Вера

Олег Сергеев

Ираида, родившаяся и выросшая в нищем квартале одного из французских городов, однажды утром непостижимым образом оказывается в роскошном особняке, где все принимают ее за дочь богатой и влиятельной герцогини Велар – Веру. Героине предстоит выяснить, что же произошло и куда подевалась сама Вера, похожая на нее, как две капли воды.

Моему учителю посвящается

А.А., я помню Вас и люблю

© Олег Сергеев, 2017

ISBN 978-5-4485-5780-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Первый луч солнца прорвался сквозь оборону плотного гобелена и поскакал по комнате: он скользил по гладкому, словно то зеркало, паркету, перескочив на пестрый ковер, видимо, безумно дорогой и приобретенный в восточной лавке. Не задерживаясь на затейливых узорах, луч ринулся к зеркалу, отразился в нем, ослепил на мгновение самого себя и с перепугу метнулся на стоящую рядом кровать. Это ложе было верхом роскоши: устланное нежно-розовым бельем, точеное и явно напоминающее некую антикварную редкость — раритет в своем роде: по углам его расположились бордовые фигурки в чалмах и с саблями, над ними возвышался шикарный балдахин — совершенно очевидно, что хозяева обожали восточные прелести быта.

Но луч не обратил внимания на убранство кровати, заметив на ней нечто более интересное. Раскинувшись на мягкой перине и порозовев от долгого сна, на постели лежала девушка. Она еще не проснулась, но сладкая дремота уже постепенно покидала ее веки, отпускала члены — тело делалось легким, почти воздушным.

Луч подкрался к ее лицу и пощекотал губы, она вздохнула, предчувствуя пробуждение, но лишь перевернулась на другой бок. Тогда луч вскарабкался чуть выше и заплясал на ее веках, его искры брызнули во все стороны — этого плоть уже выдержать не смогла, девушка непроизвольно прикрыла глаза рукой и…. проснулась.

Несколько секунд она не могла прийти в себя от продолжительного сна, но потом приподнялась на постели и осмотрелась. Она была здесь впервые.

Эта комната, эта кровать, гобелен — всё было ей незнакомо, никогда раньше она не была здесь, в этом роскошном доме. Она решила, что это всего лишь сон, снова откинулась на подушку и закрыла глаза. Но озорной луч не желал отпускать её, он прыгал по лицу, рукам, да к тому же сон полностью выветрился из её головки. Она опять поднялась. На ней была чужая сорочка — шелковая и удивительно белая. В её доме трудно было бы сохранить подобную белизну и свежесть. Она встала с кровати и решительно направилась к двери, надеясь выяснить, в конце концов, где она, как сюда попала, и куда подевался отец.

Как только распахнулась дверь, девушка услышала чей-то вскрик и звук падения. Она направилась на эти звуки с твердым намерением получить необходимые объяснения. Навстречу ей из правого коридора, напоминающего собой узкую дворцовую залу, вылетела юная особа в одежде горничной — в коричневом платье, светло-сером переднике и белом накрахмаленном чепчике.

— Ой, барышня, — вскрикнула она, — барышня, простите уж меня… Задремала я, совсем позабыла, что вы разбудить пораньше просили, — горничная кинулась ей в ноги и заплакала. — Я ведь легла только под утро, всё одежду чинила, котлы мыла — Тресси приболела, вот мне одной всё делать пришлось. Уж вы простите меня, не прогневайтесь.

Ираида — а именно так звали нашу знакомую — удивленно уставилась на горничную, но, решив, что та спросонья что-то путает, сразу спросила:

— Где я? — однако, девчонка продолжала лепетать:

— Я так уставать стала в последнее время, работы прибавилось — Юркина вот с Ментелем взяли, опять мне заботы. А Тресси совсем плоха, барышня, совсем. Как бы не померла. Как же мне тогда быть-то? Пока новенькую найдут, да пока она обвыкнется…

— Погоди, — Ираида схватила девушку за руку, — не части. Дай мне сказать. Где я? Что это за дом? Кто хозяева?

— Так ведь герцог Велар, барышня, муж маменьки вашей…

— Маменьки?! О чем ты? Какой такой маменьки? Я с детства сирота…

— Барышня, да что же вы такое говорите! Какая сирота! Маменька ваша, герцогиня Полетта…. Вы — дочка ее единственная, любимая. Что же это? Заспали вы, что ли, барышня?

— Ты меня, верно, не за ту принимаешь. Как зовут дочь этой самой Полетты?

— Так Вера. Верой вас зовут… Господи Всемогущий, что ж это творится-то? Барышня имени своего не помнит, сиротушкой себя величает… Пойду за графиней сбегаю.

— Постой! — Ираида схватила горничную за руку. — Вот и все разъяснилось. Твою барышню Верой зовут, а я — Ираида. Живу я не здесь, как сюда попала — не ведаю. Может, подскажешь мне, как отсюда выбраться?

— Ираида… Батюшки мои, да что ж я, барышни своей не знаю что ли? Я вам вот уже почитай пять лет служу, каждую родинку у вас знаю, а вы говорите Ираида.

— Родинки… А ну, говори!

