Мужская логика. О любви, делах семейных и не очень

Джасттина Биберова

Михаил, молодой, уверенный в себе парень, часто увлекается женщинами. В семейной жизни ждет неприятный сюрприз. Он переносит его, став отчасти философом.Из автомеханика вырастает в бизнесмены, работает за границей, и возвращается в свой город.

Глава 4

С утреца прямым ходом поехал в адвокатскую контору, нашел Денисыча, он ко мне с машиной приезжает на починку.

— Михаил, ты что, к нам?

— Да я тут по своей работе, все нормально.

Я вдруг передумал пока со своими вопросами. Но Денисыч старый лис, его на мякине не проведешь.

— Зайди!

Мы зашли к нему в кабинет.

— Говори! — Денисыч опустился в кожаное кресло.

Я начал без предисловий:

— Ситуация такая: мужик требует «своих» детей, — и отвлеченно, вкратце описал положение вещей, о ком идет речь не сказал, просто у людей так сложилось.

— Ну значит так, по данной ситуации могу сказать следующее: мужик этот просто дурак, либо решил попортить жизнь женщине: развести ее с мужем или хотя бы подгадить. Если бы у него имелись серьезные основания, доказательства и соответствующие документы, он уже использовал бы их в суде. В итоге суд, учитывая его моральный облик и цели, может быть, разрешил ему видеться с детьми. Чтобы забрать детей, требуются веские основания: аморальное поведение матери, неисполнение ею прямых своих обязанностей по воспитанию и содержанию детей и так далее и тому подобное. Происходит лишение ее родительских прав, а затем уже рассмотрение его кандидатуры в качестве второго родителя. Второй вариант: может быть, мужик в сговоре или каких-либо отношениях с этой женщиной, матерью его детей, так как определенное время молчал, не подавая до сего времени в суд, с целью свиданий с детьми. Это так, вкратце.

— Ну спасибо.

— На здоровье. Слушай, Михаил, когда ты свободен, мне с машинкой надо к тебе подъехать?

— Приезжай в любое время в гараж на этой неделе. Возможность найду.

Мы пожали друг другу руки, и я вышел.

Жизнь идет вперед. Вот и весна пришла, защебетали птицы. Природа оживает, ей некогда раскачиваться: быстро набирает цвет все, что цветет, а там и семена полетят. Краски стали ярче, на девушек приятнее смотреть.

День прибавился, и солнце затопило улицу. Выходные. С утра еду в автосалон посмотреть машины, что почем.

Мы с Идой соорудили «волшебный» балдахин в нашей спальне над кроватью. Навесили меняющие цвет крохотные светильники. Заменили мебель, в детских комнатах сделали перестановку. Так что обновление всюду, а не только в природе!

Пошел бродить по городским узким улицам. Ветер налетел холодный, пробирает, лезет в рукава куртки. Плотной стеной нагромождение старых афиш у тумбы с трепещущими от ветра уголками бумажных объявлений. Мужики-грузчики складывают разнокалиберные плакаты в кузов мини-грузовика. В воздухе летают обрывки бумажной ленты и целлофана. Рулоны с новыми рекламными картинками прилепятся в стеклянные «аквариумы» и на городские тумбы. Город освобождается от зимнего убранства и украшений, отдраивается и умывается. Преображается вывесками, рекламой и блеском чистого витринного стекла.

Зашел в кафе выпить свежего чая и согреться. Герман нарисовался и зарулил в кафешку.

— Привет Миша, культурно отдыхаешь? Тебе вчера звонила в сервис женщина, мать этого, подожди, Антона, что-ли. Сказала, что он болен или что-то в этом роде. Мол, чтоб ты зашел. Куда, ты знаешь. В таком духе.

— Когда, говоришь, вчера? Ну ладно, бывай, я пойду.

— Что случилось?

Я пошел на квартиру к матери Антона.

Вот и дом Антона, нажимаю кнопку звонка, дверь открывает его мама. Глаза припухшие от слез, руки прижала к груди.

