Maдам и все остальные

Мария Метлицкая (2018)

Для Марии Метлицкой нет неинтересных судеб. Она уверена: каждая женщина, даже на первый взгляд ничем не примечательная, — загадка. Почему ее героиня поступила так или иначе? Почему пожертвовала своим покоем, комфортом ради близкого, а иногда и не очень близкого человека? Почему полюбила того, кто никогда не сможет сделать ее счастливой? Неужели дело в пресловутой женской логике, точнее в отсутствии логического мышления, в чем так часто упрекают женщин? Конечно, нет. Дело в том, что женщины верят своему сердцу. А оно логике не подчиняется. Именно поэтому отгадать мотивы женских поступков так сложно. И так интересно. Произведение входит в сборник «Женщина-отгадка».

© Метлицкая М., 2018

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2018

Мадам умерла в пятницу вечером, в больнице. Кира с тоской подумала, что такие долгожданные выходные безнадежно пропали. А это значило, что отменяется утренний сон в субботу — долгий и сладкий, потому что надо ехать в квартиру к Мадам и искать белье и платье, копаться в ее шкафах. Ехать в больницу — отвозить вещи. Забирать из больницы то, что Мадам уже никогда не понадобится. Общаться с жуликоватыми агентами ритуальных услуг. Выбирать гроб. Заказывать отпевание. Обзванивать родню и знакомых (впрочем, насчет этого Кира сильно сомневалась). В общем, Мадам в очередной — и, скорее всего, последний раз, — как обычно, подложила свинью.

Ночью Кира спала плохо — оно и понятно, перед такими хлопотами. Утром в субботу набрала Нью-Йорк. Трубку снял Митя.

— Ну ты даешь, ночь на дворе! — сонным голосом возмутился он.

— Мать умерла, — сказала Кира.

— Да? — удивился он. — А почему?

Кира разозлилась:

— Да потому, что ей восемьдесят три года. Вполне весомая причина.

— Ну да, в общем, — согласился он.

Она слышала, что он вышел из спальни, закурил. Голос его окреп.

— Короче, тебе надо вылетать, Митя, — вздохнула Кира.

— Как ты себе это представляешь? — опять возмутился он. — Виза, билеты, как я успею?

— По-моему, все решаемо, — устало ответила она.

— Это тебе так кажется, — почти обиделся он.

— Ну, смотри, дело твое. Спокойной ночи, малыш.

Она сидела на кухне и смотрела в окно. По небу неспешно плыли тяжелые серые облака, обещавшие дождь. Кира налила в чашку кофе, закурила и опять взяла телефонную трубку.

Трубку на том конце взяли на седьмом звонке. Раздалось Каринино протяжное:

— Ало-у!

— Здравствуй, — сказала Кира. — В общем, умерла бабушка. Надо ехать в больницу и все оформлять. Отвезти в больницу вещи. Заниматься всем этим, короче говоря.

— Кир, ты что? — возмутилась Карина. — У меня четвертый месяц. Пузо тянет, тошнит, мне, знаешь, совсем не до этого.

— А мама? — спросила Кира.

— При чем тут мама? — резонно удивилась Карина.

— А при чем тут я? — спросила Кира. И положила трубку.

Она вошла в квартиру Мадам — и в нос ей ударил запах старости и пыли. Она прошла в квартиру, открыла настежь окна и сняла пальто. С портрета на стене на нее смотрела Мадам, как всегда, с вызовом и укоризной.

— Ну вот, моя милая, — сказала Кира. — Хочешь или не хочешь, а придется заниматься всем этим мне. Родственники у тебя еще те. Как всегда, соскочили. Впрочем, есть в кого.

Кира вздохнула, открыла шкаф и стала перебирать вещи. И вспоминать.

* * *

В лифте Митя обнял ее и сказал:

— Мадам — человек специфический, и это мягко говоря. Вообще-то она Бармалейша будь здоров! Но ты не тушуйся. А то точно сожрет.

Он рассмеялся и чмокнул Киру в нос. Она жалобно улыбнулась.

Мадам открыла дверь и долгим оценивающим взглядом посмотрела на Киру.

— В общем, так, мам. Это Кира, моя жена. Прошу любить и жаловать.

Мадам молчала. Было видно, что «жаловать» и тем более любить она вовсе не собирается.

— Почему сюда? — спросила Мадам.

— А куда? — удивился Митя. — Кира не москвичка, живет в общежитии.

— Ну, в этом я не сомневаюсь. — Мадам развернулась и пошла в свою комнату.

Конец ознакомительного фрагмента.