А завтра – конец…

Дарья Матрохина

Апокалипсис произошёл немного не так, как все ожидали. Вырвавшаяся из-под контроля болезнь сразила физически сильных, но не обладающих достаточным уровнем развития людей. Вирус принялся выкашивать тех, чей мозг оказался не в состоянии с ним бороться, превращая их в жаждущих человеческой плоти монстров. И, попав в круговорот поголовного истребления, некоторые выжившие повели себя не так, как другие…

© Дарья Матрохина, 2016

ISBN 978-5-4483-1042-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Апокалипсис начался не с грохота или воя сирены, а с телефонного звонка. Ника подняла голову от подушки и бросила взгляд на часы. Цифры не сказали ничего определённого. В половину восьмого утра мог звонить кто угодно, от начальства, которое решило прийти пораньше в офис, до матери, которой приснился дурной сон. Девушка внутренне содрогнулась: ни то, ни другое, не предвещало ничего хорошего. Однако телефон не умолкал, и ей пришлось, потянувшись, снять его со стола.

— Алло, Ника, ты меня слышишь? — спросил телефон голосом матери, — Это ты?

— Да, мам. Что-то случилось?

— А ты не знаешь? У нас уже часа два передают о том, что у вас в Москве произошло.

— А что произошло?

— Включи телевизор, — вместо ответа порекомендовала мать.

Ника сморщилась от одной мысли о том, что придётся выбираться из-под одеяла на час раньше обычного. Она специально снимала именно эту однокомнатную малометражную квартиру почти под самой крышей, чтобы от работы её отделяло меньше ста метров. Коллеги, которые в своё время погнались за комфортом, каждое утро вставали в семь и толкались в пробках, чтобы к половине десятого оказаться в офисе, расположенном в самом центре города. Да, и у этого места были свои недостатки, но, в конце-то концов, протекающий унитаз можно починить, а географическое положение исправить затруднительно. Да и аренда съедала не половину, а только четверть зарплаты, и она всегда могла позволить себе что-нибудь вкусненькое. Девушка вспомнила о булочках с кремом, оставшихся в холодильнике после вчерашней трапезы, и улыбнулась: ничего, зато успеет как следует позавтракать.

Храбро откинув одеяло, Ника опустила ноги на пол. Диван, поражённый столь стремительным подъёмом до самой глубины души, удивлённо скрипнул. Гордость хозяйки не зря осталась в квартире, хотя всю остальную мебель пришлось заменить — он единственный мог вынести её ритм жизни, с ненормированным рабочим днём и внезапными пробуждениями. Любая кровать приходила в негодность меньше, чем черед год, а этот малыш, которому пошёл уже третий десяток, до сих пор справлялся.

Пол был на удивление тёплым, как будто внизу что-то горело. Ника несколько раз прошлась туда-обратно по единственной комнате, выискивая взглядом пульт. Даже откинула занавеску. И замерла.

По улице бежал обнажённый молодой человек с горящей палкой в руках. Приглядевшись, девушка поняла, что на палку были намотаны его собственные штаны. Причина столь странного поведения не замедлила появиться. Из подворотни на бегущего выскочил высокий мужчина с окровавленным ртом, и попытался схватить за горло. Но промахнулся и руки сомкнулись на самодельном факеле. Нападающий дико закричал и рванул в сторону, но дело было сделано: огонь потух, из мусорного бака выскочили двое окровавленных детей и набросились на оставшегося без оружия. Буквально за несколько секунд всё было кончено.

Ника снова набрала номер матери:

— Ника, ты в порядке?

— Да, мам, всё хорошо. У нас так же?

— Так везде. Уезжай их города. Скоро он прекратится в ловушку.

— То есть, лучше уехать, чем остаться в квартире?

— Мы не знаем, насколько они сильны у вас там. Дверь вряд ли сможет тебя защитить.

— Хорошо. Я уеду. Но и ты тоже уезжай.

— Но ведь тогда тебе некуда будет идти.

— Мам, не обращай внимания. Скажи дяде Мише, пусть всей семьёй едут на дачу в Иркутск, и тебя возьмут. А ты консервы возьми, которые из старых армейских запасов.

— Всё настолько плохо?

— Я не знаю. И это пугает меня больше всего…