— Миша! — и слезы навернулись на глаза. Ты проходи, проходи, пожалуйста!

Я обнял ее за плечи.

— Вы что, Вера Антоновна, что случилось?

— Что-то у них не заладилось там Миша, и не разберешься, ведь он сразу, как они поженились, переехал жить к Ларисе и ее маме: Лариса настояла на этом. Стал какой-то себе на уме, не жаловался, а хмурый. А тут на днях увезли его, что-то с нервами. Я там у него дежурила первые сутки. Ни с кем не хочет разговаривать. Что делать, ума не приложу. Сходи Миша, будь добр, может ты сможешь понять причину. Что же делать? Разве я так представляла себе семейную жизнь сына.

— Вы не волнуйтесь. В какой он больнице? Все будет в порядке.

— Миша, как хорошо, что ты пришел! Ты всегда знаешь, что надо делать, с тобой на душе спокойней.

По дороге все прикидывал, что с Антоном? Уравновешенный, как танк. Тренировки, здоровый образ жизни. Остается предполагать, допилили они его вдвоем, вот и сорвался. Ну ничего, главное жив, а остальное дело поправимое.

В больнице не сразу пустили в палату, пришлось подсуетиться, побегать, зайти к главврачу. Нервный срыв с признаками тяжелой депрессии, вот так.

Антон у окошка, бледный, как стенка.

— Ага, вот ты где загораешь, Антоха, а я к тебе в качалку, а ты тут! — с ходу начал я на позитивной ноте, а у самого кошки на душе скребут.

Антон изобразил что-то наподобие улыбки.

— Что, совсем хреново?

Антон отвернулся к стенке. Ему, по-моему, сейчас все по барабану, фиговая ситуация.

Помолчали вместе. В моей голове бродили разнообразные мысли. Женитьба не туда вывезла, сломался Антоха. Причину не скажет, факт! А душевная боль тяжелее физической выматывает. Если сам не захочет — не выспросишь. Да в принципе и так все ясно.

— Давай, настраивайся на здоровье. Что надо, говори, привезу, — пытаюсь разговорить. — Вадим приезжал, знаешь?

Антон повернулся в мою сторону.

— Он искал тебя, заезжал ко мне.

— Всю зиму мы с ним по делам кумекали, а к концу зимы укатил к своим в загранку. У него вроде планы сюда перебраться, но жена с сыном пока там, еще не решили, — рассказываю я.

— Ясно, — слабо протянул Антон.

— Посмотри на жизнь с другой стороны, — начал я и понял, что сейчас все слова мимо, но это все временно.

Пришел доктор и дал понять, что пора отчаливать. Сообщил дни и часы приема.

— Хороший друг у вас, — заметил Антону доктор. — Так что скоро будете здоровы.

Я пожал Антону крепко руку и пошел к выходу.

— Михаил!

Антон приподнялся на локте, я развернулся у самой двери.

— Заходи, как сможешь, — улыбка появилась на лице Антона, он старался.

— Зайду!

— Скажи матери, что все в порядке, — сказал Антон и откинулся на подушки.

Я кивнул и вышел. На обратном пути еще раз заскочил к Вере Антоновне, сообщил, что Антон разговаривает, идет на поправку. Она воспрянула духом.

Сумерки надвинулись на город. Зажглись фонари и звезды на небе. На душе смешанное чувство. Синий вечер, мелькают прохожие, прогуливаются парочки, взявшись за руки. Слышатся обрывки разговоров, смех и стук каблучков по тротуару. Горожане живут своей обычной жизнью, каждому глубоко в душу не заглянешь и не выудишь горькие раздумья, размытые мечтания и рухнувшие под натиском рутины воздушные замки. И много еще чего, чем способен человек забить себе голову. — Да, самый редкий вид дружбы — это дружба с собственной головой!

Веселей надо смотреть на окружающую действительность. Все пройдет, суета все это. Но как понять другого? Это надо быть на его месте. А может, просто надо уметь слушать. Я закурил, поймал такси и поехал домой.