— Вот здесь, — девушка коснулась ее левого плеча, — должна у вас быть родинка — светлая такая, едва видная, кругленькая… Такой соблазн для кавалеров!

Ираида подбежала к зеркалу, но уже заранее знала, что она там увидит — чуть выше левой лопатки у нее красовалось светло-коричневое пятнышко, еле различимое издали.

— Так ты, наверное, следила за мной, пока я спала, так? И вообще: где мой отец?! Сегодня понедельник, моя смена.

Горничная в ужасе смотрела на Ираиду, не смея проронить ни слова. В ее глазах читалось неподдельное удивление. Не дослушав девушку до конца, она попятилась к двери, глупо улыбаясь и оправляя на себе передник.

— Стой! Стоять, я сказала! — гневно рявкнула Ираида и топнула босой ногой по гладкому паркету — весьма не впечатляющее и даже комичное зрелище. Очутившись в коридоре, горничная резко развернулась, подобрала платье и, шаркая башмачками, побежала куда-то вправо. Через несколько секунд она вовсе исчезла из виду, но ее писклявый голос, зовущий Ментеля, еще долго звенел в ушах Ираиды.

Девушка пожала плечами, вернулась к кровати и огляделась. Было девять часов утра — судя по огромным старинным часам, стоявшим в углу. Смена началась вот уже как два часа назад, и ее, скорее всего, уволили — любое опоздание на фабрике Планка каралось жесточайшим образом. Если конечно вместо нее на работу не вышел отец. Отец!.. Ведь он, наверное, волнуется, места себе не находит, а она — Ираида — даже еще толком не выяснила, где она находится и с какой собственно стати ее принимают за совершенно другого человека.

Она снова ринулась к двери, а потом прямо по коридору туда, где пару минут назад исчезла маленькая пугливая горничная.

Дом был великолепен — сущий дворец да и только: такие Ираида видела лишь на картинках и во сне. Девочкой она часто и подолгу мечтала, представляя себя прекрасной принцессой в роскошном светло-розовом платье. А рядом находился неизменный принц, приехавший когда-то в их трущобы и нашедший в ней свою единственную и любимую. Но в реальности вместо принца был Тим, а роль платья играла грубая рабочая роба. Да и фантазии со временем улетучились, уступив место жизни — такой, какая она есть на самом деле. Ираида шла медленно-медленно, чтобы насладиться каждой мельчайшей деталью убранства: когда еще доведется увидеть такое? Она касалась пальцами каждой картины, каждого кресла, статуэтки — все казалось ей неведомым дотоле, но отчего-то родным и милым, словно детская мечта воплотилась на несколько сказочных мгновений.

Ее раздумья прервали голоса, послышавшиеся в отдалении. Она повернулась, прислушалась и тут же стряхнула с себя сладкую дымку дремы. В залу почти вбежали трое: уже знакомая Ираиде горничная, спотыкаясь, хватая воздух ртом и размахивая руками, что-то с жаром рассказывала высокой и крупной даме в лиловом шелковом халате, которая бежала, практически не отрывая ног от пола, охала, хваталась за голову и тут же начинала поправлять выбившиеся из прически локоны. Замыкал шествие лакей, с непроницаемым лицом чеканивший шаг. Увидев Ираиду, горничная еще более разволновалась, заговорила еще громче, тыкая пальцем в ее сторону, дама заохала еще громче, а лицо лакея приняло совсем уж каменное выражение. Ираида заняла воинствующую позу руки в боки и громко крикнула, стараясь придать фразе как можно более грозные нотки:

— Ну и кто вы все такие?!

— Ну вот, видите, что я Вам говорила! — затарахтела горничная, одной рукой подхватив даму под локоть, а второй продолжая яростно жестикулировать. — Сами посмотрите, что с нашей Верочкой творится! — и суетливая горничная всхлипнула и вытерла нос рукавом.

— Ментель, да убери ты ее! — устало воскликнула дама в лиловом халате и оттолкнула девушку. — Угомонись уже, Бруна, никакого спасу от твоих вечных причитаний нет!

Лакей, все с тем же непроницаемым лицом, взял Бруну за плечо и препроводил за дверь, а сам остался наблюдать за происходящим.

Как только всхлипывания надоедливой горничной стихли за дверью, дама в лиловом халате подошла к Ираиде и сахарно проворковала:

— Вера, деточка моя, что случилось?

— Во-первых, я Вам никакая не Вера, меня зовут Ираида, — девушка не дала договорить незнакомке, а тут же кинулась в атаку. — А, во-вторых, я вообще не понимаю, где я нахожусь и как я здесь очутилась. Вы можете мне это объяснить? — и Ираида вновь топнула босой ножкой.

Дама охнула, картинно схватилась за сердце и замахала рукой Ментелю. Тот подбежал, подхватил ее и усадил в роскошное кожаное кресло темно-зеленого цвета, стоящее как раз рядом с мраморной статуей богини мудрости Афины.

— Ментель, воды! И кликни Юркина ко мне, срочно! — оживившись на мгновение, она вновь театрально рухнула в кресло и лежала в нем, полуприкрыв глаза, держась одной рукой за сердце, а другой за голову.

