Негде спрятаться золотой рыбке

Джеймс Хэдли Чейз, 1974

Виртуоз лихо закрученного сюжета, английский писатель Джеймс Хэдли Чейз по сей день остается непревзойденным мастером «крутого детектива», произведения которого пользуются неизменным успехом у читателей во всем мире. За полвека писательской деятельности он создал около ста романов, половина которых была экранизирована. «Все, что нужно моим читателям, – добротное чтение: именно это я и стараюсь им дать…» – так объяснял свой успех автор. Журналист Стив Мэнсон, герой романа «Негде спрятаться золотой рыбке», получает предложение занять место главного редактора журнала, призванного изобличать коррупционеров и мошенников. Безупречная репутация Стива должна стать ему защитой от влиятельных врагов. Но в один прекрасный день он понимает, что его блестящая карьера катится в тартарары. Выясняется, что его красотка-жена – воровка, и Стив оказывается в руках шантажиста…

James Hadley Chase

GOLDFISH HAVE NO HIDING PLACE

Copyright © Hervey Raymond, 1974

All rights reserved

© А. С. Полошак, перевод, 2022

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022

Издательство АЗБУКА^®

Глава первая

Жарким воскресным вечером я сидел дома один-одинешенек. Самое время взглянуть на себя со стороны. Подумать о пропасти между мной и Линдой — в последнее время она, эта пропасть, становилась все шире. Прикинуть, способен ли я построить через нее мостик. Ну и взвесить свое финансовое положение. А оно, честно говоря, было неважное.

Линда уехала к Митчеллам. Сам я отговорился: мол, работы полно. Линда пожала плечами, схватила купальник и умчалась, взяв с меня расплывчатое обещание появиться у Митчеллов ближе к ночи. Я знал, что ей все равно, покажусь я там или нет.

В нашем бассейне засорился фильтр, благодаря чему у меня появилась редчайшая возможность провести воскресенье в одиночестве. И я не преминул ею воспользоваться.

Уселся на солнышке и занялся самокопанием. Итак, мне тридцать восемь лет, парень я здоровый, спортивный и подтянутый. Кроме того, обладаю творческим складом ума. Короче говоря, не обидела природа.

Года три назад я служил в «Лос-Анджелес геральд». Работал обозревателем, вел постоянную рубрику и добился на этом поприще кое-каких успехов. Работа была скучная, но платили неплохо. Я только что женился на Линде, а запросы у Линды были непомерные, так что денежный вопрос стоял весьма остро.

Однажды вечером, будучи в Сан-Франциско, я оказался на одном из тех невыносимо скучных коктейльных приемов, где серьезные дяди ведут разговоры о делах, а на заднем фоне щебечут их женушки. По большому счету делать мне там было нечего, но я боялся пропустить что-нибудь важное. Такой уж я человек: стараюсь ничего не пропускать, если это в моих силах. В общем, я подпирал стену, потягивал виски со льдом и подумывал, не пора ли сматывать удочки. И тут ко мне подошел Генри Чандлер.

Поговаривали, что он стоит двести миллионов долларов. Его королевство зиждилось на трех краеугольных камнях: компьютеры, кухонная техника и замороженные продукты. Еще у Чандлера была пара побочных проектов: газетка под названием «Калифорния таймс» и глянцевый журнал, скроенный по лекалам «Вог» — так, чтобы продавать богачам всякую модную дребедень. Чандлер был главным городским квакером и, пожалуй, самым щедрым меценатом в наших краях. Выстроил за собственные деньги здоровенную квакерскую молельню, но оставался наименее популярным из местных воротил.

— Мэнсон, — сказал он, позыркивая на меня из-под набрякших век, — читал вашу колонку, читал. Хорошая. Да и сами вы большой талант. Загляните ко мне завтра в десять утра.

Я заглянул и выслушал его предложение. Оказалось, Чандлер решил запустить в печать еще один ежемесячник, посвященный критике властей, и уже придумал для него название — «Глас народа». Продавать свое новое детище он планировал по всей Калифорнии.

— Наш штат, — сказал он, — погряз в коррупции. Наши политиканы — бесчестные мошенники. Моя организация раздобудет для вас все нужные сведения, если вы укажете, в каком направлении копать. Уверен, такая задача вам по плечу, а посему предлагаю вам редакторское место. Мои ребята уже изучили всю вашу подноготную, положили рапорт мне на стол, и я остался им доволен. Людей можете набрать самостоятельно. Много народу вам не потребуется, ибо все технические вопросы можно спихнуть на персонал моей газеты. О расходах не беспокойтесь. Если журнал прогорит, получите выходное пособие в размере двухлетнего жалованья. Но он не прогорит. Вот, взгляните: я набросал краткий план. Как видите, вам гарантирована всесторонняя поддержка. Ваша задача — разнюхивать, где дело нечисто. Если подадут в суд за клевету, я разберусь. На вас будет работать первоклассное детективное агентство — кстати, тоже мое собственное. Уж поверьте, разгребать навоз вам не придется, ибо в этом нет необходимости. Все и так на виду. В центре нашего внимания будет администрация, полиция, взяточники и коррупционеры. Ну как, интересно?

