Негде спрятаться золотой рыбке

Джеймс Хэдли Чейз, 1974

Виртуоз лихо закрученного сюжета, английский писатель Джеймс Хэдли Чейз по сей день остается непревзойденным мастером «крутого детектива», произведения которого пользуются неизменным успехом у читателей во всем мире. За полвека писательской деятельности он создал около ста романов, половина которых была экранизирована. «Все, что нужно моим читателям, – добротное чтение: именно это я и стараюсь им дать…» – так объяснял свой успех автор. Журналист Стив Мэнсон, герой романа «Негде спрятаться золотой рыбке», получает предложение занять место главного редактора журнала, призванного изобличать коррупционеров и мошенников. Безупречная репутация Стива должна стать ему защитой от влиятельных врагов. Но в один прекрасный день он понимает, что его блестящая карьера катится в тартарары. Выясняется, что его красотка-жена – воровка, и Стив оказывается в руках шантажиста…

Глава вторая

Довольно часто — и к большому сожалению — в отношениях между мужчиной и женщиной настает момент истины. Один смотрит на другого и понимает, что любовь уже в прошлом. Месяцы и годы совместной жизни вдруг обращаются в пыль, а от высоких чувств остается лишь пустое место.

Для меня такой момент истины наступил, когда я выставил на стол флакон «Шанель № 5» и ладонь Линды зависла над телефоном. Я смотрел, как она медленно убирает руку, а взгляд красивых серых глаз становится подозрительным и хитрым. Я смотрел, как губы ее сжимаются в тонкую линию, и впервые за время нашего знакомства думал, что не такая уж она и красавица.

Любовь — хрупкая штука. Прекрасная, но хрупкая. Если разбивается, то вдребезги. У меня же она не разбилась, а перегорела, как электрическая лампочка: раз — и все. Я смотрел на Линду, понимая, что больше не люблю ее.

И ждал. Она провела по губам кончиком языка и, не сходя с места, взглянула на меня.

— Зачем тебе мои духи?

— Сядь, Линда. Из-за тебя у нас большие неприятности. Давай подумаем, как все уладить.

— Не понимаю, о чем ты. — Она справилась с первым шоком, голос ее звучал уверенно, а лицо сделалось скучающим. Линда всегда напускала на себя такой вид, когда хотела выставить меня занудой.

— Джесс Горди. Знакомое имя?

Она нахмурилась:

— Нет. Да что с тобой такое? Знаешь, если не хочешь идти в гости, я пойду одна. Я…

— Горди — управляющий магазином «Добро пожаловать». Сегодня он заходил ко мне на работу, и я записал наш разговор. Присядь. Хочу, чтобы ты послушала запись.

Она нерешительно села.

— Зачем мне ее слушать? — В голосе ее не было прежней уверенности. Она смотрела на магнитофон, и я заметил, что руки ее сжались в кулаки.

Я нажал на кнопку воспроизведения. Застыв, мы оба выслушали обличительную речь Горди. Когда он заговорил о фотографии, я вынул ее из ящика стола и положил перед Линдой.

Она бросила на карточку быстрый взгляд. Лицо ее осунулось, и она вмиг сделалась лет на пять старше. После слов: «Не исключено, что ваша красави-ца-жена, мистер Мэнсон, угодит за решетку» — она вздрогнула, словно ее хлестнули кнутом.

Мы дослушали запись до конца. «Такая услуга будет стоить двадцать тысяч долларов. Недорого, с учетом того, что вы человек успешный. Приглашаю вас в гости… И только наличными».

Я нажал на кнопку «стоп», и мы с Линдой посмотрели друг на друга.

— Черт, ну и шумиха из-за флакончика духов, — сказала она после бесконечной паузы. — Ну, наверное, придется ему заплатить. — Она встала. — Я, конечно, сглупила. Но все девчонки таскают из этого магазина. А мне что, нельзя? К тому же правильно он говорит: это недорого, с учетом того, что ты человек успешный.

И она повернулась к двери. Раньше я никогда не бывал так зол. Вскочил на ноги, обошел вокруг стола и схватил ее за руку — в тот момент, когда она тянулась к дверной ручке. Ударил Линду по лицу так сильно, что если бы не держал, она не устояла бы на ногах. Но даже теперь она отлетела к стене и опустилась на колени. Я рывком поставил ее на ноги, хорошенько толкнул, и она упала в кресло: затаив дыхание, прижав ладонь к покрасневшей щеке, с ненавистью глядя на меня.

— Ах ты, мерзавец!

— А ты воровка!