В машине парочка, на сиденье сзади. Явно рассорились. Девушка потребовала остановить машину, бросила парню, чтобы не смел за ней тащиться, и вышла, хлопнув дверью. Парень остался сидеть в машине и безучастно смотреть в окно. «Еще одна жертва обстоятельств», — подумал я и загасил в спичечном коробке сигарету. Когда можно смеяться и наслаждаться жизнью, люди находят страдания и умирают от тоски. Я подъехал к дому, парень спросил сигарету.

— В армию ухожу, — он поднял на меня глаза.

— Вот там все встанет на свои места, — заметил таксист.

— Ну ничего, не унывай, — усмехнулся я, — все через это проходили.

— Да! — подтвердил таксист.

— Да я не унываю, — криво улыбнулся парнишка, вертя в руках сигарету.

— И никому не позволяй испортить себе настроение, настоящий мужчина сам принимает решения, — я захлопнул дверцу машины и пошел домой.

Открываю дверь своим ключом. Дома тихо, значит соловьи-разбойники уже спят. Ида в зале вяжет и смотрит без звука мультфильмы, которые, наверное, не досмотрели дети.

— Привет! — сказал я шепотом.

— Привет! — улыбнулась она.

Мыться, потом пить чай и упасть спать — в голову ничего больше не шло. Ида внимательно всматривается в мое лицо.

— Что ты? — она пытается определить мое настроение.

— Да так, устал, пошли спать.

Мы легли, я крепко обнял ее и уснул.

Весна в самом разгаре. Ну и естественно кот куда-то исчез. Ида упросила меня попытаться разыскать кота, она решила увезти его к своей маме в деревню. Поди найди его тут, когда такое время года и у всех котов «сносит крышу». Я закурил и решил идти куда глаза глядят. Прошелся по нашей подворотне, по кустам и полянам и вышел в соседний двор. Обошел несколько дворов и присел на лавке возле деревянного дома под снос. Коты любят деревянные дома. Тем более в этом месте, по запаху чувствуется, есть кошки.

Точно, за забором появилась кошка, за ней еще парочка, уже компания собралась. От нечего делать рассматриваю старый деревянный дом. Интересно, какого года постройка, может ему лет под сто. Во двор свернула девушка, она шла в направлении этого старого дома. На ней было легкое платье, пальто расстегнуто. День сегодня выдался на удивление жаркий.

Как только ее увидел меня словно током ударило или прошило молнией, не знаю как сказать. Я не мог перевести дыхание. Она повернула к подъезду. В моей голове мелькали отрывками мысли: Сейчас она уйдет, исчезнет, и я ее «потеряю».

Девушка уже заходила в подъезд, я сорвался с места.

— Постойте!

Девушка приостановилась у подъездного крыльца.

— Вы мне?

Она повернулась, и я увидел интерес в ее глазах. Не мог оторвать взгляда от ее лица, волос, хотел слушать ее голос.

— Вы что-то хотели спросить? — девушка как-то запросто и по-детски улыбнулась, и от ее улыбки весь мир перевернулся, стал светлее, чище.

— У меня пропал кот. Вы не видели его? — проговорил я еле слышно.

Я смотрел так, словно от нее зависела моя жизнь и жизнь всех кошек и котов вместе взятых. В ее глазах отражалось небо, такие они были синие. Девушка на мгновенье задумалась и спросила:

— А какой он у вас?

— Кто? — не сразу сообразил я.

Девушка засмеялась.

— Ваш кот. Ну какой он, рыжий, черный?

Я провел рукой по лицу, пытаясь снять наваждение.

— Кот сибирский.

— Здесь много бывает котов, — она оглядела свой двор, а потом показала на террасу. — Вон наша кошка, она тоже сибирская, и к ней уже второй год приходит сибирский кот.

Она улыбалась, глядя на меня.

— Вам нужно его увидеть, но я не знаю когда он придет. Он должен быть где-то неподалеку.

Девушка хотела зайти в подъезд, но обернулась.

