вышел из черных густых клубней дыма и пепла. Сначала показалось его покрытое руническими шрамами лицо, зеленая радужка на фоне черных белков и лысый череп лишь с одной косой, развевавшейся на ветру. Он в упор посмотрел на нее с ехидной ухмылкой, а затем, выхватив черный изогнутый клинок, стал все быстрее приближаться.

Най’Ата в отчаянии создала ледяной меч и атаковала Кукловода первой, легко ранив его в щеку. Брассиец не расстроился, понимая, что измотанной она не причинит ему много вреда. Рыжеволосая бестия сражалась яростно, но так и не смогла стереть с его лица зловещую ехидную ухмылку. Лишь обрезав серую косу, она разозлила до этого сохранявшего хладнокровие Кукловода. Тот ударил ее мощным выпадом в грудь, и кровь хлынула из раны, окропляя снег вокруг. Най’Ата упала замертво.

Расправившись с царевной, Кукловод громко и зловеще окликнул шедших за ним следом приспешников:

— Ищите девчонку. Она где-то здесь, я чую ее. Кучка недоделанных идиотов, если вы ее не найдете, я выпотрошу вас живьем!

* * *

Сапфрина сидела в подвале особняка и через маленькое окошко наблюдала за сражением и смертью матери, едва сдерживая плач. Ее охватил гнев. В ней пробудились дремавшие силы огня и льда, образовывавшие ледяное пламя. Выбежав из подвала, Сапфрина убила нескольких культистов, обыскивавших особняк, после чего выбежала на улицу и упала к бездыханному телу матери. Плача, она просила ее не умирать, но царевна не отвечала.

Видя это, старый оккультист умилился от проделанной работы. Он стремительно схватил девочку и вместе с ней скрылся в темном портале.

5076 год, Вторжения Падшего

Най’Ата очнулась в ледяной колыбели. Не понимая, где находится, она начала бить по оболочке, спасшей ее от гибели.

Спустя час Най’Ата выбралась из колыбели и увидела руины некогда прекрасного города, которым правила. Она сразу же принялась искать дочь, блуждая по пепелищу в надежде на то, что Сапфрина смогла спастись, но вскоре осознала, что культисты забрали ее с собой, бесследно исчезнув так же внезапно, как и появились.

В первые часы после холодного пробуждения Най’Ата хотела отправиться к Дейвенскарду и рассказать ему обо всем, что случилось в городе. Но, смотря на разлагающиеся тела своих людей, она не могла понять, почему помощь не пришла. Най’Ата не знала о том, что сделали культисты, чтобы предотвратить прибытие сил империи, поэтому разочаровалась в своем возлюбленном и отправилась туда, где, как ей казалось, могла быть ее дочь.

* * *

Тем временем Дейвенскард, только прорвавшийся через информационную блокаду, которую устроила шпионка бархаддиров, узнал о том, что произошло в Саттноте. Он послал в руины взвод Тайных, чтобы они прочесали город и нашли его возлюбленную и дочь.

Когда Тайные пришли в Саттнот, они увидели пугающую картину: вокруг разлагавшихся тел стражей и культистов роились трупные мухи, а город лежал в руинах. Возле особняка царевны, вокруг огромного пятна крови на снегу они увидели ледяную колыбель, на которой были видны следы того, что кто-то отчаянно пытался выбраться. Командир Тайных обнаружила следы темной магии измерений и сообщила об этом императору.

Получив эти сведения, Дейвенскард понял, что Най’Ата не только выжила, но и отправилась сама искать их дочь. Следуя по темным следам, шла она в направлении древнего Алваръяда, неприступного, сохранившего свою независимость города-оплота, в котором уживались все расы мира. Но по данным, которые ему прислали разведчики из Черной гвардии, посланные туда, на город в скором времени должна была обрушиться вся мощь культа смерти и чумы.

Он находился в непосредственной близости от древней цитадели Лар’Ханал, в которой четыре тысячи лет назад произошла великая битва и в подземельях которой жертвами старейшин перворожденных был заточен опаснейший из всех десармертов, каких только видел мир.

Дейвенскард решил переключиться на тренировки своей старшей дочери, Тассии. Из-за нервного срыва после смерти матери в ней пробудились силы, которые очень сильно беспокоили Дейвенскарда. За это Тассия его возненавидела.

Глава III — "Становясь сильнее"

5076 год, Вторжения Падшего

20 год правления императора Рэйна

После гибели императрицы от рук наемника культа и падения приграничного города царства Ро’Каин Дейвенскард пребывал в отчаянии и скорби, ведь в тот день, как он думал, погибла та, которую он смог полюбить всем сердцем в надежде на новую счастливую жизнь. Он задался целью отдать царевне последние почести, найти их дочь Сапфрину, вырвать ее из лап культистов и отомстить брассийцу-психопату.

Он скрывался под прозвищем Кукловод, но Дейвенскард знал его настоящее имя, ведь много времени провел в архивах библиотеки дворца: читал летописи тех лет, когда отца Кукловода убил основатель новой империи, Саррогар Форунийский. Гнестон Браус сбежал как крыса с тонущего корабля и после попал в культ Падшего, где смог заслужить доверие настоятеля культа, Верховного, став его правой рукой.

Дейвенскард жалел о том, что в тот день решил покинуть Саттнот и оставить младшую дочь одну ради того, чтобы помочь старшей оправиться после потери матери.

Дейвенскард видел, как темное начало дочери брало верх, поглощая ее человеческую половину и причиняя сильнейшие мучения. Он не мог больше видеть Тассию в таком состоянии. Дейвенскард боялся потерять еще и ее, поэтому обратился к сестре-близнецу, бывшей великой Мыслящей таллауров, изобретательнице и властительнице разума, Аликсиндрие, за помощью, попросив создать что угодно, только бы это помогло остановить разрушение нервной системы Тассии.

Аликсиндрия была могущественным псиоником, обученная техномагии, поэтому ей не составило труда создать новый материал, способный сдерживать растущие силы племянницы. Она назвала его «живым металлом» и дала имя Хасмарит.

Аликсиндрия, несмотря на свою социопатию, привязалась к племяннице, поэтому не смогла сидеть сложа руки. Она на пять месяцев закрылась в своей мастерской, где искала способы если не подавить тьму, то хотя бы научить Тассию с ней справляться.

Аликсиндрия искала редкие компоненты и даже прибегла к знаниям алхимиков прошлого. В результате техно-магического синтеза она получила новые компоненты, которые позволили создать устройство, похожее на крылья, из хасмарита и хаалита.