— Я подам на развод! Ты меня ударил! — Теперь она кричала на меня. — Скотина, из-за тебя будет синяк! Господи, как же я тебя ненавижу! Как я сегодня выйду из дома? Что люди скажут, когда меня увидят? Свинья! Это ж надо, ударить женщину! Ты за это заплатишь! Еще пожалеешь!

Усевшись в кресло, я пристально смотрел на нее. Она стучала кулаками по коленям. Глаз ее начал заплывать. У нее был очень глупый вид: как у избалованного ребенка, устроившего истерику напоказ. Наконец она расплакалась. Выскользнула из кресла, подошла ко мне, опустилась на колени, обняла меня за талию и зарылась лицом мне в грудь.

— Сделай так, чтобы меня не арестовали, Стив! Сделай так, чтобы меня не посадили в тюрьму!

Мне было жаль ее, только и всего. Еще вчера после таких объятий я потащил бы ее в постель, но теперь они ничего для меня не значили.

— Линда, возьми себя в руки! — услышал я собственный грубый голос. — Выход из положения нужно искать сообща. Ну же! Встань!

Подняв заплаканное, опухшее лицо, она разжала руки.

— Ты, наверное, ненавидишь меня, Стив? Ну да, так мне и надо. — Она сдавленно всхлипнула. — Стив, выручи меня, и я буду тебе хорошей женой. Я…

— Молчи! Не говори того, о чем позже пожалеешь. Сядь. Я налью тебе выпить.

Она медленно поднялась на ноги:

— Господи! Ну ты и командир. Никогда бы не подумала… — И она плюхнулась в кресло.

Я открыл бар и налил в два стакана виски. Понес их к столу, и тут зазвонил телефон. Поставив стаканы, я снял трубку.

— Можно Линду? — спросил женский голос.

— Линда в постели. У нее грипп. Кто это?

— Лучилла. Грипп? Ох, как жаль. Вам нужна помощь? Не стесняйтесь, говорите. Могу зайти. Я умею варить замечательный суп.

Лучилла Боуэр жила в бунгало на краю нашей улицы: долговязая лесбиянка средних лет, довольно некрасивая. Подозреваю, что она питала определенный интерес к некоторым девушкам из нашего поселка.

— Спасибо, Лучилла. Мы справляемся.

— Бедняжка. И все же я могла бы зайти. Составить ей компанию.

— Сейчас она в компании трех таблеток «Аспро». Но все равно спасибо.

— Что ж… не буду вас задерживать. Знаю, вы человек занятой. Обожаю ваш журнал, Стив.

— Приятно слышать. До свидания. — И я повесил трубку.

Линда тем временем допила свой виски. Я видел, что она дрожит. Глаз у нее совсем заплыл. Я вновь наполнил ее стакан.

— И что теперь делать? — спросила она. — Господи! Ты меня ударил! Что теперь делать? Ты заплатишь этому мерзавцу?

Я сел и закурил.

— Это же шантаж. Думаешь, стоит заплатить?

— Стоит? — взвизгнула она. — Из-за него я могу сесть в тюрьму!

— Ну что ты так перепугалась? — Я смерил ее взглядом. — В конце концов, ты же воровка, и этому есть доказательства. Всякому вору известно, что если его поймают, то он отправится за решетку.

— Ты что, хочешь меня напугать? Не желаю тебя слушать! Ты же ненавидишь меня, так? А по своей секретарше пронырливой с ума сходишь! Знаю я, чем вы занимаетесь в своем офисе! Знаю!

Подавшись вперед, я пристально смотрел на нее:

— Хочешь, чтобы я еще раз тебя ударил? Смотри, договоришься.

— Не смей меня трогать! Я буду кричать! Я буду звать полицию! Не смей!

Вдруг мне стало тошно — и от нее, и от всего остального.

— Ступай, Линда. Дай мне все обдумать. Просто уйди.

— Мне нельзя в тюрьму! Понимаешь, какой это позор? — Она снова заплакала. — Помоги мне! А про твою секретаршу… Это я пошутила! Ох, как же мне страшно. Сама не знаю, зачем я стащила эти духи. Все так делают!

Я больше не мог этого терпеть. Мне нужно было подумать, посидеть в одиночестве. Я встал и вышел из комнаты.

— Стив, ты куда? Не бросай меня! — отчаянно кричала Линда.

Но я лишь ускорил шаг. Вышел из дома, сел в машину и уехал. Вдоль дороги стояли роскошные дома, на лужайках соседи возились со своими барбекю. Мне же хотелось умчаться на край света и забыть обо всем.