— А знаете что, вы посидите на лавочке, может он появится. Она улыбнулась еще раз.

— Могли бы вы дать мне свой телефон? Если я не дождусь его, то позвоню вам и узнаю когда он будет здесь, — предложил я.

— М-м, ну хорошо, я напишу вам номер телефона, подождите, — и она скрылась в подъезде.

Сердце мое бешено колотилось, я опустился на лавку и, обхватив голову руками глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы ритм моего сердца пришел в норму. Я обожал своего кота и верил, что именно ее кошечку он обожает и ходит к ней в гости. Девушка вышла на террасу (первый этаж, невысоко) и подала мне бумажный треугольник.

— Я вам очень благодарен, — искренне сказал я и разулыбался.

— Рада буду вам помочь, — улыбнулась в ответ девушка и скрылась в комнате.

В моих руках была драгоценность, бумажный треугольник. Я спрятал его в карман и снова уселся на лавочке. Но мне не терпелось посмотреть номер телефона, словно в этом конвертике было послание о любви и нежности.

Я достал треугольник и развернул бумагу. Крупным почерком были выведены цифры домашнего телефона. По справочнику можно узнать, кто пользуется этим номером. Я смотрел на ее окна, но девушки больше не было видно. Мне очень хотелось стоять под ее окнами и никуда не уходить, но все равно надо идти. Даже лучше, что кот не появился прямо сейчас и есть надежда увидеть ее еще. Я встал и не оглядываясь пошел домой. «Я буду приходить сюда каждый день», — подумал я.

По дороге в голове роились разные мысли. — Кто она? Я видел перед собой ее лицо, глаза, волосы, слышал ее спокойный, нежный голос. Она перевернула все в моем представлении, весь окружающий мир вместе со всеми его законами. Видел снова и снова, как она исчезает в сумраке подъезда, как колышется ее платье, как она выходит на террасу. Я обязательно должен увидеть ее еще. «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты», — вертелись пушкинские строки на губах. Я был сейчас близок душой с поэтом. Есть женщины, которые дарят вдохновение.

Как в сказке про Золушку: милая, добрая, таинственная незнакомка. Моя душа пела, и все радовало меня. Словами было не передать это незабываемое чувство! Как я понимал сейчас всех поэтов на свете, всех композиторов и художников, посвятивших самые выдающиеся произведения той, которая зажгла в душе любовь, дала вдохновение, наполнила жизнь радостью.

На деревьях развернулись мелкие листья, в воздухе разливался аромат спелого арбуза и дыма от костра. Что-то из детских дворовых посиделок: запахи, звуки, чувства.

Ида открывает двери прямо перед моим носом.

— Миша! Я уже хотела идти тебя искать. Только ты ушел, как этот гуляка нарисовался — весь чумазый, как бродяга. Я давай его отмывать да кормить. Что-то он не особо голодный был. Вон, полюбуйся, спит себе на диванчике. И где только его носило? Завтра же отвезу его к маме, пусть на свежем воздухе на природе поживет.

Вот так сюрприз — побродили мы с котом и разминулись. Какими-то своими тропами ходят коты.

— Привет, бродяга, — я потрепал кота за ушами и погладил его, сказав ему на ухо: — Ну спасибо тебе, котяра.

Кот хитро прищурился, понимающим взглядом поглядел на меня, тихонько муркнул, типа «не стоит благодарностей», или: «да на здоровье, жалко что ли!».

— Миша, пошли ужинать.

Все уже уселись за стол. Сара болтала ножками и ела суп, Патрик старался не отставать от нее. Я только сейчас почувствовал, какой я голодный.

