Нина. Сборник рассказов

Ден Истен, 2020

Сборник рассказов о людях с разными судьбами и жизненными взглядами. Герои далеки от идеала, но всех их объединяет стремление к простым человеческим ценностям: любви, дружбе, пониманию и свободе.

Девушка из маршрутки

Парень смотрел пристально и нагло. С интересом, как на подопытную мышь. В конце концов, Юле это надоело.

— Мы с вами знакомы? — спросила она. Тихо, чтобы не привлекать внимание остальных пассажиров в переполненной маршрутке.

— К сожалению, нет, — ответил он, продолжая пялиться.

— Тогда почему вы на меня так смотрите? — поинтересовалась Юля.

— Лицо у вас интересное. Необычное, я бы сказал, — улыбнулся он.

Вот не любила она такие ответы! Ответы, после которых возникает еще больше вопросов.

— И чем же оно необычное? — Юля обмотала шарфом лицо, оставив только глаза. Наглец засмеялся.

— У вас такие милые неправильности, — нахально ответил он. — Зря скрываете.

Хорошо, что она замоталась шарфом, иначе бы пришлось отсвечивать вмиг покрасневшим лицом. Юля пошарила глазами вокруг — пассажиры усиленно делали вид, что их нисколько не интересует разговор этих двоих, сидящих напротив друг друга, но тщательно замаскированные улыбки и слишком безразличные глаза говорили об обратном.

— Вам никто не давал права меня оскорблять, — пробубнила она в шарф. Юля не была красавицей, и прекрасно об этом знала. На скуластом лице между широко расставленным глазами выпирал длинный, с горбинкой, нос. Губы тонкие, а волосы жиденькие. Нет, она не была прямо страшной, и зеркало не трескалось, когда она в него смотрелась, но и красоткой, в истинном понимании этого слова, себя тоже не считала. Даже с очень большой натяжкой.

— Я вас не оскорблял, — искренне удивился нахальный попутчик. — Я художник.

— И какая связь?

— Я вижу то, чего не видят другие. Или видят, но не так.

— И что же вы видите?

— Вы красавица.

Всё! Это была последняя капля. Так издеваться над собой она никому не позволит. Художник, блин! Идиот и хам!

Она встала и стала пробиваться к выходу, хотя выходить ей только через остановку. Вывалившись из маршрутки, Юля, скользя на плохо расчищенном тротуаре, побежала по улице. Спустя пятнадцать минут, всклокоченная и раскрасневшаяся от быстрого бега, забежала в офис. Начальница недовольно поджала губы, демонстративно показывая на часы. День начался просто ужасно!

***

Вечером Юля сидела перед телевизором и смотрела старый американский фильм. Черно-белый, с красивыми и статными актерами.

— Ну почему я не такая? — Юля с завистью смотрела на актрису Грейс Келли. — Интересно, а такая как я, могла бы стать принцессой Монако?

Представив себя принцессой в роскошном платье, делающей книксены, ей вдруг стало смешно. Смех быстро перешел в плач. Долгий и горький.

Лето. Автобусная остановка

Юля стояла на остановке. Нетерпеливо поглядывала на часы. Подрулила машина, из нее высунулось небритое лицо. Улыбающееся и до боли знакомое. Она сразу вспомнила его, ибо такие нахалы и их оскорбления так просто из памяти не стираются — то самое мурло из маршрутки! Художник, мать его за ногу! Воспоминания полугодичной давности шевельнулись обидой. Пикассо недоделанный!

— Здравствуйте! — улыбнулся Пикассо.

Юля отвернулась. Неизвестно, что он сейчас брякнет. Может еще чего похуже?

— Девушка, нам есть о чем поговорить с вами! — настаивал мужчина.

— О чем? О том, какая я страшная? Не трудитесь, я знаю, — ответила Юля. — Вы мне об этом уже сообщили. Это было мило. И очень тактично!

— Я не говорил, что вы страшная! — возразил он. — Я сказал…

— Послушайте! — перебила его она. — Я прекрасно помню, что вы мне сказали. Нет никакой нужды повторять. Проезжайте, мой автобус подъехал!