* * *

Когда я поставил машину на личную парковку возле офиса, часы на здании городского совета били семь.

Дверь была закрыта. Я позвонил, и ночной сторож Джоуи Смолл впустил меня.

— Решили поработать вечерком, мистер Мэнсон?

— Именно.

Офис был единственным моим пристанищем. Только здесь я мог спокойно подумать, поискать выход из положения. Поднявшись на лифте, я прошагал по коридору, открыл дверь и тут же услышал клацанье пишущей машинки Джин.

Странно, что она до сих пор на работе. Хотя ничего удивительного: Джин никогда не уходит домой, не закончив всех дел. За эти несколько лет я проникся к ней глубочайшим уважением и понимал: без Джин наш журнал не стал бы столь популярен.

Включив свет в прихожей, я заглянул в приемную.

Джин сидела за столом, пальцы ее порхали над клавишами пишущей машинки. Она подняла взгляд. Глаза ее округлились, машинка перестала клацать.

— Простите, если напугал, — сказал я. — Вы, наверное, уже заканчиваете?

— Стив, зачем вы вернулись?

— Нужно кое-что обдумать.

— Уолли завалил меня работой, но я скоро закончу.

Взглянув на нее, я впервые увидел не бойкую секретаршу, а привлекательную женщину. Что сказать, приятное зрелище.

Джин была высокой брюнеткой с серьезным умным взглядом. Я впервые заметил, что у нее очень милая грудь и красивые руки. Шелковистые волосы доходили ей до плеч. И еще у нее была прелестная шея.

— Что-то не так? — спросила она. — У вас нездоровый вид.

Внезапно я понял, что могу разделить с ней свою ношу. Вошел в приемную и закрыл дверь.

— Линда только что сказала, что знает, чем мы с вами тут занимаемся, — сказал я, усевшись у стола. Но смотрел не на Джин, а на собственные руки.

— Зачем же она так? — Голос Джин был тих и мягок.

— Мы поссорились, и она искала любую возможность сделать мне больно.

— Мне очень жаль. Я могу чем-то помочь?

Я поднял глаза. Джин озабоченно смотрела на меня. Видно было, что она и правда хочет мне помочь.

— Дело не только в ссоре, Джин. У меня неприятности. Мне не хотелось бы об этом говорить, ибо это не мой секрет. Знаете что? Заканчивайте с отчетом Уолли, никуда он не денется. Мне нужно подумать, не отвлекаясь на стук машинки. Хорошо?

— Вы уже ели?

— Господи, нет! Мне кусок в горло не полезет. Сейчас у меня совсем другое на уме.

Она встала.

— Пойдемте ужинать. Я проголодалась. Потом вернетесь. И думайте сколько душе угодно.

Она была права. Я так себя накрутил, что нужно было развеяться. Иначе ничего не придумаю.

Любопытно… Впервые за несколько лет я поведу в ресторан не Линду, а другую женщину.

— Джин, вы умница. Ну, пойдемте… Только куда?

— К Луиджи. — Она щелкнула выключателем настольной лампы. — Подождите три минутки, хорошо?

Я зашел к себе в кабинет, закурил и стал ждать. В голове у меня было пусто. Я был рад, что смогу излить душу, и старался не вспоминать, что Линда сидит сейчас одна в нашем роскошном доме. Да еще и с подбитым глазом.

Вошла Джин, на ходу надевая легкий плащ.

— Поедем на моей машине, — сказала она. — Ну, вперед.

Мы уселись в ее «порше» — прощальный подарок Чандлера. Движение было напряженным, найти место для парковки оказалось непросто. Я понял, почему Джин предложила ехать на ее машине: мой здоровенный «мерседес» было бы некуда поставить. Что ж, одной проблемой меньше. А Джин и правда умница.

Через десять минут она припарковалась, и мы вошли в уютный ресторанчик Луиджи. Как ни странно, я был здесь впервые, но Джин, похоже, нередко сюда захаживала. В зале были еще три пары, но знакомых лиц я не увидел. Луиджи, цветущий толстяк, коснулся губами пальцев Джин, поклонился мне и проводил нас к угловому столику.

— Если вы не против, я сама сделаю заказ, — сказала Джин, когда мы сели.

— Я не голоден. — Мне было противно даже думать о еде.

Луиджи нависал над нами, и черные глазки его блестели, словно оливки в масле.

— Луиджи, принесите устриц, пожалуйста. Покрупнее. И бутылку «Шабли».