После ужина Ида пошла укладывать детей, вернее, Патрик уже засыпал, лежа на диване возле кота. А Сара еще просила рассказать ей сказку. Я унес сына в кроватку, и он тут же уснул. Походил по комнате и подошел к окну. На улице уже опустились сумерки и зажглись уличные фонари. Несколько прохожих. Пара машин заезжает во двор. Я вышел на балкон, ни на минуту не мог забыть образ таинственной незнакомки. Интересно, где и кем она работает? И тут я заволновался. С кем она живет? Может она замужем, или у нее намечается свадьба, и есть жених. Такая девушка не может быть совсем одинокой. Мне хотелось бегом бежать к ее дому, к ней, немедленно все узнать, пока ее не увели, не забрали, не увезли за тридевять земель.

Спускаюсь по лестничным пролетам, прыгаю через четыре ступени — и уже на улице. Меня обдает порывом свежего ветра. Я пошел к старому дому. Хотел увидеть ее подъезд и окна, может, увижу и ее. Вечером включают свет в квартирах, а она на первом этаже. Не имея никакого плана, просто шел, ускоряя шаг. Вот и знакомый двор. Я уже любил этот двор и все, что связано с ее присутствием. Я ощущал, что она уже совсем рядом, близко. Вот ее окна, в них горит свет.

Остановился на таком расстоянии, чтобы видеть, что происходит внутри квартиры. Стоял возле дерева и всматривался в ее окна.

Балконная дверь немножко приоткрыта, значит, ее должны будут закрыть. Я увидел девушку. Сначала скользнула тень по занавеске, затем показалась она. Подошла к окошку и задернула шторы в комнате. Может, это окно спальни? Я машинально подался ближе к террасе, сейчас она может затворить приоткрытую дверь.

Не знаю, хотел ли я, чтобы она увидела меня прямо сейчас, не задумывался, не прятался, просто стоял и смотрел.

Дверь открылась, и она вышла на террасу, подошла к перилам, слегка перегнулась и стала звать:

— Мишка! Мишка!

От неожиданности я даже сначала не понял в чем дело, но почти тут же юркнула кошка из кустов на террасу, и дверь закрылась. Значит, ее кошку зовут Мишка. Я засмеялся от такого необычайного совпадения. И направился в подъезд, подошел вплотную к ее двери, прислушиваясь к шорохам и звукам за ней. В квартире зазвонил телефон, она разговаривала с кем-то, я слышал ее голос. Она говорила слишком тихо, и невозможно было разобрать слов. Я присел на корточки, прислонившись к стене. С улицы, через подъездную дверь, сквозило, доносились приглушенные урчания проезжающих в отдалении машин.

Постепенно все звуки в ее квартире затихли, но мне не хотелось никуда уходить, я готов был, как часовой на посту, охранять ее сон и тишину квартиры. Заглянул в замочную скважину — в ней был ключ и практически ничего не видно, только часть коридора в прихожей.

Свет в квартире погас. Как бы я мечтал оказаться сейчас рядом, услышать ее дыхание. Я встал и медленно пошел домой, засунув руки в карманы куртки. На повороте со двора я оглянулся напоследок. Света нигде не было, дом спал. На одно мгновение мне показалось, что шевельнулась шторка на окне, но, может это была ее кошка.

Приехал на работу, не стал звонить сразу — было раннее утро. И я с нетерпением ждал перерыва на обед: если она работает, то вряд ли удастся поговорить в рабочее время. Решил позвонить вечером, после работы. Все мысли у меня вертелись вокруг нее, и ее телефон я повторял, как код, как шифр к счастливому мгновению, когда снова услышу ее приятный голос.

— Михаил, ты сегодня такой задумчивый, влюбился, что ли? — подметил Степаныч.

Как он был близок к истине, он и не догадывался. Может, это и есть она, та долгожданная, единственная, не встреченная мною когда-то?

— Как же, влюбится он, жди! — вовремя выручил Герман.

— А что, любви все возрасты покорны. Она не спрашивает — бац, и все. И привет!

Степаныч словно вчера стоял со мной рядом в том дворе.

— Да-а-а-а, — мечтательно протянул Герман. — Влюбиться бы так, чтоб раз и навсегда! — он сжал в кулаке кепку и бросил ее об пол.