В процессе исследований Аликсиндрия сильно повредила правую половину лица, когда один из компонентов неожиданно дал негативную реакцию и обжег кожу. Это дало ей идею создания техно-магической маски из живого металла и электроники. Она принялась за создание первого прототипа маски, которая скрыла бы ожоги.

Также Аликсиндрия использовала силы Ардраггора, чтобы создать материалы для новых устройств, которые могли перевернуть ход войны, ведущейся уже несколько тысячелетий.

Она создала для себя помощницу, которую назвала ВИРОЙ, и наделила искусственным интеллектом. Первым делом Аликсиндрия внедрила ВИРУ в свою маску, после чего начала создавать эскалти, Стража путей. Раздобыв очень редкий минерал криоциллит, она поместила его в центр устройства. Аликсиндрия создала проводники из сплавов хаалита и хасмарита и поместила в заднюю часть устройства блок питания с жидким криолитом внутри, соединив его с проводниками. Познания в древней алхимии и техномагии, а также неограниченный доступ к истоку душ Ардраггору позволили ей усилить эскалти. Она планировала соединить его со спинным мозгом и позвоночником Тассии, что позволило бы энергии темной половины души накапливаться в центре устройства, резонируя и поражая цели, выбранные ею.

Аликсиндрия представила прототип устройства брату, который пребывал в горе и апатии. Он был готов пойти на что угодно ради спасения дочери, силы которой поглощали ее изнутри, и она, если в срочном порядке что-то не предпринять, могла умереть. Потому, когда Аликсиндрия представила эскалти, он без раздумий согласился внедрить его в спину Тассии.

* * *

В холодный зимний день восьмого кригасса семьдесят девятого года Аликсиндрия решила позвать Тассию к себе, чтобы показать эскалти, а также продемонстрировать другие устройства, изобретенные ею. Она пригласила девочку в свой Исследовательский комплекс, возвышавшийся над столицей. В нем над различными изобретениями трудилась не только сама Аликсиндрия, но и команда гениальных личностей всех рас Союза Крови.

Тассия с малых лет восхищалась своей гениальной тетей и, войдя в Исследовательский комплекс, была ошарашена масштабами мысли коалиции ученых и изобретателей, во главе которых стояла Аликсиндрия. Они разрабатывали различные виды вооружения и защитных средств, которые помогли бы таллаурам и другим расам Союза Крови в войне против искаженных слуг Темного ваятеля. Мастерская-кабинет Аликсиндрии находился в самом дальнем коридоре огромного комплекса. Вокруг стояли манекены с прототипами брони и стеллажи с оружием нового поколения, которые, возможно, когда-нибудь смогут изменить ход войны. Завороженная, Тассия шла по техническим коридорам, с каждым шагом все больше поражаясь тому, как быстро развивались технологии благодаря светлому уму ее тети и всех тех, кто на нее работал.

Закрытость Аликсиндрии всегда была барьером в общении с племянницей, она хотела взаимодействовать с ней лично, при этом осознавая, что хотел сделать ее брат Дейвенскард.

Тассия вошла в огромный кабинет, или, лучше было бы сказать, личную лабораторию Мыслящей, которой Тассия с детства восхищалась. На его стенах висели прототипы, которые когда-нибудь отправятся в массовое производство. Аликсиндрия жестом из-за спины подозвала племянницу к себе, доделывая какое-то устройство, над которым так усердно трудилась. Затем обернулась к Тассии.

— Тассия, не переживай так за своего отца, он заботится о тебе как только может. Для него смерть твоей матери тоже была ударом, он ведь все видел и ничего не мог поделать, — успокаивающим тоном произнесла Аликсиндрия. — Я нашла способ тебя вылечить. Конечно, я еще ни разу не тестировала его на живых существах, ведь только недавно изобрела специально для тебя. Думаю, это поможет взять под контроль твои силы.

— И что это за устройство? — недоверчиво спросила Тассия.

— Это «ЭСКАЛТИ». Благодаря ему ты сможешь использовать свои силы практически без ограничений, не боясь перегрузить свою нервную систему, — одухотворенно ответила Аликсиндрия. — Этот кристалл преобразует твою накопленную излишнюю энергию и выпускает ее в случайного врага, вставшего на твоем пути.

— Потрясающе! — восхищенно ответила Тассия. Ее глаза загорелись фиолетовым. — Я хочу надеть этого Стража путей.

— Но помни: вся твоя сила исходит из твоих эмоций, — предупредила Аликсиндрия.

— Не надо читать мне нотации, я и так уже сломанное оружие в руках отца! — гневно крикнула Тассия.

— Не нервничай, Дитя пустоты, твой отец хочет уберечь тебя от опасностей. Он жуткий эгоист, но ради любимых готов пойти на все что угодно. Смерть твоей матери отразилась на нем сильнее… — успокоила Аликсиндрия.

— Перестань меня звать Дитем пустоты! — закричала Тассия. — Я Тассия либо Таша, и никаких других названий и прозвищ я не потерплю, ведь я не мой отец!

— Ладно, дитя, ты готова стать хозяйкой своих сил? — спросила Аликсиндрия.

— Да, я готова, хватит тянуть. И восхвалять моего отца тоже! — решительно ответила Тассия.

Аликсиндрия указала Тассии на кушетку, стоявшую посреди мастерской, и Тассия, гордо подняв голову, легла на нее. В этот момент Мыслящая жестом попросила ее перевернуться на живот и оголить спину. После чего вновь взяла в руки эскалти и тихим почти безмятежным тоном произнесла:

— Будет немного покалывать, но не переживай, ведь ничего страшного произойти не должно.

Тассия недоверчиво переспросила тетю, не поняв смысла ее слов:

— Ничего страшного? Что ты имеешь в виду?

— Расслабься. Я обещаю, что тебе не будет больно, ведь я нанесла специальный гель на твою спину, он приглушит болевые ощущения, — спокойным тоном произнесла Аликсиндрия.

Однако Аликсиндрия слукавила, когда сказала про то, что больно не будет. Когда хаалитовые шипы-проводники вошли в шею и позвоночник Тассии и закрепили эскалти на ее спине, девочка почувствовала сильнейшую боль, которой никогда в своей жизни не испытывала. Она воспылала от скопившихся внутри ярости и гнева, а ее энергия стала видимой и вырвалась наружу красным сиянием. Тассия упала с кушетки и начала биться в жутких конвульсиях. Аликсиндрия хотела бы помочь своей племяннице, однако ее заворожило свое творение — сделанное ею устройство прекрасно работало. Она только что спасла своей племяннице жизнь. Но также обрекла Ташу на тяжелую жизнь.