Неплохой выбор. Устрицу я, пожалуй, смогу проглотить.

Луиджи ушел.

— Все дело в Горди, да? — спросила Джин, глядя мне в глаза.

Я удивился, но, помедлив, кивнул.

— Шантаж?

— Как вы угадали?

— Ничего сложного. Уолли проводит расследование, я перепечатываю его записки. Когда Горди явился к вам, все стало очевидно.

— Уолли проводит расследование? — Я оцепенел. — Ему известно про Линду?

— Нет. В ином случае он пришел бы к вам и все рассказал. Уолли восхищается вами, Стив. Он нашел несколько имен и копает дальше. В основном это прислуга. В списке ваша служанка Сисси.

Я достал платок и вытер вспотевшие ладони.

— А кроме прислуги? Помните какие-нибудь имена?

— Салли Латимер, Мэйбл Криден, Лучилла Боуэр.

Принесли устриц, обложенных колотым льдом. Разлив вино по бокалам, Луиджи лучезарно улыбнулся, и они с официантом удалились.

— Откуда Уолли все узнал? Где он взял эти имена?

— Понятия не имею. Я лишь перепечатала его листки. Там были и другие имена, но я их не помню.

— Уверены, что в этом списке нет Линды?

— Ну конечно.

— Он что-то говорил насчет статьи о магазине, но не сказал, что уже собирает сведения. Интересно почему?

Подцепив устрицу, Джин отправила ее в рот.

— Вы же знаете нашего Уолли. Он любит делать сюрпризы. Наверное, хотел принести вам все на блюдечке.

Да, вполне возможно. Уолли был одиночка. Я и знать не знал, что он занимается капитаном полиции, пока Уолли не выложил передо мной все факты и цифры.

Как ни странно, я сумел проглотить устрицу. И вторую, и третью.

— Линда украла флакон духов. У Горди есть запись с камеры наблюдения. Он хочет двадцать тысяч долларов.

Джин тихонько охнула:

— Которых у вас нет.

Все мои чеки проходили через нее, и она была в курсе моего финансового положения.

— Которых у меня нет. Похоже, мне конец. И журналу тоже. Я уже поручил Уэбберу покопаться в прошлом Горди. Надеюсь, он что-то найдет. Больше надеяться не на что. Если повезет, я смогу ответить шантажом на шантаж.

— Осторожнее с Уэббером. Это человек мистера Чандлера.

— Верно. Сегодня вечером мне нужно поговорить с Уолли.

— Зачем?

— Хочу выяснить, откуда он взял имена. Это важно.

— Стив, вы же знаете: наш Уолли не раскрывает своих источников. Вы ничего от него не добьетесь.

— Придется попробовать.

Она кивнула:

— Доедайте устриц, а я позвоню ему домой. Может, застану.

Выскользнув из-за стола, она направилась к телефонной будке. Я посмотрел на блюдо с устрицами, решил, что наелся, и перевел взгляд на ее стройную фигуру. Через три минуты Джин вернулась к столику:

— Уолли только что ушел. К Максу. Ширли сказала, он вернется примерно через час.

— Думаете, Макс в курсе дела?

— Это исключено. — У Джин был взволнованный вид. — Вы же понимаете, Стив, что я выдала вам секрет? Уолли просил никому не говорить об этих записках.

— И правильно, что выдали. Дело-то серьезное, — произнес я.

— Не удивляйтесь, если Уолли ничего вам не расскажет.

— Расскажет! Он просто обязан все рассказать!

— А что вы не едите?

— Не знаю. Наелся, наверное.

— Стив! Ну-ка перестаньте! Это же не конец света.

Я подумал о Линде: как она сидит дома, голодная, с подбитым глазом. Зря я ее бросил.

— Мне нужно позвонить.

Я ушел в телефонную будку, набрал свой домашний номер. После долгой задержки мне ответила женщина:

— Мистера Мэнсона нет дома, а миссис Мэнсон нездоровится. Кто это?

Я узнал гнусавый голос Лучиллы Боуэр и повесил трубку. Линда быстро нашла, кому поплакаться. Интересно, хватит ли ей ума не рассказывать о флаконе духов? И тут я вспомнил, что Лучилла тоже воровка. Ее имя было в списке Уолли. Выходит, у меня теперь не дом, а воровской притон.

Я вернулся к столику и сказал:

— Давайте возьмем еще устриц. Больному человеку от них сплошная польза.

— Хватит, Стив! — резко произнесла Джин. — Только не начинайте жалеть себя. Такого я не потерплю.