Я забрал план с собой, чтобы прочесть как следует. Предложение было весьма заманчивое. Таких мне раньше не делали. Я обсудил все с Линдой, и она разволновалась не меньше моего. Все повторяла: «Тридцать тысяч!» — и лицо ее сияло от восторга. «Наконец-то съедем из этой богом забытой дыры!»

Мы с Линдой познакомились на коктейльном приеме у одного многообещающего политика. Я тут же влюбился. Сидя на солнышке, я вспоминал тот момент, когда впервые увидел ее. Таких великолепных женщин я раньше не встречал: блондинка, красавица, глаза огромные, сияющие, а фигура… Такой фигуре самое место в Палате мер и весов: грудь тяжелая, талия осиная, бедра крепкие, ножки стройные, и кажется, что от самых ушей растут. Короче говоря, секс-символ класса люкс. А ей понравилось, что я веду рубрику в разделе светской хроники: стало быть, вращаюсь среди важных персон. По ее словам, ей тогда показалось, что я на диво романтичен.

Она работала на хозяина вечеринки: добавляла тусовке гламура, развлекала публику и подливала виски в стаканы. Зарабатывала какую-то мелочь. И если ей верить, никаких обжиманий по углам.

Через неделю мы поженились. После первой брачной ночи мне бы следовало насторожиться. Я не увидел никакой страсти, вообще никаких эмоций. Линда просто отдалась мне, но я вознадеялся, что смогу пробудить в ней чувства. Нужно лишь набраться терпения. Ага, размечтался. Вскоре выяснилось, что завести ее способны только деньги. Я же с ума по ней сходил. В итоге влез в долги. Линда беспрестанно скупала всякий хлам: сумки, шмотки, побрякушки. Я же хотел, чтобы она была счастлива, поэтому ни слова ей не говорил. А она все ворчала. Терпеть не могла нашу скромную квартирку. Хотела себе автомобиль: почему это я разъезжаю на машине, а ей приходится трястись на автобусе? Я же, влюбленный, все старался ее урезонить. Помню, как-то взял бумажку и все подсчитал, чтобы она поняла: ну нет у нас возможности купить все на свете. Но она на ту бумажку и смотреть не стала. «Ты же знаменитость, — сказала она. — Твое имя у всех на слуху, должно же у тебя быть что-то за душой. Хватит прибедняться».

И вот, когда я уже всерьез начал беспокоиться, поступило предложение от Чандлера.

— А я знаю, где мы будем жить! — заявила Линда. — Мы будем жить в Истлейке! Там такая красота! И все под рукой. Завтра же едем выбирать дом.

Я заметил, что работу мне пока что не дали. К тому же я и сам еще не принял решения. А главное, Истлейк — поселок не из дешевых, и мы вряд ли потянем такое жилье даже с учетом моих тридцати тысяч.

После этого замечания случилась наша первая серьезная ссора. Линда так разбушевалась, что я просто оторопел. Ругалась на чем свет стоит и даже швырнула в меня парой безделушек. От растерянности я пошел на попятную: пообещал, что приму предложение Чандлера и мы с ней обязательно съездим взглянуть на Истлейк. Линда тут же повисла у меня на шее и принялась извиняться за «плохое поведение».

В общем, я отправился к Чандлеру и сказал, что согласен на редакторское место.

Перекатывая в пухлых губах внушительную сигару, Чандлер сидел за столом и выглядел на все свои двести миллионов. А то и на триста.

— Прекрасно, Мэнсон. Контракт уже готов. — Помолчав, он пронзил меня взглядом из-под набрякших век. — И еще одно. Вашей мишенью будут коррупционеры и мошенники. Запомните: отныне вы как золотая рыбка в круглом аквариуме. Будьте осторожны. Не давайте оппонентам шанса нанести ответный удар. Не забывайте: золотые рыбки всегда на виду. Взять, к примеру, меня. Я квакер, верю в Бога и горжусь своей верой. К моей личной жизни не подкопаешься. Попрекнуть меня не в чем. И вы, вы тоже должны быть безупречны во всем, понятно? Не садитесь за руль в нетрезвом виде, не валяйте дурака с женщинами. Вы человек респектабельный, женатый. Пусть все так и остается. Никаких долгов, никаких сомнительных историй, на радость нашим противникам. Стоит вам оступиться, и ваше имя ославят во всех газетах штата. Отныне вы призваны изобличать коррупционеров и мошенников, а значит, наживете немало врагов. И они распнут вас при первом же удобном случае.

Поскольку мне нужны были эти тридцать тысяч в год, я сказал, что все понимаю. Подписал контракт, пожал Чандлеру руку, вышел из его богатого кабинета и направился к машине, мучимый дурными предчувствиями. Я уже был в долгах. Превысил банковский кредит. И еще у меня была Линда, которая только и знала, что тратить мои деньги.

И все же я, дурак, повелся на ее уговоры и купил дом.

В Истлейке селятся люди с доходом значительно выше среднего. Дома там роскошные, класса люкс, с ковровым покрытием, посудомоечными машинами, кондиционерами и всем на свете, включая поливалки для газонов. Идут по семьдесят пять тысяч долларов за штуку, плюс-минус. В центре поселка — искусственное озеро размером в пару сотен акров. Клуб, конное подворье, теннис, спортивный бассейн, поле для гольфа (с фонарями, чтобы ночью было светло как днем) и огромный магазин самообслуживания, тоже класса люкс. На полках все, что душе угодно: от булавок до черной икры.