Через минуту Ментель уже отпаивал госпожу водой, а у входа мялся молодой паренек в темно-синей куртке и потрепанных серых штанах, сжимая в руках потерявшую всякий цвет кепку.

— Юркин! — дама тут же оттолкнула Ментеля. Случайно пролив несколько капель воды ему на ливрею. — Юркин, беги за доктором Штерном! Знаешь, где он живет? Ну, помнишь, намедни у герцога подагра обострилась — мы тебя посылали? Ну, давай, с Богом. Скажи, с Верочкой плохо! Давай, быстренько!

Парень с кепкой молча кивнул и вышел из залы.

— Все, Ментель, хватит. Ну что ты меня поливаешь, я тебе не бегония! — раздраженно произнесла дама. — Иди лучше, доктора встреть, а то этот Юркин ну просто невозможно неряшлив! И, как обычно, чего-нибудь да напутает… Больше в комнаты его не впускать! — и дама вновь опустилась в кресла с мученическим выражением лица.

А она была хороша, очень хороша: темно-русые с медным отливом волосы, небрежно уложенные в незамысловатую прическу, оттеняли природную бледность и прозрачность ее совсем еще молодой кожи; черты лица — абсолютно правильные — казалось, воплощали тот самый недостижимый идеал женской красоты. Глаза, губы, нос, брови, улыбка — взятые в отдельности, производили весьма слабое впечатление и могли принадлежать любой посредственной особе. Но в ансамбле, на таком еще казалось бы совсем юном личике они поражали. Ираида просто залюбовалась этой неизвестной дамой, забыв о том, где она находится.

Но лишь только Ментель покинул залу, плотно закрыв за собой дверь, дама, презрев головную боль и величавость, присущую ее высокому положению, вскочила и быстро подошла к Ираиде.

— Как, ты говоришь, тебя зовут?

— Ираида. Ираида Капитоновна Жульник.

— Отец у тебя Капитон, значит?

— Да, — девушка даже и не думала пытаться выказать хоть какую-то любезность по отношению к знатной даме, которая хоть и выглядела весьма молодо, но по возрасту вполне годилась ей в матери.

— Вот что, девочка моя. Сейчас придет доктор Штерн, и ты расскажешь ему, что за страшный сон тебе приснился, договорились? А сейчас тебе надо прийти в себя. Пойдем, я провожу тебя. Ты должна прилечь.

Ираида оттолкнула даму в лиловом:

— Я не знаю, кто Вы и зачем Вы меня похитили у отца — денег на выкуп у него все равно нет. Да и, судя по Вашим хоромам, они Вам совсем и не требуются. Но разыгрывать из себя Верочку, деточку Вашу, я не собираюсь. Меня, может, уже с завода уволили, а я тут с Вами рассиживаюсь! Как мне на Легран пройти, лучше объясните…

— Легран? А что это? Вера, тебе надо лечь, у тебя температура.

— Легран — это квартал для бедняков, нищенский — как его еще называют. Я ведь все еще в Мерлизе?

Дама охнула, на этот раз совершенно неподдельно.

— Мерлиз? Ты сказала Мерлиз?! — дама задумчиво подняла глаза на одну из картин и покусала верхнюю губу. — Нет, девочка моя, ты в Нантере — была, есть и, я надеюсь, будешь.

— Нантер? А от Мерлиза это далеко? — Ираида вдруг почувствовала, что она замерзла, и вжалась комочком в стену. Все вокруг снова показалось таким чужим — город, улицы, хоть их она еще не видела… Отец и Тим оказались словно в другой части света. А она даже не знала, где находится этот чертов Нантер и как из него попасть в Мерлиз.

— Это очень далеко от Мерлиза. Даже скажу тебе, что это совсем в другой части страны: Мерлиз — это солнечный и нищий юг, а мы на благополучном севере, Верочка. Ну да довольно. Сейчас придет доктор и даст тебе успокоительное. Ты у меня с детства слишком впечатлительная и долго не можешь придти в себя после любого яркого и красочного сна. Ну же, радость моя, пойдем, я уложу тебя, ты совсем у меня побледнела.

Ираиде и вправду стало нехорошо: ноги подкашивались, голова кружилась. Хотелось плакать, хотелось увидеть отца, уткнуться носом в его бороду и говорить, говорить… Что жизнь так несправедлива и лучшее всегда достается другим, а она вынуждена прозябать в Легране, работать на красильной фабрике, носить эту жуткую одежду и принимать ухаживания Тима. Тим! Притом, что совсем недавно на главной площади в Мерлизе она увидела того, о ком мечтала всю жизнь! Он прогуливался с тросточкой и прекрасной дамой в голубом домино. Он осматривал достопримечательности. Ираида только и успела посмотреть ему в глаза и все! Он прошел мимо. Зачем ему дочь рабочего и вора? Ах, папочка, как же несправедлива жизнь!

По щеке девушки стекала слеза. Дама взяла ее под руки и отвела в спальню. Уже оказавшись под одеялом, Ираида пробормотала:

— А Вы кто?

— Я? А я, Верочка, твоя мама.