Сафари на черепашку

Дарья Донцова, 2005

Сафари на черепашку! Первый раз слышите о столь экстремальном развлечении?! А Иван Павлович Подушкин стал его непосредственным участником! Но это все между делом! То есть между расследованием очередного преступления, в ходе которого Ване чего только не пришлось вынести: побывать в плену у бандитов, сидеть замурованным в заброшенном бункере и даже переодеваться женщиной. Вы удивитесь, но последнее оказалось самым страшным испытанием!

Глава 3

Костя приехал к Лиховой около одиннадцати вечера, они поужинали, посмотрели кино и стали укладываться спать, одним словом, почти семейный досуг. Не успел Костя пойти в ванную, как зазвонил его мобильный. Студент взял трубку, мгновенно переменился в лице и резко спросил:

— Куда везут? Понял, бегу.

— Что случилось? — испугалась Анжела, увидев, что любимый разволновался сверх меры.

— Маме плохо, — проронил Константин, торопливо натягивая джинсы, — похоже, у нее инсульт, звонил врач «Скорой помощи», ее в больницу отправили, мне надо ехать.

— Я с тобой! — подскочила Анжела.

— Нет!

— Погоди! — настаивала Лихова. — Вдруг тебе помощь понадобится.

Парень схватил любовницу за плечи.

— Оставайся тут, — гаркнул он, — маме и без тебя плохо! Ты не член нашей семьи! Сами разберемся.

Отпихнув обиженную Анжелу, Костя ринулся к лифту. Лихова сначала надулась: кавалер поступил с ней по-хамски, но потом подавила не к месту проснувшееся самолюбие. Ясное дело, Костя сильно нервничал, вот и вел себя неадекватно.

Всю ночь Анжела не сомкнула глаз, ожидала звонка от Кости, но он так и не объявился, и тогда крайне обеспокоенная девушка решилась позвонить Араповым. Она надеялась поговорить с Аней, но трубку неожиданно взяла сама Марина.

— Куда же он подевался, если вы здоровы? — истерично заорала Анжела, закончив рассказ.

Марина, испугавшаяся не меньше Лиховой, попыталась сохранить спокойствие.

— Не вопи, — оборвала она любовницу сына, — пока еще ничего страшного не случилось! Извини, конечно, но, может, ты Косте просто надоела и он завел другую, к ней и поехал. Ну случилась у той неприятность, машину ей помяли, она и позвонила Косте… А он, чтобы от тебя сбежать, наплел с три короба.

Анжела притихла, потом выдала гениальную гипотезу:

— Зачем самое плохое предполагать, про измену? Может, его просто по башке камнем долбанули, ограбили…

Марина в сердцах швырнула трубку. Конечно, она знала, что Лихова дура, однако, ей-богу, не предполагала, до какой степени та идиотка!

Взбудораженная Арапова принялась звонить сыну, но его мобильный упорно сообщал:

— Аппарат абонента находится вне зоны действия сети.

Потеряв остатки самообладания, Марина соединилась со Славиком, однокурсником Кости, и узнала, что сын не явился на занятия.

— Я на лекции сижу, — шептал Слава, — а Котьки нет! Он ваще-то к Анжелке вчера порулил, вы ей звякните.

Марина замерла в кресле, потом набрала номер Лиховой и велела:

— Ну-ка, посмотри, где машина Кости?

Девушка понеслась во двор, и через пару минут Марина услышала ее рыдания:

— Авто на парковке, он им не воспользовался.

Марина потрясла головой.

— Тише. Отвечай спокойно. Во сколько он ушел?

— Около часа ночи, мы кино смотрели.

— Какое?

— Ну… по НТВ Плюс.

— Возьми программу, посмотри, когда оно закончилось.

— Ща, — всхлипнула Анжела, — э… э… в ноль сорок.

— Костя сразу убежал?

— Да.

— Жди моего звонка, — сказала Марина и призадумалась.

Около часа ночи Костя вышел из подъезда, но до машины не добрался, пропал по дороге. У него дорогая иномарка, тачку не тронули, значит, грабить сына не хотели.

Как у всякой порядочной фирмы, у «Гемы» имеется своя служба безопасности, и Марина решила поговорить с ее начальником, Сергеем Сергеевичем, причем не по телефону, а лично.

Арапова спустилась вниз и зачем-то, абсолютно на автопилоте, открыла почтовый ящик. Оттуда выпала записка. Самый обычный лист бумаги, на нем красовалось сделанное на принтере сообщение: «Не ходи в милицию, не говори со службой безопасности, иначе живым сына не получишь, жди связи».