Линда говорила, что Истлейк — это рай на земле. Туда уже перебрались некоторые ее подружки. Если где и жить, то только там. Ну вот, я и купил дом. Взял чудовищную ипотеку. С учетом выплат, налога на недвижимость, коммуналки и повседневных расходов мои тридцать тысяч в год мигом превратились в двадцать.

Мы переехали, и Линда была на седьмом небе от счастья. На меблировку ушли все мои сбережения. Признаю, дом был великолепный, и я им гордился, но в глубине души не прекращал подсчитывать убытки. Соседи у нас были молодые, не старше нас, но я подозревал, что эти парни зарабатывают побольше моего. Каждый вечер мы или ходили в гости, или устраивали вечеринки у себя дома. Линда, само собой, захотела собственную машину. Я купил ей «остин-мини-купер». Думаете, она угомонилась? Ага, как же. Теперь ей понадобились ультрамодные наряды: мол, подружки каждый день в новом, а она что, хуже? Готовить Линда не умела, работу по дому терпеть не могла, и поэтому мы наняли здоровенную чернокожую женщину по имени Сисси. Раз в два дня она приезжала на видавшем виды «фордике», а когда уезжала, я становился беднее на двадцатку. В тот день, когда я подписывал контракт, тридцать тысяч выглядели неплохо. Теперь же они превратились в пустое место.

По крайней мере, журнал пользовался большим успехом. Мне посчастливилось переманить к себе двух первоклассных репортеров, Уолли Митфорда и Макса Берри. Детективное агентство Чандлера завалило нас информацией. Чандлер ссудил мне собственного рекламщика, а тот свое дело знал, так что финансовых проблем у журнала не было. С помощью Митфорда и Берри я разоблачил множество коррупционных схем и тем самым нажил немало врагов. Пришлось с этим смириться. Моей мишенью была администрация и видные политические фигуры. После четвертого номера многие меня возненавидели, но поделать ничего не могли, ибо я строго придерживался фактов.

Сидя на солнышке и подводя итоги, я понимал, насколько буду уязвим, если враги начнут прощупывать мою личную жизнь. Мой кредит был превышен на три тысячи долларов. Я жил не по средствам. Был не способен контролировать расходы Линды. Стоило какому-нибудь журналисту намекнуть, что наш с Линдой брак трещит по швам, Чандлер обратил бы на меня свой хмурый взор: его семейная жизнь была безупречной.

В следующем номере «Гласа народа» — тот должен был выйти в середине месяца — я сосредоточил внимание на шефе полиции. Им был капитан Джон Шульц. Изумленно вскинув брови, я вопрошал: как вышло, что он ездит на «кадиллаке», живет в доме за сто тысяч долларов, учит двоих сыновей в университете, а жена его щеголяет в норковой шубе? Шульцем я занялся по требованию Чандлера: тот ненавидел капитана лютой ненавистью. В статье моей не было ни слова лжи, но если нападаешь на шефа полиции, готовься к неприятностям. Я знал: как только журнал появится в продаже, мне придется соблюдать предельную осторожность. Ни единого штрафа за парковку в неположенном месте, ни рюмки за рулем: на меня будет охотиться каждый коп в городе.

Глядя на пустой бассейн, я задавался вопросом: верной ли дорогой я иду? В отличие от Чандлера, я не придерживался квакерских взглядов на жизнь. Я работал за деньги. Чандлеру хорошо, он разберется с любым иском за клевету. И он прирожденный крестоносец. А я — нет.

Завтра было первое число. Время платить по счетам, денек не из приятных. Я ушел к себе в кабинет и следующие два часа разбирался, сколько мы с Линдой задолжали. Сумма долга превышала квартальную выплату от Чандлера на две тысячи триста долларов. Я проанализировал расходы. Если не считать трат Линды, больше всего уходило на мясо и спиртное. Если дважды в неделю развлекать десяток-полтора гостей — стейк за стейком, бутылка за бутылкой, — никаких денег не хватит. Плюс Сисси, плюс ежемесячные платежи за две машины — мою и Линды, — плюс бытовые расходы, подоходный налог, налог на недвижимость… Как бы еще глубже не влезть в долги.

Я уселся. Такое чувство, что меня загнали в угол. Нужно что-то делать, но что? Напрашивался очевидный вариант: продать дом и переехать в скромную городскую квартиру. Но соседи по Истлейку уже считали меня успешным парнем. Выкинуть белый флаг и сдаться? Нет, такого я себе позволить не мог.

Зазвонил телефон.

— Привет, Стив! — сказал Гарри Митчелл. — Ну ты приедешь? Жарить тебе стейк?

Я помедлил, глядя на бумаги на столе. Какой смысл сидеть, словно на уроке арифметики?

— Конечно, Гарри, жарь. Скоро буду.

Положил трубку и решил: утро вечера мудренее. Завтра что-нибудь придумаю. Хотя здравый смысл нашептывал: даже не надейся.

Придется поговорить с Линдой. Эта мысль вселяла в меня ужас. Я знал, что Линда закатит сцену. Перед глазами живо стояла наша последняя ссора. Но никуда не денешься, разговора не избежать.

Нам нужно урезать расходы. Линда должна пойти мне навстречу.