Видя, как страхи Тассии вырываются наружу и как она теряет над собой контроль, Аликсиндрия попыталась телепатически успокоить напуганную девочку, но лишь спровоцировала еще больший взрыв красной энергии, едва не разрушившей всю мастерскую Мыслящей.

Аликсиндрия, обычно пребывавшая в безмятежном состоянии, видела, как ее изобретения падают на пол и разрушаются, поэтому резко вышла из себя и проявила свое темное начало, ранее никогда не показывавшееся.

— Немедленно успокойся, глупое дитя, ты же нас тут похоронишь. Если ты не остановишься, я буду вынуждена применить свои силы. Ты разрушила годы моих исследований и работы… — закричала разъяренная Аликсиндрия.

— Тебе не нравится, тетя?! — гневно прокричала Тассия, продолжая испускать разряды красной энергии. — Видишь, во что ты меня превратила? Ты выпустила то, что годами спало внутри меня. Теперь-то ты наконец поняла, почему я ненавижу, когда меня зовут «Дитем пустоты»!

Темная форма меняла Тассию: кожа девочки стала черной как мрак, проявилась вторая пара глаз. Она осуждающе посмотрела на обомлевшую от ужаса Аликсиндрию.

— Тетя, я вижу по твоим глазам, что ты довольна этим результатом, — недовольно фыркнула Тассия, отчего ее глаза поменяли цвет на пурпурный, подражая цвету глаз ее тети. — Видишь, что ты натворила? А теперь ответь на один очень важный вопрос: я такой буду теперь всегда?

— Восхитительно! Я даже не думала о том, что устройство сработает, — отойдя от ужаса, восхищенно ответила Аликсиндрия. — Увы, дитя, если снимешь эскалти, то вполне возможно, что ты сгоришь от своих сил во время перегрузки. Однако одно я точно знаю — в темной форме ты надолго не останешься. Но, в отличие от других детей Аспектов, ты эту форму можешь контролировать.

— То есть ты хочешь сказать, что я теперь живое оружие?! — яростно прокричала Тассия. — Хочешь сказать, что у меня теперь никогда больше не будет нормального детства?

— Прости меня за все. Когда я делала эскалти, я не подумала о том, что может произойти, — с грустью ответила Аликсиндрия. — Знаю, ты теперь не скоро меня простишь. Я лишь хочу сказать, что ты сможешь жить нормальной жизнью, просто теперь ты не будешь похожа на человеческого ребенка.

Выйдя из темной формы, Тассия не узнала себя в отражении: белки ее глаз окрасились в черный цвет, сами глаза стали бело-золотыми, а кожа побледнела и стала белоснежной. Она понимала, что очень сильно изменилась, и теперь, когда ее энергия стала видимой благодаря «эскалти», она больше не могла показывать свои эмоции на публике. Теперь каждая эмоция сопровождалась сменой сил и запросто могла ввести в темную форму, которую Тассия хоть и контролировала, но удержать надолго от разрушений не могла. Она понимала, что теперь не очень многим отличается от своего отца Императора, и что из-за этого на ее хрупкие плечи выпадут тяжелые испытания.

Аликсиндрия вырвала Тассию из размышлений, подозвала к себе и, протянув ей необычную перчатку с экраном во все запястье, горевшим белым цветом, произнесла:

— Вот, возьми, это устройство такое же, как на запястье твоего отца, но с большим функционалом — я добавила в него свою виртуальную помощницу ВИРУ, она поможет тебе на твоем пути.

— Что оно может? — недоверчиво спросила Тассия.

— Видишь этот экран? На нем установлен оптический интерфейс, который может соединяться с эскалти, а также запускать боевой и разведывательный режимы. Эта кнопка, например, отвечает за создание пнесо-оптического образа того, с кем ты хочешь поговорить. Иногда ВИРА будет присылать тебе оповещения и сообщать о чем-нибудь важном. А если ты, к примеру, захочешь, то она может и совет дать.

— То есть эта штука была у тебя и у моего отца, а теперь и у меня тоже? — недоверчиво спросила Тассия.

— Да. И если у тебя возникнут вопросы по поводу твоих сил или же эскалти начнет работать нестабильно, то обязательно свяжись со мной, — спокойным тоном произнесла Аликсиндрия, а затем добавила, чувствуя вину за то, что сделала с Тассией: — И прости меня за то, что я на тебя сорвалась, твоя выходка меня вывела из себя.

— Я не прощу тебя за то, что ты сделала из меня монстра! Но за устройство спасибо, — холодно ответила Тассия.

Глава IV — "Игра в мораль"

Уходя от Аликсиндрии, Тассия пребывала в ярости и глубоких раздумьях. Ее не оставляло чувство, что отец предал ее, сделал живым воплощением пустоты, коим сам и являлся благодаря благосклонности Ваятеля. Тассию охватил ужас и злость, она хотела все высказать ему в лицо, поэтому выбежала из Исследовательского Комплекса и направилась прочь. Когда ей надоело бежать, она направилась в сторону Великого Рхаальского дворца в надежде застать в нем отца и высказать ему свое недовольство. Она в красках представляла этот момент и все, что хотела ему сказать.

Однако ее мрачные раздумья прервал голос ВИРЫ, которая хотела сообщить ей нечто очень важное:

— Принцесса, ваш отец хочет с вами поговорить. Мне принять исходящий вызов?

— Нет, ВИРА, я хочу лично ему высказать все в лицо! — гневно произнесла Тассия, после чего добавила: — Отключи его немедленно!

— Но, может, он хочет сказать вам о чем-то очень важном? — спросила ВИРА без эмоций.

— Я сама ему передам все, что хочу сказать, не мешай мне! — разгневанно ответила Тассия, хлопнув ладонью по экрану.