Марина возвратилась в квартиру, в голове роились мысли, в основном нехорошие. Костю похитили и теперь потребуют выкуп. Она готова заплатить за сына любые деньги, лишь бы вернуть его живым.

— И вы не пошли в милицию! — не выдержал я.

Марина мотнула головой.

— Нет.

— Какая глупость! — воскликнул я.

— А смысл? — пожала плечами Арапова.

— Существует специальное подразделение, там служат профессионалы…

— Ваня, — с горечью перебила меня Марина, — очнись! Ну-ка вспомни, помогли тем, кто «Норд-Ост» не в добрый час посмотреть решил? Или жителям Беслана? Сколько людей погибло! И ведь вся страна переживала, да что там Россия — весь мир к телевизорам прилип, и то ничего практически не сделали, сотни погибли. Кто же ради одного моего сына напрягаться будет? Нет, тут самой надо действовать.

Я раскрыл было рот, но Нора недовольно заявила:

— Хватит, лучше слушай.

Пришлось проглотить разумные аргументы и внимать глупостям, изрекаемым Мариной.

В районе обеда ей позвонил мужчина и, произнося слова с сильным кавказским акцентом, спросил:

— Дорогая, сидишь тихо?

— Да, — недрогнувшим голосом ответила Арапова.

— Молодец, слушай сюда. Сын твой жив, здоров, иди вниз, кассету возьми, посмотри внимательно, я тебе через полчаса позвоню.

Арапова кинулась на первый этаж, в почтовом ящике и впрямь лежала ничем не примечательная видеокассета.

Марина включила видеомагнитофон и уставилась на экран, сначала по нему запрыгали серые полосы, потом неожиданно возникла фигура Кости. Он стоял на коленях, около него маячили два парня с лицами, закрытыми черными вязаными шлемами, в прорезях сверкали глаза, а в руках бандиты держали автоматы.

Внезапно один из похитителей толкнул Костю дулом, тот вздрогнул и забубнил:

— Мама, прости, отдай им все, что они хотят, иначе меня убьют.

Потом вдруг он заплакал, громко причитая:

— Мамуля, выкупи меня, я не хочу умирать, мама-а-а…

Крик оборвался, запись закончилась, и тут, словно по заказу, вновь ожил телефон.

— Ну как, дорогая, все поняла? — вкрадчиво поинтересовался кавказец.

— Чего вы хотите? — пытаясь изобразить равнодушие, осведомилась Марина.

— Денег.

— Сколько?

— Отдай карточку на лондонский счет, — сказал кавказец, — увидишь, как все хорошо получится! Никто ничего не узнает, сына вернешь, люди вопросы задавать не станут! А лавэ еще заработаешь!

Арапова задохнулась от обуревавших ее чувств.

— Подумать хочешь, дорогая? — мигом спросил голос. — Правильно, сгоряча не решай, имеешь пятнадцать минут. Дашь денег на святое дело — вернем сына, откажешься — получишь кассету со сценой казни. Тебе решать, дорогая! Перезвоню.

Марина упала на диван, оставалось лишь удивляться, откуда кавказец знает тщательно скрываемый семейный секрет. Герасим в свое время открыл в одном из лондонских банков счет на предъявителя. Каким образом он ухитрился обойти существовавший тогда в России запрет на перевод капиталов за границу, особый разговор, не это сейчас главное. Герасим упрятал немалую часть своих денег в столице Великобритании и с регулярностью пополнял «казну». Никаких особых телодвижений, чтобы воспользоваться деньгами, делать бы не пришлось, следовало лишь подойти к банкомату и сунуть в него карточку. Получить деньги из Лондона мог человек, знающий пин-код. Более того, прибыв в столицу Великобритании и сообщив служителям банка пароль, любой индивидуум мог закрыть счет, перевести все деньги куда ему заблагорассудится. Герасим накопления не расходовал, он их лишь пополнял. После смерти мужа Марина ни разу не воспользовалась заветной карточкой, Арапова очень хорошо понимала: она живет в России, стране непредсказуемых политических и экономических катаклизмов. Сейчас у нас все хорошо: некая стабильность, капитализм, свобода слова и бизнеса. Но кто даст гарантию, что здесь снова не настанет какой-нибудь семнадцатый, тридцать седьмой или девяносто первый год. Случись беда, Марина, прихватив Костю с Аней, эмигрирует в Англию и начнет там вполне комфортную жизнь. Карточка «VISA» — гарантия спокойствия и благополучия семьи Араповых. И о тайном счете не знал никто, только покойный Герасим и Марина. Сама карточка, тонкий прямоугольник черного цвета, не хранилась дома, она лежала в арендованной банковской ячейке, в которой Марина держала свои самые дорогие бриллианты. Думаете, карточки, открывающие доступ к счетам с астрономическими суммами, обязательно имеют золотое покрытие? Это правило действует лишь в России, большинство из бывших советских людей и не предполагает, что самый дорогой пластик черный. Любой служащий иностранного банка, увидев клиента с подобной картой, сразу начнет приседать, кланяться и предлагать кофе, чай, коньяк, пирожные. Черные карты выдают людям, к которым управляющий сам приезжает на дом, к простым VIP-персонам такой вкладчик не имеет отношения, он так же далек от них, как Билл Гейтс от мальчика, получившего на день рождения обычный компьютер.