Я запер дом, направился к гаражу и сел в машину. Митчеллы мне нравились: и Гарри, и Пэм. Гарри зашибал неплохие деньги на торговле недвижимостью. Должно быть, получал втрое больше моего.

Не припомню, чтобы на воскресном барбекю у них собиралось меньше тридцати человек.

И я поехал к Митчеллам, без особенной надежды бубня себе под нос, что завтра все образуется.

* * *

В понедельник утром, когда я явился на работу, Джин Киси, моя секретарша, уже была на месте и разбирала почту.

Опишу ее в общих чертах: двадцать шесть лет, высокая брюнетка с хорошей фигурой. Не красавица, но миловидная и знает свое дело на все сто процентов. Она перешла ко мне из-под Чандлерова крыла. Была у него четвертой секретаршей, и расстался он с ней весьма неохотно. Сказал, что делает мне ценный подарок. Не обманул: Джин и впрямь оказалась весьма ценным подарком.

— Доброе утро, Стив, — улыбнулась она. — Вас вызывает мистер Чандлер. Сказал: «Как только объявится, чтобы сразу ко мне».

— Он не сообщил, зачем я ему понадобился?

— Не волнуйтесь. Говорил он дружелюбно, так что зовет вас не для выволочки.

Я взглянул на часы. Было восемь минут десятого.

— Он вообще когда-нибудь спит?

Джин рассмеялась:

— Иногда. Ступайте, он ждет.

Я спустился к машине и поехал к зданию, в котором располагался кабинет Чандлера.

Его секретарша — женщина средних лет с глазами острыми, как кончики ледорубов, — махнула рукой на дверь:

— Мистер Чандлер ожидает вас, мистер Мэнсон.

Чандлер сидел за огромным столом и просматривал почту. Когда я вошел, он поднял глаза, откинулся на спинку массивного кресла и указал мне на стул для посетителей:

— Стив, вы потрудились на славу. Только что читал материалы по Шульцу. Ну, этот сукин сын у нас попляшет. Хвалю.

Я сел.

— Не исключено, мистер Чандлер, что это я у него попляшу.

Он усмехнулся:

— Верно подмечено… Об этом я и хотел поговорить. Отныне у вас на спине нарисована мишень. На вас натравят всех местных полицейских. Меня они боятся, но вас — нет. Готов поспорить, через несколько недель Шульц подаст в отставку, но перед этим он попробует нанести ответный удар. И я хочу уладить этот вопрос. — Помолчав, он внимательно уставился на меня. — Скажите, у вас есть проблемы личного толка?

— А у кого их нет? — спросил я. — Да, у меня есть проблемы личного толка.

Он кивнул:

— Денежные или что-то похуже?

— Денежные.

— Точно? Будьте честны со мной, Стив. Вы славно потрудились во благо журнала, и я на вашей стороне.

— Нет, только денежные.

— Так я и думал. Что, красавица-жена загоняет в долги?

— Я сам загоняю себя в долги, мистер Чандлер.

— Ну да, ну да. В наши времена люди склонны жить не по средствам. Тратят больше, чем зарабатывают. Жены соревнуются между собой, а это дело недешевое. Со мной такого, конечно, не случалось. И никогда не случится. Но о ваших проблемах мне известно. Эта ваша статья… За нее полагается премия. — Он бросил на стол чек. — Расплатитесь с долгами и впредь присматривайте за своей супругой. Она, конечно, красотка, но женщинам нельзя давать слишком много воли.

Я взял в руки чек. На нем была проставлена сумма: 10 000 долларов.

— Спасибо, мистер Чандлер.

— И смотрите, чтобы это не повторялось. Помните, я вам говорил: золотые рыбки всегда на виду. А вы сейчас живете в аквариуме. В этот раз я помогу вам, чтобы вы могли начать все с чистого листа. Но если не возьмете ситуацию под контроль, я сделаю вывод, что нам с вами не по пути.

Мы переглянулись.

— Понятно.

Я заехал в банк и обналичил чек. Поговорил с Эрни Мэйхью, моим банковским менеджером. Денег хватило, чтобы закрыть овердрафт, погасить долги, еще и на балансе кое-что осталось. Я вышел из банка как человек, сбросивший с плеч тонну цемента.

Вчера я намеревался поговорить с Линдой на финансовые темы. Но мы так засиделись у Митчеллов, что подходящей возможности не представилось. Мы оба были слегка навеселе и сразу завалились в постель. Я полез было с нежностями, но Линда отодвинулась, пробормотав: «Ой, бога ради… только не сейчас». Оставалось лишь отойти ко сну. Когда я встал, сварил себе чашку кофе и отправился на работу, жена еще спала.

Утро прошло за подготовкой номера к печати. Из-за статьи про шефа полиции я решил увеличить тираж на пятнадцать тысяч экземпляров.

Пообедав за рабочим столом, я взялся планировать следующий номер.

Пока я возился с бумажками, мне не давала покоя мысль, что вечером предстоит разговор с Линдой.

«В этот раз я помогу вам, чтобы вы могли начать все с чистого листа. Но если не возьмете ситуацию под контроль, я сделаю вывод, что нам с вами не по пути».