— Так-то оно так, — продолжил Степаныч. Любовь, мало того, нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь, так ее костер еще надо поддерживать, чтобы пламя не погасло. У тебя, Герман, дров-то на всю жизнь хватит?

— Влюблюсь, то и дров хватит, — засопел Герман.

— Вы что там про дрова, подшипники надо, — вылез из-под машины Илья, вытирая руки ветошью. И работа закипела снова.

Едва дождался конца рабочего дня, когда все помылись и по домам разъехались. Сделал вид, что еще со своей машиной повожусь. И сразу к нашему конторскому телефону. Набрал ее номер и затаил дыхание. Трубка словно горела в моей ладони. Раздались короткие гудки. Ее номер занят, значит, она разговаривает с кем-то прямо сейчас. У меня словно что-то оборвалось в груди. С кем она говорит по телефону? Я набирал снова и снова, и вот, наконец мне повезло — раздались длинные гудки, и я услышал ее голос.

— Я слушаю.

— Здравствуйте, я приходил искать своего сибирского кота. Надеюсь, вы еще меня помните?

— Ну конечно помню! А кота больше не было, он приходил каждый день раньше.

Сейчас она положит трубку, и все.

— А если я принесу вам фото моего кота? — сообразил я. — Вы на него посмотрите и, может, узнаете.

— М-м, могу посмотреть.

— Когда к вам прийти?

— Давайте в субботу, я буду весь день дома, можете прийти к одиннадцати часам утра.

— Отлично, — обрадовался я. — Тогда до субботы?

— Да! — ответила она.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи.

И я услышал короткие гудки в трубке. Я все еще прижимал трубку к уху, словно она могла еще что-нибудь мне сказать.

Теперь надо дождаться субботы. А сегодня только понедельник. Почти целая вечность!

Эта неделя тянулась для меня долго, но за работой, за делами время пролетело.

Моюсь в душе. Отработали пятницу, завтра суббота. Ида, еще в четверг, уехала с котом к своим в деревню. Дети у мамы. Я приехал домой и сразу пошел спать.

В субботу проснулся и подскочил в постели, мне показалось, что я проспал и уже очень поздно. Оказалось, половина восьмого. С утра уже светило яркое солнце. Я занялся гантелями, затем пошел в ванну мыться, бриться, приводить себя в порядок. Пил чай и щурился на солнце, оно заливало полностью всю кухню. Затем оделся и сунул на ходу фото нашего кота во внутренний карман куртки. Вышел на улицу, постоял в раздумье: идти пешком или взять машину, но решил пройтись.

В половине одиннадцатого уже был возле старого дома. Присел на знакомую лавочку, достал сигареты, оглядел двор и закурил. Решил, что ровно в одиннадцать зайду к ней в подъезд, как и договаривались. Удивительное чувство. Я даже слегка волновался, не представлял себе, что буду когда-нибудь в таком дурацком положении. Мне стало смешно. «Ну, Миха, влип», — сказал я сам себе мысленно. Ладно, я не из робкого десятка. Стрелка ползет медленно, но уже без двух минут. Я вошел в подъезд и нажал на звонок той самой двери, возле которой как-то поздно вечером «дежурил».

Дверь отворилась, и на пороге возникла пожилая женщина.

— Вы к кому, молодой человек? — спросила дама вежливо.

Но я даже имени не знаю девушки, к которой пришел, и не догадался спросить, когда звонил.

— К вам, — не растерялся я.

— А-а, вы, верно, тот молодой человек, о котором предупредила меня внучка. Ну что ж, проходите, сделайте милость. Прошу! — она жестом пригласила меня войти.

Прихожая была большой и просторной, с высоченными потолками. Дама пригласила и провела меня в общую комнату, предложила присесть. Я с удовольствием опустился в кресло и принялся рассматривать убранство комнаты. На полу лежал большой персидский ковер.

На окнах кружевные занавески, картины на стенах, в вазе свежий букет цветов.

— А вот и наша Мишка, — дама увидела входящую в комнату сибирскую кошку. — Вот она, наша красавица! Вы пока посидите, а я чай поставлю, — засуетилась женщина.