Она отменяла все последовавшие следом попытки отца с ней связаться, твердо решив идти во дворец. Когда Дейвенскарду надоело бунтарское поведение его дочери, он решил лично предстать перед ней, сорвав все, что она задумала. Он вышел из портала прямо за спиной Тасии, и та даже ничего не заподозрила. Благодаря своему мастерству Дейвенскард не дал ее чутью сработать, после чего холодно произнес, до дрожи напугав:

— Таша, я знаю, что ты хочешь высказать мне свое недовольство, я чувствую это. Вперед, — хмуро и устало посмотрев на свою дочь, он добавил полушепотом: — Я понимаю, что ты недовольна тем, что с тобой произошло. Я понимаю тебя лучше, чем кто-либо в империи, ведь я сам прошел через все это. Я горюю по твоей матери не меньше, чем ты сама. Но и ты меня пойми, мы с Най’Атой сошлись, когда мы оба в этом нуждались, нас объединило наше горе…

За долгие годы, которые он не снимал свою бело-черную армиду, он впервые стоял перед дочерью без нее, и, обернувшись, она увидела его потускневшие серые глаза, морщины и густую заросшую бороду. Тассию это все удивило, ведь за время, которое прошло после гибели ее матери, Шалии, и сожжения культом смерти и чумы приграничного города Саттнота, он ни разу не снимал армиду, опасаясь за жизнь дочери и свою тоже.

Дейвенскард подошел к ней и, положив на ее плечо руку в массивной латной перчатке, с грустью произнес:

— Таша, я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз, но во дворце слишком много лишних ушей, — после чего тихо добавил: — Я понимаю, тебе сейчас тяжело, особенно в связи с произошедшими событиями. Я понимаю, как сильно ты хочешь убить того ублюдка, что убил твою мать.

После этих слов он заглянул в ее разноцветные глаза с почерневшими белками и с сочувствием и пониманием полушепотом произнес:

— Послушай меня, история, что я тебе сейчас расскажу, поможет тебе понять, какой силой ты наделена и что будет, если ты потеряешь контроль над своими эмоциями.

На что Тассия, разгневанная последними событиями, спросила:

— Что за история и как она мне поможет отомстить ублюдку, что убил мою мать?

— Когда мне было столько же лет, сколько сейчас тебе, сильные эмоции взяли верх надо мной. Ведь тогда я узнал, как погиб мой отец, Шадорнаал. Я стоял на причале в гавани Зестрока, а впереди было лишь Унботарийское море. Я сильно злился и поддался эмоциям, и тогда моя темная половина вырвалась наружу и захлестнула мой молодой разум. Я потерял сознание и упал в морскую пучину, а мои доспехи потащили меня на морское дно.

Тассия с любопытством слушала историю, которую рассказывал ей отец, но затем поменялась в лице и с хладнокровием спросила у него:

— И что же было дальше, папа? Не заставляй меня ждать. Чем раньше ты мне все расскажешь, тем быстрее я отправлюсь на поиски оккультного урода, убившего мою мать.

— Аликсиндрия находилась рядом со мной, когда все произошло. Она не успела среагировать, но не растерялась и, использовав свои врожденные силы, вытащила меня из глубин моря. Понимая, что я не дышу, она вспомнила, как читала оккультную книгу и там видела древний Хеспешальский ритуал по перенесению души из тела в фигурку из живой глины Амрака, — продолжил рассказ Дейвенскард. — Мысленно я рассказал ей о том, как нашел заброшенную тайную лабораторию нашего деда Фаллэла, а также о его проекте «Пнезион», и попросил ее модифицировать эту машину, чтобы он мог создать мне новое тело, — он опять замолк.

— Я хочу услышать конец этой истории, — разгневанно фыркнула Тассия.

— Перестань злиться, дочь. Аликсиндрия перед тем, как уйти с моей фигуркой, взяла у моего утонувшего тела кровь, и после того, как закончила модифицировать «Пнезион», добавила мою кровь в устройство и ввела на экране «создание тела из фрагмента ДНК». Помимо крови она заложила в программу «Пнезиона» еще одну опцию и загрузила почти все наши запасы Амрака в него, — продолжал Дейвенскард. — После того, как тело было готово, она прочла заклинание переноса и поместила мою душу в новое тело. После этого дня мы поклялись никому не говорить о том, что произошло. Сейчас я нарушил эту клятву ради твоего же блага.

— Чем же твоя история может мне помочь? — гневно спросила Тассия у отца, а затем воплотилась в свою темную форму и закричала, воспарив над землей: — Этого ты хотел?! Ты хотел превратить меня в живое оружие, и теперь на меня откроют охоту все кому не лень! Культисты, мятежные вассалы твоего отца и прочие безумцы будут желать моих сил, и ради этого пойдут на все!

Услышав слова своей дочери, Дейвенскард задумался над тем, как же сильно похожа его дочь на Шалию, свою мать. Выйдя из своих раздумий, он произнес холодно и решительно:

— Прекрати говорить подобное, милая моя! Я никому никогда тебя не отдам. Ты — последний луч света в моей наполненной тьмой и горем жизни, в бытности воплощения Ваятеля пустоты, — а потом добавил: — На моих плечах лежит бремя правления Таллаурами и другими расами Союза Крови. Я не поддался своей темной стороне лишь потому, что не хотел омрачать память о твоей матери. Но поверь, я хотел еще тогда, когда на моих глазах она умирала, истекала кровью… Я был готов пойти на все, заплатить любую цену, чтобы ее воскресить.

После этого его глаза стали белыми, и он с грустью продолжил:

— Я хотел поддаться, но когда я рухнул во дворе царевны из династии Ро’Каин с телом Шалии на спине Громокрыла, Най’Ата выходила меня, а спустя годы у нас завязался продолжительный роман, и нас сплотило именно горе, ведь она потеряла своего жениха. И у нас родилась особенная дочь, Сапфрина. Она твоя сестра, и сейчас она в руках этого гнусного брассийца, что является правой рукой их настоятеля, Верховного! — с отвращением произнес он.

— Что?! — от удивления раскрыла рот Тассия. — У меня есть сводная сестра?! И я узнаю об этом только сейчас?! — возмутилась она, после чего вышла из темной формы и продолжила слушать отца.

— Ная отговорила меня от мести, сказав, что месть способна сожрать душу и изменить личность, превратив мстящего в жестокого и беспринципного урода, — с грустью ответил Дейвенскард.

— Ты мне что-то не договариваешь, я это чувствую! — раздраженно хмыкнула Тассия.

— Я находился без сознания в то время, пока она меня лечила. Я попал в измерение Кайара, — с ужасом вспомнил он, затем добавив: — После долгих лекций на тему о том, какой же я идиот, он намекнул мне, что если я не найду в ближайшее время Привратницу для Белл, то он лишит меня своей благосклонности, без которой я окажусь один на выжженном поле, а вокруг будут лишь мятежники, культисты и прочее отребье, желающее меня прикончить.