Но в России о черных картах знает лишь очень узкий круг ответственных сотрудников банков, и Марина могла бы спокойно носить карточку при себе, однако она не желала рисковать, поэтому все наиболее ценное хранила в ячейке банка.

Откуда кавказец узнал про это? Деньги на лондонский счет поступают таким кривым путем, что найти концы невозможно. Герасим умер, тайной владеет одна Марина, она не пьет, следовательно, не могла в алкогольном бреду выдать секрет. Любовников у нее нет, дети не знают про лондонский счет. Где утечка информации?

Ее мрачные раздумья снова прервал звонок.

— Ну, дорогая? — вкрадчиво промурлыкал негодяй.

— Я согласна, — выдавила из себя Марина.

— Правильно.

— Когда вернете мне сына?

— Гони карточку, пин-код, пароль, и парень твой, для начала назови код.

Марина рассмеялась.

— Не держи меня за дуру, сперва Костя, потом остальное. Где он? Едем туда!

— Так и знал, что ты осторожна, — похвалил ее похититель, — ладно, будь по-твоему. Отдашь карточку на месте.

— Где?

— Костя в Чечне.

Трубка чуть не выпала из рук матери.

— Где? — закричала она, теряя остатки столь тщательно демонстрируемого спокойствия.

— Тише, дорогая, — укорил кавказец, — мы же взрослые люди, не дети. Константин в правильном месте, кормят, поят его. Забирать сама будешь. Поедешь?

— В Чечню?

— Да.

— Хорошо, — дрожащим голосом ответила Марина.

— Карточку бери с собой, — напомнил негодяй, — без нее не получишь своего джигита. И особое условие: отправляйся одна, никому ни слова, сообщишь в милицию — простишься с сыном.

Марина собралась с силами и нашла достойный ответ:

— Значит, так! Я еду за сыном.

— Не сомневался в твоем решении.

— Отдаю карточку, получаю мальчика.

— Хорошо.

— Он садится в машину и отправляется домой, причем не один, а вместе с человеком, который прибудет со мной. Я остаюсь в заложницах. Когда они достигнут дома, спутник Кости сообщит мне, что все в порядке, и тогда я скажу пин-код и пароль.

— Ну нет, дорогая, — разволновался чеченец, — ты едешь одна.

— Никогда, — твердо заявила Марина, — какие у меня гарантии, что мы останемся живы? Сообщу вам нужные сведения, а вы нас с сыном пристрелите.

— Мы не звери, дорогая, нам шум не нужен, деньги на борьбу требуются.

— Нет.

— Тогда сына убьем.

И тут Марина пошла ва-банк, откуда у нее взялись силы и мужество, непонятно, но она, дочь профессиональных актеров, великолепно сыграла мгновенно придуманную роль.

— Что ж, — делано-равнодушно заявила несчастная мать, — значит, судьба у него такая, я поплачу и успокоюсь, деньги при мне останутся, а иначе и Кости лишусь, и средств. Слушай теперь мое условие: либо я еду с сопровождающим, либо конец истории!

Кавказец кашлянул.

— Не горячись, дорогая! Тебе сына не жаль?

— Жаль.

— Тогда давай карточку, и никуда ехать не придется, мы не обманем, вернем Константина.

— Гарантии?

— Слово джигита.

Марина истерично расхохоталась.

— Ты, похоже, не в себе, — вымолвила она, успокоившись, — более нам говорить не о чем. Либо будет по-моему, либо никак.

— Жди звонка, — велел голос.

Марина застыла у аппарата, прижимая руки к груди, под ее ладонями испуганной птицей билось сердце. Арапова пребывала в ужасе: вдруг она совершила роковую ошибку? Может, следовало покорно принять условия мерзавца?

Два часа Марина металась по квартире, потом ей опять позвонили.

— Хорошо, дорогая, — вкрадчиво сказал кавказец, — мы не разбойники, а борцы за политическую свободу своей страны, деньги нам нужны на святое дело. Ты — мать, мы готовы пойти на уступки, поезжай со спутником, но его кандидатуру мы назовем сами.