Я бросил на нее изумленный взгляд:

— Ничего себе! Что ж, прошу прощения. Сами понимаете, вечер выдался непростой. И все же я съел бы еще устриц.

Джин взглянула на Луиджи и подняла руку. Устрицы прибыли с такой скоростью, словно только и ждали, как бы попасть к нам на стол.

* * *

Через сорок минут мы вышли из ресторана, и Джин отвезла меня назад к офису. Я решил съездить к Уолли и поговорить с ним лично, хоть Джин и настаивала, что дело может потерпеть до завтра.

— Спасибо за все, Джин, — сказал я. — Вы спасли мне жизнь.

Какое-то время она смотрела на меня, потом улыбнулась и уехала прочь.

Я же отправился на другой конец города. Уолли жил в скромном бунгало — миленьком, но не более того. И к тому же в зоне смога. Однако я был уверен, что его банковский счет выглядит получше моего.

Остановившись возле дома Уолли, я с удивлением увидел, что в окнах нет света. Взглянул на часы. Было всего лишь начало десятого. Я вышел из машины, открыл калитку, подошел к двери, нажал на кнопку звонка, подождал. Ничего не произошло. Я позвонил снова.

— Их нет дома, — раздался чей-то голос.

Я обернулся. У калитки стоял пожилой мужчина с собакой.

— У них беда, — продолжил он. — Вы друг мистера Митфорда? Я его сосед.

Я подошел к калитке:

— Меня зовут Стив Мэнсон. Беда?

— Я читал про вас, мистер Мэнсон. У вас отличный журнал. Да, настоящая беда. На несчастного Уолли напали грабители. Его увезли в больницу.

По спине у меня снова прошел холодок.

— Его сильно избили?

— По-моему, да. Полицейские вызвали «скорую». Миссис Митфорд уехала вместе с ним.

— В какую больницу?

— В Северную.

— Можно от вас позвонить?

— Конечно, мистер Мэнсон. Я живу в соседнем доме. — Он свистнул пса и проводил меня к своему бунгало — точной копии дома Уолли.

Через две минуты я разговаривал с Джин:

— Митфорда избили. Он в Северной больнице. Вы не могли бы приехать? Ширли наверняка понадобится помощь.

— Сейчас буду, — сказала она и повесила трубку.

Я думал, что Джин приедет позже меня, но у больницы мы оказались одновременно. Наверное, ее «порше» был помощнее моего «мерседеса». Она вышла из машины, и мы мрачно переглянулись.

— Он совсем плох?

— Не знаю. Давайте выясним.

Оказалось, что в тот вечер дежурил доктор Генри Стэнстед, мой приятель по игре в гольф.

— Что скажете, Генри? — спросил я, заглянув в ординаторскую.

— Дело плохо. Эти подонки на нем живого места не оставили. Сломана челюсть, треснули четыре ребра. И его по меньшей мере трижды ударили ногой по голове.

— А Ширли?

Он кивнул на дверь:

— Там. Послушайте, Стив, сегодня у нас напряженная смена. Вы не могли бы взять Ширли на себя?

— Для того и приехали. — Я повернулся. — Джин?..

Она кивнула и скрылась за дверью.

— Он выживет?

— Да, но ближайшие дни будут сложными. Не исключено, что он ослепнет на один глаз.

— А что полиция?

— Взять показания можно будет дней через пять. В лучшем случае через четыре. Раньше он не заговорит.

Джин вывела из комнаты Ширли, дрожащую, зареванную. Я подошел к ним:

— Ширли, милая, мне так жаль…

Промокнув опухшие глаза носовым платком, она бросила на меня гневный взгляд:

— Это все ты и твой проклятый журнал! Я предупреждала Уолли, а он и слушать ничего не хотел!

Она вцепилась в Джин. Та посмотрела на меня и покачала головой. Я отступил в сторону, и обе женщины ушли.

— Ну ладно, Стив. Звони и заходи в любое время. Он выживет.

Пожав мне руку, Стэнстед убежал по делам.

Четыре-пять дней! Я подумал про Горди. Оставалось надеяться на Уэббера. Если он не поможет, мне конец.

Я поплелся по бесконечному коридору в приемный покой.

— Мэнсон?

Обернувшись, я увидел крупного мужчину в фетровой шляпе с широкими полями и мешковатом дождевике. Лу Бреннер, сержант городской полиции.