— Он приказал тебе отвлечься от данной тобою клятвы, отец?! Да как ты мог забыть о таком! — фыркнула Тассия, после чего, сменив цвет глаз на красный, добавила: — Ты дал умирающей матери клятву, но после нарушил ее. Трахал эту рыжую бестию и даже заделал ей ребенка?! Теперь ее дочь похитили, а саму вроде как убили. Не верю! Судя по тому, что ты вышел без своей чертовой армиды, в твоих глазах сейчас читается противоположное тому, что ты мне сейчас втирал целый час! Ты хочешь отомстить брассийцу за смерть своей любовницы и похищение своей дочери, которую знал только семь лет. Между тем я страдала от того, что мои силы пробуждались, и тебя это мало волновало. Зато теперь ты вдруг вспомнил обо мне. Ты испортил мое детство! — продолжала психовать Тассия.

— Какая же ты проницательная, но вот в чем дело: она такая же как ты, только еще сильнее и могущественнее, — озадаченно ответил Дейвенскард.

— Если мои-то силы бьют ключом, то это значит, что ее силы еще более взрывные, чем мои?! — задумавшись, спросила она. — Если моей сводной сестре промыли мозги приспешники этого «Верховного», то каких бед она может натворить?

— Вот именно! Поэтому я хотел с тобой поговорить, потому и рассказал ту историю, так что можешь хотя бы на немного отвлечься от мести и жажды поисков культиста, что убил Шалию, и помочь мне вернуть твою сестру домой! — воскликнул Дейвенскард.

— Нет, папа, это ты забыл о клятве. Я же слов на ветер не бросаю! — крикнула Тассия.

— Нет, я не забыл, — процедил Дейвенскард.

— Тогда какого черта вместо того, чтобы заняться поисками убийцы моей матери, ты развлекался с той рыжей царевной?! — недовольно спросила Тассия.

— Она спасла мне жизнь и выходила меня. Дитя мое, не нужно злиться, не на меня тебе нужно обратить твои злобу и ярость, а на культистов. Одним из них ведь был и тот, кто убил Шалию, — спокойно произнес Дейвенскард.

— Красивая история, папа, но это не меняет ничего. Ты нарушил клятву, данную матери, когда она умирала. За это я тебя ненавижу, и за то, что ты сделал со мной, тоже! — закричала Тассия, после чего обернулась в темную форму: ее кожа почернела и стала походить на непроницаемую бездну, появилась вторая пара красных глаз, а волосы стали подобны теневому шлейфу, который следовал за ней.

Со всеми бушевавшими внутри нее яростью и ненавистью она медленно шла к отцу, а он всем своим видом показывал, что не желал ей вредить.

После Тассия вновь взмыла в воздух и громко закричала:

— Ты превратил меня в живое оружие и хочешь использовать мои силы для того, чтобы я убивала твоих врагов, в то время как ты будешь развлекаться со своей рыжей бестией. Ты просишь меня забыть о мести ублюдку, что отобрал у меня мать, и найти сестру, о которой я даже не знала! Зачем мне тебе помогать?

— Я хотел найти его. Я поднял на уши всех разведчиков Черной гвардии, включая Тайных и Харцессил. Он умеет заметать свои следы, — понизив тон, ответил Дейвенскард. — Сейчас необходимо предотвратить очередное вторжение искаженных, а после, так уж и быть, я помогу тебе разыскать этого ублюдка и прикончить его.

— Ты хочешь попросить меня отказаться от мести ради своей прихоти? Нет уж! — насмехалась Тёмная Тассия, а затем добавила: — Хочешь, чтобы я помогла тебе найти дочь твоей рыжей любовницы? Что ты вообще нашел в ней? Чего не было у моей мамы?!

— Сил божества и возможности перерождаться даже после самых, казалось бы, смертельных ран. И нас объединило общее обстоятельство — горе и скорбь по ушедшим возлюбленным, — вновь повторил Дейвенскард.

— Хочешь убежать от клятвы, которую ты дал, папа? Не выйдет! Ты променял погибшую возлюбленную и мою мать на рыжеволосую любовницу-аспекта! — закричала Тёмная Тассия, что вынудило Дейвенскарда открыть проход на нижние этажи своего дворца.

Она увидела, как он исчезает в портале, и пошла за ним.

Войдя в портал, она не узнала место, в которое переместилась: она попала в ранее неизвестные ей коридоры дворца. Дейвенскард медленно шел вперед через цеха, в которых создавались секретное оружие и высокотехнологичные экзо-костюмы, прошедшие испытания на полигоне его сестры Аликсиндрии. Тассия попыталась восхититься ходом мысли своей тети, но память о том, что та с ней сотворила, не давала ей забыть боль, которую пришлось пережить. Тассия по-прежнему пребывала в своей темной форме и с недоверием шла за отцом по извилистым коридорам подземных этажей дворца.

Когда промышленные цеха закончились, Дейвенскард вошел в помещение с очень высокими потолками. Там было очень тепло, посреди комнаты стоял рунический круг, а в его центре расположилась необычная кузница, возле которой стоял краснокожий гигант, ковавший какое-то оружие. Когда они подошли к нему, гигант произнес низким голосом:

— Приветствую в моей Кузнице Реликтов, дочь Дейвенскарда. Вижу, сейчас ты пребываешь не в настроении, но, думаю, то, что я тебе сейчас покажу, изменит твое отношение к отцу, — усмехнулся гигант, а затем продолжил: — Ах, прости меня за невежество, принцесса, мое имя Ладдем. Я кую здесь реликвии и состою на службе у твоего величественного отца.

— Хватит подлизываться ко мне, кузнец, к чему ты мне все это говоришь? Зачем мы здесь? — презрительно спросила Темная Тассия.

— Вот, взгляни, это моя самая лучшая работа — косы, именуемые Хек’Шалейнами, Клинками ночи. На них наложены особые чары моего великого, но, увы, вымершего народа. Они усиливают потенциал своего владельца и пропускают через себя его энергию, благодаря чему делают его выносливее, быстрее и сильнее, — торжественно ответил Ладдем. — Вот, возьми этот кулон, он позволит тебе скрывать то, кем ты на самом деле являешься.

— Папа, зачем мне это оружие, если я сама являюсь оружием? — с удивлением спросила Темная Тассия у отца.