Намек весьма прозрачный. Мне было известно, что Чандлер не шутит на подобные темы. В общем, сегодня поговорю с Линдой начистоту. Ей следует понять, что такая жизнь нам не по карману.

Из-за предстоящей битвы с Линдой — а битва будет, да еще какая! — сосредоточиться на делах было невозможно. Я отодвинул стул, встал и принялся расхаживать по просторному кабинету. Из-за двери доносилось еле слышное клацанье пишущей машинки Джин, а из-за стены — голос Уолли Митфорда: тот надиктовывал что-то в микрофон своего «грюндига». Я взглянул на часы на столе. Было пятнадцать минут пятого. До разговора с Линдой оставалось убить два часа.

Закурив сигарету, я подошел к огромному окну с видом на город. Из-за смога автомобилисты вынуждены были включать фары. Я взглянул на здание, в пентхаусе которого находился офис Чандлера. Там тоже горел яркий свет.

Пискнул интерком. Я подошел к столу и щелкнул переключателем.

— Мистер Мэнсон, к вам некий мистер Горди, — сообщила Джин. — Желает с вами встретиться.

Горди? Впервые слышу.

— Что ему нужно?

После паузы Джин сказала с некоторым беспокойством:

— Он говорит, дело личное и конфиденциальное.

— Пусть подождет три минуты и войдет.

За это время я успею зарядить пленку в магнитофон, подключить микрофон, сесть за стол и закурить новую сигарету.

Открыв дверь, Джин впустила в кабинет долговязого тощего мужчину в стареньком, но тщательно отутюженном костюме. Ему было лет сорок, и он уже начал лысеть. Лоб у него был широкий, подбородок узкий, нос тонкий, глаза глубоко посажены, а губ, считайте, и вовсе не было.

Я встал, чтобы пожать ему руку. Ладонь его была сухой и жесткой.

— Мистер Горди?

— Совершенно верно, Джесс Горди. — Он улыбнулся, обнажив мелкие желтые зубы. — Вы меня не знаете, мистер Мэнсон. Но я о вас, конечно же, наслышан.

Я указал на стул:

— Присядьте, пожалуйста.

— Спасибо. — Усевшись, он достал пачку «Кэмел» и закурил. В его неторопливых движениях, раскованных манерах, надменной физиономии было что-то зловещее.

— Так чего вы хотели? — Я передвинул какие-то бумаги, чтобы показать, как сильно я занят.

— У меня есть для вас любопытная информация, мистер Мэнсон. Для любопытной статьи. — Он снова обнажил желтые зубы в деланой улыбке. — Я преданный читатель вашего журнала. Издание высокого класса. То, что нужно нашему городу.

— Приятно слышать, мистер Горди. Что это за информация?

— Для начала позвольте сказать пару слов о себе. Я управляющий магазином самообслуживания «Добро пожаловать». Он находится в Истлейке. По-моему, вы к нам не заглядывали, но рад сообщить, что ваша супруга регулярно у нас бывает. — Губы его вновь разошлись в улыбке. Я опять увидел желтые зубы и наконец понял, кого он мне напоминает. Крысу, вот кого. — Все дамы Истлейка — наши постоянные покупательницы.

У меня росло чувство, что разговор вот-вот перейдет в неприятную плоскость. Тем не менее я старался выглядеть заинтересованным, одобрительно кивал и слушал.

— Мистер Мэнсон, вы создали прекрасный журнал, в котором решительно осуждаете мошенников и прочих нечистых на руку людей. Это высокая миссия, заслуживающая всяческих похвал, — сказал Горди. — Я прочел все ваши выпуски и жду не дождусь следующего. — Подавшись вперед, он стряхнул пепел в мою стеклянную пепельницу. — Я пришел к вам, мистер Мэнсон, чтобы сообщить о мелком воровстве в моем магазине. Ну как, мелком… За год у нас украли товаров на восемьдесят тысяч долларов.

Я удивленно уставился на него:

— То есть жители Истлейка за год обокрали вас на восемьдесят тысяч?

Он кивнул:

— Именно так. Не знаю почему, но люди, даже вполне обеспеченные, совершают кражи. Это странный факт, и до сих пор ему не найдено объяснения. Служанка потратит десятку и утащит пару пачек сигарет. Богатая дама потратит сотню и вдобавок украдет флакон дорогих духов.

Ого, это уже интересно. Если он говорит правду, можно настрочить громкую статью. Чандлер будет в восторге.

— Вы меня удивили, мистер Горди, — сказал я. — И у вас есть доказательства?

— Несомненно.

— Какие?

Потушив окурок, он прикурил новую сигарету и с улыбкой взглянул на меня.

— Директор решил установить в магазине видеонаблюдение, хоть это и недешево. Теперь мы видим, что творится в каждом уголке торгового зала. Камеры ввели в эксплуатацию две недели назад. Директор говорил с шефом полиции, и тот охотно заведет уголовное дело на вора — при условии, что на пленке будут убедительные доказательства кражи. — Он развалился на стуле. — У меня, мистер Мэнсон, есть пленка со столь убедительными доказательствами, что я никак не могу решить, стоит ли передавать ее в руки капитана Шульца. Мне кажется, сперва надо посоветоваться с вами и другими джентльменами, чьи жены ходят ко мне в магазин.

По спине у меня прошел холодок.