Тридцать восемь лет. Каменная физиономия, расплющенный нос, бегающие голубые глазки, вечная щетина, мощное телосложение и сомнительная репутация. Поговаривали, что он любит сперва ударить побольнее, а потом уже задавать вопросы. Однажды Уэббер сказал мне, что Бреннер не считается ни с кем, кроме капитана Шульца. Мне стало интересно, и я спросил почему.

— Вы не поверите, но у этого сукина сына славная жена. Однажды, когда миссис Бреннер возвращалась домой, на нее напал шальной наркоман. Шульц — тогда он был лейтенантом — все видел, но стоял слишком далеко. У наркомана был нож. В общем, Шульц его пристрелил. Говорят, то был самый меткий выстрел с тех пор, как придумали порох. Преувеличивают, конечно. Но пуля прошла прямо под рукой миссис Бреннер и попала наркоману в голову. У жены Бреннера осталась царапина от ножа. С тех пор сержант боготворит Шульца. Он не забыл о том выстреле, и никогда не забудет.

Я взглянул на Бреннера:

— Вы что-то хотели?

— Угу. — Он сердито зыркнул на меня. — Этот ваш парень, Митфорд… Интересная персона. Над чем он работал?

— А вам какое дело?

— Свидетели говорят, как только он вышел из машины, на него набросились двое. Избили, забрали пухлый портфель и сбежали. Мы хотим понять, что это было: простое хулиганство или кто-то хотел заткнуть ему рот.

Я лихорадочно думал. Уолли занимался контрактом на строительство новой школы. Наверняка в портфеле был компромат на Хэммонда. А может, записки по магазину «Добро пожаловать» с именами богачей Истлейка? В любом случае Бреннеру об этом знать ни к чему.

— Он расследовал строительные махинации, — сказал я. — Слышали про новую школу? Смету раздули на пятьдесят тысяч долларов.

Бреннер задумчиво смотрел на меня.

— Ну, это вопрос к городскому совету. Что-нибудь еще?

— Насколько мне известно, нет.

— Пожалуй, поговорю с его женой. Она уже дома?

— Думаю, да. Говорите, вопрос к городскому совету? И что с того? Поверьте, это очень неудобный вопрос.

Бреннер сдвинул шляпу на затылок:

— Угу. Что ж, на неудобные вопросы бывают неприятные ответы. Опасные для здоровья.

— Можно вас цитировать, сержант? Мистеру Чандлеру будет любопытно узнать ваше мнение.

— Вы так считаете? — Он посмотрел куда-то в сторону. — Говорите, да не заговаривайтесь. — И он вышел из больницы.

Я с тревогой подумал, как ему понравится следующий номер журнала. Наверняка Ширли известно о статье про капитана полиции. Сейчас она не в себе, и если Бреннер станет ее допрашивать, она все расскажет. Я подошел к телефону-автомату и набрал домашний номер Уолли. Никто не ответил. Должно быть, Джин отвезла Ширли к себе. Я позвонил ей, и она сняла трубку после первого гудка.

— Ширли у вас? — спросил я.

— Только что ее уложила. Дала ей две таблетки снотворного. Будет спать до утра.

— Полицейские хотят с ней побеседовать, Джин. Никому не говорите, что она у вас. И что это за фраза насчет «проклятого журнала»?

— Она думает, что на Уолли напали из-за сметы на новую школу.

— Ей известно про магазин «Добро пожаловать»?

— Вряд ли. Она все повторяла имя Хэммонда.

— Если утром Ширли не успокоится, не выходите на работу. Побудьте с ней. Не хочу, чтобы в полиции всплыла история про магазин.

— Все будет хорошо. Позвоните мне утром, часов в восемь?

— Обязательно. И еще раз спасибо.

Я повесил трубку и вышел на улицу. Похоже, сегодня я сделал все, что мог. Завтра встречусь с Эрни Мэйхью, попробую выпросить у него денег. Потом отправлюсь на работу и прочитаю личное дело Горди. Теперь все зависит от Уэббера. Если он подведет, мне придется каким-то образом найти двадцать тысяч.

Домой я вернулся в пятнадцать минут одиннадцатого. Света в окнах не было. Неужели Линда легла спать? Было бы неплохо. Мне не хотелось с ней разговаривать. Я отомкнул входную дверь, прошел в гостиную, включил свет и осмотрелся.

На столе лежал листок бумаги. Я взял его в руки.

В записке говорилось:

Дорогой Стив,

я забираю Линду к себе. Через пару дней ее глаз придет в норму. Пока что она побудет у меня, чтобы не поползли слухи.

Никогда не бейте женщин по лицу. Хотите отвести душу, ударьте по заднице. Результат тот же, а синяка не видно.

