Камасутра для Микки-Мауса

Дарья Донцова, 2003

Меня нисколько не греет мысль, что не только я, Евлампия Романова, обладаю способностью вляпываться в скверные истории. Это же относится к нашему другу майору Костину. Случилось страшное – наш Володя женился! И теперь его ждет пожизненное заключение в четырех стенах с малопривлекательной женой Натой, которая еще и ухитрилась изменить ему в день свадьбы. Свидетельницей этого, конечно, оказалась я. Но черт меня дернул проследить за Натой, когда она назначила свидание любовнику. А там я стала ни много ни мало свидетельницей убийства. Хрупкая Ната застрелила любовника на глазах у толпы. Костин собрался уйти с работы – у мента не может быть жены-убийцы. Я должна помешать этому, тем более что припомнила одну деталь, которая говорит о том, что убийца не Ната. Я расшибусь в лепешку, но узнаю истину!..

Глава 9

Не знаю, как у вас, а в нашей семье раз в год случается настоящий кошмар под названием «переезд на дачу», и хуже его только то, что называется «отъезд в Москву».

Дом наш расположен в Подмосковье, в местечке под названием Алябьево, и он совсем новый, его построили недавно. Историю о том, как развалилась старая фазенда и кто возвел нам эти хоромы, я уже рассказывала и повторять тут не стану^[5]. В теперешнем доме есть все: мебель, холодильник, кухня… Казалось бы, что везти с собой? Так, ерунду, постельное белье, носильные вещи, телевизоры, радиоприемник, стиральный порошок, цветы, обувь, подушки, одеяла, пледы, любимые книги, компьютер для Лизы, кучу игрушек для Кирюши, два велосипеда, ролики, столовые приборы, тарелки, кастрюли, тазики, удлинители, настольные лампы…

Впрочем, большинство из вещей нужно просто купить в двойном размере и оставить одну часть на даче. К слову сказать, так оно и было, пока нас не ограбили. Воры утащили все, что смогли, а оставшееся разломали и испачкали. После этого случая мы таскаем все с собой. Перед отъездом я бегу на рынок, приобретаю там безразмерные баулы, знаете, такие бело-синие или бело-красные, с которыми «челноки» мотаются в Турцию, и запихиваю в них все, подлежащее вывозу.

В этом году я планировала отъезд позже, чем обычно, потому что Кирюшка сдает экзамены. Поэтому представьте мое удивление, когда, вернувшись домой, я обнаружила в коридоре шеренгу туго набитых сумок и всклоченных Юлю с Магдаленой, азартно запаковывающих вещи.

— Где ты шляешься? — налетела на меня Сережкина жена. — А ну живо начинай собираться.

— Но…

— Давай, двигайся, — велела Юлечка, — завтра в девять утра едем в Алябьево.

— Почему? Хотели же позже туда перебираться! Кирюша же экзамены сдает!

— Ничего с ним не случится, — пыхтела Юля, пытаясь закрыть молнию на очередном бауле, — на электричке пару раз в город съездит, не развалится.

— Отчего такая спешка? — недоумевала я.

Юля села на стул и устало пояснила:

— Сережка отправляется в Коктебель на фестиваль рекламы за счет своей фирмы.

— Вот повезло! — обрадовалась я. — На дармовщину отдохнет!

— Точно, — кивнула Юля, — но самое невероятное, что мой журнал посылает меня туда же в командировку!

— Такое раз в жизни случается!

— Именно, — ухмыльнулась Юлечка, — как ты одна выезжать будешь, а? От Кати толку нет.

— Вовка поможет, — бодро начала я и осеклась. Костин уехал на Селигер.

Юля встала и принялась расправлять очередную сумку.

— Завтра мы на трех машинах выедем в Алябьево, устроим вас там и со спокойной душой махнем в Коктебель.

— Мои «Жигули» в ремонте, — напомнила я.

— Поедешь на Вовкиной машине, — отрезала Юля, — а теперь ступай запаковывать кастрюли.

Я пошла на кухню, шаркая тапками, словно столетняя бабка. Надо же, я считала, что до кошмара есть еще время, а он, оказывается, уже тут как тут. Еще я не люблю ездить на Вовкиной «шестерке», потому что и со своей-то управляюсь без всякого удовольствия. И похоже, сегодня поспать не удастся.

Ровно в восемь утра мы начали процесс запихивания тюков в багажники.

— В прошлом году было меньше вещей, — констатировал Сережка, — чего вы понабрали, а? Ерунду всякую.

— Тут только самое необходимое, — пояснила я.

— Сто семьдесят тысяч крайне нужных вещей, — бубнил он, пытаясь поднять самый большой баул, — вы прихватили чугунные батареи? Вырвали их из стены?

— Здесь кастрюли, — заявила я.

— Чтоб им сгореть, — выдохнул Сережка и водрузил сумищу на крышу «Жигулей».

Дальше пошло легче. Спустя примерно час шмотки были утрамбованы.

— Несите веревки, — велел Сережка.

— Зачем? — удивилась я.

— Лампудель, — взвыл он, — каждый год ты с тупым упорством задаешь один и тот же вопрос. Пора запомнить! Сумки, те, которые на крыше, привязывают! А теперь живо неси бечевки.

Естественно, ничего даже отдаленно похожего на шпагат у нас не нашлось, и пришлось бежать в магазин.

— Ты двигаешься со скоростью беременной черепахи, — разозлился Сережка, получив мотки, — уже половина десятого, а мы еще тут.

— Извини, — отдуваясь, оправдывалась я, — пришлось идти на проспект, потому что…

— Она же шелковая! — перебил меня Сережка. — Лампудель! Ты купила скользкие веревки!