— Не понимаю вас, мистер Горди. — Голос мой прозвучал хрипло. — Что вы хотите сказать?

— Мистер Мэнсон, прошу: давайте не будем тратить время. Это ценный ресурс. И для вас, и для меня. — Он вынул из кармана конверт и бросил его на стол. — Вот, взгляните. Это увеличенный кадр с двадцатифутового отрезка пленки. Думаю, даже этого достаточно — не считая самой записи, — чтобы в полной мере убедиться, что миссис Мэнсон большая шалунья.

Я взял конверт и вынул из него глянцевую фотографию. На ней была Линда. С хитрым лицом она прятала в сумочку флакон «Шанель № 5».

Сидя неподвижно, словно каменное изваяние, я смотрел на снимок.

— Разумеется, она не одна такая, — негромко сказал Горди. — Этим занимаются и другие дамы Истлейка. На пленке очень много интересного. Капитан Шульц без труда заведет несколько уголовных дел. Не исключено, что ваша красавица-жена, мистер Мэнсон, угодит за решетку.

Я медленно опустил фотографию на стол.

Горди поднялся со стула.

— Понимаю, вы шокированы, — сказал он, вновь обнажив желтые зубы. — Вам нужно время, чтобы все обдумать. И даже обсудить это с миссис Мэнсон. Ситуация печальная, но мы можем все уладить. Прежде чем передать эту разоблачительную пленку капитану Шульцу, я могу вырезать фрагмент с участием вашей супруги и вернуть его вам. Такая услуга будет стоить двадцать тысяч долларов. Недорого, с учетом того, что вы человек успешный. Приглашаю вас в гости. Зайдите ко мне завтра вечером, захватите с собой деньги. У меня скромный домик неподалеку от вашей роскошной резиденции. Истлейк, номер сто восемьдесят девять.

Подавшись вперед, Горди внимательно смотрел на меня. Глаза его были словно льдинки, а улыбка превратилась в хищный оскал.

— Завтра вечером, мистер Мэнсон. И только наличными.

Он вышел из кабинета, а я остался сидеть за столом, глядя на прелестное лицо Линды и понимая, что она совершила очень, очень дурной поступок. Теперь мне придется спасать ее от тюрьмы.

Но как?

Я всегда говорил себе: если меня станут шантажировать, я немедленно обращусь в полицию. Иного выхода из такой ситуации попросту нет. Но из-за журнальных нападок на Шульца дорога к нему была закрыта.

Он, несомненно, раздавит Горди. Но не пощадит и Линду. Если только…

Может, отозвать статью? До отправки номера в типографию еще целая неделя. Материалов у меня хоть отбавляй. Можно подготовить другую статью, но Чандлер-то уже одобрил эту. И выписал за нее десять тысяч долларов премии, чтобы я погасил долги. Сумею ли я убедить его, что некоторые факты недостаточно хорошо проверены и нам могут выставить чертов иск по делу о клевете?

В дверь постучали. Вошел Уолли Митфорд.

— Стив, ты успел взглянуть на черновик? Про новое здание школы?

Мне хотелось побыть одному и подумать, поэтому слова «да-да, присаживайся» дались мне не без труда.

Опустившись на стул, Уолли принялся раскладывать бумаги по столешнице. Я сунул фото Линды в ящик стола и выключил магнитофон.

Уолли был приятный парень лет сорока, довольно упитанный. Линия роста волос у него уже начала сдвигаться к макушке, глаза скрывались за толстыми линзами очков, а нижняя челюсть была такая, что позавидовал бы и бульдог. Я повидал немало специалистов по журналистским расследованиям и могу сказать, что Уолли был лучшим в своем деле.

Мы обсудили новую школу: муниципальные власти поручили ее строительство подрядчику, запросившему подозрительно высокую цену. Уолли навел справки и выяснил, что за эту работу готовы были взяться как минимум три подрядчика с более скромными аппетитами.

— Это все Хэммонд, — сказал он. — Ему светит приличный откат. Надо бы им заняться. Ну что скажешь?

— Для начала узнай, какую информацию собрал Уэббер.

Уэббер руководил детективным агентством Чандлера.

— О’кей. — Уолли черкнул что-то в блокноте. — Стив, у тебя все нормально? Выглядишь так, словно грипп подцепил.

— Голова болит, только и всего. — Помолчав, я продолжил: — Эта статья про Шульца… Как считаешь, стоит ее печатать?

— Печатать? — Он изумленно смотрел на меня. — Что за шутки?

— Да я вот думаю… Как бы нам не накликать беду. Сам понимаешь, полицейским все это не понравится. Дело может принять нехороший оборот — для всех нас.

— Мы же говорили на эту тему, когда составляли план статьи, разве нет? — Уолли усмехнулся. — Ты утвердил план, я написал текст. Так что если кому и грозят неприятности, то только нам с тобой. Но беспокоиться не о чем. Что нам копы? Я веду себя как надо, ты тоже… так какие проблемы? — Он посмотрел мне в глаза. — Что, Стив, струсил? Боишься, что все твои скелеты из шкафа достанут? — Его широкая ухмылка меня не утешила. — К тому же шеф дал зеленый свет. Если будут неприятности, он все уладит. А этот сукин сын Шульц давно напрашивается.

— Да. Хорошо. Поговори с Уэббером. Узнай, что можно накопать по Хэммонду.