Лучилла

Я смял записку и бросил ее в мусорную корзину.

Налил себе выпить и уселся в кресло.

Впереди была долгая одинокая ночь. Тревога нарастала. Я пытался справиться с ней, но безуспешно.

* * *

В восемь утра я позвонил Джин:

— Как Ширли?

— Нормально. Стоит рядом, хочет вам кое-что сказать.

После паузы я услышал голос Ширли:

— Стив! Прости за вчерашнее. Я наговорила глупостей. Сама не понимала, что несу.

Я сделал глубокий вдох:

— Не переживай. Считай, что ничего не было.

— Как же не было, когда было! Хорошо хоть Уолли меня не слышал. Представляю, как он бы меня отчитал. Я, как его увидела, чуть не лишилась рассудка. Господи! Как же ему досталось! — Всхлипнув, она помолчала и продолжила: — У тебя прекрасный журнал, Стив. Уолли знал, чем рискует, и я тоже знала. Но когда это случилось, я просто поверить не могла, что люди бывают такими жестокими.

— Я расскажу обо всем Чандлеру. Он поможет. Уолли поправится, пусть и не сразу. Я побеседовал со Стэнстедом. Тебе не о чем волноваться. — Я не стал говорить, что Уолли может ослепнуть на один глаз. — Ширли, когда к тебе придут полицейские, старайся повнимательнее выбирать слова. Не упоминай статью про Шульца. Это взрывоопасная тема. Скажи, что Уолли разбирался с контрактом на строительство школы, и только. Поняла?

— Да, конечно. Кстати, ваша Джин такая умница! Мы с ней собираемся навестить Уолли.

— Я буду на связи.

— Ты же не обижаешься, Стив?

— Нет. Все хорошо. Позовешь Джин?

Джин взяла трубку.

— Сейчас свяжусь с Чандлером, а потом поеду в банк, — сказал я. — После этого буду ждать вас в офисе.

— Хорошо, Стив.

Я позвонил Чандлеру на домашний и едва успел его застать: он как раз уходил на работу. Рассказав, что случилось, я добавил:

— Уолли, по всей видимости, избили из-за школьного контракта.

Чандлер повел себя вполне ожидаемо:

— Где он?

— В Северной.

— Хорошо, Стив, я займусь этим вопросом. Справлюсь о его состоянии. Передайте Ширли, что я все улажу. Все до последних мелочей. Со вчерашнего дня его жалованье удвоено. Если эти сволочи думают, что меня можно запугать, пусть подумают еще раз. Займитесь Хэммондом и не стесняйтесь в средствах. Понятно?

Да, мне все было понятно. Но Чандлер, в отличие от меня, не рисковал собственной шкурой.

Настанет и мой черед, думал я. Тоже буду валяться в Северной со сломанными ребрами и сотрясением мозга.

— Хорошо, мистер Чандлер. Не желаете лично поговорить с Ширли?

— Лично? Я сейчас поеду в больницу. Там ее и увижу. — Помолчав, он добавил: — Похоже, наш журнальчик навел шороху.

— Похоже на то. — Я подумал про Шульца.

— Так держать, Стив. — Он повесил трубку.

Я сварил кофе, после чего поехал в бунгало Лучиллы. Она сама открыла дверь: рослая костлявая женщина со стрижкой «под мальчика», тонким носом и холодными зелеными глазами. В рубашке и слаксах она выглядела мужиковато — как и положено лесбиянке.

— Здравствуйте, Стив. Проходите. Наша бедняжка до сих пор спит.

Следом за ней я вошел в большую гостиную, обставленную разномастной мебелью, но вполне уютную. В комнате было множество книг. Чтобы заработать на жизнь, Лучилла писала статьи для журналов об искусстве и книжные обзоры для «Калифорния таймс».

Чандлер был о ней весьма высокого мнения.

— Как она?

— По-прежнему с фингалом.

— Она рассказала, как у нее появился этот синяк?

Лучилла кивнула:

— Бывает, дамы совершают глупые поступки.

— Двадцать тысяч долларов — немалая цена за глупость.

— Все зависит от точки зрения. Может, цена и не столь велика. Представьте, что вас обоих заставят уехать из этих мест. И вы потеряете работу, на которой вам платят тридцать тысяч в год.

— Не исключено, что вам тоже придется уехать. Чандлер не пожелает иметь ничего общего с воровкой.

Она негромко усмехнулась:

— Мой отрезок пленки уже у меня. Обошелся в две тысячи. Мерзавец требовал пять, но мне удалось его урезонить, и мы сошлись на двух.