— Открою тебе тайну нашей семьи: мы, Таша, с тобой последние эмпиры этого мира, стражи баланса, черпающие свои силы напрямую из истока душ, Ардраггора.

— Эмпиры? Чародеи пустоты?! — недоумевая, спросила Темная Тассия. — Поэтому все без конца называют меня дочерью пустоты?

— Почти, — уклончиво ответил Дейвенскард.

— Ты вновь уходишь от ответа! — разозленно крикнула Темная Тассия. — Я ведь такой же эмпат, как и ты!

— Я не увиливаю, милая. Мне сложно объяснить тебе, к чему все это, — таинственно ответил Дейвенскард, после чего добавил: — Скоро ты сама все поймешь.

— Когда? Как скоро, отец? — нервно спросила Тассия, выйдя из темной формы. — И вообще, зачем ты меня сюда привел, кроме как ради того, чтобы дать мне эти чудо-косы?

— Я привел тебя в эту секретную часть дворца по делу, которое не требует отлагательств, — угрюмо произнес Дейвенскард, после чего добавил: — Я осведомлен о том, что ты была в запретной секции дворцовой библиотеки, и знаю, что ты прочла несколько запретных книг и свитков, привезенных из Касфея и Тонвалля.

— Кашхак! Откуда ты узнал об этом?! Я ведь никому не рассказывала, а… это Роэнна доложила… — опечаленно произнесла Тассия. — Ты ведь в то время приставил ее ко мне в качестве телохранителя. Я прочитала одну интересную книгу заклинаний, написанную, кажется, верховным магом перворожденных Сетрадором.

— Книга, что ты прочла, не зря считается запретным знанием, ведь Сетрадор был эмпиром-отступником, — произнес Дейвенскард. — И в ней записаны опасные заклинания и ритуалы оккультного характера, запретные обряды жертвоприношений, заметки демонолога и прочие черные чары.

— Были и другие эмпиры? — удивленно спросила Тассия. — Почему о них нет никаких упоминаний в библиотеках?

— Потому, что в семьсот тридцать шестом году к власти в Касфейской империи пришел Саян Второй, сын печально известного Саяна Первого Тщеславного, который хотел заиметь свою армию десармертов, связавшись со слугами падшего, и едва не начавшего новую волну вторжений. Когда об этом узнали эмпиры, они убили его, разорвали его тело на части и скрыли в пустоте, — рассказал Дейвенскард. — Саян Второй хотел отомстить их Ордену и, придя к власти, первым делом приказал своим Трициатриям во главе с генералом Ласлатом и наемникам из Кровавой десницы уничтожить их всех. Вместе они истребили всех эмпиров, кроме нашего рода, ведь Амон’Талика Вечная смогла сбежать с новорожденным сыном, твоим прадедом Фаллэлом.

— Ближе к делу, отец. Зачем ты привел меня сюда и рассказываешь все это? — спросила Тассия.

— Таша, я привел тебя сюда, потому что меня беспокоит твоя озабоченность местью. Поэтому, чтобы отвлечь, я привел тебя сюда по одной важной причине: мне нужна твоя помощь, — ответил Дейвенскард.

— И в чем именно тебе нужна моя помощь? — недоверчиво спросила Тассия.

Глава V — "Невзятый бастион"

Усевшись за руль управления «Рассекателем», Дейвенскард начал говорить:

— Неделю назад я потерял связь с отрядом Черной гвардии, посланным в Свободный город-цитадель Алваръяд. Последнее послание, что они смогли мне отправить, гласило: «На город напали. Они призвали огромного Черного четырехглазого дракона, с чертами, походившими на волчьи. Он или она убила Правителя города — Весбена Пылающего кулака, а следом за ним в город ворвались культисты и орды десармертов. Город потерян, нам не сдержать их. Часть жителей смогла спастись и укрыться под землей, в неком убежище под трущобами Серного квартала. Если вы читаете это, значит, нас уже нет в живых», — после прочтения депеши Дейвенскард продолжил, помрачнев в лице: — Думаю, что культ интересовал не сам город, а затерянная в гуще Тёмного леса Манакай древняя — цитадель Перворожденных — Лар’Ханал. Она печально известна по Сказаниям о Исзуре де Морхейн, в которых говорилось о том, что она ценой своей жизни и жизней старейшин заточила первородного десармерта, чьи силы были настолько огромными, что он, как и его создатель, мог пожирать души павших от его рук жертв. Его прозвали Пожирателем душ, хотя я знаю его как Мек’Халлура, Длань Тёмного Ваятеля.

— И когда же произошли те события? — задумчиво спросила Тассия.

— Четыре тысячи лет назад, вызванные Вельгельмором Черным, бывшего первым императором брассийцев, — добавил Дейвенскард.

— Откуда ты все это знаешь и помнишь?! — с недоверием спросила Тассия.

— Потому что я был не единственным воплощением Кайара, и помню все его перерождения, — спокойно объяснил он, после чего добавил: — Ладно, хватит праздной болтовни, я подготовил войска, которые помогут нам отбить Алваръяд у культистов, — холодно произнес Дейвенскард и пошел по длинному коридору, который вел к единственной двери, больше похожей на ворота ангара, чем на простой вход в какую-нибудь комнату.

Забрав свое оружие, Тассия отправилась вслед за отцом; стоило тому подойти к массивной двери, как она автоматически открылась перед ним, и Тассия увидела, что за ней находилось. Её догадка оказалась верна, и они зашли в огромное помещение, в котором стояли прототипы летательных средств, а в центре — большой летательный аппарат. От его вида удивленная Тассия раскрыла рот, ведь она никогда не видела таких больших летающих кораблей.

Войдя в ангар, Тассия увидела знакомые лица: капитана-командора, Роэнну Коф, которая когда-то была приставлена к ней телохранителем, ныне же возглавляла один из самых таинственных Орденов империи и Черной гвардии — Алую Харцессилу. Рядом с ней стояла элитная гвардия телохранителей императора — Вестниц Белл, облаченных в легкую латную броню красного и белого цветов, перед которыми стояла их Старшая, Поглотительница чар — Ал’кири по прозвищу «Алый жнец».

На борту летающего корабля было высечено его название и тип. Надпись гласила: «Аскулату’Кребар: Торах’эллер — Унслаар». Тассия вспомнила, что Аликсиндрия, когда что-то изобретала, то давала своим изобретениям имена героев или событий из древних легенд Перворожденных Таллаури. И, будучи полиглотом, Тассия изучала древние диалекты и языки, а потому мысленно перевела надпись на борту: «Боевой перехватчик-транспортер: класса — Рассекатель небес».