— Не беспокойтесь, я пил.

— Ничего-ничего. Да, Наташу вызвали на работу, но это не долго — она скоро вернется.

Наконец я услышал ее имя.

Книги на полках расскажут о хозяине больше, чем он сам. Много литературы по медицине, особенно детской, остается предположить, что Наташа детский врач.

В этот момент ключ повернулся в замке, и я услышал голос Наташи. Она заглянула в зал.

— Вы извините! Я сейчас, — и она стала снимать обувь и мыть руки в ванной. Потом зашла в комнату.

— Ну здравствуйте! Вы не торопитесь?

— Нет, я никуда не торопился.

Из кухни вышла, как я понял, бабушка Наташи.

— Ну, Ташенька, угощай гостя и проводи меня, — и она стала одеваться.

— Бабушка, попей с нами чаю. Да, познакомьтесь, это моя бабушка Елизавета Андреевна.

— Очень приятно, а я Михаил.

Бабушка и Наташа весело переглянулись, наверное, подумали про кошку Мишку.

— Нет-нет, Таша, мне надо идти, а то Иван Андреевич меня потерял. Я выполнила твою просьбу, — и бабушка улыбнулась.

Мы остались вдвоем. Мы стояли в прихожей так близко, и на минутку мне показалось, что Наташа смотрит на меня как-то по-особенному.

— Давайте пить чай, — предложила она.

На кухонных полках разместились баночки со всевозможными специями, а посреди стола стоял самый настоящий самовар, но, конечно же, электрический. Наташа поставила передо мной чашку горячего дымящегося чая на блюдце и домашний пирог со смородиной.

— Спасибо, — сказал я почти шепотом.

Я смотрел на нее и слушал, держал чашку между ладонями, изредка отхлебывая небольшой глоток чая.

— Вы совсем ничего не ели и даже не попробовали мой пирог. Ну, показывайте вашего кота, — сказала Наташа, и мы вернулись в общую комнату.

Я протянул фото кота, Наташа взяла его и села на диван, а я — в кресло напротив.

— Ну вы знаете, — Наташа внимательно всматривалась в фотографию, — похож! А как его зовут?

— Его зовут Кот.

Наташа удивленно подняла брови.

— Первый раз слышу такую кличку. Очень похож, остается только посмотреть на него живьем! И если я его увижу, то обязательно сразу вам позвоню.

Вот тут моя ситуация дает резкий крен.

— Дело в том, что у меня телефона нет, — говорю я, набрав воздуха в легкие.

— Тогда как же я вам сообщу, если Кот все-таки появится?

— Я сам буду звонить каждый вечер, и если он появится — я сразу сюда.

— Ну хорошо, звоните.

Мы стояли в комнате близко друг к другу и понимали, что говорим шифрованно, совсем не о том, о чем хотим.

Я почему-то не смел прикоснуться к ней и не мог уйти. Она больше ничего не говорила, и я решил, что мне надо идти. Я пошел к двери и прислонился к стене в прихожей.

— Вы уходите? — тихо спросила Наташа и подошла ко мне очень близко. — Неужели вы ничего не видите, — продолжила она, — уже с самого того дня я постоянно думаю о вас! Мне так радостно, так спокойно с вами!

Я обнял ее.

— Разве вы не чувствуете? — тихо говорила Наташа. — Когда я увидела вас, в тот самый первый день, я полюбила вас.

Наташа легонько прислонилась головой к моему плечу. Очень осторожно я обнял ее, ладонью едва касаясь волос. Я не знал, что мне делать. Больше всего на свете боялся обидеть ее хоть чем нибудь.

— Вы, наверное, одинок?

— Нет, почему, я женат. А ты, Наташа? — мы перешли на более близкое — ты.

— Я живу одна, но у меня много друзей, есть друг, с которым мы знакомы вот уже пять лет. Но я не замужем. Когда я наконец решусь выйти замуж, то будет непременное условие — это венчание.

— Я позвоню, Наташа.