Задумчиво взглянув на меня, он собрал бумаги и направился к двери.

— Ты сегодня не надрывайся, Стив. Ложись спать пораньше.

Когда он ушел, я перемотал пленку и сунул бобину в карман. Фотографию убрал в портфель и вышел в приемную.

— Я домой, Джин. Простыл, наверное. Если что случится, Уолли пока на месте.

Она озабоченно взглянула на меня:

— У вас дома есть «Аспро»?

— Ну а как же. К утру буду как огурчик. — И я вышел в коридор.

Дверь кабинета Уолли была открыта. Я заглянул к нему:

— Я домой, Уолли. Будут проблемы, звони.

— Проблем не будет. Не засиживайся допоздна.

Я постоял у двери и наконец спросил:

— Скажи, Ширли ходит в магазин «Добро пожаловать»?

Ширли, милая и хозяйственная женщина, была женой Уолли.

— В эту обдираловку? — Уолли помотал головой. — У них цены задраны процентов на пятнадцать, если сравнивать с другими магазинами в округе. Там закупаются только богачи и снобы. Кстати, Стив, неплохо бы сделать материал про этот универсам. Привести владельцев в чувство.

— Хорошая мысль. Ну что ж, до завтра.

Я вошел в лифт и спустился на первый этаж. Сел в машину, повернул ключ зажигания и уныло уставился в ветровое стекло.

И что мне делать? Двадцать тысяч долларов к завтрашнему вечеру, или запись окажется на столе у Шульца. Я представил, как полицейские арестуют Линду и какую шумиху поднимет пресса. Чандлер тут же укажет мне на дверь. Я подумал о соседях: как они начнут перешептываться и покачивать головами. Впервые с момента свадьбы я был рад, что у нас с Линдой нет детей.

Но должен же быть какой-то выход?

Я погасил овердрафт. Может, Эрни Мэйхью ссудит мне двадцать тысяч? Поразмыслив на эту тему, я понял, что такого не будет. В лучшем случае Эрни даст мне пять тысяч, да и то, если я придумаю железное оправдание. А где взять остальное? Я вспомнил про ростовщика Лу Мейра, будущего фигуранта одного из наших расследований. Макс Берри, мой второй репортер, уже набросал черновик статьи о том, как Мейр ссуживает деньги под шестьдесят процентов, а его коллекторы — настоящие головорезы — поколачивают тех бедолаг, для кого эта ставка оказывается непомерной.

Может, если зарубить статью, Мейр выдаст мне ссуду под разумный процент? Но я вспомнил, что Чандлер уже видел черновик Макса и дал добро на публикацию.

Переключив рычаг передач в положение «D», я отправился домой.

* * *

Город с его смогом остался позади. Я вновь оказался под жарким вечерним солнцем и наконец-то дышал чистым воздухом. Как я и предполагал, Линды не оказалось дома. Она укатила куда-то на своем «остин-купере», даже не закрыв ворота. Я поставил машину в гараж, взглянул на часы — было самое начало седьмого, — отомкнул дверь, ведущую из гаража в дом, и отправился к себе в кабинет. Зарядил бобину в магнитофон, положил фотографию в ящик стола и ушел в гардеробную Линды, где после недолгих поисков обнаружил флакон «Шанель № 5». Затем я открыл шкаф с косметикой и окинул взглядом коробочки и бутылочки на полках. Разумеется, любая из них тоже могла оказаться краденой.

В шкафу обнаружился флакон духов «Джой». Большой, красивый. Однажды я видел рекламу этих духов в журнале «Нью-Йоркер»: мол, хотите сделать даме дорогой подарок? Подарите ей духи «Джой». Закрыв дверцы, я ушел на кухню за льдом, ибо мне страшно хотелось выпить.

На кухне был жуткий беспорядок: посуда, что осталась от завтрака, стояла в раковине, а по столу были раскиданы остатки цыпленка в соусе карри, купленного навынос, — обед Линды. Картину довершали грязная тарелка, вилка и нож.

Пол был усыпан хлебными крошками. Я вспомнил, что Сисси приедет только завтра. Вернулся в кабинет, плеснул себе виски, уселся за стол и задумался, как быть. Признаюсь, меня охватила паника. Я видел, как все, ради чего я работал, все будущее идет прахом из-за жадности моей красивой жены. Ведь могла попросить, и я купил бы ей любые духи. Нет, эта безответственная дура решила, что лучше стать воровкой, хотя прекрасно понимала, чем это может обернуться для нас обоих.

Я не без труда переключился на Джесса Горди. Попробовал вспомнить разговор дословно, но не сумел, и для верности включил запись.

«У меня, мистер Мэнсон, есть пленка со столь убедительными доказательствами, что я не могу решить, стоит ли передавать ее в руки капитана Шульца. Мне кажется, сперва надо посоветоваться с вами и другими джентльменами, чьи жены ходят ко мне в магазин».

Выходит, Линда не единственная воровка.

Кого-то из соседей тоже шантажируют. Я лихорадочно думал: кого? Так, Митчеллы, Латимеры, Тиссены… Гилрои? Кридены? Список можно было продолжать и продолжать: избалованные жены при богатых мужьях. Все гораздо богаче меня, но Линда, пожалуй, была самой избалованной — по крайней мере, среди тех соседок, с кем я был хорошо знаком. Может, Горди заглянул и к их мужьям тоже? Допустим, среди них есть четыре воровки. Двадцать тысяч с носа — итого восемьдесят тысяч. Нужно лишь зайти к мужу, пригрозить и показать фотографию.