Перед взлетом Дейвенскард подошел к своей правой руке — Мирре — и шепотом ее попросил о чем-то, но по его тону Тассия поняла, что он дал ей секретное поручение, после чего приказал всем взойти на борт Рассекателя, а после взлета произнес:

— Итак, культ смерти и чумы, одно из ответвлений Культа Падшего. Этот небольшой культ возглавляет беглый сын Саяна Второго — Гнестон, именно он ответственен за разрушение Саттнота и многие другие события, произошедшие за прошедшие десять лет. Он брассийский черный колдун, владеющий особой техникой пыток, благодаря которой искажал разум жертв, склоняя их на свою сторону, превращая в своих послушных псов, — проведя в раздумьях несколько секунд, он продолжил: — Он точно таким же способом склонил на свою сторону и мою младшую дочь Сапфрину и убил ту, кого я полюбил после Шалии.

— Ты нарушил клятву, данную матери! Сирхекш! — злобно ругнулась Тассия.

— Таша, пойми меня, мать Сапфрины выходила меня и тем самым спасла от горя, — холодно произнес Дейвенскард, после чего добавил грозно: — Хватит ругаться, дочь моя!

Как ни в чем не бывало он продолжил вести брифинг.

— Город-государство Алваръяд ныне лежит в руинах, не знаю как, но брассийцу удалось раскрыть разрушительный потенциал Сапфрины и превратить ее в живое могущественное оружие — Черную химеру.

— Черную химеру? Когда ты хотел мне рассказать про то, что у меня, шетшеп, есть сводная сестра?! — злобно ругаясь, спросила Тассия.

— Если бы брассиец не атаковал Саттнот, то ты бы с ней познакомилась в более приятной обстановке, — невозмутимо объяснил Дейвенскард.

— Как так вышло, что когда убивали твою рыжую любовницу, ты даже не соизволил вмешаться? — упрекнув отца, спросила Тассия.

— Кукловод хитро поступил, используя тёмную магию измерений, — ответил Дейвенскард, после чего добавил: — За несколько часов до нападения он организовал рейд мятежников на важные стратегические объекты, из-за чего пришлось разделить силы.

— Как она вообще могла выжить, если, как ты говоришь, брассиец ее убил? — спросила Тассия недоумевая.

— Она обладает силами, о которых даже я не подозревал, — объяснил Дейвенскард, после чего гаркнул: — Хватит вести разговоры не по делу!

— Хочешь сказать что она, последняя оставшаяся в царстве Ро’Каин, Аспект? — удивилась Тассия, пропустив возмущения отца мимо ушей.

— Она больше, чем Аспект — она творение Маль’саайры, царицы Аспектралов, — гордо произнес Дейвенскард, затем добавив полушепотом: — Но я тебе этого не говорил.

После этих слов он продолжил:

— Мы летим к западной границе тёмного леса Манакай, жнецы, вестницы Белл и Алый Харцессил обустроят лагерь у подножия леса, но хочу предупредить вас о том, что по лесу с давних времен бродят неупокоенные мертвецы и души жертв экспериментов культистов. Также именно там брассийцы устраивали свои казни еще во времена рассвета их империи.

— Кто пойдет в город, и вообще, как ты планируешь войти в город с учетом того, что он захвачен культом, мост поднят, а другие входы либо завалены, либо взорваны? — с недоумением спросила Ал’кири.

— Да, город неприступен благодаря Аникситовым стенам, но во времена черного мора градоправитель построил под городом сеть тоннелей, через которую контрабандисты и беженцы могли спокойно передвигаться, не боясь быть пойманными. Мы воспользуемся именно этим проходом, — рассказал Дейвенскард.

— Я правильно поняла, что ты хочешь войти в город через подземные пути? — спросила Роэнна.

— Ты угадала, Ро. Ты идешь со мной, как и ты, Кири, и ты, дочь моя, тоже пойдешь со мной, — грозно произнес Дейвенскард. — Вперед! Нельзя задерживаться в этом проклятом лесу.

Пробиваясь сквозь искаженных зверей, десармертов и культистов, а также жителей города, которым не посчастливилось спастись, ведь их подвергли искажению, небольшой отряд во главе с Дейвенскардом шел по направлению к тайному проходу, который вел в потайной тракт контрабандистов. Под городом расположилось тайное убежище для всех отверженных, которое когда-то давно построил великий изобретатель Крейстон Бёрнан, брат ныне покойного Пылающего кулака Бёрнана, который был правителем города до самой своей смерти от рук культа.

Серый владыка предположил, что именно в этом тайном убежище скрывались остатки выживших жителей Алваръяда, которые успели спастись, когда началась резня.

Войдя в потаенные ходы, небольшой отряд Дейвенскарда с боем пробивался через узкие тоннели сквозь орды искаженных жителей Алваръяда, отрезая им путь к возможному убежищу Сопротивления и укрытию спасшихся жителей города, которых вовремя эвакуировали под землю.

Дейвенскард понял, что был прав, когда увидел толстую массивную дверь с кодовым замком. Он подозвал к себе свою дочь и произнес строгим тоном:

— Помнишь коммутатор, что дала тебе моя сестра? — затем он торопливо добавил: — Используй его, чтобы взломать этот шифрованный кодовый замок.

— Хочешь сказать, что ВИРА может взламывать сложные кодовые замки и системы? — подивилась Тассия.

Но Дейвенскард воздержался от ответа на этот вопрос и показал ей на кодовый замок. Она спокойно подошла к массивной двери и произнесла:

— ВИРА, пожалуйста, помоги мне взломать этот замок.

— Начинаю подбор возможных комбинаций… — прозвучал голос из ее коммутатора, а через пару минут ВИРА снова произнесла: — Готово. Могу ли я еще чем-то вам помочь, принцесса?

— Нет, ВИРА, спасибо тебе за помощь, пока что больше от тебя ничего не требуется, — безразлично произнесла Тассия, после чего, повернувшись к отцу, добавила: — Ну что, ты доволен?

— Более чем, — холодно процедил Дейвенскард.

Открыв массивную анекистовую дверь, он увидел обжитую коммуну выживших во время резни жителей, солдат и офицеров. Главной у них была лиловокожая брасгмарка в легком латном доспехе, а ее лицо было покрыто рунами архонта воздуха.