Действительно, сзади уже вовсю сигналила Газель, возмущенная тем, что ей не дают беспрепятственно подъехать и высадить людей.

— Может, я вас подвезу? — предложил Пикассо.

— Нет! — выкрикнула она.

Но он и не думал уезжать. Люди, стоящие на остановке, стали громко высказывать свое справедливое недовольство.

— Да сядь уже к нему! Тоже мне недотрогу из себя строит! Знаем мы вас, проституток! — заголосила какая-то бабка.

— Я не проститутка! — покраснела Юля.

— Да ты одолела уже! Предлагают же подвезти! Ты чё тупишь?! — выкрикнула девица с проколотым носом и фиолетовыми волосами.

— Ты как разговариваешь, малолетка?! — возмутилась Юля.

Какой-то мужик подошел к машине и заорал на художника. Матерно, что-то там про его маму и папу, которые спьяну сбабахали это чудо. Больше досталось маме, которая, по мнению мужика, имела наглость это самое чудо недоносить, а потом еще и уронить. Несколько раз.

Маршрутка истошно сигналила. Люди орали.

Чисто психологически это было невыносимо. Юля решительно рванула дверь, уселась на переднее сиденье.

— Чё встал?! — гневно сверкнула она глазами. — Поехали, пока нас тут не порвали!

Пикассо с улыбкой вырулил на дорогу. Вслед неслись проклятия.

***

— Куда?

— Туда!

Машина остановилась возле огромного офисного здания. Двигатель мерно работал. Юля озадаченно смотрела на Германа (именно так звали хамоватого художника). Услышанное по дороге никак не укладывалось в голове, больше походило на очередную издевку.

— Я тебя правильно поняла? Ты написал мой портрет по памяти и вывесил его на всеобщее обозрение? На какой-то там выставке?

— Не на какой-то там, а на своей! — поправил Герман с улыбкой.

— С какой целью? Опозорить? — допытывалась Юля.

— Юля, может хватит уже, а? — Герман перестал улыбаться. — Хватит комплексовать на ровном месте!

— Я не комплексую! — возразила девушка.

— Комплексуешь! — уверенно ответил он. — Можно просто отдавать себе отчет относительно своей нестандартной внешности, а можно загоняться из-за этого, постоянно сравнивая себя с другими. У тебя — как раз второй случай.

— Я себя ни с кем не сравниваю, — соврала она и отвернулась к окну. Тема внешности для нее была всегда болезненной, и она себя действительно сравнивала с другими, не в свою пользу, конечно. А может и правда, сама себе что-то там придумала и теперь переживает? И на самом деле не все так плохо?

— Ладно, — тон Германа смягчился. — Так как насчет посмотреть картину? Кстати, ты же не против, что я написал твой портрет?

— Очень мило! Ты сначала написал портрет, затем его вывесил, а теперь спрашиваешь: не против ли я? Надеюсь, в плане создания своих работ ты более последователен?

— Да! — рассмеялся Герман. — Так что?

— У меня работа, — Юля была не против посмотреть. А если совсем честно, то она была категорически не против!

— Галерея открыта до восьми. А ты до которого часа работаешь?

— До шести.

— Отлично. Значит, в шесть я буду ждать тебя здесь.

***

Герман толкнул широкие стеклянные двери, и они оказались в просторном помещении. Девушка-администратор поздоровалась и удивленно посмотрела на Юлю, затем перевела вопросительный взгляд на Германа. Тот кивнул.

— Она самая. С картины, — загадочно шепнул он. Девушка с пониманием закивала и заулыбалась.

Юля с любопытством разглядывала экспозицию. Картины были всюду. Большие и маленькие. Разные. Освещенные светом неярких софитов. Вот африканский мальчик в шортах, сидящий на корточках перед соломенной хижиной. В больших темных глазах застыло удивление. А вот усталый старик с морщинистым лицом, в выгоревшей на солнце рубахе, оглядывающий свои владения — пшеничное поле. А вот крохотная рыжая девчушка со смешными косами, с выражением счастья на веснушчатом лице, прижимающая к себе двух котят, таких же рыжих. А вот и рыдающая старуха, почерневшая от горя и обнимающая покосившийся могильный крест… Всюду были картины. А в них — обычные человеческие эмоции: счастье и печаль, гнев и радость, сострадание и жестокость.

