Хорошие манеры Соловья-разбойника

Дарья Донцова, 2021

В детективное агентство Макса Вульфа пришла скрипачка Алла Федина. Едва скрывая волнение, она призналась, что очень боится за свою жизнь, потому что ее пытаются отравить. Оказывается, после концерта Фединой за кулисами вручили торт. Так получилось, что им полакомилась уборщица и… мгновенно умерла. И вот что интересно: тортик передала молодая женщина, которая представилась дочерью Веры Арамакиной – многолетней фанатки, верной поклонницы Фединой. Но почему же Вера сама не принесла сладкое своему кумиру? А потому что недавно скончалась… Испуганная скрипачка умоляет Макса и Евлампию найти эту девушку. И выяснить: а была ли вообще дочь у Арамакиной?

Глава вторая

— Уж извините, — сказала рыжеволосая женщина в зеленом платье, — Ефросинья, вы меня скорей всего не помните.

— Простите, нет, — честно ответила я.

— Почему Ефросинья? — удивился Николай, наш компьютерных дел мастер. — Романова же Евлампия.

Щеки Аллы вспыхнули огнем.

— Мы давно не виделись, вот я и перепутала имя.

— Нет, нет, — я поспешила успокоить смущенную скрипачку, — когда мы играли в одном оркестре, в моем паспорте было указано имя Ефросинья. Евлампией я стала позже.

— Рита пообещала, что вы сможете мне помочь, — сказала Алла, — в полицию я пойти не могу. Боюсь, что семья узнает, что я обратилась в отделение. Это самое ужасное, что может случиться. А частные детективы требуют больших денег за свои услуги! У меня таких нет!

Я внимательно посмотрела на посетительницу. На ней красивое платье от «Шанель», элегантные сапожки и сумочка той же фирмы прилагаются. Сейчас большинство так называемых экспертов моды пишет в интернете: «Тотальный лук от дорогой фирмы — полная безвкусица. Миксуйте одежду масс-маркет с обувью от известных брендов и будете в тренде». Уж не знаю, чем вызваны такие заявления. Простой завистью этих самых критиков, самопровозглашенных гуру моды? Вероятно, у них нет возможности купить сразу столько дорогих вещей. И почему кто-то навязывает мне свое мнение по поводу моей одежды? Я ношу то, что хочу.

Я еще раз оглядела скрипачку. Судя по стрижке и цвету волос, по ее наряду и аксессуарам, Федину никак нельзя отнести к разряду бедных женщин. Хотя встречаются очень богатые дамы, которые заламывают руки в магазине, возмущаются ценой бутылки кефира. Скаредность никак не связана с материальным достатком. Я знаю бабушек, которые живут на одну пенсию, но каждый месяц отправляют в фонд «Милосердие» сто-двести рублей какому-нибудь больному ребенку на лечение. Встречались мне и миллиардеры, которые ездят на метро, потому что покупка любой, даже самой простой, машины кажется им огромным расходом, а фонду «Милосердие» от них ничего не перепадает.

Алла поймала мой взгляд и заговорила:

— Нет, нет, нет! Я не бедствую. У меня обеспеченная жизнь. Но семью содержит мой супруг Олег Иванович, он успешный бизнесмен. Муж щедрый человек. И я, и дочка никогда ни в чем не нуждались. Не подумайте, что перед вами лентяйка. Я даю концерты, играю на разных мероприятиях, но теперь это не работа, а хобби, повод выйти в люди. Гонорар я трачу на подарки членам семьи, на расширение своей коллекции. Я собираю тематический фарфор. Но моих доходов не хватит на оплату труда сыщиков. Конечно, я могу попросить у мужа любую сумму. Но он поинтересуется: зачем мне деньги? Олег не контролирует меня, ему просто интересно, что со мной происходит. Несмотря на долгие годы брака, мы не потеряли радость общения друг с другом. Рита пообещала, что вы, Евлампия, поможете мне бесплатно.

— Ну… — пробормотала я, — люди, которых вы видите в офисе, получают зарплату. Маргарита сильно преувеличивает мою роль в агентстве, я рядовой сотрудник.

— Глебова объяснила, что ее соседка замужем за владельцем детективного бюро, — добавила Федина, — у вас есть программа для тех, кто попал в беду, но не может полностью оплатить счет.

— Верно, — согласился Костин, — милосердная помощь оказывается, как правило, больным людям, многодетным семьям, инвалидам, самым незащищенным группам населения. Если случилась беда и вы не можете рассказать о ней мужу, то введите нас в курс дела. Мы обязательно придумаем, как вам помочь.

Федина опустила голову.

— Не хочу отнимать средства у обездоленных. Выпишите счет, а я, с вашего позволения, оплачу его частями. Не собиралась садиться вам на шею, просто мне нужна рассрочка. Извините. Я очень нервничаю. Впервые нахожусь в офисе у сыщиков. Я… я… я… Мне трудно вываливать перед вами свои личные переживания. Даже муж не всегда знает, что у меня в душе клокочет. Зачем всем сообщать, что у тебя плохое настроение?

Алла закрыла лицо ладонью.

— У меня дурацкая манера вести беседу. И дочь, и Олег сердятся: «Говори что хочешь просто и прямо! Не ходи вокруг да около». Но я не умею. Сначала намекаю, затем даю задний ход. Трудно со мной! Моя мама, она…

Федина махнула рукой:

— Вы не психотерапевты. Вам заморочки посетителей неинтересны.

— А вот тут вы ошибаетесь, — оживился наш психолог Константин Львович Энтин, — переживания тех, кто к нам обращается, требуют внимания. Ваша мать, вероятно, воспитывала вас одна. Ни отца, ни бабушки у вас не было. Вы ходили в детский сад на пятидневку, в школе — на продленку, из которой вас забирали домой последней. Мать постоянно твердила: «Замолчи, не грузи меня своими проблемами, я устала на работе». Когда вам нужна была какая-то обновка, родительница закатывала истерику: «Опять ботинки нужны? Господи, за что мне это? Почему ты постоянно растешь?» Если вы заболевали, мать заламывала руки: «Придется брать бюллетень! Меня уволят! Ужас! Мы умрем с голоду». Вы жалели мамочку, поэтому не говорили ей о своих обидах, горестях, о том, как к вам относятся одноклассники. У вас нет привычки просить помощи, и она не появится, потому что в детстве была задушена мамашей. Вам трудно открыться перед кем-либо. Но ни один, даже самый гениальный детектив в мире не сможет помочь человеку, если не выяснит, что с ним произошло.

— Как вы про мою маму узнали? — испугалась Алла. — Кто вам рассказал? Мать давно скончалась. Она меня очень любила, гордилась, что меня отобрали учиться в музыкальную школу. Ну да, она постоянно нервничала, но ее можно понять, она воспитывала меня одна.

— Давайте сначала вы объясните, что привело вас к нам, — предложил Энтин, — а потом, если не устанете и не будете стеснены во времени, мы сядем с вами вдвоем в укромном уголке нашего офиса и пошушукаемся, займемся тем, что моя бабушка называла: «погрызть друг другу уши».

Федина рассмеялась.

— Погрызть друг другу уши! Никогда не слышала это выражение.

— Конечно, это изобретение моей бабули, — объяснил Константин Львович.