Глава VI — "Алваръяд должен пасть"

Войдя в убежище, он произвел неизгладимое впечатление на всех солдат, что находились в убежище. Они повыхватывали оружие в предвкушении тяжелой битвы, только брасгмарка не двинулась с места, на её лице не было ни страха, ни беспокойства. Она как будто чувствовала, что вошедшие в убежище не были врагами, но и не были друзьями. Она холодно и безэмоционально спросила у Дейвенскарда, посчитав его самым главным в отряде:

— Как вы прошли сквозь зараженных и как вообще смогли обойти кодовый замок? Это убежище спроектировал гениальный инженер-изобретатель Крейстон Бёрнан, двоюродный брат ныне покойного градоправителя Весбена Пылающего кулака!

— Моя сестра отдала моей дочери коммуникатор с встроенной искусственной помощницей. Она-то и взломала ваш шифрованный замок, — холодно и спокойно ответил Дейвенскард.

— Ваша сестра? — удивленно спросила командир Сопротивления. — Вы же ведь тот самый Серый владыка, о котором нам рассказывал байки Амастир?

— А ты догадлива, меня действительно прозвали Серым владыкой, — задумчиво ответил Дейвенскард, после чего добавив: — Как Эссен’кайя оказалась в таком отдаленном от лесов Венхершаала месте? К тому же, судя по твоим татуировкам на лице, ты являешься старшим архонтом воздуха.

— Вы весьма проницательны, вы ведь наполовину тоже принадлежите к моему народу, — ответила Эссен’кайя-Командир, затем продолжив: — Мое имя Вельва, я была старшим адьютантом Пылающего кулака, когда началась эта резня, и я родилась в этом городе и всю свою жизнь в нем жила… Среди преступников, оборванцев и прочего отребья в трущобах Серного квартала. Если бы Кулак меня не нашел, я бы так и осталась преступницей и оборванкой.

Посмотрев на Тассию, пристальным взглядом, она продолжила:

— Я грабила хранилище драгоценностей вместе с местной бандой, а Весбен, бывший тогда простым командиром гарнизона Стражей Оплота, как раз прибыл на место и всех взял под стражу, но, увидев меня, забрал с собой, — после чего она перешла на полушепот и продолжила: — Позднее он объяснил мне этот поступок тем, что он, лишь увидев меня, сразу разглядел мой скрытый потенциал, и в качестве наказания взял меня в качестве новобранца, а позднее, когда его выбрали верховным лордом Алваръяда, он сделал меня своей правой рукой.

— Я так понимаю, что ты теперь здесь главная, Вельва, — прервав рассказ, холодно спросила Тассия.

— Таша, давай обойдемся без излишней агрессии, — шепотом произнес Дейвенскард в ответ на её выпад.

— Вижу по глазам вашей дочери, что она очень импульсивна, а её энергия говорит о том, что она вами очень недовольна и что у неё проявились её силы, — спокойно рассудила Вельва, проявив свою наблюдательность.

— Нет, мне мои силы нравятся, однако меня бесит то, что теперь я привязана к этой ужасной штуке на спине, — злобно фыркнула Тассия, гневно смотря на отца.

Их беседу прервал вошедший в оперативный штаб Сопротивления создатель убежища — Крейстон Бёрнан. Оглядевшись, он удивленно спросил у незваных гостей:

— Серый владыка Дейвенскард, не ожидал вас встретить здесь, так далеко от вашей империи и Союза Крови, как поживает ваша сестра-двойняшка Аликсиндрия?

— Ликси живее всех живых, изобретает много полезных устройств, и одно из них сейчас находится на спине моей дочери. Оно спасло Тассии жизнь, однако теперь она меня ненавидит за это… — с грустью рассказал Дейвенскард.

— Вижу, это просто невероятно, никогда не видел ничего подобного, узнаю руку Мыслящей, — восхищенно произнес Крейстон, потирая свои запотевшие очки, после чего добавил: — Я так понимаю, ваша дочь обладает такими же силами, что и вы?

— Да. Я такая же, как мой отец, но в отличие от него, я держу те клятвы, что даю! — нервно ответила Тассия.

— Расскажите мне, что именно произошло в вашем городе, депеша, которую мне прислали мои Черные стражи перед тем, как город пал, не описывают полную картину произошедшего, — произнес Дейвенскард.

— Что же… Присаживайтесь, история будет очень долгой, — опечаленно произнесла Вельва.

* * *

Семь дней назад.

За несколько часов до вторжения искаженных в Алваръяд.

На центральной площади Алваръяда собралось много простых жителей города, солдат, ветеранов войны с искаженными, выпивка лилась рекой, ведь город праздновал Равноденствие стихий, древний праздник, который стал традицией в великом городе-цитадели и его окрестностях. Весбен Пылающий кулак стоял в окружении своих элитных гвардейцев и, видя раскисшие лица своих подчиненных, произнес праздничную речь, держа кружку браги в руке:

— Друзья, почему у вас такие кислые лица? Равноденствие ведь бывает всего раз в пять лет! Веселитесь, выпивки и закусок хватит на всех!

— Мой лорд, будьте начеку, я чувствую волнения энергии за городскими стенами, и если мы не примем меры, то город будет обречен, — холодно произнесла Вельва.

— Не беспокойся, Вельва, пока я занимаю пост Верховного лорда Алваръяда, никто не сможет пробить нашу оборону! — громогласно произнес Весбен Пламенный кулак.

— Лорд Пламенный кулак, ваша самоуверенность может сыграть с городом злую шутку, — возразила Вельва.

Неожиданно их спор прервала группа солдат, несущих раненого неизвестного. Один из них подошел к Пылающему кулаку и, поклонившись, сообщил:

— Мой лорд, мы обнаружили этого неизвестного за стенами города, на его груди черные отметины, он явно стал жертвой искаженных. Рядом с ним лежало еще несколько тел, и все они были как будто обескровлены.

— Чертовы десармерты уже разгуливают под нашими стенами! Но им не сорвать праздник, который бывает раз в пятилетку! Заберите у путника оружие и найдите ему лекаря, живо! — скомандовал Весбен Пылающий кулак.

— Видите, мой лорд, выходит, что мои предположения были верны. Нужно готовиться к бою! — закричала Вельва, затем добавив: — Собирайте ополчение и стражу, готовьтесь к бою! Это только начало!

Конец ознакомительного фрагмента.