— Я буду ждать звонка.

Я открыл дверь и вышел.

Шел домой и думал, что ситуация запутанная, но я не оставлю Иду и детей, не смогу. В общем, на данный момент у меня нет ответа. Но я благодарен за эту увлеченность небесам, я даже посмотрел вверх на небо и мысленно отправил самые чистые и светлые пожелания всем на свете, кто причастен к моей судьбе.

Задумавшись, я вошел в подъезд и очень медленно поднимался по ступенькам домой. Вдруг я услышал мужской голос:

— Идочка, я тебя всю жизнь буду носить на руках, ножки мыть! Я все для тебя готов, ты же знаешь…

И голос Иды:

— Зачем ты приехал, ну кто тебя просил, всю жизнь ты мне исковеркал!

Я встал как вкопанный.

— Идочка, ты же моя, моя, у меня домик, наш домик, мы будем вместе всегда, — мужичок говорил негромко и очень быстро. — Все все останется тебе и детям. Ты мне как глоток воздуха, я без тебя дышать не могу, жить не могу. Ты же живешь со мной, живешь, ты же моя! А я живу только от твоего приезда до приезда. Так больше не может продолжаться. Я надежный человек, Ида. До последнего вздоха я буду у твоих ног ползать. Ида, а наши с тобой дети, подумай о них! Он молодой, красивый, но он не твой, Идочка. Лучше синица в руках. Отпусти парня, Ида, — мужичок перешел на писклявый жалобный тон.

— Я люблю его! Люблю, понимаешь ты! Уезжай немедленно! И не смей появляться тут никогда, я сама приеду, и решим!

— Ида!

— Решим! Уходи, иначе.

Я кашлянул.

— Не помешал?

Тот самый мужичок, что приходил ко мне в автосервис, откачнулся к стене подъезда, закрыв голову руками. Ида стояла в проеме двери, белая как стенка, с окаменевшим лицом. Я прошел, впервые не разуваясь, в квартиру, взял документы, зимнюю куртку. На мгновенье задержался возле фотографии детей, помедлил, но не взял фото. Ключи от дома повесил в прихожей и вышел.

— Миша! — Ида простонала мне вслед.

Я вышел на улицу, осмотрелся и пошел к машине. Сел в нее, завел мотор и выехал из нашего двора. Проехав немного по городу, свернул в первый попавшийся двор и заглушил мотор. Я сидел в тишине, уставившись в одну точку прямо перед собой. Жизнь поставила мне одну за другой подножки, но горькую пилюлю подсластила загадочным подарком. Словно в шторм попал, и ветер резко кренит корабль с одного борта на другой. В чем смысл? Или я не вижу ничего, не понимаю ничего в этой жизни? И мне дали под дых и прямым в лоб, чтобы я прозрел, проснулся и оценил обстановку. Жизнь, она не только под носом в мелочной каждодневной суете.

Люди не в состоянии различить глазами ни того, что слишком близко, ни того, что слишком далеко. Мы все страдаем слепотою, мы различаем не дальше, чем на расстоянии полета камня. Я, кажется, становлюсь философом.

Когда орел поднимается до самых облаков, сквозь дождь и снег, за пределы того пространства, где нет уже молнии и грома, он начинает плавно скользить в заоблачной высоте, крылья служат ему парусами, а хвост кормилом. Паря почти неподвижно на страшной высоте он окидывает взором все, что расстилается далеко внизу, он держит всех под контролем и ждет лишь удобного случая, чтобы обрушиться на выбранную добычу с быстротою молнии. О нападении никто не подозревает — орел же недосягаем.

— Лучше быть орлом, — горько усмехнулся я, — чем мокрой кудахтающей курицей.

Я сжал кулаки до боли. Я смогу подняться над самим собой на такую высоту, чтобы увидеть, в какой яме сидел.

И погода под стать: ни с того ни с сего пошел дождь, переходящий в снег, который зашлепал тяжелыми крупными каплями по лобовому стеклу, тут же стекая вниз.