— Откуда вы знаете, что он не припрятал фотографии?

— Зачем? Это легкие деньги. — Она снова усмехнулась. — Я, признаться, восхищаюсь им. Многие из здешних подворовывают. Так почему бы и ему не получить свое?

— Две тысячи и двадцать — это несколько разные суммы.

— Горди не дурак. Он понимает, с кем имеет дело. В конце концов, Линда похожа на богачку, а я нет. — Она смерила меня насмешливым взглядом. — Дорогуша, вы же купаетесь в роскоши. Или я ошибаюсь?

— Кто-нибудь еще заплатил ему? — спросил я, направляясь к двери.

Лучилла пожала плечами:

— Откуда мне знать? Но в одном я уверена: здешние мужчины — если не считать вас — не бьют своих жен.

— Может, и зря, — сказал я и ушел.

По крайней мере, теперь у меня была кое-какая информация. По словам Лучиллы, ей удалось сбить цену. Может, и у меня получится? Дело нужно уладить до выхода статьи о шефе полиции, чтобы у Горди не разыгрался аппетит.

Я поехал в банк.

— Присаживайся, Стив, — сказал Мэйхью. — Ты человек занятой, я тоже, так что к делу. Я оценил ситуацию. Можешь рассчитывать на овердрафт в пять тысяч долларов, не больше. Устроит?

— Эрни, а десять нельзя? Вопрос крайней необходимости.

— Извини. Честно говоря, даже пять нельзя, но я готов пойти тебе навстречу. Пойми, не я управляю этим банком. У меня над душой стоят трое директоров.

— А в счет дома? Тоже не получится?

— Дом у тебя уже заложен и перезаложен, так что на это можешь не рассчитывать.

Я грустно усмехнулся:

— Что ж, спасибо, Эрни. Пять — значит пять.

— Жаль, что больше ничем не могу помочь. Теща совсем плоха?

— Ну, наверное.

Он изобразил сочувственную улыбку. Интересно, ходит ли его Марта в магазин «Добро пожаловать»? И если да, ворует ли, как остальные?

Я приехал на работу и поздоровался с Джуди: та сидела у коммутатора. Она сообщила, что Джин еще не появлялась. Я сказал, что знаю, и ушел к себе в кабинет.

Последней моей надеждой был Уэббер. Если подведет, останется лишь пойти к Лу Мейру и одолжить деньги под шестьдесят процентов.

Я сел просматривать почту. Наконец позвонил Уэббер.

— Чертовски странное происшествие. — Голос его звучал грубо, по-полицейски. — Ночью кто-то вскрыл мой кабинет и стащил десять папок, включая дело Горди.

Я стиснул телефонную трубку так, что побелели костяшки пальцев.

— Не помните, что было в папке?

— Видите ли, у нас их пятнадцать тысяч, таких папок. Джек Уолш собрал информацию по Горди восемь месяцев назад. А пару недель назад уволился. Я же просматриваю личные дела только при необходимости.

Конечно, я мог ошибаться, но по голосу Уэббера мне показалось, что он лжет.

— Где сейчас этот Уолш?

— Понятия не имею. Он закладывал за воротник, так что я от него избавился. С чего у вас такой интерес к этому Горди? Он так важен для вас?

— Что полиция говорит по поводу взлома?

— Думаете, я обращался в полицию? — Уэббер громко расхохотался. — Копы сторонятся меня как прокаженного. В любом случае не вижу смысла переживать. Работал профессионал, а в пропавших папках не было ничего существенного.

— Тогда зачем их украли?

— Я ввел мистера Чандлера в курс дела, — сказал Уэббер после долгой паузы. — Он велел обо всем забыть и не впутывать в это дело полицию.

— Вы не ответили на мой вопрос. Исчезло десять папок. Как минимум одна из них должна представлять интерес.

— Чушь какая-то. У меня, знаете ли, дел невпроворот. Если вам так любопытно, можете задать свои вопросы мистеру Чандлеру. — И он бросил трубку.

Подумав несколько минут, я снова набрал номер Уэббера.

— Детективное агентство «Караул», — сказала девушка.

— Вас беспокоят из юридической конторы «Труман и Лейси». Насколько я знаю, у вас работал человек по имени Джек Уолш. На его имя было оставлено завещание. Вы не могли бы дать мне его адрес?

— Боюсь, вы ошиблись, — тут же ответила девушка. — У нас никогда не было сотрудника с таким именем.

Я положил трубку на место. Теперь я точно знал, что Уэббер лжет.