— Вы скажете имя того, с кем мне отправляться в Чечню?

— Да.

— Не пойдет.

— Почему, дорогая?

— Это должен быть мой знакомый, человек, которому я доверяю, а не ваш ставленник.

— Так и будет. Жди до завтра, скажем имя.

Вот тут Марина окончательно растерялась.

— Вы завтра сообщите кандидатуру из числа моих знакомых?

— Именно так, дорогая.

— Но откуда вы знаете, с кем я нахожусь в хороших отношениях?

Собеседник кашлянул.

— Мы, дорогая, знаем все. Жди.

Стоит ли говорить, в каком настроении пребывала Арапова? Для начала она отправилась за Аней в институт на машине и, приехав домой, велела девочке:

— Сиди дома, носа не высовывай целую неделю, а там посмотрим.

— Почему? — заныла дочь.

— Так надо.

— Но у нас завтра занятия!

— Плевать.

— Двойку получу, — стонала отличница.

— Я поговорю с деканом и все улажу.

— Да что случилось?

— Ничего.

— Ладно, пойду позвоню Костьке, пусть мне по дороге домой мороженое купит, — сдалась Аня.

— Нет! — заорала Марина с такой силой, что на столе подскочил графин. — Не смей пользоваться телефоном, ни домашним, ни мобильным. Вообще, отдай свой сотовый мне, не включай компьютер, не входи в Интернет, будет лучше, если ты просто ляжешь на диван и почитаешь книгу, Диккенса, к примеру, или Вальтера Скотта.

— Ма, ты офигела? — разинула рот Аня. — Что у нас стряслось?

Марина поняла, что перегнула палку, и попыталась исправить ситуацию.

— Ничего, у меня мигрень.

— А почему нельзя телефоном пользоваться?

И тут аппарат затрезвонил, Марина коршуном бросилась к трубке.

— Да, — сильно побледнев, закричала она, — ах, это ты! Привет, Нина, все хорошо…

Пока мать вела ничего не значащий разговор с одной из своих многочисленных знакомых, Аня тихо сидела на диване, но, когда Марина положила трубку, девочка спросила:

— Ну и почему надо никуда не высовываться и читать?

Сообразив, что дочь заинтригована, и ругая себя за неумение сохранять спокойствие в любой ситуации, Марина начала ловко врать.

— У нас беда!

— Какая?

— Костя пошел сдавать анализ крови, у него обнаружили СПИД.

— Мама!!!

— Вот-вот, — лгала Марина, — понимаешь, какой ужас?

— Ой!!!

— Никому ни слова.

— Да-да!!!

— Диагноз пока не подтвержден полностью.

— Вау!!!

— Лучше тебе сидеть дома.

— Почему?

— Я так велю!!!

— Хорошо, хорошо, — залепетала Аня, — а телик смотреть можно?

— Да, — кивнула мать, — но ни с кем не общайся, нам надо соблюсти тайну. Если выяснится, что СПИДа нет, то и слава богу, но если он в наличии… Мы обязаны молчать, иначе рухнет все, мой бизнес, твои занятия в институте… Люди станут шарахаться от нас, ясно?

Марина очень хотела запугать дочь, заставить ту не высовывать нос из дома. Конечно, она придумала не лучший повод. Объявить сына зараженным практически неизлечимой болезнью — большой грех, но у бедной матери просто не нашлось времени, чтобы изобрести иную причину, по которой Ане нужно пропустить лекции и сидеть дома. Кстати говоря, многие студентки мигом бы воскликнули с удивлением:

— Ладно, понимаю, у Кости СПИД, значит, он теоретически может быть и у меня. Хорошо, временно посижу дома, не стану общаться с приятелями, но при чем тут Интернет и телефон? Вирус же никак не может передаваться по проводам? И почему мне нельзя поехать в лабораторию, чтобы сдать кровь?

Но Анечка тугодумка, она слегка апатична. Скорей всего, из нее никогда не получится хорошей актрисы, девочка не обладает той энергетикой, которая всегда сопровождает великих лицедеев. Если честно, то больше всего на свете Аня любит вкусно есть. Сесть на диету она не согласится, даже если от этого будет зависеть получение ею «Оскара». Поэтому она сказала:

— Ладно, мам, не волнуйся, все обойдется, вот увидишь, у Костьки ничего не найдут.

Потом пошла на кухню, схватила коробку с конфетами и уютно устроилась в своей комнате.

А вот Марина не отходила от телефона, и в конце концов чеченец сообщил ей имя выбранного спутника: Иван Павлович Подушкин.