Герман вместе с Юлей переходил от полотна к полотну, молча, наблюдая за ее реакцией. По залу тенями, бесшумно, ходили немногочисленные в этот вечерний час посетители выставки. И тут Юля увидела себя…

Да! Это была она, Юля. Без прикрас, как есть. Неровный длинный нос, широко расставленные серые глаза. Тонкие, ниткой, губы. Вязаная шапка и кашне, щедрыми слоями обмотанное вокруг шеи. Темный пуховик с капюшоном, отороченным искусственным мехом. За спиной — ободранная спинка сиденья, кусок заиндевевшего окна.

Юля всмотрелась в маленькую табличку под рамой — «Девушка в маршрутке»…

— Какая интересная барышня! — услышала она за спиной. Отодвинулась, украдкой посмотрела на пожилую, интеллигентного вида, пару.

— Чудо как хороша! — воскликнула седовласая женщина в очках.

— Весьма мила, определенно мила! — подтвердил ее спутник, высокий старик, с тростью в холеной руке. Юля отошла еще на шаг. Покрутила головой в поисках скрытых камер. Это какой-то прикол, да? Всю жизнь она считала себя гадким утенком, а тут такие комплименты…

Пара постояла немного, разглядывая ее, нарисованную. Затем направились к другой картине — хмурому мальчишке, стоящему по колено в воде и держащему в худеньких руках длинное удилище.

К ее портрету тотчас подошла другая пара, молодая. В рваных джинсах и кедах с разноцветными шнурками. Руки обоих были покрыты татуировками в виде рун. Им бы в клубах тусоваться, а они картины рассматривают… Видно, забрели случайно, от нечего делать.

Парень наклонился и громко прочитал:

— Девушка в маршрутке… Ага, так я и поверил. Да сразу видно — модель, позировала в студии. Такие в маршрутках не ездят!

— Ничё такая! Симпотная! — сказала девушка, тыча в сторону картины татуированным пальцем.

— Норм телка! — согласился парень. — Но ты лучше. Ты просто огонь!

Оба засмеялись, приветливо кивнули подошедшему туристу азиатской внешности и направились к выходу. Турист направил объектив своей шикарной камеры на картину. Восторженно приговаривал на японском, щелкая затвором.

Смысла его слов Юля не понимала, она вообще кроме «харакири» по-японски ничего не знала, но по тону догадалась: он говорит что-то очень хорошее в ее адрес. Растерянно посмотрела на Германа, тихо стоящего рядом. Он развел руками и улыбнулся: как-то так…

— Спасибо! — одними губами, почти беззвучно, прошептала она. Отвернулась, пряча вдруг навернувшиеся, совсем некстати, слезы. В этот момент Юля почувствовала безграничную благодарность к этому малознакомому человеку, давшему то, чего ей так не хватало всегда — уверенность в себе!

***

В кафе было уютно. Они пили кофе и разговаривали. Непринужденно, как старые знакомые.

— Герман, хочу извиниться перед тобой. За свою грубость. Сегодня утром и тогда, зимой. — Юля отпила ароматный напиток из маленькой чашки.

— Не стоит! Сам виноват, — засмеялся он. — Знаешь, а ведь тогда меня выкинули из маршрутки. На следующей остановке.

— Как?! — Юля поставила чашку и уставилась в изумлении. — За что?!

— Да там такой скандал поднялся! Женщины, которые наш разговор слышали, обозвали меня бездарным маракой, альтернативно одаренным и слепошарым. Подняли хай, типа взял девушку такую симпатичную уродиной обозвал. Обещали из меня Ван Гога сделать — ухо оторвать. Там такое началось! Ну, не выкинули, конечно, — я сам вышел. От греха подальше…

Посетители кафе смотрели на смеющуюся пару: он — с модной трехдневной щетиной и кудрявой шевелюрой, она — привлекающая к себе внимание своей нестандартной внешностью. Необычная. Интересная. Завораживающая. Уверенная.