— И что?

— Их невозможно хорошо завязать!

— Ладно, побегу искать другие, — покорно согласилась я.

— Нет уж, — категорично заявила Юлечка, — так мы до ужина не уедем, крепи этими.

— Развяжутся! — сопротивлялся Сережка.

— Нет!

— Да!!

— Нет!!!

— Да!!!!

Понимая, что сейчас супруги начнут открытые военные действия, я хотела было сказать: «Мухой слетаю за веревками», но тут вдруг Сережка вполне мирно заявил:

— Ладно, будь по-твоему, но, если сумки слетят…

— Не слетят, — топнула ногой Юлечка, — прекрасно доедут. Багажник на крыше только у Вовкиной машины, за рулем будет Лампа, она ездит тихо.

После привязывания баулов наступил следующий этап. Из дома вывели собак. Животные понимали, что происходит нечто неординарное, и нервно поскуливали. Юля открыла дверцу:

— Эй, сюда!

Рейчел спокойно вспрыгнула на заднее сиденье, коротколапые Муля и Ада бестолково суетились, пытаясь оттолкнуть друг друга, Рамик перепрыгнул через них и сел впереди.

— Интересное дело, — возмутилась я, — они что, все со мной?

— У нас сиденья забиты, — хором ответили супруги, — дети тоже с тобой!

— Потом Мулю всегда тошнит, — заявил Сережка, — терпеть не могу ее возить!

Ага, а я обожаю катать собачку, которая обладает синдромом обратной перистальтики. Кстати, Ада во время дороги воет, Рейчел начинает громко икать, а Рамик трясется, словно сидит под током. Почему мне всегда достается самая неприятная задача? Хорошо хоть кошка Пингва путешествует в перевозке.

Не успела я возмутиться, как из подъезда появилась Магдалена с небольшой кадкой, из которой торчал длинный ствол, украшенный шапочкой листьев. Пальма!

Несколько лет назад одна из подружек подарила Лизавете на день рождения это жуткое растение. Сначала в небольшом горшочке жил крохотный росточек, но уже к зиме он вымахал, и его пришлось пересаживать. Пальма становилась все выше, горшки все объемнее. Теперь у нас кадка, а само растение, примерно метрового роста, выглядит отвратительно. Довольно тонкая, неправдоподобно длинная нога, венчающаяся тремя листочками. Толку от пальмы никакого. Она не пахнет, не цветет и не дает съедобных плодов. Над ней летают мошки, а еще Лиза поливает ее какой-то вонючей жидкостью. Вот уже несколько лет я надеюсь, что она засохнет. Однажды, когда Лизавета уехала на зимние каникулы, я не поливала пальму и, потирая руки, поджидала ее смерти. Но отчего-то дитя африканского континента даже не сбросило ни одного листочка. Похоже, пальма переживет меня.

— Магдалена, — скомандовала Юля, — садись на переднее сиденье, кадку ставь на пол и держи ее ногами, поняла?

— Ага, — пискнула девочка и полезла в «Жигули».

Рамик покорно перебрался на заднее сиденье. Следом из подъезда вырулил Кирюшка с аквариумом, в котором мирно спала жаба.

— Ты к собакам, — велел Сережка.

— Меня укачивает, — заныл мальчик, — пусть Магдалена сидит сзади.

Девочка безропотно повиновалась, Кирюшка устроился на ее месте. Через секунду Магдалена пробормотала:

— Пальма не лезет.

— Не может быть, — обозлился Сережка, — только что же входила!

— А теперь нет.

Мы заглянули внутрь и констатировали странное обстоятельство. Мерзкое растение на самом деле было согнуто и грозило сломаться. Отчего это произошло, я не понимаю до сих пор! Машина-то одинаковая по высоте что спереди, что сзади.

— Пусть так едет! — обрадованно воскликнула я, тайно надеясь, что сейчас-то уж точно лишусь пальмы навсегда.

— Ага! — фыркнула Юля. — А потом Лизка нас убьет. Ну-ка, меняйтесь местами!

Магдалена беззвучно выполнила приказ.

— Меня тошнит сзади, — уперся Кирюша.

— Тогда отдай аквариум и бери пальму, — не растерялась Юля.

— Ни за что! — взвыл мальчик. — Не поеду с идиотским горшком! Вообще тут останусь! Не нужна мне ваша дача на фиг!

Магдалена тихо стояла у машины, сжимая кадку. Я вздохнула. Может, правы те, кто утверждает, что детей надо бить? Клава небось все детство лупила дочку, и вот она теперь само послушание.

— Немедленно полезай назад, — приказал Сережка.

— Меня стошнит, — зудел Кирюшка, — плохо станет.

— Давайте привяжем кадку наверху, — предложила я.

Секунду Сережка стоял с раскрытым ртом, потом, слегка покраснев, заорал во всю мощь легких:

— Молчать!!!

Кирюшка мигом переместился назад, Магдалена юркнула вперед, я села за руль, включила зажигание и медленно тронулась с места. На крыше загрохотали кастрюли, Ада завыла, Муля закашляла, Рейчел стала издавать квакающие звуки, Пингва зашипела, Рамик заворчал, по салону поплыл отвратительный запах удобрений… Мы выехали на проспект, и тут Магдалена тихо спросила:

— Едем на дачу?

За рулем все мое внимание отдано дороге, поэтому я ответила односложно:

— Да.

— Надолго?

— На все лето.

— Сюда не вернемся?

— Только осенью.

— А как же папа? Он в комнате спит, пьяный!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

См. книгу Дарьи Донцовой «Фиговый листочек от кутюр».