Меня обуял гнев. Я схватил телефонную трубку и позвонил Уэбберу.

Детективное агентство «Караул» принадлежало Генри Чандлеру, но управлял им Герман Уэббер. В прошлом он был лейтенантом полиции, но карьера его застопорилась. Уволившись, он основал частное сыскное агентство. Вскоре после этого пятеро первоклассных копов также бросили службу и перешли работать в агентство Уэббера: среди бывших коллег тот пользовался немалым авторитетом. Чандлер же профинансировал эту затею и взял всех шестерых под свое крыло.

Итак, «Глас народа» публиковал статьи, а Уэббер ворошил для нас грязное белье. Мне он не нравился: слишком упрямый, жесткий и несговорчивый. Но он разыскивал для нас факты, и это всегда работало.

В трубке раздался неприветливый резкий голос:

— Уэббер.

— Герман, это Стив, — сказал я. — Хочу поручить вам одну работенку.

— Продолжайте. Я записываю разговор.

В этом весь Уэббер: копы бывшими не бывают. Прежде чем приступить к делу, он всегда записывал поручение на пленку.

— Джесс Горди, — сказал я. — Управляющий магазином «Добро пожаловать». Мне нужно его полное досье. Повторяю, полное: вплоть до того, как часто он стрижет ногти на ногах. И побыстрее.

— Без проблем. Будет сделано. Мы давно завели на него отдельную папку. Нужно лишь добавить последние данные. Завтра после обеда все будет готово.

— Пусть будет готово к десяти утра.

Он присвистнул:

— Даже так?

— Чтобы в десять утра папка была у меня на столе, — сказал я и повесил трубку, после чего взглянул на часы. Было двадцать минут седьмого. Я пролистал записную книжку и нашел домашний номер Эрни Мэйхью. К телефону подошла его жена Марта.

— Эрни еще не приехал? Это Стив, — сказал я.

— Он отошел попи́сать, — сообщила Марта и рассмеялась. — Как у вас дела? Давненько мы не виделись. Может, встретимся? Например, в следующую пятницу. Приезжайте в гости.

— Хорошо, я поговорю с Линдой. Ты же знаешь, Марта, в таких делах мужчины не имеют права голоса. Может, у нее свои планы на пятницу.

— Что ж, будем надеяться на лучшее, Стив, — пропищала Марта.

Затем трубку взял Эрни:

— Привет, Стив!

— Слушай, Эрни, у меня срочное дело. Теще понадобилось сделать операцию. Прости, что звоню в неурочный час, но мне нужно успокоить Линду. Скажи, могу я рассчитывать на пятнадцать тысяч?

После паузы Эрни сказал:

— Ты что, хочешь попросить… — И осекся, поняв, что Марта все слышит.

— Да, именно так. В обеспечение долга могу предложить свой дом.

На сей раз он молчал еще дольше.

— Слушай, Стив, давай обсудим все завтра? Приезжай ко мне на работу в девять пятнадцать. Я сделаю себе пометку.

— Ну дай хоть понять, поможешь или нет.

— Завтра все обсудим. Я бы сказал, что сумма нереальная. В любом случае поговорим. Сожалею насчет тещи.

— Угу.

— Давай как-нибудь соберемся, а?

— Конечно. Ладно, Эрни, до завтра.

Повесив трубку, я услышал, как в гараж въезжает «остин-купер». Щелкнул выключателем настольной лампы, допил виски и стал ждать.

Открылась и захлопнулась входная дверь. Не потрудившись окликнуть меня, Линда убежала на второй этаж. Я слышал, как над головой цокают ее каблучки.

После паузы зашумел сливной бачок. Я ждал, не вставая с места. Зазвонил телефон. Он стоял у меня под рукой, но я не стал снимать трубку.

В спальне был параллельный аппарат. Линда ответила на звонок. Что-то прощебетала, подошла к лестнице и крикнула:

— Стив! Это Фрэнк. Тебя спрашивает.

Я снял трубку:

— Привет, Фрэнк.

— Ну что, зайдете минут через двадцать? — спросил Фрэнк Латимер. Слушая его глубокий баритон, я задумался: неужели его жена тоже воровка, как и моя? — Салли купила коробку королевских креветок. Будут Джек, Сьюзи, Мерилл и Мэйбл. Вас ждать?

В кабинет вошла Линда.

— Не сегодня, Фрэнк. Спасибо за приглашение, — сказал я. — Похоже, я простудился. Хочу лечь пораньше. — Выслушав слова сочувствия, я повесил трубку.

— Простудился? — Линда гневно смотрела на меня. — О чем ты? У нас пустой холодильник! Перезвони ему и скажи, что передумал!

— Нам не помешает устроить разгрузочный день, — сказал я. — Присядь. Я хочу с тобой поговорить.

— Если собираешься торчать дома, я пойду одна!

Она шагнула вперед и протянула руку к телефону. В этот момент я достал из выдвижного ящика флакон «Шанель № 5» и водрузил его на стол.